Сага о Воронцовых - ХХ век

      1878       «Италия прекрасная, Италия моя!..» — в душе у Джованни всё пело, когда они с Ниной, наконец, вдвоём добрались до родного дома итальянца.       Да, плохо то, что Серджио остался в холодной Москве с чужими людьми. Джованни с Ниной, в общем-то, пытались отобрать своего родного сына у бывшего супруга Ниночки. Но тот почему-то вцепился в чужого ребёнка, и новая его жена (бывшая ученица Джованни) подливала масла в огонь: «Я крёстная мама Серёжи, я крёстная мама, у нас ему будет лучше, вы сами хотели, вы сами оставили!..» А граф-то каков! «Вы недостойны вашего ребёнка!» Боже! И Джованни даже перед самим собой захотел закрыть лицо ладонью, чтоб не видеть этого несправедливого мира и чтоб он его тоже не видел! Ну что, они сами ребёнка не родят, надо обязательно задерживать у себя прекрасное джованниевское дитя?       Нина, правда, что-то говорила в оправдание своего бывшего мужа. Что она якобы обещала ему оставить сына графом Воронцовым. Но русские (так Джованни называл про себя графа и Софью) должны быть им благодарны: если бы Джованни не увёз Нину сюда, русским никогда бы не быть вместе, — к чему они, оказывается так стремились той холодной противной зимой, когда скончалась княгиня Маша… Хотя бы в благодарность могли бы отдать итальянцу его родного ребёнка!       Прошли годы. Прекрасный климат Италии, разноцветный город, прилепившийся между горами и морем, лазурная акварель морской дали, весёлый нрав соотечественников, постоянно звучащие песни, апельсины по две лиры под Рождество, специфический привкус морепродуктов, прекрасное виноградное вино — всё это было привычно для Джованни и способно было прогнать его хандру, рождало хорошее настроение.       А в небывало приятное расположение духа синьора Манчини привело известие, что его дядюшка оставил ему в наследство виллу в Кастелламара и внушительную сумму денег. Джованни теперь был не просто Джованни, а герцог, или дюк, неважно. Они с Ниночкой туда поехали, всё осмотрели, остались довольны и начали обустраивать своё новое герцогское житьё-бытьё.       Дочке Нины и Джованни Лине — Челине, Марчелине — четыре годика уже. Красивая девочка. Но, конечно, каждому мужчине мечтается иметь сына! А сын Джованни — в холодной Москве.       1890 год       Когда Нина с дочкой вернулись из Парижа в Кастелламара, Джованни их встретил с нетерпением.       — Ну как, а где Серджио?!       Он всё ещё не понимал, что Серёжа не приехал с Ниной в Италию.       — Тихо, тихо, не при Лине! — воскликнула мать по-русски. — Позже поговорим!       Джованни не мог дождаться минуты, когда он с женой останется с глазу на глаз. Когда такой момент настал…       — Нина! Ты опять всё испортила! — сразу накинулся на неё супруг. — Как ты могла оставить нашего кровного сына в этой жуткой, холодной Москве, в этой слякоти и грязи?!       Нина уже давно переняла темпераментную итальянскую манеру выяснять отношения.       — Сам бы поехал да и посмотрел, как и где живёт твой сын! Ты ни о ком не думаешь, кроме себя!       В голосе Нины слышались слёзы, хотя в душе она была спокойна. Она уже всё для себя решила.       — Почему ты не привезла Серджио, как мы договаривались?!       — Потому что ему лучше там, в Москве, с Владимиром! — выпалила Нина.       — Я посмотрела на него! Ты даже не поинтересовался, не спросил, как живёт твой сын, чем он увлекается, чем занят! Тебе главное — возмутиться!       Джованни всё восклицал, бурно жестикулируя.       — Мне неприятно, Нина, когда ты говоришь, что нашему сыну лучше с графом Воронцовым, чем с нами, его собственными родителями!       — Да пойми ты: он считает Владимира и Софью своими родителями!       В голосе Нины появились капризные нотки.       — А-а, ты продолжаешь свою игру! О, Мадонна! Я должен был сразу понять, что тебе важно, Нина, чтобы твой сосунок стал графом Воронцовым, а на меня тебе наплевать!       Нина решила приласкаться к мужу и замурлыкала.       — Да что ты, милый, мне никогда не наплевать на тебя! У нас дочка.       — А сына ты оставила совершенно чужим людям!       Нина выпрямилась, в глазах показались дерзкие огоньки.       — Джованни, а тебе не кажется, что это мы ему совершенно чужие люди? Мы больше десяти лет даже не интересовались, как он растёт, что он делает, как его здоровье. Он нас не видел и не знает.       Джованни хотел что-то сказать, но Нина перебила:       — Вот и сейчас! Ты даже не спросишь, как мы встретились с Серёжей, о чём говорили! Ты видишь только себя!       — Ты не даёшь слова вставить! — воскликнул Джованни с раздражением. — Ну как, как живёт твой разлюбезный Сергей Воронцов? Зачем ты велела графу дать ему эту чужую фамилию?!       Нина пыталась успокоить мужа.       — Джованни! Зачем ворошить прошлое? Это уже произошло, и произошло более десяти лет назад! Зачем к этому возвращаться? …Знаешь, я что придумала?       — Ну что такое ты могла придумать, женщина! — не сдержался Манчини.       Нина, увлечённая своими мыслями, не обратила внимания на дерзость.       — Джованни! Серёжа уже совсем скоро подрастёт, он приедет в Италию! — сказала она почти радостно. — Мы пошлём ему приглашение! Я уверена: Владимир не сможет нам отказать!       Нина после встречи в Москве осознавала, что рычагами влияния на графа она всё ещё владеет.       — Ты знаешь, они очень легко согласились на мою встречу с сыном. Я даже подумала, что зря не приехала раньше. Можно было приезжать каждый год, встречаться, он бы привык ко мне постепенно, а потом, может быть, Серёжа согласился бы уехать со мной.       Но Джованни не обрадовался.       — И где ты была раньше, дорогая?! А сейчас, говоришь, они тем более не отдадут нам сына!       — Да, теперь я сожалею, что не догадалась так сделать несколько лет назад!       — Русский задним умом крепок, как говорила покойная княгиня Алтуфьева! — произнёс он сварливым тоном.       — А что это ты вдруг её вспомнил? — ревниво спросила Нина.       — А то, что из-за тебя мы раньше помрём, чем вернём Серджио!       Джованни никак не мог побороть раздражение. Он понимал, что время ушло, что Нина ничего не могла сделать: граф Воронцов и Софья не изменились. Эти двое, как показало время, стоят крепко, как скала, не будут мотаться флюгером.       Нина убеждала себя и супруга.       — Послушай! В Москве Серёжа получает образование. После окончания корпуса он будет учиться в артиллерийском училище.       Неудачный аргумент выбрала Нина. Манчини ответил с чувством:       — А потом наведёт пушки на родную Италию, потому что ему это слово — Италия — ничего не говорит! Это для него чужая страна!       — В чём ты меня обвиняешь? И Россия ему не чужая, между тем!       — То есть я прав, и тебе важно, чтобы он оставался Воронцовым, поэтому ты не привезла его!       — Джованни! Я не могла его увезти оттуда! Он там займёт своё место в обществе!       — В том обществе! А о нас ты подумала? Нет, ты думаешь только о том, как бы Серджио остался графом Воронцовым! Что ж ты тогда сбежала от графа? Оставалась бы с ним!       Это было несправедливо. Нина уже много лет делила беды и радости с Джованни, она родила ему дочь, и он мог бы более уважительно отнестись к своей подруге жизни…