Мост через Лету

После вчерашнего шторма море еще слабо волновалось, тяжело и угрюмо вздыхало, толкало в борта темными волнами в светлых прожилках водорослей - будто женские волосы колыхались в непрозрачной воде. Утренняя свежесть сменилась тяжелой липкой духотой. Обмен людьми состоялся после полудня на рейде Генуи, и сейчас два корабля эскадры герцога Вивонна и шебека Рескатора покачивались в прямой видимости друг друга. Анжелика то и дело косилась через плечо на темный силуэт корабля, мысленно моля: "Уходите! Оставьте браваду! Уходи же, убирайся отсюда! " - Нет, и не говорите об этом! - возмущенно воскликнул месье Валентинуа - высокий до нескладности и грузный, сперва он показался Анжелике тюфяком, однако за вялым равнодушием таилась воистину стальная непреклонность. Во всяком случае, при дворе немного бы нашлось людей, осмелившихся перечить брату фаворитки короля. Герцог Гримальди то ли не совсем понимал, кто перед ним, то ли счел, что король вместе с мадам де Монтеспан слишком далеко. - Я не спрашиваю вашего совета, месье, я отдаю приказ, - возвысил голос Вивонн. Он выглядел безмерно уставшим и яростно щурил на Валентинуа красные от недосыпа и соленого ветра глаза. Вчерашний ветер заставил эскадру отстать от флагмана, и только жажда мести сейчас владела адмиралом. - Нам нужно уничтожить наконец этого мерзавца сейчас, раз уж подвернулся удобный случай... - Порт с двумя дюжинами торговых кораблей вы называете удобным случаем?! Что останется от него, если вы начнете тут пальбу?! - Поддержите меня огнем с берега! Или подождите, когда дойдут остальные корабли эскадры, и мы возьмем негодяя в кольцо. - Я бы на его месте не стал этого ждать, - резонно отметил Валентинуа. - И вы, конечно же, позволите ему сбежать! - Вивонн, вне себя от возмущения, издевательски несколько раз хлопнул в ладоши. - Браво! Думаю, Его Величество будет счастлив узнать, что теперь в наших морях есть своя Тортуга! - Месье, умоляю, - не выдержала Анжелика. – Позвольте нам сойти на берег, мне кажется, я скоро умру от качки и запаха соленой воды! Вивонн бросил на нее холодный взгляд, но ответил подчеркнуто учтиво: - В другое время я сделал бы все для вас, мадам, даже достал бы упавшую луну из глубин океана, но тут замешаны интересы государства. Вполне возможно, потерпи вы еще полчаса, и Средиземноморье вздохнет спокойней, избавившись от ренегата. Переключив внимание на Анжелику, он взял ее за руку и помог сесть на низкую лавку, на которую было накинуто покрывало. - Вы провели на его судне несколько дней, и ваши впечатления могут сыграть решающую роль, - поддержал его Валентинуа. Он ободряюще сжал пальцы стоящей рядом с ним герцогине Мазарини, с которой его связывало дальнее родство. При встрече герцог был непритворно обрадован, очевидно, слухи о гибели корабля уже дошли до Генуи, и он не чаял встретить герцогиню живой. Анжелика бросила короткий взгляд на Кантора, - непривычно собранный, будто готовый к сражению, он одиноко стоял у борта. Он по-прежнему оставался единственным из пажей на флагманском судне. - Я сделаю все, что в моих силах, месье, - решительно заявила Анжелика. – Что вы хотите узнать? - Для начала – что связывает вас с этим пиратом? – напрямую спросил Вивонн, не сводя с нее глаз. Анжелика интуитивно поняла, что крылось за этим вопросом. «Сделает ли Рескатор ради мадам дю Плесси то, что сделал Вивонн ради герцогини Мазарини?». - Он некогда знал моего первого мужа, я говорила вам, - Анжелика делая вид, будто изо всех сил старается припомнить что-то важное, пожала плечами. – Все это время он пускал пыль в глаза, все время твердил, что знает некую тайну и хочет рассказать ее моему сыну… - Быть может, клад? – предположил Валентинуа и преувеличенно оживленно потер руки. – Рескатор сказочно богат, все знают об этом. - Так что это была за тайна, мадам? – непочтительно перебил его Вивонн. Анжелика, выведенная из себя его настойчивостью, гневно свела брови, но не успела ничего сказать. - Не было тайны, месье, - певуче проговорил Кантор и залился румянцем, когда взоры присутствующих обратились к нему. – Рескатор