Мост через Лету

Наутро Кантор, едва открыв глаза, умчался по поручениям герцога де Вивонна. Томящаяся скукой Анжелика вновь вышла на палубу и велела подать ей в палатку кофе. За время плавания она так и не полюбила этот напиток, но все же он был предпочтительней разбавленного вина и помогал сохранять в жару ясную голову. Анжелика закуталась в теплый плащ. Было холодно. Задул долгожданный ветер. – Есть ли новости? – встрепенулась она, завидев входящего в палатку де Вивонна. Жестом она велела слуге подать ему низкий пуфик и тонкую, будто прозрачную, чашку с кофе. – Пока никаких, мадам, и лучше бы так и продолжалось, – он с видимым наслаждением вытянул длинные ноги и пригубил напиток. Анжелика поежилась. До нее донесся голос Лаброссардьера, отдающего команды: - Поднять паруса! Все три партии галерников - на весла! - Скоро мы сможем подойти к острову, чтобы запастись мясом, а также пресной водой и апельсинами, - объяснил де Вивонн. – Могу ли я остаться на палубе? В каюте страшно тоскливо – вы постоянно чем-то заняты, и обременили обязанностями и моего сына, – улыбкой она показала, что шутит. Вивонн в ответ тоже усмехнулся: – В плавании не бывает скучно, мадам, вы просто пока непривычны к этому времяпровождению. Поднявшись, он предложил ей руку: –Пойдемте, сейчас как раз мы будем огибать мыс Писарро. От яркого утреннего солнца, брызнувшего ей в лицо, Анжелика зажмурилась и надвинула шляпу пониже. Вивонн наблюдал за ней с нескрываемым удовольствием: – Вы смотритесь тут дивным цветком, мадам. Ваше присутствие заставляет даже Ламбоссадьера бриться дважды в день. А ведь перед походом он бахвалился, что отпустит бороду, достойную персидского шаха. – А как же поверье, что женщина на корабле приносит несчастье? – поддразнила она его. Вивонн снова рассмеялся. – О, прошу простить, мадам, но мужчинам женщины приносят несчастье везде – хоть на суше, хоть на море, хоть даже в садах Эдема… Анжелика шлепнула его веером по руке, но против воли хихикнула. Герцог де Вивонн взял у лейтенанта Мельерана подзорную трубу и протянул спутнице. Анжелика не сразу справилась, но, наладив ее, не могла сдержать восторга при виде прозрачной бухточки, над которой кружились чайки. В перламутровом утреннем мареве обрисовался остров, сверкающий яркой зеленью, отражавшийся в прозрачной морской глади. – Смотрите, мадам, как искрится море. Она кивнула: – Будь я художником, я бы продала душу за такое зрелище. – Море цвета глаз моей сестры – кажется, такая картина была бы популярна сейчас при дворе? – Не думаю. Его Величество может ежедневно видеть оригинал, а для остальных ее поклонников такое напоминание об упущенном было бы слишком жестоким, – нашлась Анжелика, едва заметно нахмурившись. Вивонн кивнул в знак одобрения: – Не перестаю восхищаться вашим умом, который не уступает вашей красоте, мадам. И не перестаю удивляться тому, как дю Плесси сумел заполучить такое сокровище. – Он наклонился ближе к ней, указывая рукой на резвящихся вдалеке дельфинов. – О, видите дельфинов? Это добрый знак для моряков. – Адмирал! – к ним быстрым шагом приближался Лаброссадьер. – Смотрите! Едва он произнес эти слова, как яркий огонь взлетел в небо, упал и погас. Офицеры переглянулись. - Сигнальная ракета! - вскричал герцог, - Канальи! Нас поджидают! Он вырвал рупор из рук заместителя. - Приготовиться к бою! Пушкари, по местам! Ускорить ход! У нас же целая эскадра, какого черта!.. Несмотря на ветер, с галеры «Дофина», которая была впереди адмиральской, доносились радостные крики каторжников-мавров. Но зычный голос герцога перекрывал остальной шум. - Сигнал общего сбора! Мы построимся, учитывая значение и маневренность каждой галеры. Та, на которой находятся артиллерийские припасы, должна все время находиться в центре. Я тоже буду в