Stone garden

С того дня, как Юнги поведал о чём-то столь невозможном, прошло двое суток. Рассказ бы воспринялся подобно обыкновенной шутке, – были попытки к подобному восприятию, не увенчавшиеся успехом, – но Сохён раз за разом замечала, что дама не раскрывает дверей, чтобы пройти внутрь, она не обходит толпы, следуя напролом, она попросту проходит сквозь мешающие объекты. Ан заметила одну странную вещь, что никак не вязалась с подтверждёнными фактами – женщина, имея возможность, не проходила сквозь дверь квартиры, оставляя девушку в одиночестве. Сначала подумалось, что незнакомка просто оставляет время для отдыха – личное пространство. Позже это стало настораживать и слегка вгонять в ужас, потому как призрак стоял впритык к двери, босыми ногами к порогу, через который они (ноги) не ступали. Лучшим вариантом узнать причину странного поведения была связь с Юнги, который, кажется, знал гораздо больше, чем успел рассказать; поэтому вечером, когда большая часть людей возвращалась домой с работы, она решила связаться со своим школьным другом. «Юнги? Привет, как ты?» – она долго раздумывала над первым сообщением, сомневаясь, правильно ли оно составлено. Вскоре последовал короткий ответ: «Да, привет. Всё отлично». «Что случилось?» «Да так……» «Вперёд». «… скажи… призраки…» «То есть, призрак» «Она стоит у дверей и не переходит порог. Каждый раз, когда я открываю дверь, она проходит сквозь неё, но не входит в квартиру. Сначала я думала, что она очень понимающая, но сейчас это напрягает… Так и должно быть?» «…» – Сохён не ожидала получить столь информативное сообщение. В голову тут же пробрались мысли о том, что что-то здесь, всё-таки, не так, но вскоре телефон оповестил о новом: «Я тебе не сказал?» «Чёрт, прости». «Ан, призраки не могут пересечь границу дома человека.» «Они как доставщики пиццы – не войдут, пока ты не пригласишь их внутрь». «Поэтому для твоего же спокойствия и крепкого сна…» «Кстати, ты крепко спишь?» «Так вот, для твоего крепкого сна тебе лучше не пытаться пригласить внутрь призрака». Девушка опечаленно вздохнула, бросив взор на окно, за которым уже вовсю властвовала тьма, нарушаемая светом окон, фонарей и едва уловимых фар проезжающих машин, а после набрала ответ: «Разве после такого возможно крепко спать? ㅜㅜ» Юнги тут же отозвался: «Ты привыкнешь». «Прости, мне пора – дела». «Хорошо… Береги себя~» – попрощалась Ан, прежде чем опустить телефон на подлокотник дивана, расположенного посреди небольшой комнатки, служащей гостиной и столовой, в силу миниатюрности квартиры. Ответ не заставил себя ждать, но, зная – или надеясь на это – характер Мина, напечатано было что-то вроде «Да. Отдыхай».

***

На следующий же день была назначена встреча для детального объяснения что к чему, о которых до того рассказать не выдалось возможности. Ко всему прочему, как оповестил по телефонному разговору Чимин, Сохён познакомится с одним удивительным, – по тону его голоса показалось, что в плохом смысле этого слова, – человеком, чьё имя лишний раз было даже, отчасти, опасно называть – лишние уши были везде, и не все можно было засечь такому простаку, как Пак, – что поведает гораздо больше, терпеливее, чем их общий знакомый. Ан уже давно была готова и стояла у дороги, ведущей ко двору жилого комплекса, где находилась её съемная квартира, в ожидании Чимина, что обещал доставить её на место встречи. Призрак стоял рядом, за последние пятнадцать минут лишь раз, у самого порога из жилья, бросив короткое «беги», заставшее врасплох. Чувство, будто что-то произойдёт не так, моментально нахлынуло, сжав в тиски и не выпуская. В какой-то момент даже показалось, что повезут её на верную смерть, куда-нибудь за пределы города, куда-нибудь в холмы, куда обычно без причин человеческая нога не ступит. Вторая часть предчувствия не обманула, а вот первая пошла под откос. Вскоре близ девушки остановился белый автомобиль с позади затемнёнными стёклами и лобовым, зелёным градиентом, тонированным сверху – явно от слепящих водителя солнечных лучей. С его стороны послышался сигнал, послуживший причиной вздрагивания Сохён, до того не обратившей внимания на появление транспорта позади. Она недолго всматривалась в очертания водителя через стекло, отсвечивающее, как то делало любое изделие из данного материала, как окна, по вечерам, когда солнце клонилось к горизонту на западе, отражавшие