Воительница Звёзд: Заклинательница Королей

Юноша сладко потянулся и, закинув арбалет на плечо, отправился на стену. Ему следовало сменить дозорного лишь через час, но Акрос знал, как после дежурства валит с ног. Поэтому, когда сегодня он поднялся раньше положенного, то, не долго думая, решил облегчить муки своего сотоварища. Взбежав по ступенькам на стену, Энтони легонько похлопал по плечу еле стоявшего часового, который тут же волнительно вздрогнул от прикосновения. — А, это ты Энтони, — потирая слипающиеся глаза, отозвался мужчина, — не пугай так, я думал, что это милорд Каним решил вновь устроить неожиданную проверку. — Иди поспи, Джо, я заступлю, мне все равно не спится. — Да благословит тебя Богиня, — зевая, протянул воин, — я уж думал, а. ни че я не думал, у меня на это сил не хватило. На подрагивающих от усталости ногах, мужчина спустился со стены и поплелся в сторону казармы, а алхимик втянул полной грудью утренний воздух, в котором отчетливо проскальзывали северные нотки, которые доносил до них ветер. — Доброго утра, Энтони! — Доброе утро, милорд! Юноша вытянулся и отдал честь, возникшему из ниоткуда рыжеволосому командиру. Финикс широко улыбнулся, обнажая волчьи клыки, и перевел взгляд с все равно еще немного сонного арбалетчика на расстилающиеся просторы. — Похвальное рвение к службе, Энтони! Глядишь скоро станешь моим адъютантом. Я бы тебя давно взял, но ты понимаешь, я не мог отказать в просьбе старого друга приютить его сына. — Конечно. — Как там поживает твой отец? Все также весел и бодр? — Кажется он не знает, что такое уныние. — Меня всегда восхищало, как он умел находить хорошее там, где его не должно было быть. Это здорово помогало на службе, — вдруг, в его кремнистых глазах промелькнули хитрые нотки, — а как у тебя на любовном фронте? — Командир, — неловко протянул арбалетчик, — это… — Ой, да ладно тебе, — отмахнулся мужчина, — все мы тут мальчики, да и кому я расскажу? Высшему руководству не так интересно на ком ты женишься, так что давай, выкладывай все на бочку. Есть кто на примете? — Да нет, — пожал плечами Акрос, — как-то пока никто не приглянулся. — Ну и ничего страшного, — ободряюще похлопал его по плечу Каним, — девы в ваше время измельчали, сложно найти достойную. У меня вон вообще жена из воздуха столетия была сотворена, пока я ее не выдернул из этого бесплотного царства. Оборотень перевел взгляд на горизонт, и они надолго замолчали. Акрос не мешал своему командиру погружаться в тягостные мысли. Юноша был уверен, что они касались рыжеволосой юной воительницы, которая исчезла четыре года назад. Стефания просто исчезла, казалось она растаяла в воздухе и стала той, кем была когда-то ее матушка. — В таком деле главное не спешить, — очнувшись от задумчивости, протянул командир, — а то своей поспешностью и вампиров можно рассмешить. А эти бледнолицые все помнят и никогда ничего не забывают, уж поверь, — мужчина клацнул зубами, — им ничего нельзя спускать. Каним выпрямился во весь рост и потянул носом, в глубине души надеясь, что суровые ветры Ледяного Севера принесут ему теплую частичку былого, но в прохладном ветре занимающегося дня был лишь колючий запах снежинок. Шумно выдохнув, оборотень краем глаза заметил, как Акром неловко переступает с ноги на ногу, косясь в его сторону. — Ну что ты мнешься, спрашивай, что хотел, я тебя не укушу. — Что-то слабо верится, — протянул Энтони, не сводя глаз с клыков Финикса. — Честное волчье. — Вы думаете что она где-то там? — осторожно спросил Акрос, украдкой поглядывая на оборотня. — Я не знаю, что думать, Энтони, — тяжело выдохнул Каним-старший, — кажется, я никогда не понимал свою дочь. — Но вы ее отец. — Все не так просто, — покачал головой оборотень, — у всего в этом мире есть цена. Мать Стефании не просто так перестала быть нимфой, — под вопросительным взглядом алхимика, Финикс продолжил, не желая утаивать это от своего подопечного, — Аллин пришлось дать обещание Богини, чтобы та позволила ей быть со мной. — Обещание? — Наш ребенок, он должен был послужить высшим целям, исполнить какое-то предназначение звезд и… в общем это было