середине, недалеко от нее, чтобы следить за всеми событиями. «Дофина» и «Фортуна» — в авангард, «Люронна» — на левый край. Остальные три последуют сзади, полукругом. — На скале появилось знамя, — крикнул наблюдатель с мачты. Де Вивонн поднял трубу. — Там два знамени. Одно белое, и его держит рука человека. Так христиане объявляют войну. Другое красное с белым бордюром и эмблемой… Что такое? Кажется, я различаю серебряные ножницы — эмблему Марокко. Но это… это неслыханно!.. Ничего не понимаю. С каким же врагом нам придется иметь дело? Неповоротливые суда начали выполнять маневр. Но в этот момент на обоих судах - "Фортуна" и "Люронна" - длинные весла гребцов из средней партии взметнулись как по команде в беспорядке и разновременно, цепляясь друг за друга. Галеры, заканчивавшие поворот, задрожали, словно споткнувшись, склонились как раненные птицы и накренились на левый бок. До содрогнувшейся Анжелики донесся треск дерева и крики людей. - Измена! - завопил герцог. - "Лилия", "Конкорда" - на помощь пострадавшим! Галеры начали маневр, но море уже волновалось, и они разошлись довольно далеко. В это время раздался крик наблюдателя с мачты: — По правому борту военная шебека. Идет на нас!.. У входа в бухту появилось судно с поднятыми парусами. Оно быстро пролетело между скал. — Повернуться лицом к врагу! Стрелять из трех орудий по моей команде! Огонь! Главная большая пушка откатилась на мостки после выстрела. Запах пороха щекотал ноздри оглушенной Анжелики. Сквозь дым до нее доносились один за другим четкие ясные приказы. — Боковые пушки на правом борту — в позицию! Шебека нас обгоняет. Стрелять из всех мушкетов, потом повернуться и снова прицелиться. Огонь!.. Но вражеский корабль легко избежал попадания ядер и был уже недосягаем для мушкетных пуль. Заглянув в подзорную трубу, Анжелика увидела на большой мачте - белое знамя, а на корме флаг марокканского короля и особая метка: красный кружок, а в середине — серебряный экю. — Это метка господина Рескатора, — с горечью проговорил де Вивонн рядом с ней. — Так и следовало ожидать. - Смотрите, смотрите! – Ламбоссадьер в возбуждении указал рукой на вражеское судно. – Эти отродья хотят переговоров! Анжелика прищурилась: на шебеке взлетели сигнальные флажки. Адмирал тоже сузил глаза, что-то пробормотал и поднес к глазу торопливо поданную ему подзорную трубу. – Вы правы, черт побери! – он оглянулся на офицеров и рассмеялся; у Анжелики прошел по коже мороз – точно такой же жесткий смех она слышала не раз в начале ее брака с Филиппом; веселье воина перед смертельной схваткой. – Какой дать ответ? – спросил помощник; Вивонн раздумывал всего несколько секунд, потом оглянулся, и Анжелика поразилась, каким огнем горели его глаза. Адмирала же в это время терзали тяжкие сомнения: его эскадра находилась в невыгодном положении: два корабля терпели бедствие, в то время как флагман и судно с боеприпасами остались без прикрытия. Переговоры давали возможность потянуть время, чтобы неповоротливые галеры успели совершить маневр и построиться в боевую линию. – Просигнальте, что мы согласны. Послушаем, что этот мерзавец хочет нам сказать. Ламбоссадьер отдал приказ, и матрос на вантах споро прицепил несколько флажков. Следующие полчаса показались Анжелике вечностью – адмирал отдавал короткие указания, иногда просто жестами, не произнося ни слова, сам же стоял неподвижно, глядя, как по колышащемуся морю приближается шлюпка с двумя пассажирами. Один сидел на веслах, второй выпрямился на носу суденышка, и Анжелике показалось, что он стоит в той же позе, что и Вивонн. Гость взобрался по канатам легко, как обезьяна. Он был смугл и чернобород, одет в обычную моряцкую одежду, в которой ходили и французские моряки, но пояс его был ярким и причудливо вышитым, а прицепленная к нему