небесную красоту, целиком окрашенную огненно-рыжими красками. Из салона молодой человек усердно махал руками, зазывая к себе, однако, пока девушка не прищурилась, не признала знакомого за рулём. Её губы тронула смущённая улыбка, и она тут же поспешила к транспорту. Ан, отворив дверь, спешно приземлилась на пассажирское сиденье и бросила взор на призрака, застывшего у автомобиля. Чимин недолго смотрел в ту же сторону, изогнув бровь. – Она будет так стоять? – спросила Сохён, а Пак, в свою очередь, хотевший уточнить о ком идёт речь, вспомнил о невидимом преследователе помощницы. – Не знаю, – хмыкнул он, – я ведь не вижу. – Почему? Вопрос невинный, умеренно глупый для взрослой девушки, чьи года неумолимо близились к тридцати, но всё равно, даже так, ей внезапно захотелось узнать причину отличия его от неё. Чимин, мгновенно переменившись в лице, наконец тронул транспорт с места, как только дверь со стороны Ан оказалась заперта, и стал следить за дорогой. – Я не могу ответить, – увильнул Пак, кивнув на руль, – я веду машину. Она отвернулась от ювелира, следя за быстрой сменой зданий за окном, как размытыми чертами проскальзывали люди, сновавшие по широким тротуарам, как церемонно шагали собаки, прицепленные на поводки своих хозяев, – огромные и крохотные. «Умно, – отметила Сохён, – не хочешь затрагивать тему, в которой не силён – найди причину умолчать. Или силён, но просто…» Она бросила взгляд на Чимина, неотрывно следившего за движением спереди. «…но просто скрытничает, как партизан, по неизвестной причине. Вот только какова она? Ни за что не поверю, что это может ранить – заботливый, конечно, но везёт ведь меня к человеку, который разложит всё по полочкам». Ан, проморгавши, вновь принялась глядеть справа от себя, теперь лишь обратив внимание, на то, что Сеул отдалялся от неё с высокой скоростью, сменяясь разносортными лесами и холмами. – Ещё не поздно, – раздался позади голос, отвлекший от обзора впечатляющих картин, – пока ещё можно сбежать. Сохён обернулась, встречаясь с холодным белым взглядом женщины, приблизившейся к пассажирскому креслу. Она, неотрывно глядя на Ан, рукой упиралась в спинку кресла, удерживая своё положение неподвижным. Девушку, живую девушку, всё ещё не до конца свыкшуюся с фактом своей необычной, считавшейся ей нереальной, способности, этот взгляд давно угаснувших очей, впившийся в её, живое, лицо, слегка, совсем немного, пугал. По телу мелкими крупинками пробежались мурашки, вслед за чем Сохён вздрогнула, развернувшись обратно, откинувшись на спинку, но уже не фокусируя взора на движущемся пейзаже. Она, чуть втянув голову в плечи, осмысливала сказанные слова, игравшие на руку вовсе не Чимину с его знакомыми. В Ан боролось две мысли, подстрекаемые фразой усопшей, сталкиваясь из раза в раз, нанося друг другу, как в простых ММОРПГ играх героям враждебные существа, урон. Каждый раз, когда вера призраку доминировала над доверием Паку, хотелось ухватиться за дверную ручку автомобиля и выскочить из движущегося транспорта. И это не мог не заметить Чимин – он краем глаза продолжал наблюдать за помощницей, взваленной на его плечи. Извилистая дорога вела вглубь высоких холмов, окруживших достаточно крупный участок равнины, ограждённой высокими, метра в два с половиной высотой, кирпичными ограждениями. Местами они осыпались, местами уже вовсе не хватало, как минимум одного кирпича, а где-то, в особенно отдалённых частях, были крошечные отверстия, через которые, порой, резво пролетали птицы. Автомобиль давно остановился близ ворот, отворённых обитателями застройки, тянувшейся вдоль охваченной территории. Двое мужчин, среди которых был Юнги, встретили посетителей, обменявшись рукопожатием с Чимином, а Ан коротко кивнув. – Добро пожаловать! – раздался бодрый мужской голос, как только четверо человек переступили порог комнаты, выделенной владельцу, как объяснили Сохён по пути, школы. Незнакомец с зачёсанными назад волосами дружелюбно махнул рукой, приглашая всех расположиться на низких староватых диванах, расставленных друг напротив друга. На один такой диванчик умещалось трое человек, потому мужчины, сопровождавшие девушку, сели по обе стороны от неё, в то время как Хосок, присоединившийся к компании лишь на лестнице, ведущей на второй этаж главной части здания, предпочёл место напротив, рядом с руководителем. Незнакомый