The Screaming Rose

Последние недели я находился в состоянии невероятного счастья. Я жил и горел самой большой любовью на свете, получая такую же любовь в ответ. Я, Кеманкеш Мустафа Паша, недавно назначенный на должность Великого Визиря, любил и был любим Валиде Кёсем Султан, самой прекрасной женщиной на свете. С приходом этой любви, мы стали похоже на юных влюбленных, которые совершают разные забавные поступки – ночные прогулки в саду, тайные переписки, легкие касания рук, когда я сопровождаю ее в вакуф. Моя султанша распустилась, словно прекрасная нежная роза, на ее лице больше не было печали и страха, в глазах жил только огонь любви. И это было не только моим наблюдением – весь гарем расцвел от ее нынешнего душевного настроения, все боготворили ее больше прежнего, все еще больше восхваляли ее красоту и щедрость, но лишь я один во всей империи знал, чем это было вызвано. Я бродил по саду, прокручивая воспоминания, которые она мне подарила. Мысленно я остановился на ночи в Мраморном павильоне… И снова отметил, что я изголодался по ней, ведь настоящего соития у нас так и не было. Кёсем под разными предлогами находила множество способов увильнуть от моей страсти, хотя я видел, что в ее глазах горит точно такой же огонь. Моя султанша все время прятала свои глаза, когда я начинал заговаривать об этом, а каждый раз, когда я загонял ее в ловушку и оставался с ей наедине, она ускользала от меня. Эта гонка за ней еще больше раззадоривала меня, тем более, когда я знал, что моя «жертва» хочет того же, что и я. Я снова вспомнил ее тело. Аллах… Среди всех гурий, она была самой великолепной. Ее стройный силуэт, ее шея, ее грудь – все это будоражило меня и заставляло желать ее все больше и больше. Воспоминания шли дальше и привели меня к ее ногам, бедрам и влажному лону. Мои пальцы тогда с большим трудом вошли в нее, ведь она не была с мужчиной столько лет, и это заставляло меня пылать еще больше, ведь я представлял, как мой орган будет медленно проходить в нее, тяжело пробираясь внутрь. О, как я хотел услышать ее сладостные стоны, как хотел видеть ее исступление, видеть ее желание… Я воображал, как она закатывает глаза и сжимает свои нежные руки в кулаки от удовольствия, слышал ее голос, который страстно шептал мое имя… В паху уже начало набухать от мыслей о моей обнаженной султанше, и рукой я быстро поправил нарастающее дело. - Паша, - я дернулся и резко обернулся от чьего-то голоса. - Аллах тебя покарает, ты что как подкрадываешься? – ответил я хатун, видимо присланной моей госпожой. – Что-то случилось? Где султанша, почему она не пришла? - Паша, она просила передать, что сегодня она будет отдыхать за пределами столицы и не сможет быть здесь, - хатун поклонилась и ушла. В закрыл глаза и ощущал, как внутри поднималась злость. - Ах, госпожа, вы испили чашу моего терпения до конца, - сказал я себе, глядя в след уходящей девушке. Во мне смешались гнев и решимость. Я знал, куда надо ехать. Она решила спрятаться в своем загородном доме, который ей подарил ее сын-султан. На этот раз она будет моей, и ничто меня не остановит. По пути до конюшни я думал о том, как утром послал ей весть. В письме я написал, что сгораю от разлуки и недвусмысленно намекнул, что ночь в павильоне никак не отпускает мои мысли и что сегодня ночью будет прекрасная возможность для продолжения. Видимо, моя птичка решила упорхнуть от страха… Что ж. Сейчас я накажу эту птичку. Через четверть часа мой конь резво мчался по ночным улицам Стамбула. Дорогу к этому дому я не знал, так как вообще услышал о нем по чистой случайности – однажды Кёсем просто проболталась. Она явно хотела скрыть это от меня, сделав дом своей крепостью от моей страсти. Я ехал, зная лишь примерное направление. Город понемногу оставался за моей спиной, и со всех сторон меня принимала в свои объятия природа. Мои легкие наполнялись свежим ночным воздухом, и как всегда это придавало сил. Мой конь, словно почувствовав то же самое, начал скакать еще быстрее. Вскоре на горизонте показалось некое строение, которое освещалось лишь парой факелов снаружи. Я придержал поводья и поехал медленнее, чтобы не создавать лишнего шума. Подъехав к воротам, я слез с