короткая сабля – кривой. Черты загорелого лица, однако, были европейскими, а выговор его, когда он хриплым голосом приветствовал адмирала и его офицеров оказался вполне правильным и почти лишенным акцента. – Тебя кликали Жан или Франсуа? – высокомерно поинтересовался Вивонн, не ответив на приветствие. – Ну и каково это – предать собственную родину, став мавром? – Да еще и лишиться кой-чего, – подхватил один из офицеров, похожий на ярмарочного медведя лохматый и грузный лейтенант Малиньяк. – Не страшно было? ведь промахнись лекарь чуток, и ты вместо корабля идешь в гарем? Короткой гримасой пират показал, что насмешки его не трогают. Скользнув взглядом по выстроившимся, он безошибочно остановился на Вивонне. – Капитан велел мне передать предложение для вас. Три дня назад в пяти лье отсюда потерпел крушение «Лилия моря». Он был приписан к порту в Марселе… – Потерпел крушение от ваших пушек, вероятно, – с гневом прошипел Малиньяк; Лаброссадьер жестом велел ему умолкнуть. – Мне нет причин лгать, - невозмутимо ответил гость. – Верите вы или нет, но на корабле случился пожар, и мы не были тому причиной. Нам удалось спасти двенадцать человек, и мы готовы отдать их вам. – В знак доброй воли? – медленно проговорил Вивонн. – С чего вдруг Рескатору бравировать своим великодушием перед королевским флотом? Вы могли бы высадить их тут – до поселений недалеко, а там бы проходящее судно подобрало их. – Капитан хочет предложить вам сделку. Обмен. – На что же капитан намерен менять французских подданных? – переспросил Вивонн. Выглядел он спокойным, однако в голосе сквозили металлические нотки, и руки он сложил в замок на эфесе шпаги. – Капитану нужно переговорить с человеком, плывущим у вас на судне. – Он на миг поднял глаза в небу, вспоминая имя. – Кантор де Моран. – Что?! – с Вивонна слетело все деланное равнодушие. Пораженной Анжелике показалось, что она ослышалась, и она принялась пробираться через офицеров ближе. – Я не торгую своей командой! – Капитан и не рассчитывал на это. Он хочет всего лишь встретиться с ним. – С моим сыном? – Малиньяк поймал за руку Анжелику, не дав ей выйти вперед. – Что ему нужно от моего сына?! – За борт его! – загремел Вивонн. – А второго пристрелить. Это будет вместо ответа! – Нет! – Анжелике удалось высвободиться, и она стремительно поймала за руку пирата, которого уже тащили к борту. – Что ему нужно?! Господа, нет, не делайте этого! Она обернулась к Вивонну, сверкая глазами. – Его нужно допросить! Велите отпустить его! – Вернитесь к себе, мадам! Немедленно пушки к бою! Право руля! Он стремительно отвернулся от растерянной и разозленной Анжелики и махнул Малиньяку: – Что вы медлите?! – Он говорит, у него еще есть письмо, – крикнул тот, выворачивая скрученному пленнику карманы. – Адмирал, вам стоит взглянуть! Вивонн в досаде шагнул к борту и выхватил у Малиньяка из рук письмо. Стоило ему взглянуть на печать, как он изменился в лице. Стоящая рядом Анжелика вытянула шею, чтобы разглядеть имя отправителя, но увидела лишь шестиконечную звезду и слегка размазанную лилию на восковом оттиске. – Отпустить его, - молодой адмирал плотно сжал губы, словно сожалея об отмене приказа. – Живо! Откуда у тебя это? Тяжело дышащий пленник поправил одежду и выпрямился: – Капитан имеет честь принимать у себя сию особу. Узнав, что мы встретились с королевской эскадрой, она изъявила желание сообщить вам о себе… – Козырь, значит, – Вивонн снова скривил рот, будто хлебнув кислого вина. – А ты складно говоришь, собака! Предал своих единоверцев, спевшись с маврами и пиратским сбродом... – Мои единоверцы первыми отказались от меня, – спокойно ответил пират, нарочито приподняв манжеты - на загорелых запястьях виднелись белые шрамы от кандалов. Будто не заметив презрения, обозначившегося на