Carte blanche

Чем больше окружающие знают, что вы собой представляете и что от вас следует ожидать, тем сильнее это ограничивает вашу свободу. Карлос Кастанеда

      Всё началось в тот день, когда у Полетт под домом открыли небольшое кафе, откуда по утрам доносились ароматы свежей выпечки. И хоть она ненавидела круассаны, отказать себе в бриоши с изюмом просто не могла! Так она променяла любимое и легендарное кафе «Ангелина» на местную забегаловку «Фифи и три поросёнка» с симпатичными бариста и простеньким интерьером. Однажды они с Вивьен умудрились протащить туда давнего «друга» Джека Дэниэлса, и подруга стала подыскивать для Поллы нового парня, взяв на слабо и отправив соблазнять первого попавшегося повелителя кофейных зёрен, которым оказался Айзек Гольдшмидт.       Впервые мы встретились с ним на литературном квартирнике, где он был в окружении двух хорошеньких девушек. Он обнимал каждую из них по-особенному и показался мне казановой. Я наблюдала за их спутником и тогда впервые пыталась разгадать его за пять минут, только у меня ничего не вышло. Поначалу я думала, что они пришли поддержать именно его как типичного писателя-разгильдяя, коим он выглядел на первый взгляд, но оказалось, что это он пришёл поддержать бойкую девчушку, которая не смогла скрыть смущения, когда внимание всех обратилось на неё, читающую интимную лирику. Весь вечер Айзек пил вино и спорил с каким-то всезнайкой о том, что лучше: повесть Ричарда Баха про чаек* или рассказы Джо Хилла. Когда длинноволосый юноша решил подлечить нервы сигаретой, мне подумалось, что он и сам чайка в каком-то роде.       Отматывая прожитую жизнь, как кинохронику, я понимаю, что мне сразу понравился Айзек. Он не пытался быть наигранно приличным, не терзал себя и других знаниями правил хорошего тона, считая это, наоборот, моветоном; никогда не упрекал меня, что курю, хотя тогда я ещё не курила, как паровоз. А мне хотелось услышать все эти нравоучения именно от него. И я намеренно стреляла у него его мальборо, быть может, пытаясь таким образом отучить курить пачками. Казалось, он жил без забот и сожалений здесь и сейчас, не заглядывая далеко в будущее, не думая даже о завтрашнем дне, не говоря уже о глобальных вопросах войн, революций, голода или экологии. Стыдно признаться, но я так и не узнала, были ли у него друзья, в плане, считал ли он кого-то другом, и я бы не рискнула назвать его самым приветливым человеком на земле (даже в номинации «самый вежливый бармен» он частенько был первым с конца), но люди к нему тянулись. Какого сорта эта магия? Вы замечали, что большинство солистов различных бойз-бэндов не блещут вокальными данными, да и внешними, кстати, тоже, но люди их слушают и толпами посещают концерты? Лишь одно слово идеально подходит для описания сего феномена и слово это — харизма. Что мне запомнилось ещё с нашей первой встречи — это его лицо, уж очень удручённое. И глаза: пытливые, но холодные. Он будто бы мерил каждого взглядом, оценивая уровень скрытой скуки собеседника и пытаясь найти зацепки для продолжения диалога. Зато когда кто-то решался нарушить тишину, обратившись к нему за советом или с вопросом, то его выражение лица постепенно менялось. Он даже казался участливым. Этот слушатель явно скучал сидя на бетонных ступеньках в той комнате, его подружка вообще умирала от скуки и хотела другого веселья, однако когда на импровизированной сцене появилась его малышка, казалось, он перестал дышать, и у него едва не выпала сигарета изо рта.       