Воительница Звёзд: Заклинательница Королей

Стефания, пораженная словами Стрейта, все еще сидела на земле, смотря на золотистое кольцо, украшенное искусной россыпью звезд. Небольшие выпуклости, сделанные в виде небесных светил, были чуть светлее и поблескивали манящим светом. В голове мелькнула мысль, что Оливер держал при себе обручальное кольцо и ждал подходящего момента, чтобы попросить ее, а она так вероломно полезла к нему со своими отвратительными мыслями и посланным свыше предназначением, заставив почувствовать его лишь оружием для достижения цели. Мысленно успев осыпать себя тысячами проклятий за свою глупость, Каним осознала, что затянула с ответом. Но ей было страшно, а Оливер ждал ответа. Внезапно ветер вокруг нее взбудоражился и заклинательница почувствовала, как множество крохотных рук толкнули ее в спину. Губы Каним распахнулись в немом ответе, но она тут же поспешно закрыла рот руками, испуганно взглянув на юношу. — Так ты выйдешь за меня замуж? — вопросительно вскинул пепельными бровями Оливер. — Да. — Врешь и не краснеешь. Стрейт резко развернулся и поспешно убрал кольцо во внутренний карман своего мундира. Воительница только лишь успела заметить на его лице разочарование и досаду, но Каним отказывалась верить своим глазам, слишком быстро все произошло, слишком хорошо она знала этого изгнанника, чтобы с такой легкостью поверить, что ее медлительность так сильно задела его сердце. — Погоди, Оливер! — Довольно этих глупостей, Стефания! — откинул ее руку изгнанник, — ты любишь, Сиана, и ничего с этим не поделать. — Разве я тебе совершенно не нравлюсь? — поднялась на ноги лучница, — потому что я к тебе определенно что-то испытываю. Я… я. не хотела обидеть тебя, Оливер. Пойми, ты для меня. ты. ты нечто большее. Боюсь, для такого нет слова в вондерландском языке, впрочем в других я вряд ли его тоже смогу найти. Оливер обернулся и увидел стоящую и перепачканную в красной пыли Каним. Она выглядела такой потерянной, что его сердце защемило и, полыхавшая на нее несколько секунд назад злоба пропала, и в груди остались непонятные ему самому к ней чувства, которых он боялся и всячески старался оградить от них, как свой разум, так и само сердце. — Нравишься, но… Стефания, ложись спать, — резко оборвал сам себя Стрейт, — мы оба слишком устали, дорога была длинная. В подтверждение своих слов юноша опустился на землю и, повернувшись к воительнице спиной, укрылся походным плащом. К вечеру довольно сильно похолодало, и Сиан, накинув мундир на плечи, опустился перед костром рядом со своими товарищами. Эбил протянул ему только что пожаренное мясо. Оно было немного подгоревшее из-за невнимательности Бонгейла, который был слишком увлечен разговором Лукиана и Остина. — И как Белль тебя отпустила в такую даль? — усмехнулся Каним, — у вас там разве подготовка к свадьбе не в самом разгаре? — Стоило ей услышать имя твоей дражайшей сестры, как Белль тут же позабыла про свадьбу и про все, что к ней могло относиться. Она едва сама сюда не приехала, едва уговорил ее остаться дома. — Уговорил? — удивленно вскинул бровями Идем, — ты ее уговаривал? — Белль моя невеста, а не жена, — протянул де Вест, как можно более отчетливее, — тем более это даже в какой-то степени забавно. — Что забавно? — Переубеждать ее, — пояснил молодой маркиз, — подчинять себе не грубой силой, а словами, — Остин усмехнулся, — никогда бы не подумал, что это так увлекательно смотреть, как решительность в ее глазах гаснет под моим нежным шепотом. Женщин так легко заставить усомниться в их собственной правоте, а самое главное в силе. — Нашел новый способ развлекаться? — Кажется я попал не в ту компанию, — нервно улыбнулся де Вест, видя немое осуждение в глазах друзей, — вы тут все немного другого мнения о прелестных леди. — Но ты ведь любишь Белль, так. — Любовь? — вскинул тёмными бровями Остин, — серьезно? Ребят, да вы что