лицах адмирала и его офицеров, он спросил: – Что мне ответить капитану? Анжелика затаила дыхание; Вивонн сжал кулак вокруг эфеса шпаги так, что костяшки проступили белыми пятнами. - Грязный каторжник! - прошипел он сквозь зубы. – Нам нужно подумать. Отведите его на корму. Лаброссадьер, Малиньяк, Кроссо, – со мной. Мадам, прошу вас присоединиться к нам. Он мог бы и не говорить этого – наверное, остановить Анжелику сейчас не смогли бы все офицеры флагмана, вместе взятые. В кают-компании Вивонн хладнокровно дождался, когда приглашенные займут места за тяжелым дубовым столом, сам же остался стоять, постукивая пальцами по темному дереву. – Мы в сложном положении, господа и дамы, – начал он неожиданно легко, едва ли не сдерживая усмешку. – У этого мерзавца в руках герцогиня Мазарини… – Что? – не сдержала возгласа Анжелика. Она слышала скандальную историю с побегом: при дворе больше сочувствовали обманутому мужу, нежели искательнице приключений, но чтобы сбежавшая красавица оказалась на Средиземном море в руках у пиратов?! – Так вот почему вы отменили приказ? Герцогиня важнее для вас, чем мой сын?! – Сударыня! – Вивонн прихлопнул столешницу ладонью. – У вас нет права говорить так. Будь ваш сын в плену, я поступил бы так же, но пока что вся моя команда рядом со мною. – Пока что? Вы намерены отдать Кантора?! – Сударыня, – уже спокойнее продолжил адмирал. – Я призываю вас – и всех присутствующих – подумать здраво. Ситуация, повторюсь, крайне деликатная. Мы не можем вступить в бой, – он повернулся к молчащим офицерам, и те медленно кивнули. – пока наше положение не выгодно, к тому же герцогиня у него в руках, а Рескатор непременно воспользуется ею для прикрытия. У этих отродий нет чести! – Нужно вступить с ним в переговоры, – предложил Малиньяк; несмотря на его грубую внешность, сейчас Анжелике казалось, что он смотрел на нее с сочувствием. – Выиграть время, насколько это возможно. Улучив момент, мы можем застать его врасплох. Вивонн принялся беззвучно ругаться. – Дьявол бы подрал этих неверных дьяволиц, сбегающих от мужей! - при этом его взгляд случайно остановился на Анжелике, и на скулах проступил румянец. Прочистив горло, он продолжил: - Мы можем выжидать, конечно, но если у этого негодяя лопнет терпение, и он поймет, что не получит желаемого, кто знает, как он поступит? Выставит ее на торги на Батистане? Или пошлет в подарок марокканскому султану? Я покрою себя позором в глазах короля, к тому же разобью сердце своему доброму другу, герцогу Монако. Нет, решительно, мы должны что-то сделать, чтобы вызволить из беды прекрасную беглянку. – Неужели не будет в том позора, если отдадите на расправу маленького мальчика? – еле слышно пробормотала Анжелика. Ей было плохо – сердце билось, как сумасшедшее, во рту пересохло, а пальцы налились ледяной тяжестью. Что она могла выставить против Рескатора? Да еще если офицеры королевского флота с ним заодно? – Сударыня, я повторяю… – Вы говорили о переговорах? – тем же тихим голосом прервала она его. – Я пойду на встречу с Рескатором. – Это невозможно. – Я – мать Кантора, – она вскинула голову и прожгла его яростным взглядом. – Я жена маршала дю Плесси. Я консул Кандии, в конце концов! – Мадам, ваши титулы в Средиземном море, да еще для пиратов, значат меньше, чем бочка доброго рома, – жестко ответил Вивонн. – Если пираты хотят чего-то от моего сына, так пусть сперва потребуют этого от матери, – она не сводила с него пылающий взгляд. – Или у вас есть предложение получше? Воцарилось молчание. Кто-то из офицеров смотрел в стол, кто-то переводил взгляд с хрупкой бледной женщины на застывшего в неподвижности адмирала… Наконец, Вивонн снова пристукнул по столу ладонью и вполголоса выругался. – С вами отправятся двое моих офицеров, иначе переговоры не состоятся.