так непонятно. Мы были юны, влюблены, а дети казались такими далекими, что Аллин, не раздумывая, дала согласие. А когда дело дошло до детей, то тут то и началась еще та нервотрепка. Каждый рожденный был даром небес, но какого именно они выберут, чтобы забрать себе обратно, мы и не знали. Когда родился Ливиус, звезда упала с небес и королевский звездочет сказал нам, что это знак, но в момент рождения Стефании была дичайшая гроза и звезды сыпались небес подобно дождю. Видимо, сначала они избрали Ливиуса, а когда родился более подходящий кандидат, они убили моего первенца и переложили всю тяжесть ноши на плечи моей дочери. — Так значит… — Мой маленький мотылек был избран, и её отобрали у меня, а теперь мне кажется я делал все возможное, чтобы оттолкнуть от себя Стеф. — Но как же Сиан? Они ведь любили друг друга, да и он до сих пор не сдается и ищет ее. — Бедный Сиан, — протянул командир, и Акросу показалось, что он услышал в его голосе нотки волчьего воя, — эта любовь не принесет счастья ни ему, ни Стеф. — Об этом предназначении небес еще кто-то знает? — Раньше только наша семья, но я рассказал Сиану, стараясь его утешить. Теперь знаешь и ты. — Но зачем вы мне это рассказали? — Стефания тебя уважала, думаю она была бы не против. — Говорите так, словно ее уже нет. — Уходя, она ясно дала нам понять, что нас для нее больше не существует. Тот путь, который она избрала… для нас там нет места. Теперь мы чужие друг другу. — Но… — Нам придется перестать быть с ней семьей, — с напором произнес оборотень, — Стефания прекрасно понимает, что, когда наберется мужества сделать свой первый шаг в разыгрываемой партии, ей придется отказаться от фамильного имени и взять другое, чтобы ни на меня, ни на Лукиана не пала тень сомнения, хотя она безусловно падет. Стефания не единственный мой ребенок, я заботился о ней, пока мог, но у меня есть сын, и я не могу потерять Лукиана также, как и Ливиуса. — А Стефанию можете? — Она никогда не была только моим ребенком, — с тяжелым сердцем отозвался Каним, — Стефания всегда принадлежала Богине. Сиан спешно вошел под сень конюшни. Ударивший ему в нос запах сена только подстегнул его, и он с ловкостью запрыгнул на подготовленного вороного жеребца. Звонко цокнув языком, Сиан устремился вперед, уносимый королевским скакуном. Промчавшись по каменным дорогам Грейтбурга, юноша вырвался на открытое пространство и натянул вожжи, заставляя норовистого жеребца встать на дыбы. Внезапно позади себя Идем услышал звонкое ржание лошадей и, обернувшись, увидел, как к нему приближаются два знакомых всадника. — Хорошо, что ты остановился, — улыбнулся Лукиан. — Мы уж думали, что не догоним тебя. — Что вы здесь делаете? — Думал, мы позволим тебе отправиться на поиски премилой Стефании в одиночку? — вскинул темными бровями Бонгейл, — ты не один по ней соскучился, так что не думай, что все фанфары будут принадлежать тебе, когда мы ее найдем. — А как же ваше задание? — Ну знаешь, — протянул Каним, нарочито смотря куда-то в небо, — тут кто-то довольно хорошо знаком с женой принца Уильяма, не будем показывать пальцем, чтобы не смущать эту скромную персону пристальным вниманием ваших глаз. В общем, я все уладил. — А у меня появилась зацепка, — подмигнул Эбил, — так что езжайте за мной и постарайтесь не отстать. Следопыт пришпорил коня, и тот резво понесся вниз по склону. Сильвиус, не дожидаясь пока его седок даст команду, кинулся следом, заставив Лукиана резко податься вперед и поспешно схватиться за уздечку, чтобы не выпасть из седла. Идем медлил, смотря вслед своим друзьям, которые несмотря ни на что продолжали поддерживать его, хотя он считал, что давно уже потерял на это право. Сиан знал, что ему следовало отпустить Стефанию, должно было забыть о ней и попытаться жить дальше, но… Идем никогда и подумать не мог, что действительно влюбится, и кто мог знать, что от любви так сложно отречься, тем более от такой странной и непредсказуемой, как Стефания. — Стефания, просыпайся, нам пора ехать дальше. Недовольно забурчав, повелительница сов перевернулась на другой бок и сильнее укуталась в плащ, прячась от