такое несете? Это пресловутая пуринская привязанность друг к другу и ничего более. Любовь? Да бросьте! Это глупо, вы будто все разом в Стефана превратились, без обид, — он глянул на Каним, — но твой братец был и я надеюсь до сих пор есть мне хороший друг, но он действительно был странноватым. — Ничего, он был странным даже для Каним. — А кто-нибудь заезжал после выпуска в училище? — быстро сменил тему Эбил. — А что там делать? Не уж то соскучился по усам нашего ворчливого коменданта? — Думаешь он еще жив? — Да ему там всеми темными силами положено еще сотни поколений вондерландцев мучить! — воодушевлено воскликнул Бонгейл, — а вы не думали проведать Кента или Аргона, а может смешных братьев Белоумнов? — А вы Акроса звали? — неожиданно вспомнил Идем, — или даже не удосужились ему весточку отправить? — Он служит сейчас на северной границе при моем отце. Оттуда будет далековато ехать. — Почему ты выбрал внешнюю разведку, — влез Эбил, — а не теплое местечко рядом с отцом? — Я ничего не выбирал, — качнул головой Лукиан, — принц Уильям пожелал, чтобы я был при эллиадском дворе. Я же там учился, у меня есть знакомые, многие меня знают, как друга будущей королевы Вондерландии, признаться, найти кандидата на эту должность получше меня довольно сложно. — Да ты еще тот скромняга, — улыбнулся Остин. — Его Вондерландское Высочество порой дает мне уроки. — А Сиан вообще всех удивил, прошел таки отбор в королевских гвардейцев! — воскликнул Бонгейл, задорно ударяя друга по плечу, — ах ты наш нахохлившийся златокрылец* (Так из-за эполетов, сделанных в виде крыльев феникса, меж собой вондерландские военные называют королевских гвардейцев, которые защищают представителей королевской семьи) ! Как тебе принца то нашего охранять? — Его Высочество очень добр ко мне, — со смущенной улыбкой отозвался Идем, — впрочем, как и миледи Амелия. Обеспечивать сохранность ее жизни довольно сложно, ведь она с ужасной опрометью всегда бросается во все передряги. — Скучно ей наверное в замке, пока принц Уильям с Его Величеством то заседает. — Весь двор на уши поставила, — довольно причмокнул губами Эбил, — наши закоренелые отцы рвут на себе волосы, никогда женщина в Вондерлании не позволяла себе так много, как миледи Амелия, но больше всего! — продолжал вещать с еще большим пылом следопыт, — мне нравится, что Его Высочество смотрит на это все с влюбленной усмешкой, и шутит над тем, что когда миледи Амелия станет королевой, то всех почтенных мужей Вондерландии сразит удар от ее дерзости на престоле. Идем улыбнулся, давно он просто так не сидел с товарищами перед костром и не предавался приятным разговорам обо всем. Еще некоторое время постояв, Стефания, шумно выдохнув, покорно опустилась на землю и, отвернувшись от костра, тоже укрылась плащом. Закрыв глаза, заклинательница попыталась уснуть, но вопреки ее желаниям сон не шел, и девушка окунулась в пелену воспоминаний, пытаясь разобраться, что же на самом деле твориться у нее на душе и как ей быть с Оливером. Отношения между ними начали развиваться с пугающей стремительностью. Четыре года они были прекрасными друзьями, но теперь каждый хотел друг от друга чего-то большего, но обоим было страшно и чувства пугали. Их запретность, их запутанность кружили голову, мысли опаляли, оставляя внутри красноречивые ожоги, которые не находили выхода наружу. Стрейт, его сердце и так было холодно, а за годы изгнаний, проведенные на Ледяном Севере, оно и вовсе обратилось в лед. Стефании не верилось, что ей удалось его отогреть. Он, стесненный своей природной отчужденностью, она, своими обязательствами перед женихом, которого давно покинула. Сиан перевел взгляд на танцующие языки пламени и на некоторое время выпал из беседы. Когда он, вздрогнув, очнулся и вновь взглянул на друзей, то понял, что они осторожно продолжают вести беседу меж собой, боясь потревожить его уединение. — Ноеми