Когда настал мой черёд, я не могла прогнать его из своих мыслей. Обычно я выбираю одну точку и пялюсь в неё всё выступление, лишь поверхностно пройдясь взглядом по лицам аудитории, но в тот вечер я выбрала такой точкой его. Я искала глазами своего парня, который променял мой потенциальный триумф на очередной вечер с друзьями, и читала по памяти какой-то рассказ, который сама ни за что бы не купила в магазине и который не вписывался в концепцию беззаботного вечера. Без зазрения совести разглядывая чужого парня, завоевавшего моё внимание, старалась не отвлекаться на нытьё его подружки и эмоциональный шёпот другой. У него был тяжёлый взгляд и интересная внешность, отчего в моей голове ежесекундно появлялись новые вариации на тему, кем эта троица приходится другу другу и чем они зарабатывают на жизнь. Та первая встреча закончилась тем, что парень поддался уговорам настойчивой блондинки и они ушли до завершения моего монолога. В тот же вечер я набросала несколько сносных страниц о студенте Жоффруа, пародирующих сюжет фильма «Плакса». Что касается Полетт, то увидев Айзека в кафе, она сразу задрала свой нос, превратившись в снобку, считающую его неудачником, недостойным её внимания.       Однако благодаря воздействию Джека Дэниэлса, девушка была в нужной кондиции для общения с кем угодно, к тому же заметила свою дебютную книгу у него за стойкой.       — Почитываешь Катрин Мосс? Ой, и как тебе? — хотела казаться непринуждённой, но выглядела забавно, пялясь на парня во все глаза и даже затаив дыхание, ожидая услышать объективное мнение. Брюнет ухмыльнулся и разочаровал ответом:       — Ты об этом? — Он качнул головой, указывая в сторону книги. — Это кто-то забыл.       — А я вот всегда дочитываю книги до конца, - будто озвучила свои мысли.       — Слушай, я ведь даже не начинал её читать. Возможно, это странно, но меня сложно увлечь книгой, тем более я уже вырос из книг для девочек-подростков. Мне кажется, что для человека важнее накопленные знания и личный жизненный опыт, нежели чужие истории, перевранные кучкой авторов по десятому кругу, — он запросто признавался в своём невежестве, однако эти двое знали, что оно было напускным. И всё же после таких слов знакомиться с этим парнем ближе вмиг расхотелось. Да и здороваться впредь тоже.       Вивьен не оставляла попыток отвлечь подругу от мрачных мыслей, вытаскивая на разные культурные мероприятия: театральные или кино-премьеры, выставки современного искусства, где работала куратором или устраивая такие вот вылазки двух алкашек. Надо признать, Виви — идеальная дочь, о которой Зои приходилось только мечтать. Всегда улыбчивая, она рано вышла замуж, родила двоих малышей после того как нашла высокооплачиваемую работу и при этом умудрялась оставаться востребованной как специалист. Правда, работает она до сих пор на своего мужа, а до этого подрабатывала на фирме отца, но в этом тоже есть свои плюсы. Порою, Полетт казалось, что она изначально свернула не туда, ступив на стезю филологии. Нужно было поступать на факультет рекламы и пиара, и лучше на заочное отделение, параллельно ища работу по специальности как можно раньше, чтобы не прозябать впроголодь, надеясь, что её светлая голова будет способна фонтанировать шедеврами, как говорится, на века по первому же требованию. И она стопроцентно немного завидовала подруге, ведь даже посягнула на её девичью фамилию, назвавшись Катрин Мосс.       — «Если вы ненавидите человека, вы ненавидите в нем что-то, что является частью вас самих. То, что не является нашей частью, не беспокоит нас». Герман Гессе, «Демиан». А я всегда говорила, что ненавижу ту Красотку, в честь которой меня назвали!** - произнесла Виви, откладывая книгу в сторону и принимаясь за салат "Цезарь".       