мужчина, к которому и везли девушку, ненадолго задержал свой взгляд на приезжей, а после, обратив взор за спину, прихлопнул на свободное подле себя местечко. Чон, вскинув бровь, обернулся на наставника. – Вы тоже, – обратился он в пустоту, ловя на себе три пары широко распахнутых глаз и одну безразличную. Вслед за тем из-за дивана, за которым осталась стоять невидимая особа, двинулась в обход к владельцу, бесшумно переступая с ноги на ногу. Заметив сбоку движение, Сохён обернулась, отслеживая передвижение дамы, твердившей по пути о последнем шансе сбежать. В этот раз она уже не глядела на девушку, однако внимание, адресованное последней, ощущалось даже так, без видимого признака. Волнение или помешанность? Пока умершая не села на выделенное ей место, о чём знало всего трое человек в помещении, никто не позволял себе раскрыть рта, затянув хоть кого-то из присутствующих в разговор. – Ну, так что, – бросив хитрющий взгляд на Чимина с Юнги, начал мужчина, – как работа? Вернуться назад не хотите? Хосок, проигнорированный во время обращения, незаметно фыркнул, отклонив голову в противоположную от владельца школы сторону. Он и до этого переживал некоторую разницу по отношению к себе от своего старого, когда-то имевшего авторитет в его, Чона, глазах, наставника, вправителя мозга и второго, не менее важного, органа. Сохён же, чуть изогнув брови, так, чтобы заметно этого не было, постаралась приглядеться к незнакомцу – чем дольше она скользила взглядом по его чёрным волосам, освещаемым солнечным светом, льющимся из окна, прямому коротковатому носу, глазам с полуприкрытыми веками, кажущимся сейчас вовсе щёлочками из-за улыбки, застывшей на его угловатых губах, и небольшим едва приметных ямочкам на щеках, придававшим некоторого ребячества, тем сильнее укреплялась в голове мысль, что где-то этого человека она встречала. Она столь же незаметно мотнула головой. Нет, не могла она нигде увидать такого человека – не тем он типом кажется, с которым можно было бы осмелиться хоть словом перекинуться в повседневной жизни, без частичного принуждения со стороны знакомых. А знакомые-то вон какие были – один Мин Юнги чего стоил для оценки опытности в избирательности общества! Чимин, поморщив нос, выдал неразборчивое мычание, на которое спросивший понимающе, будто ему внятно поведали обо всём, кивнул, уже не дожидаясь ответа от Юнги, который, по натуре своей, всё, что мог выдать, так это недовольства в сторону начальства и тяжёлых будней особенного молодого человека. Мужчины поговорили ещё немного, не ввязывая в разговор о непонятных львах и садах Ан, что всё оставшееся время играла в воображаемые гляделки с частично привычной дамой напротив. Сейчас она уже не казалась такой уродливо-пугающей, гоняя холодок по позвоночнику и остальным костям, а взор, не отрывавшийся от работницы, оказавшейся случайным образом втянутой во что-то неладное, выдавал какое-то сожаление. Но почему Сохён она жалеет, если помимо одного – и слава богам! – призрака, ничего поразительного, что могло бы вызвать подобный оттенок в глазах умершей, но, как оказалось, не переставшей чувствовать, женщины, не происходило? Возможно, встреться они при других обстоятельствах, когда вторая была бы живой и говорливой, они смогли бы найти общий язык и общаться на дозволенном этикетом языке. Трое ранее сопровождавших Ан мужчин поднялись с дивана и она, посчитав, что дело сделано, не перекинувшись даже именами с человеком, к которому приехала, подскочила на ноги, приковав внимание к своей персоне. Тут же стушевавшись, Сохён опустила голову, сплетя пальцы между собой. Губы Чона и незнакомца тронула незаметная девушке улыбка, у одного из которых она оказаалсь более насмехающейся над несобранностью и зажатостью. Спутники, коротко кивнув директору, покинули кабинет, оставив за собой Ан, что, из последних сил сдерживала желание поднять голову и, зардевшись, – что и так произошло, – засеменить вслед за знакомыми, пушистым хвостиком. Они двое – не считая третьей личности, безоговорочно мельтешившей около помощницы директора Чона, – минуты три молча сидели на противоположных диванах – один, глядя точно на посетительницу, а вторая, так и не избавившись от внезапно нахлынувшего девичьего смущения из-за уединения мужчины и женщины, взглядом бегала от одной детали к другой, и по однотонным бумажно-деревянным стенам, и по