хотел поведать мне о моем рождении, однако я и сам уже знал, что произошло тогда. Он хотел в память о моем отце дать мне перстень, однако я не стал брать – ведь это был не перстень моего отца. - Он не открыл своего лица и своего имени, - поспешно перебила сына Анжелика, пораженная выдуманной им историей. – Я полагаю, что это некто из южан, чем-то обязанный моему мужу… Вы знаете, как они сентиментальны, и вероятно, он хотел искупить свое предательство, чтобы успокоить свою совесть. - Полагаю, мадам дю Плесси права, - поддержала ее герцогиня Мазарини. – Этот человек, кем бы он ни был, вел себя учтиво и доброжелательно, и никоим образом не обидел ни меня, пока я была на его судне в одиночестве, ни мадам дю Плесси с сыном. Я сгинула бы в море, Алессандр, если бы не он, и может быть, эта небольшая услуга стоит того, чтобы не устраивать пальбу в месте, куда Рескатор привез меня по собственной воле? Вивонн стиснул зубы. - Ваши доводы кажутся мне уместными, - через силу проговорил он. – Но меня связывает мой долг как военного и подданного Его Величества. Несколько часов форы – это все, что я могу предложить вашему таинственному спасителю. - Отлично! – воскликнул Валентинуа. Его радость была понятна: «И город цел, и брат фаворитки короля доволен», - подумала Анжелика. – В таком случае, сударыни, прошу вас на берег – мой дом в полном вашем распоряжении! Духота из окна сводила ее с ума. В свете луны она прошлась туда и сюда, выглянула в окно и наконец, нагой растянулась на постели, с раздражением скинув пеньюар. Усталость сделала ее мысли тягучими и путаными, сон накатывал на нее короткими волнами, и ей то мерещилось, что она вновь на корабле, то слышался голос Жоффрея, то вдруг охватило беспокойство за Кантора, и Анжелика с трудом поняла, где она, очнувшись из тяжелого забытья. Она промучилась до рассвета, пока небо над морем не начало отливать серовато-розовым перламутром. Сев на кровати, она напрягла слух – не доносится ли с моря звук пальбы, затем накинула халат и несколько раз нетерпеливо позвонила в колокольчик. Служанка явилась спустя несколько минут, но Анжелику нимало не тронуло ее заспанное лицо. - Бумагу, перо и чернила, да поживей, - велела она, притопывая ногой в странном возбуждении. Снизу послышались приглушенные голоса – видимо, вернулись домой гуляки. Анжелика не ошиблась - Алессандро Гримальди, герцог Валентинуа был и впрямь рад видеть Гортензию, и его радость объяснялась не только родственными чувствами... – И сообщи мне немедля, когда вернется месье де Вивонн. Получив требуемое, молодая женщина закрыла дверь и тут же вернулась к небольшому столику, долго сидела, сжав пальцами виски. Когда же, наконец, взялась за перо, то первым вывела адрес: Париж, Фобур-сен-Антуан. Сперва перо двигалось в ее пальцах медленно, через силу, потом слова полились потоком. «Дорогой Филипп! К тому времени, когда до вас дойдет это письмо, вы, конечно же, уже будете осведомлены о моих морских злоключениях. Я тешу себя надеждой, что вы не будете слишком сердиты, и мне хочется верить, что в вашем сердце хоть на мгновение мелькнуло беспокойство, и я смогу сейчас развеять его, сообщив, что со мною все в порядке. Но я пишу вам не только ради этого. Скоро два года, как мы с вами женаты, и за это время нам так и не пришлось поговорить по душам. Надеюсь, что хотя бы любопытство заставит вас сейчас дочитать до конца. Мое сердце тянется к вам. Это похоже на ту тягу, которую многие питают к вину – когда вы рядом, я не могу быть спокойна, вы застите мне глаза, подобно солнцу, и так было всегда, с нашей первой встречи, даже когда мы ссорились и воевали. Когда между нами нынче море, моя любовь кажется мне тонкой и прозрачной, словно это нить, которую тянут и тянут, в надежде, что она никогда не порвется. А вам, видимо, она и вовсе не видна... Я так виновата перед вами, Филипп. Я хотела поверить, что моей любви хватит на нас двоих, что она сможет скрыть вашу злость на меня и мою самонадеянность. Сейчас мое сердце болит от мысли, что я сделала несчастными нас обоих. Сможете ли вы когда-нибудь простить меня? Быть