настойчивых лучей солнца. Юноша уже успел сложить все вещи, запрячь Алекино и скрыть следы их пребывания. Подтянув подпругу на лунном скакуне, Стрейт с тщательно скрытым недовольством взглянул на мирно посапывавшую Каним и склонился над ней. — О-о-о, — сонно протянула лучница, — стой вот так, солнышко загораживаешь. — Поднимайся, — сквозь плотно стиснутые губы, протянул изгнанник, начиная терять терпение, — вставай. — Если собрался нудеть, тогда отойди подальше, а то от тебя прям так и веет скукой. — Стефания, не заставляй меня тебя будить, — его голос стал еще более недовольным, чем прежде, — если мы хотим вовремя пребыть на Ледяной Север, надо придерживаться плана, так что вставай. В ответ ему снова было невнятное, но явно недовольное бурчание повелительницы сов. Набрав побольше воздуха в легкие, юноша шумно пропустил их сквозь едва приоткрытые губы. Нагнувшись, он резким движением руки, сорвал с Каним свой походный плащ, в который она укуталась. Стефания возмущенно фыркнула, но глаз не открыла. Она лишь поежилась от нахлынувшего холода и, подтянув ноги, продолжила мирно посапывать дальше, радуясь волчьей крови в своих жилах. — Я поехал. Каним слышала, как юноша направился к черному красавцу, закинул на него походные мешки и ловко вскочил в седло Алекино, который уже нервно переминался с ноги на ногу. Бубенчики в его белоснежной гриве звонко зазвенели, и в следующее мгновение Стефания услышала, как они удаляются. — Ты сказал, что у тебя есть зацепки. Какие именно? — Пару дней назад мне доставили письмо от Остина, не думал, что в нем может быть что-то важное. Между нами с Остином письма летают постоянно, чуть ли не по два на дню, — тараторил с завидной скоростью Бонгейл, — ну я и не придал ему большого значения, ну знаешь, подумал, что там может быть очередной бред по поводу свадьбы, которую Ноеми на мой взгляд планирует с завидным упорством. — Ближе к сути, Эбил. — Ну вот, — отмахнулся следопыт, — вчера после того, как ты ушел от нас, я прочитал его и Остин написал, что Бартоломью должен прибыть в Вондерландию. — И что такого? — Ты не даешь мне договорить, Сиан, терпение и ты будешь вознагражден. — Тогда за четыре года ожидания, Богиня должна одарить меня несметными богатствами, — съязвил юноша. — Самое интересное то, что Остин узнал про возвращение брата не от него самого, а от знакомого в морских войсках, которого просил сообщать про все известные ему перемещения пиратов, а именно про судно «Нимфа». За последнее время по наблюдениям оно совершило довольно много странных путешествий, и вот вчера прибыло из Эллиадии. — Ты думаешь, что на борту была Стефания? — Стефан мог ей рассказать про Капети, и я думаю, что она воспользовалась услугами этого высокородного пирата, чтобы сначала покинуть страну, а потом вновь вернуться на родину. — Но зачем она вернулась? — Может ей надоела зелень, а глаз соскучился по бескрайним просторам, где гуляет вольный ветер? — Ты книг перечитал? — вопросительно вскинул светлыми бровями Идем, — чего разговариваешь как в дешевых романах для девиц из Благородной Академии? — А может она одумалась? — осторожно обронил не только свою надежду Лукиан, — прошло долгих четыре года, и все это время она была в дали от дома и друзей, от тебя Сиан. Она ведь действительно любила тебя, не понимаю, до сих пор не могу понять почему она это сделала. Зачем так поступила. — Лукиан. — Я знаю, что у вас своих проблем навалом, но я тогда поссорился с ней. Привел в дом Мирабэль, весь такой счастливый был, познакомил с родителями, представил Стефании, а она вспылила, посчитав, что я ее предал. Начала ругаться и я, не выдержав, дал ей пощечину, — сокрушительно покачал головой Каним, — я знаю, что не стоило этого делать, но я тоже вспылил, думал, что она ревнует меня, не готова делить с кем-то и… вы бы видели ее лицо, такого потерянного взгляда я еще никогда прежде у нее не видел. Тогда она еще узнала, что ты ранен. На нее навалилось все разом, и она не разговаривала со мной четыре месяца, а потом поехала встречать тебя и исчезла. Все трое путников замолчали. Сиан скользнул взглядом по Лукиану. Он