коня и оставил его у изгороди. За него я был спокоен – давний друг, никогда не бросавший меня в беде. Он будет ждать меня здесь хоть до утра, что, собственно, я и планировал. У ворот, как ни странно, никого не было, поэтому я очень просто вошел на территорию особняка. Надо отметить, что здесь был прекрасный уединенный уголок – красивый сад, небольшой фонтан, и какая-то тихая атмосфера счастья. Я уверенно шел по выложенной дорожке и вскоре оказался у главного входа. Если ворота остались без охраны, то у дверей я встретил двух бостанджи. - Стой, кто идет? – сразу же воскликнул один из них, доставая меч из ножен. - Сложи оружие, ага, перед тобой Великий Визирь, Кеманкеш Паша, - грозно ответил я. – Я здесь по важному поручению для Валиде Султан. Бостанджи немедля расступились, освобождая мне дорогу. Особняк был двухэтажным, поэтому на поиски Кёсем времени должно было уйти больше времени, чем я хотел. Но на мое счастье из-за угла большого коридора, вышла хатун, как раз одна из приближенных султанши. Увидев меня, она резко остановилась, а в ее глазах появился страх. О да, именно этого я хотел – застать врасплох. Девушка собиралась бежать с докладом к госпоже, но сделав несколько быстрых шагов я тут же догнал ее и прижал к стене. - Хатун, - спокойно сказал я. – Если ты хочешь жить, ты должна сделать две простые вещи: первая, сказать мне, где сейчас твоя госпожа и как к ней пройти, и второе, молчать обо всем, что ты видела. - Паша… Валиде Султан сейчас в хаммаме, ради Аллаха, не убивайте меня, - дрожащим от ужаса голоса пролепетала она. – Вам нужно пройти весь коридор, свернуть направо и дойти до самого конца… Я вам все сказала, только оставьте мне жизнь, - я получил то, что хотел и уже шел туда, куда было сказано. Повернув после коридора направо, я увидел еще один коридор, который заканчивался дверью. Видимо о ней мне и сказала хатун. Мои ноги несли меня к моей цели, а внутри пылал такой пожар, что остановить меня сейчас не смог бы даже султан. Подойдя к двери, я ощутил теплые и душистые испарения, просачивающиеся сквозь щели. Ни секунды не думая, я раскрыл двери и вошел в хаммам. Моя султанша сидела в воде, где плавали лепестки роз, а служанки делали ей массаж. Увидев меня, они вскрикнули. Кёсем раскрыла глаза и на ее лице было нарисовано выражение полнейшей неожиданности, а затем гнева. - Кеманкеш Паша, что вы себе позволяете?! – вскрикнула она. – Немедленно покинь… - Быстро выйдите отсюда, - грозно приказал я своим низким голосом служанкам. Когда они дрожа подошли к двери, где стоял я, я поймал их и вкрадчиво произнес. – Если хоть одна живая душа узнает, что вы здесь видели, я отрежу вам ваши языки, а затем я продам вас похотливым неверным, либо вовсе казню. Реакция была мгновенной, их глаза округлились от страха, и они вылетели из хаммама. Я закрыл за ними дверь, и несколько раз повернул ключ в замке. Предусмотрительно, ключ я выкинул подальше от Кёсем. Обернувшись, я наблюдал, как Кёсем, выйдя из воды, прикрыла себя тонким халатом. Видя участки ее обнаженного влажного тела, я снова ощутил движения в своем паху. Я скинул плащ и головной убор, и без промедления двинулся к Кёсем большими и грозными шагами. - Что ты делаешь, ты в своем уме, Кеманкеш?! – от страха она метнулась было назад, но сегодня моя ловушка наконец была замкнута со всех сторон. Через секунду ее халат валялся на полу, вырванный из ее рук моим грубым жестом. Она стояла передо мной, полностью загнанная в угол и принадлежащая мне. Я схватил ее по бокам и поднял, чтобы перенести на лежанку для отдыха. Она, конечно, билась в моих руках, но я не жалел ее и сдавливал ее отпор своей силой. Чтобы она была более послушной, я перевернул ее тело и от души шлепнул ее по ягодицам. Ее крик удовлетворил меня. - Я советую тебе заткнуться и лежать смирно, иначе тебе не поздоровится, - сказал я ей на ухо, разворачивая затем снова на спину. Аллах, ее тело сводило меня с ума. Ее изгибы, ее лоно, ее грудь делали меня безумцем, который жаждет лишь ее. Капли воды, которые еще оставались на ней, добавляли ей блеска, а волосы, прилипающие к телу, довершали всю эту картину. Для того, чтобы она не вырвалась, я занял позу сверху, стоя