невысокому, традиционному корейскому столику с несколькими современными, совершенно сюда не подходящими, яркими цветными папками и чернильницей, рядом с которой, придерживаемое подставкой, с небольшим наклоном в сторону окна, торчало перо. На первый и на второй взгляд всё помещение было чистым, даже диваны, что, казалось, пережили не один десяток лет, не выплевывали пыли при очередном ёрзании. Но, несколько раз прошедшись по всему убранству, Сохён показалось здесь чересчур пусто. Может, то было из-за того, что она привыкла жить в небольших комнатушках, забитых необходимым, что создавало вид полностью заставленной квартиры, порой даже захламлённой позже ненужными приборами и безделушками, привозимыми братом с дальних стран, или сама площадь, отведённая на обыкновенный кабинет, казалась чрезмерно великой на одного человека. – Как давно мы не виделись, – мечтательно полушёпотом начал незнакомец, приковывая к себе взор карих глаз, – сколько лет прошло. Сохён, до этого отрицавшая мысль о встрече «когда-то там» с этим мужчиной, вдруг призадумалась, постаравшись вновь покопаться в дальних уголках своей памяти, но, так и не обнаружив наспех чего-либо знакомого, приподняла вопросительно бровь. – Разве мы встречались? – в глазах мужчины мелькнуло что-то схожее с досадой, но само лицо его так и не переменило своего выражения, разве что только губы разомкнулись для ответа. – Когда-то, – не посчитав нужным вдаваться в подробности, изрёк он. Его же неразговорчивость, его уклончивость, не позволяли расслабиться при коротком, особо ничего не значащем разговоре. Ведь, и в правду, зачем всерьёз воспринимать что-либо от человека, что, по рассказам знакомых, не покидал стен школы, отсиживая свой век, хотя он и был молодой, – да ещё и чертовски привлекательный! – в этом захолустье, в котором ни сети, ни даже ночных фонарей, что могли бы осветить каменные тропинки в ночное время. – Не ищи правды под первым впечатлением, даже будучи уверенной в своей прозорливости, Сохён. – Она распрямилась, опустив брови к переносице. – Как можно действовать по вашему совету, когда я нахожусь напротив человека, который, по виду, обо мне знает всё, а я даже имени его не знаю? – губы собеседника тронула неприметная ухмылка пока те шевелились в немой фразе, не разобранной девушкой. – Ну, – мужчина опёрся рукой о свои ноги, подперев ладонью подбородок. Из-за этой позы он стал глядеть на Ан снизу-вверх с хитрым прищуром, – «лис!» – подумалось ей, когда тело пробрала дрожь, – это, верно, моя ошибка. – Но вы всё ещё не торопитесь назвать себя, хотя я здесь для того, чтобы узнать что-то, – заметила она, – как же я смогу верить словам подобного человека? – Да какая же ты говорливая и придирчивая! – обиженно воспротивился незнакомец речам Сохён. – И слова вставить не даёшь! Всё ворчишь, да ворчишь! – Да как иначе с человеком, который безвылазно сидит в этом богом забытом месте, выставляя себя за директора какой-то школы, о которой ни слуху ни духу?! – Да я мир столько раз перевидал, что тошнит от одного его упоминания! – упёрся на свою защиту он. – Эта школа-то забытое место?! – Имя? – Чжухон! – Вот! – довольная своей выходкой, спровоцировавшей Чжухона на «правильное, посыпанное современной интеллигенцией, знакомство-признание», Сохён победоносно улыбнулась, хотя выглядело это довольно глупо и неумело, будто впервые удалось чего-то добиться, заговорив зубы, – неужели два слога так сложно произнести вместо пятнадцати, а то и двадцати слов? Чжухон, оказавшийся проигравшим в начатой игре, хотел было завопить «но как же интрига!», однако опомнился, как только обнаружил настрой девушки напротив и, чуть позже, ликующую улыбку умершей, ставшей зрителем спектакля. Если бы она не была столь стеснительной, – а эту её черту можно было прочесть по плотно прижатым друг к другу ногам и рукам, вцепившимся в колени, – то, вероятно, поддержала бы позицию гостьи, как женщина женщину. Директор махнул рукой, попытавшись не задеть что-либо, и быстро перестроился к планированному разговору, опомнившись. – Сохён, теперь, когда ты добилась от меня имени, мы можем перейти к обсуждению темы, ради которой ты сюда явилась? – уловив изменения Чжухона, чьё выражение лица моментально из по-детски обиженного перевоплотилось во взрослое, не по годам мудрое, – а выглядел он лет на двадцать пять-тридцать, – она