хочет белоснежные цветы. — Да знаю я, — отмахнулся Остин, — а вот Белль почему-то захотела, чтобы цветы отдавали в розоватый цвет. — Мирабель выбирала цветы месяц, прежде чем решила, что они ей вовсе не нужны, ей видите ли захотелось бумажных журавликов. — Надеюсь моя до этого не додумается, — немного испуганно обронил де Вест. Идем едва заметно улыбнулся их разговору, но предпочёл сделать вид, что все еще пребывает в своих размышлениях, желая оставаться для друзей вне поле зрения. Взгляд его темно-карих глаз медленно и незаметно скользнул по ним. Юноша знал, что не стоило этого делать, но ничего не мог с собой поделать. Его взгляд соскользнул с их плеч, скатился по изгибу локтя и замер на смуглых пальцах. У каждого безымянный палец опоясывало аккуратное золотое кольцо. Каним женился год назад. Сиан до сих пор помнил с каким трепетом он ехал на это торжество. Все тогда думали, что Стефания возможно промелькнет легким дуновением ветерка, если уж не приедет, то хотя бы даст о себе знать, но надежды оказались тщетными. В тот миг Идем окончательно понял, что его столь любимая невеста потеряна, она не хочет возвращаться. Но надежда еще теплилась в его израненном сердце, но какое доказательство ему еще было нужно? Стеф, которую он знал, никогда бы не позволила себе пропустить свадьбу своего единственного брата, пусть даже его невеста и не была ей по сердцу. — Цветы? Неужели это заслуживает такого внимания? — Ты погоди, — усмехнулся Лукиан, — это они еще до платьев не дошли. Поверь, вот тогда начнется истинная забава. — Все будет настолько плохо? — Все будет просто ужасно, — радостно улыбался прошедший все эти превратности свадьбы оборотень. Взгляд Идема медленно перекочевал сначала к обручальному кольцу де Веста, которое аккуратно опоясывало его смуглый палец, а затем к Бонгейлу. Эбил словно лучился от счастья откуда-то изнутри, его свет шел из самого сердца. Сиан знал этот свет, когда-то он был и у него, пока Стефания не исчезла. — Нет, погоди, что значит не одно платье? — Зачем им два? — В лучшем случае им понадобится два, некоторые себе и по три берут, ну знаешь, одно для встречи гостей, другое для самой церемонии, третье на вечер. — А нам тоже три наряда понадобится? — Это уж как они сочтут нужным. В конце концов взгляд гвардейца опустился к потрепанному обручальному кольцу на своем пальце, которое вот уже четыре года мирно покоилось у него перед глазами. Идем горько усмехнулся. — Жених без невесты. Перевернувшись на спину, юноша украдкой бросил взгляд на Каним. Та неподвижно лежала к нему спиной, и ее плечи размерено вздымались, как и положено спящему пурину. Устремив свой взгляд на чистое звёздное небо, Стрейт тяжело выдохнул. Он не привык выражать свои чувства, а уж тем более говорить о них с кем-то. Стефания же была его полной противоположностью, несмотря на то, что она умела искусно врать, эта девушка была открытым пурином, чьи чувства и переживания стоило им зародиться в ее сердце тут же отображались на ее лице, да она сама и не старалась скрыть что-то от него. Смотря на звездное небо, юноша с опаской допускал мысли о воительнице с прекрасными пышными бронзовыми кудрями. И наконец он признался себе, что она была очаровательна в своем невообразимо искреннем стремлении отстаивать то, во что верила. Да, Стефания умела покорять сердца. — Пробуждайся, наше премилое дитя, пора сделать шаг. Под покровом ночи голоса сильфов забрались в разум Каним и одурманили сознание, убаюкали сердце, и когда она распахнула глаза, прежде мешавшие ей сомнения растворились в прохладном воздухе. — Ты готова, наша маленькая воительница. Ей хотелось закричать, но сил не было, не было и желания сопротивляться. Стефания была готова оставить былую жизнь навсегда в прошлом. Ей хотелось войти в настоящее и уже без тени сомнений, нависавшей над ней, смотреть в будущее. Оливер был первым шагом на пути к