казался сломленным, — плечи были опущены, голова покоилась на груди, а глаза прикрыты. Идем бы хотел сказать Каним пару ободряющих слов, но за прошедшие четыре года они оба исчерпали свой словарный запас. — Давайте поедем дальше, — прервал тягостное молчание Бонгейл, — до вон той бухты, — он указал на крохотное место на горизонте, — путь не близкий, я хочу успеть туда добраться за пару дней, чтобы следы не успели выветриться. — Да, поехали, надо найти ее, если это она. Отъехав на приличное расстояние, Оливер натянул вожжи и поворотил коней назад. Когда он приехал к месту их ночлега, изгнанник лишь повел бровью, но в лице остался неизменен. Его спутница по-прежнему продолжала лежать на земле и спать, как будто ничего не произошло. Спрыгнув на землю, Стрейт не спеша подошел к Каним и, ухватив за запястье, рывком поставил на ноги. — Ты как в училище вставала? — Остин сбрасывал меня с кровати, — зевая, отозвалась девушка, — пока Брайан с Сианом что-то кричали мне на ухо. Оливер поставил лучницу на ноги и отвернулся, услышав нервное ржание лошадей, но тут же повернулся обратно, почувствовав спиной неладное. Все еще пребывая во сне, Каним не держалась на ногах и начинала заваливаться на бок. Вовремя подхватив девушку, Стрейт поднял ее на руки и впервые ее лицо оказалось так близко к его. Замерев, юноша скользнул взглядом по умиротворенным, пускай и немного резковатым чертам, пышным, бронзовым ресницам, которые отбрасывали чудные ажурные тени, а те прятались в уголках ее глаз от палящего солнца. Пластина на глазу сверкала атласной манящей чернотой, а серебристый узор, пробегающий вдоль нее, причудливо сверкал на свету. — Ты сколько спать собираешься? — Жизнь. Оливер усмехнулся и направился к Алекино. Невероятными усилиями юноше удалось посадить девушку в седло, но та сразу же улеглась на мощную шею лунного скакуна. — Может нам ее бросить? Жеребец норовисто вскинул головой и отрицательно ею покачал, с укоризной смотря на Стрейта. — Я пошутил, — он покачал головой, — нам уже от нее не сбежать. Идем спешился, когда они преодолели большую половину пути. Солнце стояло в зените, и было невыносимо находиться под его палящими лучами. Взяв вороного жеребца под уздцы, юноша отвел его в сторону и привязал к щуплому стволу дерева. Надо сказать, что путь их не был неприятен. Ехали они вдоль русла Жизни, вода в котором золотилась, переливалась и манила к себе уставших путников живительной влагой. По обеим берегам от полноводной реки росло множество трав, и сейчас в разгар лета, они истинным буйством лежали перед глазами странников. — Может искупаемся? — потягиваясь, предложил Бонгейл. — Я не прочь. Не дожидаясь никого, Каним в мгновение ока скинул с себя одежду и в следующее мгновение уже в виде огромного бронзового волка плескался у берега, радостно гоняя рыбу. — Удивительная черта у этих Каним, — протяну Эбил, с интересом наблюдая за молодым оборотнем, — они могут быть самыми печальными пуринами в Зазеркалье, а в следующее мгновение с легкостью откидывают все печали в сторону и веселятся лучше всех. — Да, может быть и так, но их тревоги никогда не покидают их, оставляют только на время, а потом возвращаются вновь, с удвоенной силой, — но тут Идем вздрогнул, и на его лице засверкала задорная улыбка, — так мы идем купаться? — Еще бы! — выпрыгивая из штанов, воскликнул Бонгейл. Каним сонно приоткрыла глаза и попыталась потянуться, но ее локоть тут же столкнулся с лицом Стрейта. — Больно, юная леди! Виновато сжавшись, повелительница сов оглянулась на спутника и поджала губы. — Я не хотела. — Ты спросони всегда что-то рушишь и кому-то вредишь. — Ой, ну да ладно, — отмахнулась лучница, — не делай ты из всего трагедию. — А в свое двадцатое день рождения? Это ты так и планировала? — Я нечаянно тогда сломала ту постройку, да и тем более, она и до меня шаталась. — А в тот раз, когда мы пришли в таверну. — Осторожно! — нарочито громко закричала Каним, — потягушки! Стрейт только и успел пригнуться прежде, чем рука заклинательницы встретилась с его лицом. Увернувшись, юноша строго сдвинул брови, но ничего не сказал. — Давай