кивнула, – Думаю, как уже успели тебе поведать, в тебе немного, совсем чуть-чуть, самую малость, присутствуют способности, которых среди простых людей не обнаружить. Доказательство тому она, – мужчина плавно взмахнул рукой в сторону незнакомки, – конечно, это не совсем нормально, как и то, что видеть умерших ты стала столь поздно, но из всех правил есть исключения и ты среди них. – То есть, это не болезнь какая-нибудь и не иллюзия? – Какая же это иллюзия, если видишь её не ты одна? На одной лишь этой территории найдётся более пяти человек, кто распознает в ней духа. – Ну, – Ан замялась, начав вновь багроветь, – вдруг какой-то воздух был нечистый, или в кофе что-то… – Чжухон искривил губы в понимающей улыбке. – Вовсе нет, городской воздух таким аффектом не обладает, как и кофе с примесью «чего-то». То, что ты имеешь – достаточно редкий дар, который при обычных условиях, проявляется ещё в детстве, в семье, где кто-нибудь – мать, отец, бабушка или дедушка, или кто-то ещё по чьей-либо линии имел подобную способность. В редких случаях подобная зоркость проявляется у простого человека, в чьей родословной никакой кот не пробежал. У тебя в семье был кто-то… такой? Девушка призадумалась на полминуты, а после пожала плечами: – Я не знаю. Родители никогда не были особенными, а о старших поколениях мне тяжко судить – я их никогда не встречала. Может, где-то там кошка ваша и пробежала, но как-то кривовато, раз это перешло всё ко мне, а не к матери с отцом, – Чжухон не сдержал короткого хохота, прикрывшись ладонью. – Не нам выбирать, кто и кем родится. Даже в семье со способными может родиться белая ворона. – Так несправедливо по отношению к ребёнку, – заметила Ан, представив в голове картину семейства, в котором один ребёнок оказался иным, неспособным, бесполезным. Его бы начали презирать? Или родители вздохнули бы с облегчением? – Каждому своё, – отозвался мужчина, распрямив спину, – в нормальных семьях ребёнка со способностью принимают за монстра, а в другой, где кто-либо знаком с тонкостями системы, отнесутся с пониманием к любого типа отпрыску. Потому что это нормально быть простым – никаких осложнений, никаких обязательств и предосторожностей, и нормально быть особенным – ты такой же, как и родитель, есть кому направить, есть кому посоветовать и остановить в непредвиденной ситуации. – Как же выживают тогда дети в простых семьях? – Большинство попадает сюда, или во что-то схожее. – Гнездо для отвергнутых? – Место, где обучают контролировать и улучшаться, использовать свою особенность во благо, а не во вред. Сохён хотелось добавить, что не все же люди выйдут отсюда праведными, благородными и добросовестными, но удержалась, предугадывая, что это известно и ему. – Сколько вы здесь уже? – сбила тему она. – Очень долго, – увильнул от точного ответа Чжухон, – ты даже не представляешь насколько. «Да лис он, лис!» – завопило подсознание, стоило только Чжухону приподнять уголки губ повыше, отчего и глаза его сузились, поблескивая при свете. Разговор плавно перетёк в объяснения как следовало бы себя вести, заметив призрака, и как изображать из себя неспособную, нормальную жительницу столицы, если следом увязался один из умерших. К сожалению, никакой практики предоставить не смогли, посоветовав попросту сдерживать свою неприязнь к видимой картине, насколько отвратительной бы она ни была. Сохён вскоре отпустили прогуляться по территории школы, чтобы приглядеться к тому «захолустью», которым она оскорбила Чжухона, а вот даме, персональному молчаливому хвостику, пришлось остаться на беседу тет-а-тет с директором. По его словам, обсудить им есть что, а уши, которые лишний раз нагреются, не впитав информации под верным руслом, доставят дискомфорт столь чувственной и скованной персоне. Ха! А Сохён её преследования с работы-на работу не доставляли дискомфорта? А мысли о том, что кто-то там стоит впритык к двери? Безобразие! Ан пошагала по лестнице, первое время ворча под нос о несправедливом отношении в её сторону, а после, перебирая в мыслях разговор, сортируя всё по полочкам, призадумалась, а не принял ли тогда этот тип правила игры для разоблачения? Вновь подозрительность окутывает красавчика, чахнущего во благо брошенным детишкам, и, если сие предположение утвердится в течение времени, небольшого промежутка, то образ того лесного рыжего дикаря насмерть прикуётся к нему.