может, господь дает нам осознать ошибки не только для того, чтобы терзаться виной. Если бы я как-то могла исправить то, что натворила, и увидеть вас счастливым… Что бы вы ни думали про меня, я могу уверить вас, что по своей воле никогда не опорочу ни вашего имени, ни вашей чести. Остаюсь ваша жена, Анжелика дю Плесси де Бельер». Она замерла, когда ее рука вывела последнюю фразу, и некоторое время молча смотрела на написанное имя. Кем она была на самом деле? "Графиня де Пейрак умерла", - бросила она в лицо Рескатору. А доживет ли до утра маркиза дю Плесси де Бельер? Почему она вообще появилась на свет? - Господь дает нам осознать ошибки… - прошептала она и встала, вернув перо в чернильницу. Письмо осталось лежать на столе – сумбурное, пламенное, жалкое, оно не передавало и части тех чувств, что сжигали сейчас ее душу. Да и нужны ли были эти чувства Филиппу? Она подавила желание поднести бумагу к свече, вновь вызвала служанку и отдала ей запечатанное письмо, велев отправить его с почтой герцога Валентинуа. Станет ли ей легче оттого, что сейчас она впервые была честна сама с собою?... За окном занимался пронзительно-ясный день, обычный для этих берегов. Анжелика постояла у окна, впитывая в себя наконец-то посвежевший ветерок с запахом моря и цветов из сада герцога, пение непривычных ей птиц, яркость красок рассветного неба. - Он жив, - пробормотала она про себя. – Жив и в прекраснейшем месте на свете. Как это на него похоже! Анжелика потянулась, тряхнув тяжелой копной волос, и шагнула к кровати. Усталость последних дней навалилась на нее, и теперь молодая женщина уснула, едва коснувшись головой подушки. На этот раз сны милосердно оставили ее. Пробуждение было похоже на выход из обморока, - она быстро приподняла голову, почувствовав чье-то присутствие рядом. - Кто? Кто тут? – портьеры были задвинуты, хотя она помнила, что засыпала, глядя на розовые рассветные облака. На какой-то миг она поверила, что Жоффрей вернулся за ней, вернулся вопреки своим словам, и во второй раз она уже не сможет устоять. - Не бойтесь, дорогая, это всего лишь я, - кровать качнулась, избавившись от чужого веса, послышались легкие шаги, и в комнату ринулся свет из-под раздвинутых портьер. – Вы проспали весь день, служанка сказала, что у вас якобы жар, однако я уверена, что это просто усталость, ведь вам почти не пришлось спать ночью накануне. Поднимайтесь же, до ужина осталось меньше двух часов. Пока что я полностью пользуюсь гостеприимством герцога, но ночью я уже придумала план, как мне перевести сюда часть своего состояния. Если вы задержитесь в Генуе на несколько месяцев, то я смогу сама отплатить вам за подаренное платье и за милейшие пуатевинские сказки. - Скажите, он вернулся? – Анжелика, пропустив мимо ушей болтовню молодой женщины, приподнялась на локте и впилась в лицо герцогини Мазарини взволнованным взглядом. - Адмирал вернулся? - Эскадра месье де Вивонна стала на якорь в порту три часа назад, а сам он уже час как пьет мозельское в саду герцога, - фыркнула та. – Зол, как тысяча чертей. - Он не догнал Рескатора?! - Нет, хотя, по его словам, очень старался. Чистое сумасбродство - идти в погоню в море на одном корабле с изморенными гребцами... - Слава Богу! - Анжелика порывисто села на кровати, закрыв руками лицо. - Смотрите только, не повторите этого при адмирале, - с усмешкой проговорила герцогиня.-Я полагаю, такая перемена в вас вызвана тем, что вы узнали месье... получше? Я видела, что вы вернулись вчера под утро в слезах. - Это не моя тайна, я не смогу рассказать вам, - она устало замотала головой, не поднимая лица. - Я виделась с ним, вы правы, хотя, наверное, я совершила ошибку... - Все мы совершаем ошибки, - с философским спокойствием изрекла герцогиня. - Со своей стороны могу твердо обещать, что от меня ваш муж о ней не узнает. - Нет, нет, это совсем не то, - Анжелика яростно покачала головой и не смогла удержать стона: - Ах, если бы все было так просто! Я до сих пор не понимаю, почему все так произошло... Я никогда не могла его понять! - Давний знакомый, да, я помню, вы говорили об этом... - Гортензия