тому, чего она так желала, и Каним приняла решение. Как странно ее решения, которые меняли ее жизнь, делали ее чуточку счастливее, всегда отзывались на других страшными трагедиями. Сначала уединенное размышление Стрейта прервал осторожный звук, но юноша не придал ему должного значения. Внезапно он почувствовал едва ощутимое прикосновение, а в следующий миг над ним нависла Стефания. Ее смуглое лицо закрыло ночное полотно, но россыпь чудных веснушек на ее щеках с легкостью заменила сверкающие звезды. Разбросанные в беспорядке по плечам бронзовые локоны упали вниз, и их кончики, касаясь лица, щекотали Оливера, заставляя приятно морщиться. — Не спится? — А сама чего не спишь? — Да я выспалась несмотря на все твои старания. Стрейт приподнялся на локтях и заклинательнице пришлось податься назад. Опустившись на землю между ногами изгнанника, Каним взглянула на юношу своими кремнистыми глазами, полными какой-то звездной, притягательной ясности. — Оливер, — выдохнула его имя лучница, — прости, я не хотела тебя обидеть своей просьбой. Я сказала это совершенно не подумав, эти сильфы со своими вечными песнями, они. за все это время, которое мы провели вместе, — ее речь пресеклась, словно полукровке не хватило воздуха, — да что со мной такое?! Я ведь всегда отличалась знатным красноречием! Как же мне тебе все это сказать…? — она уткнулась носом в свои ладони и с минуту стояла тишина, — Сиан, да и все остальное осталось в прошлом, оно больше никак не касается меня. Я не хочу иметь с ним ничего общего. — Ты сама веришь в то, что говоришь? — Я должна в это верить, — с надрывом в голосе обронила заклинательница, — пойми, Оливер, мне не справиться без тебя. Уголки губ Стрейта едва заметно дернулись, и он полез во внутренний карман своего мундира. Золотистое колечко вновь блеснуло в его руках, и Каним приглушенно выдохнула, осознавая всю ответственность грядущего шага. Стефания стянула с пальца серебряное кольцо, которое прежде все эти долгих четыре года мирно покоилось на ее безымянном пальце, не позволяя отпустить прошлое. Стоило ему соскользнуть, как Каним облегченно выдохнула. Кожа под кольцом была бледнее и тут же притягивала к себе взгляд. Оливер бережно взял ладонь своей избранницы, и золотое кольцо заняло свое место на ее пальце, но оно лишь частично скрыло под собой белевшую кожу, ведь было куда искуснее и изящней стариной драгоценности Идемов, передающейся из поколения в поколение. — Я спрошу тебя еще раз. Стефания взглянула на Оливера. Прежде она никогда не видела его с таким решительным и серьезным выражением лица. — Стефания Каним, ты точно хочешь, чтобы я стал твоим мужем? Мы будем вместе и в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, мы будем вместе всегда. От сего мига и пока смерть не разлучит нас. — Да. Каним повесила кольцо Сиана на цепочку и надела себе на шею, спрятав серебристое украшение под белоснежной сорочкой. — Чтобы не потерять, — пояснила лучница, — его еще надо будет вернуть. Стрейт молча проводил своего противника, и когда тот наконец скрылся с его глаз, юноша наконец почувствовал себя свободнее. Ладонь Оливера опустилась на щеку Стефании, и девушка прильнула к ней, ощущая долгожданное тепло. Стрейт подался вперед, он сам весь трепетал. Ему хотелось ей обладать, но он и подумать не мог, что она сама попросит об этом, что все будет настолько просто. Стефания покорно прикрыла глаза и ощутила прикосновение к своим губам. Поначалу осторожное и неуверенное, а затем более чуткое и чувственное. Когда Стрейт отстранился, полукровка распахнула глаза и увидела прежде незнакомую влюбленную робость в его очертаниях. — Вот видишь, — улыбнулась Стефания, — я же говорила, что не укушу тебя, никогда. Губы Оливера растянулись в ответной улыбке, хотя юноша прекрасно знал, что Каним совершенно не нужны ее клыки, чтобы сделать ему больно. Сиана она тоже не кусала, никогда.