Полетт испытывала неприязнь разве что к крашенной блондинке Жаклин, которая частенько захаживала в гости к Айзеку или шоколадному мальчику Жерару Фурье и которая курила. Мама Полетт считала женщин, которые курят, проститутками, это предубеждение передала и дочери. По логике Гессе получалось, что Полла и себя считала проституткой, прости господи. Отчасти, наверное, так оно и было, ведь по приезду в Париж хотелось поскорее покинуть студенческое общежитие, познакомиться с молодым и перспективным, а главное — коренным жителем столицы и жить с ним долго и счастливо. Он обязательно должен бы был пропадать на фирме по шестнадцать часов ежедневно, работая юристом или в сфере консалтинга (в крайнем случае мог быть спортсменом, постоянно пропадающим на сборах), а она была бы домохозяйкой, предоставленной самой себе, по ночам исполняющей супружеский долг и время от времени выдающей бестселлеры. Но, се ля ви, самым нормальным, кого она повстречала в клубе оказался Леопольд и щеголиха решила довольствоваться тем, что было. А ещё безалаберная Жаклин напоминала юной Полетт её родную непутёвую мамашу. Хотя девушки не были знакомы лично, в Жаклин раздражало буквально всё: от корней волос и беспричинного смеха до кончиков безвкусно наманикюренных ногтей и громкого голоса. И наверное, в словах Зои и Гессе была доля правды.       После расставания с парнем быстро наступил период, когда хочется всеобщего признания, доказать, что ты ещё ничего. Она первая начала заигрывать с весельчаком Жераром, а затем возобновила ритуал приветствий и с Эйджем***, более того - стала мило вести себя с ним. Жерар как-то назвал Айзека Ай Джи, но со временем это трансформировалось в Эй Джея, а после - в странное прозвище Эйдж, ввиду немногословности парня, что многими воспринималось как признак незаурядного ума. Жерар посмеивался, говоря, что Эйдж был мудрым не по годам, будто хранил мудрость прошлых веков вперемешку с секретами будущих.       Но, придерживаться правил хорошего тона лишь пять минут, покупая еду на вынос — это одно, а когда кто-то дольше посягает на твоё личное пространство — совсем другое. Временная обитель Поллы не была идеальной, но девушка к ней привыкла и съезжать не планировала. Делить квартиру, в общем-то тоже, хоть она наотрез отказывалась брать деньги в долг у Вивьен или снимать средства с банковского депозита. В конечном итоге, пассивность Полетт и ежедневные разговоры Айзека с мсье Морелем за завтраком вылились в то, что она стала делить своё сокровище с Вайноной — хорошо сложенной молоденькой девушкой с повадками парня. Та запросто могла расхаживать по квартире голышом, не стесняясь соседки, обедающей на кухне, макнуть палец в соусник, облизать и макнуть ещё раз или без разрешения одолжить проигрыватель и пластинки. Если до этого Полетт просто страдала бессонницей, то после появления в квартире Вайноны она внушала себе, что лежит с отрытыми глазами именно из-за компании за стеной, которая собиралась едва ли не каждый вечер. Жилище больше не казалось просторным, оно дарило ощущение, что стены сужаются, потолок опускается, и скоро поедет крыша. Этот Айзек оказался абсолютно непредсказуем, как Везувий, погубивший Помпеи задолго до нашей эры — сумел подложить такую свинью! Наверное, в этом и заключается свобода — не быть скованным ошибочными ожиданиями окружающих, а действовать так, чтобы никто не знал, чего от тебя ждать. Относился он к загадочному типу людей, хотя казался простым рубахой-парнем. Нет, он не был двуличным, лицемерным, не сыпал, знаете, как другие, комплиментами и похвалами в глаза со скрытой усмешкой за душой, а говорил, что думал, без прикрас, удивительным образом никого не осуждая. На вопрос о делах и самочувствии любил отвечать фразой «как огурчик»**** с глупой улыбкой на лице.       — Никогда не жалуйся, никогда не оправдывайся. Люди могут ошибаться толпами — прими это, солнышко. Я всегда говорю себе: фантазируй, пока спишь, действуй, когда проснулся. Только так я стану полноценным автором своей личной истории, ни на кого не перекладывая ответственность за всё дерьмище, что происходит в моей жизни. Если ты уверена в том, что делаешь — продолжай и покажи всем, что они не правы. Если сомневаешься хотя бы на йоту — бросай всё и ищи себе другое призвание. — Девушка случайно подслушала нравоучения Айзека, но выдала себя скрипнувшей половицей. — Привет любительнице бриошей! — Парень обернулся на звук и так запросто указал на наеденное пузишко, подчёркнутое майкой-алкоголичкой.       — Привет парню почти не ночующему у себя и флиртующему со всеми подряд. Не забудьте включить музыку во время потрахушек, чтобы избавить меня от ваших стонов. — После этой фразы наступила неловкая пауза, парень с девушкой переглянулись, а затем разразились волной заливистого смеха. Оказалось, они были кровными родственниками, и Полетт поспешила удалиться в свою комнату.       Она валялась на кровати и вспоминала слова Айзека о свободе, мол, он себя таковым ощущает и это одно из главных преимуществ человека, его главная роскошь, за которую боролись со времён эпохи рабовладения. И он волен бросить всё и предаться лени, только ему не хочется, ему нравится действовать и достигать того, о чём мечтал перед сном — и в этом также сокрыта свобода. Те слова, адресованные, как выяснилось, сестре, оказали глубокое воздействие на Полетт. Она в них остро нуждалась. Неужели она сомневалась в том, что писательство её призвание? По правде, она даже не задумывалась над этим, но оно точно было единственным её талантом, не считая исключительной способности портить нервы окружающим. После недолгих угрызений совести, было решено вести себя с соседкой и её гостями, как ни в чём не бывало: подумаешь, промашечка вышла. Но, всё-таки после того случая Полетт стала намеренно избегать встреч, желая поскорее спрятаться за дверью территории, которую ещё не отобрали завоеватели. А они наступали по всем фронтам! Вайнона сдружилась с Вивьен, стоило той разок заглянуть проведать отшельницу-летописца. Они обменивались книгами, делились впечатлениями о выставках, даже ходили однажды в кино, наконец оставив затворницу наедине. Вайнона нашла способ увильнуть от дел: во Франции, если ты являешься донором тебя обязаны освободить от работы в день сдачи крови, плюс ещё на один день, а также оплатить обед. Эта привилегия была недоступна Айзеку из-за его татуировок, но другие ребята тоже частенько прибегали к законному способу получить дополнительный выходной.       Было весеннее погожее утро, лишь ближе к полудню в Париже начался проливной дождь. Погода способствовала пробуждению меланхолического настроения, когда даже сильные и независимые женщины перестают путать одиночество со свободой. В тот раз ноги повели Полетт в кафе через дорогу, чтобы побыть среди людей, и всё же не слышать их, спрятавшись за стареньким ноутбуком Yoga, засунув наушники в уши.       — Наушники как негласная просьба не беспокоить? Позвольте всё же спросить, что будете заказывать? — В каждую их встречу Полетт брала новые пять минут и пробовала раскусить этого крепкого орешка, но он никак не поддавался. Посетителей было немного, ведь был будень, просто в садике объявили карантин. Полетт знала, что работают в кафе в основном студенты, их довольно много, и наверняка, зарабатывают они мало. Знала и то, что и Вивьен устроилась сюда же. Возможно, они тогда говорили о работе? Постепенно Полетт перебралась за барную стойку, разместившись в укромном местечке у самого края, и у них с бариста завязался один интересный разговор, который позже, придя домой, девушка вылила на бумагу:       «— Если бы ты знала, что скоро умрёшь, где бы хотела побывать? — Спросил меня Айзек, и я стала перечислять туристические мекки, вроде Лондона, Барселоны или Нью-Йорка. — Серьёзно? — переспросил он. — Ты умираешь, весь мир открыт для тебя, гора Килиманджаро ждёт тебя, океаны и пляжи раскрывают свои объятия, а ты собираешься переться на другой континент, дабы выстаивать очереди в местные музеи? Подумай ещё и сообщи мне топ-пять интересных местечек.       