на коленях так, чтобы зажать ее меж своих ног. Я срывал с себя одежду, глядя ей в лицо, которое было полно ненависти. Ее руки пытались дотянуться до меня, но я умело отклонялся от этих ударов, словно на поле боя. - Я ненавижу тебя и никогда тебе этого не про… - Я сказал, чтобы ты заткнулась, Кёсем! – я снова ударил ее филейную часть, снова услышав ее крик. Вскоре, вся моя одежда была скинута на пол. Я навис над ней, держа ее руки своей рукой, а второй направляя свой орган внутрь ее. Наконец-то, о Аллах, я осуществлял свое желание. Я приготовился и с жаром вошел в нее, от счастья отпустив ее руки. - АААААААААХ! – громкий крик сорвался с ее уст, а тело выгнулось идеальной изящной дугой. Ее руки, оказавшиеся на моей спине, расцарапали ее от шеи до самого низа. Видя, что ей хорошо, я понемногу набирал темп. Как я себе и представлял, проходить в нее было сложно, что доставляло мне особое наслаждение. Моя любимая громко стонала от каждого моего входа, все больше царапая мою спину. Я имел ее горячо и страстно, срывая с ее губ крики и стоны. Я знал, что она ощущает удовольствие вдвойне, потому что мой орган плотно прилегал к ее внутренним стенкам. Мы сливались в порывах любви, я жадно вкушал всю ее, до последней капли, владея этой прекрасной женщиной без остатка. Я старался доставить ей как можно больше наслаждения, кусая ее шею, лаская языком ее грудь. - Кеманкеш, о, Кеманкеш! - ее голос стал на пару тонов выше, она не сдерживал себя, выгибаясь подо мной и двигаясь в такт моим движениям. Ее горячее и влажное тело лишало меня разума. Я страстно входил и выходил из нее, словно обезумевший. Теперь, когда я точно был уверен, что ее гнев хотя бы на время был погашен, я мог целовать ее. Я прильнул к ее губам, проводя языком по ним, чтобы еще больше заводить мою женщину. Сегодня наши поцелуи были самыми жаркими за всю нашу историю, мы не могли оторваться друг от друга. Мои движения внутрь нее все больше набирали скорость, и через несколько минут я ощутил знакомое подступающее чувство. Я в последний раз набрал темп и извергся в нее до последней капли, в порыве страсти крикнув ее имя. Но не я один испытал это – в тот же момент тело Кёсем задрожало, словно внутри нее раскатывалась волна. - О, Аллах!!! – крикнула она и обмякла. Но я хотел, чтобы она была наказана по всей строгости, поэтому не дал ей никакой возможности перевести дух. Я поднял ее с лежанки и поменял наши с ней позиции, посадив ее на себя. - Кеманкеш, я без сил… - она осеклась, видя мой суровый взгляд и послушно раздвинула свои прекрасные ноги. - Сейчас ты будешь делать мне хорошо, - сказал я. – Я хочу, чтобы ты будто танцевала на мне, чтобы довела меня снова своим прекрасным телом… Приступай, Кёсем. Обессиленная, но горячая, она села так, чтобы я снова вошел в нее. Она послушно начала двигаться вверх и вниз, то ускоряясь, то наоборот словно мучая меня делала все медленно. Я держал ее по бокам, не давая возможности отлынивать – я сажал ее на себя, а затем поднимал. Временами я прижимал ее к себе, чтобы ее пока еще влажное тело, в особенности грудь, прижимались ко мне. Иногда я спускал руки на ее ягодицы и жестко сжимал их, наслаждаясь своей властью над ней. О, какой богиней она была! Она «прыгала» на мне, закидывая голову назад от удовольствия. С ее губ то и дело слетали самые неприличные звуки, свидетельствующие о том, как ей было хорошо. Когда я насладился ее послушанием, я пригнул ее к себе, оставляя свой орган в ней, и с бешеным темпом снова начал иметь ее. Так как ее голова находилась у моего плеча, я прекрасно слышал ее стоны, которые не прекращались ни на минуту. Я чувствовал, как она устала и пыталась слезть с меня, но я не пускал ее, делая то, что так давно я хотел сделать. Внутри нее было так горячо, что это до ужаса заводило меня, а ее жидкость, вытекающая из лона нежно обволакивала мой орган, давая ему возможность наслаждаться ей в полной мере. Я не прекращал мучать ее, доводя дело до конца. Я входил и входил с безумной скоростью, пока мое семя снова не излилось в нее. Лежа на мне, она переводила дух, но мне было мало. Я почти грубо сбросил ее на лежанку, вставая над ней. - Кеманкеш, - взмолилась она. – Остановись… Я