Ты - задира

      Сегодня воскресенье. Вчера в школе Саша напомнил, что мы должны увидеться, и, честно, я не понимала такой тяги ко мне. И желания спеть песни. Скорее, ему просто нужна была похвала и он хотел показать себя с лучшей стороны.       Ещё и Смирнов — с того дня не приходил в школу. Тогда его увезли в больницу, и с тех пор мы больше не виделись. Я не хотела о нём думать слишком много, просто старалась уверить саму себя, что с ним всё в порядке, и он прогуливает. Такое ведь много раз случалось, когда Паша прогуливал.       Так долго и часто об этом думала, что даже поверила.       На улице было солнечно, и я даже немного обрадовалась тому, что не сидела дома и не играла с ребятами. В конце концов, лучше бы я не начинала заново эту эпопею с геймингом — затягивала эта штука получше всяких…       Саша всё время держался тихо. Везде. Что на футболе — поддакивал парням, что в школе — молчал, пока его не попросят что-то сказать. Я заметила, как он машет и попыталась улыбнуться.       — Рад, что ты пришла, — сказал он, и мы стали двигаться в сторону дома.       Одет был чрезвычайно легко — яркая красная футболка и чёрные спортивки. Такой худой, немного сутулый, молча шёл рядом, но я чувствовала, что хочет что-то сказать.       — Надеюсь, ты не слушала их песни первее, что спою я?       — Нет. Не переживай. Я какие-то знаю, но так, можно сказать, что вовсе нет.       — Знаешь, для меня это шаг, что я решился кому-то показать свои… умения. Помимо родителей.       Это льстило. Я улыбнулась и покосилась на Сашу, щёки которого слегка покрылись румянцем. Мы заскочили в подъезд и поднялись в квартиру.       «Просторно», — подумала я, оглядывая белоснежное пространство. «Он такой яркий, а квартира такая… белая?». На стене в его комнате висели фотографии с отцом и матерью — счастливая семья — все улыбаются, обнимают друг друга. Стало уютно. Комната Саши не особо подходила его имиджу стильного парня. Вещи валялись не на своём месте, на столе хлебные крошки, а на подоконнике лежала приоткрытая книга. Где-то на двадцатой странице, если меня не обманывало зрение.       Я присела на мягкую кровать.       — Классные фотки. Тебе на них сколько?       Саша взял гитару и сел рядом. Покосился на фотографии и махнул рукой.       — Не помню. Вроде тринадцать. Около того. Ладно, только… Только не сильно критикуй.       Я кивнула. И услышала первые звуки музыки. Спокойный голос, никуда не торопящийся, довольно высокий. Я не знала, как называются все эти музыкальные штучки, потому что сама далека от них, но точно была уверена, что спел Саша потрясающе. Ему нравился процесс — он даже закрыл глаза и слегка откидывался на спину, когда брал высокие ноты. Саша точно отключался от мира во время пения.       — Ну, — отложил гитару в сторону, — как? Если слишком ужасно, то скажи помягче…       — Ты, наверное, шутишь, да? Это круто! Как называется песня?       — «Wires». Что, правда, понравилось?       — Ты в шоке?       Он промолчал. Отвернулся куда-то в сторону и схватился за гитару. Не спросив меня, стал играть следующую. Заворожительный голос. Я была удивлена, почему человек с таким талантом всё ещё сидит в нашем маленьком городишке и играет для какой-то одной меня?       — Ты не думал писать свои песни? Или стихи? Честно, я не ожидала…       — Я-я просто не верю, что тебе реально нравится, понимаешь?       — Не понимаю. А что сказали мама с папой? Им же тоже понравилось, я уверена!       Саша грустно взглянул на меня и усмехнулся.       — Как же… Они не считают, что я достаточно хорош. И вообще… музыка — это не моё, бред и всё такое. Лишь бы я пятёрки приносил. Поэтому я отложил это дело в стол.       — Ты не похож на подростка, родители которого ругают его за оценки.       Саша был похож на маленького ребёнка, повесив голову вниз, надув губы и ссутулясь ещё сильнее, чем прежде. Обиженный.       — У тебя классная подруга. Помнишь, тогда, на футболе, когда парни украли её кепку, — он усмехнулся, — она потом подошла ко мне и сказала, что я трусливый идиот.       — Тебя это забавит?       — Нет. Но я ведь реально такой. Трусливый идиот, который побоялся вернуть эту кепку, — мы замолчали на несколько секунд — я была удивлена такой открытости. — Она смелая. Умная. Наверняка, она читает книги не для того, чтобы повысить собственное эго.       — Она не читает книги. Она учит математику.       — Я к тому, что ей ничего не нужно делать, чтобы чувствовать себя хорошо. Чтобы не ругать себя за четвёрку по какой-нибудь ненужной физкультуре. Да я на этот футбол пошёл только потому, что родители заставили. Зачем-то я рассказал им об этом, и… Они заставили. Конечно, я же должен быть первым, умненьким! Роботом, который вечно делает то, что ему говорят. Который надевает то, что ему говорят. Да я ненавижу яркие цвета. Стоит мне только надеть то, что хочу я, она подходит и начинает верещать о моём вкусе. Мол, у меня его нет. Да я перечитал всю отечественную классику, чтобы угодить им. Помню, по вечерам пересказывал «Обломова», как тот двести страниц лежал на диване. Умора, правда? — Саша засмеялся, вероятно, защищаясь. — Прости, что навалил на тебя это.       — Ты ведь позвал не для того, чтобы я послушала песни? Хотя, они, правда, классные.       Он слабо кивнул.       — Чувствую себя бесполезным. И обязанным. Я столько держал в себе эти слова.       Мне стало грустно за него. Сама не помню, как хватило ума положить голову ему на плечо. Я подумала, что так будет лучше, без всяких «всё будет хорошо», которые по сути ни на что не влияют.       — А почему ты перевёлся?       — Родители посчитали, что я смогу сдать экзамены только в такой сильной школе, как ваша. И, не спросив, забрали документы и вот… я здесь.       — Не хочешь устроить бунт?       — Бунт? Это как?       — Ну, как все подростки делают — убегают из дома. Демонстративно причём. Пишут какую-нибудь пафосную записку и всё такое.       Саша громко рассмеялся и пару раз провёл по струнам.       — Это не по мне. К тому же, не поможет.       — Здравая мысль. Но всё же, я думаю, пора научиться самостоятельно принимать решения. Не зависеть от мнения других. Это ведь одна большая яма.       Я была таким экспертом в чужой жизни, зато в своей ничего не смыслила.       — Знаю, — выдохнул он, — но ничего не могу с собой поделать.       — Вот если тебе не нравится книга, и ты не стал её читать, что будет? Тебя сильно ругают? Или… бьют?       — Нет. Просто талдычат, что я ничего не добьюсь в жизни. Мать может часами пилить. Хотя я не знаю, как «Красное и чёрное» может помочь в будущем. Знаешь, как говорил Лермонтов: «Что без страданий жизнь поэта? И что без бури океан?». Может, просто нужно пережить это…       Мы долго разговаривали о своеобразном бунте, на который я хотела надоумить Сашу. Простой невинный бунт — быть самостоятельным. Попытаться. И начать хотя бы с одежды. Я не настаивала на следовании моим советом. Скорее, это простая дружеская забота. Хотел ли он её принимать — сам должен решить.       Я даже забыла о Смирнове, пока мы не попрощались. А Саша раскрылся с новой стороны. Раньше казался таким поверхностным мальчиком, который сделает всё, чтобы показать свой великий ум. Так легко ошибаться в людях, оказывается.       Моя мама никогда не пыталась требовать пятёрок по каждому предмету, а тем более — пересказы классики. Это показалось мне чересчур. И вообще, у нас никогда не было особых проблем. Ссоры — но они бывают у всех. До крайностей не доходило.       Вообще, я не была уверена, что мои советы кому-то могут помочь, особенно слабенькому бедному Сашке, который надевает в школу то, что ему скажет мама. И всё же так хотелось узнать его настоящего, а не такого, каким он пытается быть. На тот момент я подумала: «Сколько же энергии он тратит на поддержание образа? Тут же давно человек должен словить моральное истощение». Хотя откуда я знала — может, Сашка давно его словил, только молчал.       Пользуясь тем, что сегодня выходной и можно позабыть об уроках, о которых я, к сожалению или к счастью, итак не часто вспоминала, можно и с подругой встретиться. Я непременно позвонила Васе, как только отошла от дома на несколько метров. Остановилась, слыша долгие гудки. Никто не брал трубку. «Ну и ладно», — пронеслось в голове, и я бросила трубку.       