Юри... Упс! Гет на льду!

      Плисецкий соврал, если бы сказал, что не боится идти смотреть женское одиночное катание. Дело было не в волнении за Лёгких, а в неком чувстве, осевшим где-то внизу живота и говорящим, что его душу ещё сотрясёт сегодня. И это ощущение, честно говоря, мешало ему сосредоточиться на прокате участниц.       Когда вышла Юлия, Юрий вздрогнул. Огня в её глазах не было, как бы подросток не пытался его разглядеть. Лишь спокойствие, граничащее с апатией. Но разве так нужно появляться на льду?!       Однако стоило сделать Лёгкой первые пару движений, как Плисецкий взял свои слова назад. Аккуратность, чёткость и эти руки… Мог ли признаться Юрий себе, что кисти фигуристки действовали на него не хуже дорогого импортного вина? Девушка и парень были друзьями, лучшими, крепкими, но необъяснимый магнетизм тянул его к ней. Точнее, к её рукам. Тонкие, длинные пальчики с завсегда ухоженными ногтями, нежная кожа — всё это превращало Юрия чуть ли не в плохого человека, но, отвесив себе звонкую пощечину, он вернулся в здание катка и продолжил наблюдение за Лёгких.       Дорожка выполнена чисто, — заметил Плисецкий, мысленно делая пометку «внести корректировку в будущую программу Юлии», — комбинированное вращение, разделяющее части выступления. Та-а-ак… В третьей части будет четыре прыжка, один из которых стоит жирным вопросом: что же предпринял Никифоров? Свинья аж трясётся. Неужто что-то знает?       — Эй, Кацудон! Что там по Лёгких? — Спросила несколько нагловато «русская фея».       — По Юле? Ничего не знаю. Виктор только сказал, что выступление будет грандиозным, и что-то ещё про прыжок. Сальхов, кажется…       — Сальхов? — Он не знает? Глупый Никифоров! Только Плисецкий собирался покинуть своё место, чтобы как следует поговорить с Виктором, как Юри придержал его за полу пиджака.       — Если ты о том случае два года назад, то Витя помнит. Он имел в виду замену прыжка на более простой.       — Она не станет прыгать тулуп. Не в её характере, даже если он так сказал, — Юрий нахмурился. Он понимал, что, своевольничая, Юлия не сделает лучше. — Тогда что остаётся? Риттбергер? Слишком рискованно. Двойной. Аксель!       Плисецкий резко повернулся к катку, устремляя свой взор на Лёгких. Та как раз готовилась заходить на прыжок. Юрий отсчитывал считанные секунды до взлёта фигуристки. И с каждым мгновением его сердце билось всё учащеннее. Вот, оторвавшись ото льда, Юлия взмывает вверх, собирая руки. Следуют вращения. Прыжок выходит докрученным. Приземление — чистым, но отчего-то Плисецкому было неспокойно. Словно он мог разделить с ней ту боль, которую она чувствовала во время того падения. Юля…       Конец программы. Вскинутые вверх руки и вымученная улыбка. Цветы, овации — всё, чего Лёгких ждала долгое время вернулось и вновь было с ней.       Но неожиданно для всех, пошатнувшись сначала в одну сторону, затем в другую, девушка упала без чувств. Крик Юрия был слышен на трибуне, но не внизу. Пальцы, вцепившиеся в собственную одежду, беспрестанно её теребили, а испуганный и обезумевший взгляд метался по трибунам в поисках человека, который успокоил бы его, что всё хорошо.       Он почти сорвался, стремясь к лестнице, но путь ему преградили, не пуская. То был Отабек, прекрасно понимающий то, что творилось на душе у фигуриста.       — Не волнуйся за неё. С ней Виктор, он разберётся, — сильные руки Алтына, схватившие Плисецкого за плечи, встрясли его. — Успокойся, тебе сказано.       Минутное помутнение, накрывшее Юрия, медленно исчезло. Он вдруг понял, что повёл себя не как мужчина, а как какой-то мальчишка. С ней Виктор. Никифоров справится, и не с таким встречался.       — Спасибо, Бека, — прохрипел Плисецкий и вернулся на своё место. Он видел, как её укладывали на носилки, уносили с катка и, как она улыбнулась, открыв глаза.       Дурочка. Только и всего.       — Прошу приветствовать! На льду ещё не побеждённая чемпионка двух последних лет, спортсменка из утончённой Италии… Мариа Винчесси! Она ещё не выступала на этапах Гран-при в этом сезоне, так как восстанавливалась после болезни, но на чемпионате своей страны Мариа затмила всех с огромным по меркам фигурного катания преимуществом в пятнадцать баллов!       В зале воцарилась тишина. Юрий, минуту назад ещё спокойно сидевший в кресле, вдруг подскочил и чуть не перелетел через бортик. Краска, с которой побаловался Джей-Джей, полностью не сошла, и несколько прядей подростка оставались розовыми. Но его волновало вовсе не это, а девушка, вступившая на лёд. Кудрявые чёрные волосы, стрижка-каре, тёмно-зелёные глаза, смугловатая кожа, стройная фигура и рост в 173 см! Платье, в котором она выступала, больше напоминало одеяние ангела нежели костюм фигуристки. Казалось, что белые пёрышки в окантовке сейчас превратятся в два прекрасных крыла, и Мариа отправится в полёт под купол катка.       Чертовски хороша, впрочем как и всегда…       Юрий сглотнул и нерешительно сделал шаг в сторону лестницы в какой уже раз за день. Отабек только покачал головой, не находя в ней слов, чтобы описать мальчишку.       — Бека! Я скоро! — Крикнул ему Плисецкий, уже стоя на полпути к катку, и был таков. Сердце бешено стучало, как и в тот первый раз, когда он увидел её катание. До этого, признаться, Юрий даже не замечал Винчесси. Она была для него среднестатистической девчонкой, и по мнению Плисецкого рыдала после каждой тренировки. Но…       — Августа Резен, это я, Юра! — Воскликнула «русская фея», как только заметила знакомое лицо. Подбежав к худой женщине средних лет, он первым делом не забыл пожать ей руку в знак уважения.       — Юрочка, ты что ли? Как вырос! — Умилилась она, и вдруг хитро прищурясь, спросила, — а не на дебоширку ли часом посмотреть спустился?       — Что вы, что вы, — отмахнулся Плисецкий. — Скорее она найдёт меня, чем я её. Слышал, что у неё была травма, но она ничего мне не говорила.       — Хм, Мариа, отмахиваясь как и ты пару секунд назад, решила, что это бесполезная для тебя информация. Вывихи, как она думает, не имеют значения. — Юрий поморщился. Этот «героизм», граничащий порой с безумием, всегда оставался для него чем-то высшим. Чем-то, чего он никак не мог понять.       — В основе её программы агапе?       — Как и всегда. Мария хочет казаться другим светлым ангелом, что у неё прекрасно получается. — Августа с улыбкой, какой смотрят матери на своих детей, глядела на Винчесси. От Юрия не укрылось дрожание рук женщины. Она переживала и очень сильно.       — Неужели это аксель в три с половиной оборота?! Да-а, — восклицал комментатор. — Эта девушка просто невероятна. В свои восемнадцать лет стала настоящей королевой фигурного катания! Комбинированное вращение, каким она завершает программу, изумительно! Прекрасная растяжка! Браво, Мария, браво!       Зал аплодировал стоя. Юрий стоял не шелохнувшись. Он часто видел её программы, но с каждым разом влюблялся всё сильнее.       Невозможно…       Оторвавшись от собственных размышлений, Плисецкий заметил, что Винчесси направлялась к выходу с катка, поэтому поспешил ретироваться в более безопасное место. В голове бушевал ураган. Он не мог понять единственного: как не услышал о её приезде и прокате? Как не заметил? Ведь невозможно же было так опростоволоситься!       Со всей этой пустой драмой вокруг Никифорова и Юли, я кое-что упустил… К чёрту!       Конечно, победителем соревнований стала Мариа. Ещё после короткой у неё было небольшое преимущество, но сорвавшийся тулуп в начале программы заставил понервничать даже её. После объявления результата Винчесси не стала дожидаться фотографов, а быстро покинула зал, заявив о лёгком недомогании. Однако после добавила, что на церемонии награждения обязательно будет.       Мариа искала кое-кого. Кое-кого в трёхцветной олимпийке и чёрной футболке с леопардовым принтом. Кое-кого моложе её, но ничуть не уступающего. Она искала Юрия.       Юрий, Юрио, Ури, где же ты, мой маленький ангел? Хищно улыбнулась девушка, снимая маску приличия…