резко развернул ее на живот, поднимая лишь нижнюю часть. Руку я положил ей на спину, чтобы она достаточно прогнулась, а сам пристроился сзади. Проведя пальцами по ее влажному «цветку», я несколько ублажил ее, совершая круговые движения по его внутренней части. От этих ласк она лишь слабо дергалась, уже не в силах делать что-либо еще. Насытившись ее влагой, я еще раз вставил в нее свой орган и снова приступил к жесткому владению ей. Я показал ей, что до этого были лишь цветочки – я совершенно не жалел ее, и входил внутрь как можно жестче, со всей силы ударяясь о ее бедра. - Аааа, Кеманкеш, о Алааааах! – кричала моя Султанша. В ответ я лишь шлепал ее по бедрам, получая в ответ крики боли и удовольствия. - Да, да, да, моя Кёсем… Ты моя! – рычал я. – Моя женщина! Да, я буду иметь тебя, пока еще раз не изольюсь! – я был словно опьянен и безумен, со всем жаром входя в нее, делая это еще быстрее и грубее, чем до этого. По мне стекали ручьи пота, расцарапанную спину саднило, но я не мог остановиться, я хотел ее, хотел! Я желал брать ее, как потаскуху, желал ощущать каждую клетку ее тела! Мне было плевать на ее статус, плевать на ее положение – она моя женщина, только это имело значение для меня. Сжимая ее стройную талию, я двигал ее к себе и от себя. В третий раз за сегодня я ощущал скорое прибытие волны семени. Я закрыл глаза и вспоминал, как ее губы скользили по моему органу, как она играла с ним, доводя меня до высшей точки. С этими мыслями я извергся внутрь нее третий раз. Кёсем была абсолютно без сил. Еле-еле она перевернулась и легла на бок, не имея духа даже отдышаться. Я же понемногу успокаивался. Я насытился ей, и злость на нее, за то, что она бегала от меня, начала меня отпускать. Пришло время сделать хорошо и ей. Нагнувшись к ней, я аккуратно положил ее на спину и погладил ее по животу. Она смотрела на меня со страхом. Я понял, насколько напугал ее… - Прости, любимая… Я был настолько зол, что ты отказываешь мне, что не мог себя сдерживать. Я люблю тебя. Каждой клеткой своего тела. Твоя душа прекрасна, женщины волшебнее тебя мне не встретить… Но и тело твое так манило меня, что я бился в желании обладать тобой. По мере моих слов выражение ее лица менялось от усталого, к гневному, а затем к смиренно-мягкому. Вместо ответа, она поднялась на колени и приманила меня к себе, чтобы поцеловать меня. - Это ты прости меня, Кеманкеш. Я и сама хотела быть твоей, но меня останавливал страх… Теперь я не буду сдерживать ни свое, ни твое желание. Я улыбнулся в ответ и мягко уложил ее на спину, чем вызвал недоуменный взгляд. - Лежи, моя султанша. Я хочу сделать тебе приятно, - поняв, о чем речь она смущенно отвела взгляд. Я оглянулся, в поисках ароматного масла, с которым обычно делают массаж и моют волосы. На краях ванны я увидел несколько скляночек, и, выбрав из них с самым приятным ароматом, вернулся с ней к моей султанше. Она сжала ноги, в смущении стараясь не смотреть на меня. Я подошел, сел на колени и мягко раздвинул ноги, снова любуясь видом ее тела. Я налил немного масла на руки и убрал склянку. Поднеся руки к внутренней стороне бедра, я начал гладить ее, втирая масло в кожу. Мои руки медленно подбирались к ее женскому месту, где уже в ход шли аккуратные движения пальцами. Моя Кёсем снова выгибалась, но на этот раз от моих нежных движений. Немного потомив ее, я придвинул всю ее нижнюю часть к себе, закидывая ноги на плечи и касаясь ее языком. - Оооох… Я водил языком по всей поверхности ее лона, проходя им внутрь нее. Я делал все, чтобы слышать ее стоны и чувствовать, как она дрожит. Я покрывал поцелуями всю нижнюю часть тела моей женщины, водя языком по самым чувственным местам, поглаживая ее и лаская. Я был нежен с ней, и моей наградой был ее вскрик и потекшая «жидкость» из ее нутра. - О, Кеманкеш… Я лег рядом с ней. После того, как она отдышалась, она положила голову мне на плечо. Мы лежали и говорили обо всем на свете, наслаждаясь нашей полной близостью. Через час или два мы ехали обратно во дворец под покровом ночи. По пути мы не размыкали наших рук, ведь мы точно знали – что бы ни случилось в этом мире, наша любовь всегда будет нашим спасением и тайной обителью.