Спустя несколько дней я явилась к нему в кофейню со списком местечек, где мне действительно хотелось бы побывать прежде, чем умереть. На пятом месте у меня значился Остров Ваадху (Vaadhoo Island), что на Мальдивских островах. „Остров Ваадху примечателен своей морской биолюминесценцией, которая вырабатывается фитопланктоном, известным как динофлагелляты. Каждый день после захода солнца, светящийся планктон превращает остров в магическое место с непередаваемой атмосферой.“ — зачитала я выдержку из глянцевого издания. Это место действительно уникально, потому что там кажется, что звёзды окружают тебя повсюду. Айзек слушал молча, протирая свои стаканы.       На четвёртой позиции в списке была великая китайская стена, и тогда я была вполне уверенна в том, что мне хватит сил, времени и желания исходить её полностью. Или древний город Петра, потому что «Индиана Джонс и Последний крестовый поход» - мой любимый фильм из серии об Индиане. Он ухмыльнулся, а я умолчала, что в скобках там значилась половина европейских городов вместе с опопселым островом Санторини. На третьем месте был славный город инков — древний Мачу-Пикчу в комплекте с милыми ламами. На втором — Бухта Халонг, потому что разного рода легенды кажутся очень вдохновляющими, тем более легенды про драконов в век популярности „Игр престолов“. А на первом месте в списке была усадьба жирафов в далёкой и пугающей Кении. Хотя, фотографии были очень даже манящими.       Он улыбнулся и сказал, что я обязательно всё это увижу. Главное — верить и делать шаги в нужном направлении».       Айзек много путешествовал, на тот момент он посетил одиннадцать стран и четырнадцать островов. Там он подрабатывал гидом, продавцом, рыбаком и даже юнгой на корабле. Полетт знала об этом благодаря Вивьен, которая была в перманентном поиске вдохновения, при этом ухищрялась его находить, уделять время детям и семье, да ещё и нянчиться с «признанной» писательницей во времена её великой депрессии. Она легко шла на контакт с людьми, искренне желая узнать их поближе, поэтому быстро расширяла базу полезных знакомств и только успевала менять выставки в центре современного искусства. Виви подписывалась на всех, кем мало-мальски восхищалась и даже странно, что первый шаг к их знакомству пару лет назад сделала именно Полетт, а не рыжеволосая красавица. Подписалась она и на страничку Айзека, где хранились видео-отчёты всех его путешествий годичной и более давности.       Полетт грезила путешествиями, но не могла решиться бросить всё и рвануть куда глаза глядят. Так, Виви была слишком занята семейными хлопотами, с отцом было множество разногласий, а отправляться с кем-то из знакомых было равнозначно поездке в одиночку. Она даже открыла счёт в банке на случай, если всё-таки решится, но это был лишь первый шаг, а путь в тысячу миль требовал большего. Несколько раз она уговаривала Виви подать заявку на участие в трэвэл-шоу "Большие гонки", они сделали прививки для потенциальных поездок в Азию, Африку и ещё чёрт-те куда, но в последний момент всё отменялось. У неё даже появился "тревожный чемоданчик" на случай, если поездка когда-нибудь состоится. И вот, когда жизнь стала казаться жалким существованием, а средства позволяли полететь первым классом хоть на край света и жить в люксе лучшего отеля неделю-другую, Полетт стала искать отговорки, мол, малютки в саду к ней привыкли и будут по ней скучать. А самое страшное то, что после незваного соседства она начинала позволять себе подчищать запасы на оплату жилья и покупку книг.       