о чем-нибудь поговорим, ведь путь-дорога длинная. Я знаю, что ты не любитель, и я всегда ценила тишину, которую ты так любезно мне предоставлял, но давай поговорим. — Может ты опять заснешь? — Так много спать вредно для организма, — качнула головой Каним, — давай поиграем в игру «Я вижу…». — Нет, — протяжно взвыл Оливер, — в Эллиадии в это хотя бы было более-менее интересно играть, а тут что угадывать? Песок, перекати поле, песок и снова перекати поле. — Тогда в знатные семьи Вондерландии. — А моя попала в этот список? — Ладно, не хочешь играть, не надо, больно нужно было. Стефания насупилась и, скрестив руки на груди, устремила зоркий взгляд кремнистых глаз на горизонт. Затылком девушка почувствовала, как изо рта Оливера вырвался тяжелый вздох и теплый воздух коснулся ее кожи, заставляя волну мурашек прокатиться по всему телу. — Итак, я вижу что-то сухое, черствое и … — О! — воскликнула обрадованная Стефания, — я знаю, знаю, что это! — И что же? — Это вондерландец! Только вот где ты его тут увидал? Сиан вынырнул из воды и тряхнул головой, смахивая капельки. Взглянув на берег юноша о чем-то задумался, но не успела мысль принять явственные очертания, как в следующее мгновение огромный волк налетел на него и утащил под воду. — Дышать нечем, Лукиан! Идем вновь вынырнул на поверхность и жадно захватал ртом воздух. — Ты чего волчара?! Чуть не утопил! Каним виновато склонил голову на бок и прижал уши. Сиан уже собирался начать отчитывать Лукиана, но взгляд волка бродил где-то позади его спины. — На кого это ты там смотришь? Идем не успел повернуться, как на него тут же набросился кто-то со спины и резким, молниеносным движением уволок под воду. — Да вы все с цепи что ли сорвались?! Эбил! — Я то что? — удивленно вскинул бровями Бонгейл, спокойно греясь на берегу, — это все тот полоумный. Сиан нервно сглотнул, воображая себе речное чудовище позади себя. Медленно обернувшись, гвардеец почувствовал, как его губы растягиваются в немой, радостной улыбке. — Остин! — Эбил мне тут нашептал, что вы вновь отправляетесь на поиски Стефании, — протянул де Вест, водя пальцами по водной глади, — вот я и подорвался, куда это вы без меня отправитесь? Вы же в трех соснах заблудитесь. — Как же я скучал по твоей нудятине! Солнце медленно клонилось к горизонту и Стрейт натянул поводья. Алекино послушно замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Каним проворно соскользнула на землю и, плюхнувшись на землю, принялась растирать затекшие от долгой, непрекращающейся езды мышцы на ногах. — Сегодня ты переплюнул в упорстве самого себя, — присвистнула лучница. — Я с тобой сегодня играл, так что никаких претензий. — Согласна, но костер все равно разводишь ты. — Не думала побороть страх? — Нет. Оливер пожал плечами и молча принялся за привычное дело. Вновь потянувшись, Стефания медленно побрела в степь. Юноша краем глаза наблюдал за полукровкой, чтобы она в своей извечной задумчивости не убрела в какую-нибудь очередную даль. А то ему хватило того, что в прошлый раз он искал ее два дня, когда она во сне ушла в лес. Но в этот раз Каним опустилась на землю и, сложив ноги в позе лотоса, закрыла глаза. Глубоко вдохнув, заклинательница потратила много времени, пытаясь выгнать из своей головы рой ненужных мыслей. Когда в сознании воцарилась довольно относительная тишина, Стефании удалось услышать напевания сильфов. Будучи в Эллиадии она соскучилась по ним. — Мы рады что ты вернулась. — Да! Да! Мы рады! Мы скучали по тебе, наша свободолюбивая дочка ветра. Вдыхая полной грудью окружающий воздух, заклинательница чувствовала, как на кончике языка оседает красная пыль. В здешних местах ее было довольно много. Полукровке нравился этот привкус, и ей нравились напевания сильфов, похожие на звон полевых колокольчиков, на ее собственный голос. — Очень сильно скучали, ведь ветер, который ты несешь на своих крылах сулит много перемен, — завороженно шептали сильфы, — ты наша храбрая нимфа воздуха. Каним приоткрыла глаза и увидела, как они порхают вокруг нее. Их прикосновения были к ее коже были едва ощутимы и прохладны. — Мы ждем, когда