Примерно через минуту Василиса перезвонила.       — Я решала алгебру, и ты же сама знаешь, я всегда отключаю телефон.       — А… я просто… ладно.       — Нет, говори, что ты хотела? Я почти всё закончила.       — Увидеться. Можем встретиться в том кафе, куда ты меня водила недели три назад… как же оно называется, забыла, блин!       — Поняла. Через двадцать минут?       — Да. Буду ждать там. ***       Я ждала кофе, развалившись на стуле и смотря куда-то в одну точку. Кого-то не хватало. Ощущение лёгкой пустоты, как будто хочется кому-то что-то сказать, а его рядом нет, и ты этого сказать уже не можешь. А хочется. Увидеть, поговорить. И знать, что всё в порядке. Посмотреть в свежие, а не сонные глаза, которые периодически накрывало пеленой едва контролируемого гнева. Самой становилось неловко и, может, неприятно от этих мыслей.       Наконец на горизонте появилась Вася. Распущенные волосы предавали ей такого шарма и такой женственности. Она надела короткое однотонное платье синего цвета, немного оголяющее худые ключицы и стройную шею. Несколько прядей спадали по ним. В тот момент Василиса была настоящем олицетворением нежности. «Надо же, уметь быть такой разной», — подумала я и улыбнулась.       — Привет, — она присела за стол и посмотрела по сторонам. — А ты…       — Я заказала тебе капучино и ванильный чизкейк, не переживай, — сказала я и сразу увидела расцветающую улыбку на лице подруги.       — Мне казалось, ты была взволнована и хотела поговорить о чём-то. Нет?       — Да… Я просто не знаю, с чего начать. Вернее… Я… Ты моя лучшая подруга. И я знаю, что на тебя всегда можно положиться. И ты потрясающая, правда.       Вася усмехнулась и слегка прикрыла пальцами улыбку. Ей нравились комплименты.       — В общем, я не перестаю… — я покрылась мурашками, стоило подумать о Паше ещё раз, — короче… — краска активно залила щёки. Буквально за секунду обожгла.       — Если ты пытаешься удивить меня тем, что тебе нравится Смирнов, то не получится. Я же и так это знаю.       — Ты знаешь! А я… Я пытаюсь принять это! У него же крыша поехала, да? — я неестественно засмеялась. — Он сходит с ума?       — Узнай у него сама. Это твоя жизнь.       Я изменилась в лице. «В смысле? А где же… Советы?».       — Вась…?       — Что? Я говорю, твоя жизнь, Карина. Смирнов — только твоя проблема, и разбираться тебе с ней самой и только самой. Любое твоё решение я приму, потому что оно твоё, понимаешь? Но принимать его за тебя… Нет. Больше я не хочу. Я обещаю, что не буду подначивать тебя к учёбе, к тому, чтобы ты бросила игры и стала спать по ночам. Я знаю, слишком резкое изменение, но все эти дни я думала о нашей дружбе и поняла, что это так глупо, когда Я строю планы по завоеванию ТВОЕГО человека. Когда я пытаюсь навязать что-то своё. Да, ты можешь попросить у меня совет, но… Мне надоело быть девочкой-советчицей.       — Это не завоевание… — протараторила я, смотря в пол, смущаясь.       — Из всего, что я сказала, ты сделала акцент только на этом? Да перестань. Почему ты так этого стесняешься? Боишься, он будет смеяться над тобой? Мне казалось, ты должна была уже привыкнуть.       Я резко взглянула на неё исподлобья, когда Вася сказала последнюю фразу. Грудь стала вздыматься, дыхание сбилось. Меня задели эти слова. «Это я, получается, как полный лузер, терпела всё время», — пронеслась мысль и ударила в самое больное место.       Официант принёс кофе и десерт. Мы замолчали обе, наблюдая за ловкими руками парня.       — Прости, — выдохнула Вася, когда еда оказалась на столе, — я другое имела в виду.       — Нет, ты имела в виду то, что имела в виду. Я всё поняла. И я не терпила.       — Я хочу, чтобы у тебя… у вас всё было нормально. Но без моего участия. Это не значит, что мне плевать на твои проблемы. Я просто хочу, чтобы ты самостоятельно разбиралась с ними. Но я рядом. Тебе ведь самой не нравятся мои уговоры.       — Хорошо, — улыбнулась я. — Всё нормально.       