Однажды Полла вернулась с работы, а дверь была незаперта. В прихожей стояла чья-то обувь, а из ванной слышны были звуки включённой воды. Она знала, что в тот день Вайнона работает и вернётся ближе к часу ночи, так как живёт ближе всех к месту работы и часто остаётся до полного закрытия. Полетт вооружилась зонтом и направилась в сторону ванной, и как только оттуда стал выходить воображаемый взломщик, она огрела его по голове. Этим похитителем спокойствия оказался Айзек, почти голый, с полотенцем на бёдрах. Оказалось, он пришёл сюда отсыпаться после ночной смены на другой работе, а завтра ему на смену в кафе. Кстати, он прочитал сборник рассказов Катрин Мосс и был удивлён, узнав, что его написала Полетт. Вернее, он узнал, что она и есть Катрин, поэтому решил прочесть. Девушка была удивлена не меньше - график парня был слишком насыщенным как для повесы, которым он казался на первый взгляд.       Он предпочитал тратить жизнь на то, что ему нравилось, на так называемые альтернативные ресурсы: вместо того, чтобы тратить восемьдесят тысяч на магистратуру, он растрачивал их на путешествия. Верил, что нужно проигрывать по-умному, сокращая необратимые расходы: времени, сил и интеллекта, хотя и работал на износ ради бумажек, которые не пахнут, но многое делают возможным. После обсуждения книги Полла задумалась над тем, что рискнула бы отправиться с ним в путешествие, ведь в отличие от этого парня, сама ни разу не покидала пределов Франции, и учёбу в Париже, пожалуй, по праву можно назвать наибольшим достижением. Но, напрашиваться и навязываться было не в её правилах (плюйте на правила, аргументируя, почему вам нужна та или иная вещь, на людей магическим образом действует фраза "потому что", которой пользуются дети, оправдываясь перед взрослыми: "Потому что...ну, просто потому"!).       Постепенно письмо стало возвращаться в жизнь Полетт. Идеи подкрадывались посреди ночи, заставляя лихорадочно стучать по клавишам пишущей машинки, и девушка старалась не шуметь, дабы не разбудить не высыпающуюся соседку. Она записывала их в кафе на салфетках, на случайных стикерах, в блокнот на смартфоне несчётное количество раз и теряла те же стикеры постоянно, не успевая довести до ума. Чего-то катастрофически не хватало. На горизонте не было источника вдохновения, способного литься стремительным водопадом из её сознания. Жизнь шла своим чередом до тех пор, пока...       Вайнона отпросилась пораньше якобы для сдачи крови, хотя накануне вечером упражнялась в кулинарии и даже утром ела острый том-ям, да и собиралась она медленнее обычного, разгуливая по квартире топлес в спортивных шортах. Стоило взглянуть на неё пристальнее и стало бы ясно: она была, как на иголках, ведь переживала из-за разногласий брата с Жаклин, переживала из-за грядущих экзаменов и того, что большую часть пар пропустила из-за работы, да мало ли из-за чего ещё могла переживать юная особа, пытающаяся жить самостоятельной жизнью, едва вырвавшись из-под крылышка родителей. Через час она уже стала бегать по комнатам, как электровеник в поисках ключей, надкушенного блинчика или очков, которые Айзек изредка надевал для чтения. Он собирался в очередное путешествие, а Полетт застряла на месте и не могла с него сдвинуться. Наконец дверь за Вайноной захлопнулась, а перед её соседкой наметилась дилемма всей жизни: быть или не быть? Сорваться, поддавшись жгучему желанию окунуться в неизвестность, довериться воле случая, надеясь на остаток резервных билетов или же жить, как раньше, ожидая лучших времён, правильных людей рядом и взвешенных решений.       Она выбрала первое. Впервые. Писательница взяла быка за рога, выражаясь фигурально, и явственно ощущала, что впереди её ожидает нечто удивительное, неожиданное для всех, включая её саму. *повесть Ричарда Баха про чаек — «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» **Красотку, в честь которой меня назвали — имеется ввиду фильм «Красотка» (англ. Pretty Woman), 1990 года. *** Эйдж — от англ. age (I.G. -> A.G. -> age) ****как огурчик — фр. аналог avoir la banane