твой ветер разгорится, наберет силу, но для этого, юная воительница должна слушать свой разум, который отчаянно твердит ей, что путь, который она выбрала, пускай и тернист, но праведен. Тебе мешает твое чувствительное, ранимое сердце, отважное дитя. Любовь, которую ты и не чаяла найти, до сих пор владеет сердцем, но оно должно уже должно принадлежать тому, кто скачет среди бурь и метелей. — Оливер меня не любит, — спокойно произнесла Стефания, — ничего не получится. — Наивная, отважная премилая воительница, ты так невинна, так доверчива. — Но… — Позволь усыпить твое сердце, — их напевания окружили воительницу с новой, пугающей силой, — дай нам убаюкать его. Оно не должно помешать тому, что грядет. — Что грядет? — Ты принадлежишь ветру, а не красной земле! — уши вспыхнули от боли, — так было всегда и будет! Ты была рождена такой! Это твоя Судьба! Каним почувствовала множество прохладных прикосновений к разгоряченной жгучими ветрами коже. — Что вы делаете?! Прикосновения стали настойчивее и решительнее. Крохотные пальцы уже с силой впивались в кожу, причиняя боль. — Стефания. Заклинательница вздрогнула от осторожного прикосновения, и связь оборвалась. — Ты в порядке? — Да-да, — поднялась на ноги завороженная Каним, — а разве не видно? — Ты кричала. — Правда? — Очень громко. — Прости, — она отряхнулась от пыли, — я не хотела, чтобы нас кто-то услышал. Давай лучше пойдем есть, а то сегодня за целый день во рту и маковой росинки не было. Я уверена, что ты приготовил что-то вкусное. Стефания уже было направилась в сторону костра, но юноша ухватил ее за запястье и задрал рукав. На смуглой коже воительницы вперемешку со старыми шрамами красовались свежие отметины, заботливыми руками сильфов окрашенные в чудный лиловый оттенок. — В порядке? — У сильфов проблемы с даром убеждения, они немного перестарались. — Чтобы они не говорили, не смей их подпускать к своему сердцу, — с какой-то странной настойчивостью в голосе произнес Стрейт. — Благодарю за заботу, но что мне делать со своим сердцем, я как-нибудь решу сама. Каним круто развернулась на небольших каблуках своих военных сапог и, вырвав руку из несильной хватки Оливера, направилась в сторону костра. Немного раздраженная и напуганная девушка опустилась чуть поодаль от огня. Изгнанник сел рядом и протянул ей кусок хорошо прожаренного мяса. Заклинательница приняла еду и тут же впилась волчьими клыками в плоть. Насытившись, полукровка слизнула капельки жира с пальцев и молча начала вглядываться в Оливера, который пытался не обращать на нее внимания. — Хватит сверлить меня взглядом, — обронил Стрейт, продолжая заниматься своим делом, — если хочешь поговорить, так и скажи. — Отлично! — Каним плюхнулась напротив него, — давай поговорим. Оливер не спеша отложил в сторону кинжал, которым он вырезал узоры на небольшой дощечке, и взглянул на юную воительницу. Сложив ноги в позе лотоса и упершись руками в колени, она решительным взглядом смотрела прямо на него, ожидая, что он заговорит первым. Теплые тени языков пламени танцевали на смуглой коже ее лица. — То, что ты собираешься мне снова предложить невозможно. — Да брось! — всплеснула руками заклинательница, — это же Вондерландия, здесь именно так все и делается. — Как иронично не правда ли? — повел темными бровями юноша, — ты борешься с тем, к чему сейчас сама пытаешься прибегнуть. — Да, у Всевышней отменное чувство юмора, — фыркнула полукровка, — я это уже давно поняла. — Стефания, у тебя не получится меня полюбить. — Но ведь у других получилось, почему ты решил, что я не смогу полюбить тебя? Ты красив, умен и обаятелен. Не вижу проблемы. Стрейт устало выдохнул, упрямство Каним восхищало и раздражало его одновременно. Порой она была невыносима. Качнув головой, юноша поднялся на ноги и, обойдя костер под пристальным, непонимающим взглядом, остановился рядом с лучницей. С минуту Оливер смотрел куда-то в даль, что-то старательно обдумывая, но когда Стефания уже распахнула губы, чтобы окликнуть его, Стрейт повернулся к ней. — Хорошо, если ты настаиваешь, — он встал перед ней на одно колено, — тогда выходи за меня.