Мы ещё долго разговаривали о школе, я рассказала о том, как Саша талантлив. Говорить о проблемах в семье не стала. Он доверил их только мне, а значит, они останутся у меня.       Спустя полтора часа я уже была дома. Села за стол, включила компьютер. Несмотря на то, что энергию мне давал только кофе, поиграть всё же очень хотелось. «Воскресенье. Наверняка, все сейчас сидят». Поддалась соблазну. И правда, многие были онлайн, кроме орла. Последний раз он заходил в игру дня четыре назад. «Странно, видимо, перехотел учиться», — подумала я и попыталась отдаться игре.       Но помимо игры я пыталась контролировать время, чтобы его хватило и на завтрашние уроки, и на сон, которого в тот момент категорически не хватало. Периодически болела голова и мутнело пространство.       Оторваться было трудно, но я смогла. ***       Смирнова не было ни на первом, ни на втором уроках. Всё это было подозрительным. «Заболел», — первая идея, которая вскоре показалась слишком примитивной и глупой.       Желудок неприятно скрутило. Я посмотрела в окно, пытаясь забыть о боли, но мысли о Паше настигали с новой силой, из-за чего желудок продолжало схватывать.       — Карина, там что-то интересное? — услышала голос учительницы и повернулась.       Она требовательно и зло глядела на меня.       — Нет.       — Ты видела свои оценки? Три да два. Таким темпом, скоро скатишься к уровню Смирнова.       Василиса схватила меня за руку и крепко сжала. Не могу сказать, что это успокоило, но от нежелательных высказываний остановило.       — Простите.       — Иди к доске. Будешь рассказывать теоремы, которые были на дом, с доказательствами. Кратенько.       — Лучше ставьте сразу двойку, — пробормотала я, махнув рукой и снова уставившись в окно.       — Не ставьте ей два.       Я посмотрела на класс. Это был Саша. Он встал из-за парты.       — Что? Не ставить два? Она ничего не знает. Пятёрку хочет — должна работать.       — Давайте сегодня я расскажу вместо неё? А на следующем уроке Карина всё расскажет. А если нет, то вы поставите двойку.       «Зачем он это делает? Просто так или потом о чём-то попросит?», — подумала я. В любом случае, это было удивительно. Я ведь, правда, погрязла в двойках и могла не увидеть четвёрки за полугодие с такими оценками.       Учительница задумалась. Я покосилась на Сашку, сидящего параллельно на среднем ряду. Он подмигнул и улыбнулся. Только тогда я заметила, как по новому он выглядел. Белая водолазка и костюм в светлую клетку. Акцент на чёрном ремне и такого же цвета немного агрессивных ботинках. «Так спокойно, — подумала я, — ему даже так больше идёт».       Не смогла сдержать улыбки.       — Ладно. Иди. Карина, он тебя спас, считай. В следующий раз поставлю две двойки.       После урока я сразу подошла к нему.       — Я решил последовать твоему совету и устроить лёгкий бунт.       — Я так рада. Правда. Надеюсь, у тебя всё получится, — похлопала его по плечу. — И спасибо огромное, я думала эта старуха от меня не отстанет со своими теоремами. Ты реально меня спас.       — Не думай, что я хотел как-то показать себя этим… Просто я посчитал, что должен сделать для тебя что-то. Всё-таки ты тоже мне помогла. Не сильно, но я кое о чём задумался.       — Спасибо. Кстати, у тебя хороший вкус.       К концу учебного дня переживания усиливались. Что такого могло произойти, что он не пришёл в школу? Я обдумывала разные варианты, которые лишь заставляли нервничать. Вася заметила мою нервозность и спросила, в чём же дело.       — Я не понимаю, что с ним случилось.       — Я же говорю — узнай. Позвони, сходи к нему домой. Если хочешь. Ты слишком много думаешь.       — А это не будет смотреться странно? Как будто я навязываюсь? К тому же, номера его у меня нет… А где живёт… Ну, я вроде помню только подъезд.       — Узнать номер, а тем более квартиру, не большая проблема. Номер вообще можно не узнавать, а позвонить так, по сети, а квартиру ещё проще найти, если знаешь подъезд. Подождать, пока кто-то выйдет и спросить, в какой живут Смирновы. Вуа-ля!       «Неплохая мысль!». Правда, идея была хорошая, но в голове поселились миллиарды сомнений. Может, реально стоило бы поменьше думать, а больше делать.