покивала прелестной головкой. Она сильно преобразилась со вчерашнего дня, и теперь ее красоту, как и должно, подчеркивали тщательно подобранные украшения и замысловатая прическа. - Пожалуй, я могу догадаться. Вас связывала тайная страсть, но вы не видели его много лет, а теперь страдаете, потому что он стал не таким, как вы его помните? И еще он, верно, чем-то обидел вас. Но все еще вам дорог, раз ваше сердце так болит за него. Из меня неплохая Пифия, как думаете? - Вы не понимаете, - прошептала Анжелика. Даже если б ее язык не сковывало обещание, данное Жоффрею, ей не удалось бы подобрать слов, чтобы передать все страсти и сомнения, что кипели в душе. - Я бы отдала все, все, чтобы быть с ним, а сейчас... Герцогиня посмотрела на взволнованную Анжелику с отстраненным сочувствием, вздохнула и не спеша поднялась, подойдя к окну. - А сейчас вы тут, а он уже в нескольких часах ходу от Генуи, с каждой минутой все дальше и дальше....Возможно, я сейчас скажу лишнее, но мне кажется, после всех злоключений я имею на это право, - она встала у окна, разглядывая золотистое зарево заката, и помолчала. Непривычная серьезность, почти грусть в голосе этой ветреной особы заставила Анжелику молча слушать, не перебивая. - Я много лет жила так, как от меня требовали, причем порой - незнакомые мне люди. Делала то, что хотел идиот-муж, молилась, терпела и неизвестно чего ждала. Потом мне вдруг надоело, я сбежала, чуть не погибла, но зато теперь... - она с глубоким вздохом развела в стороны руки, и ее фигурка засияла в оконном проеме, обретя крылья, подобно ангельскому видению. - Не пытайтесь понять, мадам, тем более - мужчин. Ваш муж - самодур не хуже моего; Рескатор же, при всем своем очаровании, отпустил вас уйти в слезах. Не тратьте время на их пустые игры, если уж не хотите сыграть с ними на своих правилах. Послушайте наконец свое сердце. Что оно говорит вам? Куда велит идти? - Не знаю... - растерянно проговорила Анжелика, охваченная чувством вины. Она на самом деле чувствовала пугающую пустоту внутри: ночью ей хотелось, несмотря ни на что, броситься к Филиппу и попытаться найти в нем поддержку, ту страсть, проблески которой зарождались между ними еще недавно; днем, глядя на поднимающую паруса шебеку, она не могла поверить самой себе, что отказалась остаться рядом с человеком, подарившим ей лучшие годы ее молодости. Перед тем, как упасть в подобный обмороку сон, ее посетила безумная мысль нанять назавтра корабль и поплыть вдогонку, найти его во что бы то ни стало среди бескрайней синевы Средиземного моря... Нынче же ее чувства будто оледенели, умерли и не звали ее никуда. Такое уже было с ней однажды - когда после костра в ней жила одна лишь жажда мести, а после смерти Беше на долгое время не осталось ничего. "Говорят, в пылу битвы свежие раны не болят". - Тогда не делайте ничего! - со страстью заключила Гортензия, обернулась и звонко хлопнула в ладоши, заставив Анжелику вздрогнуть. - Вот что, довольно терзаний. Вы знаете, как прекрасна ночная Генуя? Решено, сегодня ночью вы пойдете с нами. Алессандр показал мне чудесный пляж, кажется, что луна просто купается в море рядом с вами. Я позову служанку, чтобы она помогла вам одеться, и через полчаса жду вас в саду с корзинкой для ночного пикника. Поторопитесь, а то мы пропустим закат! Быстрым движением она потрепала молодую женщину по плечу и, шелестя платьем, направилась к выходу, но замедлила шаг и щелкнула пальцами с несколько смущенным и лукавым видом: - О, чуть не забыла, еще одно... Так вы, выходит, все же видели Рескатора без маски? - Рескатора? - в первый миг Анжелика даже не поняла, о ком идет речь, и лишь после удивленного выражения, возникшего на лице собеседницы, спохватилась и ответила с горькой усмешкой: - Да, верно. - Ну так расскажите же, он вправду уродлив? Или у него нет носа? - Нет-нет, что вы, нос у него точно на месте! - призналась Анжелика, против воли не сдержав смешка: уж слишком любопытной выглядела герцогиня. -Тогда что же он прячет под маской? - Себя, - печально произнесла Анжелика, помедлив. - Он надежно спрятал там себя самого...