ШВЕДСКАЯ ИСТОРИЯ

V Безразличие У Петтера Викстрема был последний шанс. Вернее, шансов у него уже не было, но уверенный в себе молодой человек так не считал. Его самолюбие в последнее время задевалось все чаще. Шарлотта творила то, чего не хотелось видеть парню. Девушка, которую он методично создавал под себя, оказалось другой – непослушной, не такой, которую надо было ему, бунтаркой, отрицающей его принципы. Петтер не знал, как так получилось, и не хотел этого знать, понимать и принимать. Викстрем привык командовать людьми, а не чтобы люди командовали им. А Шарлотта посмела еще и насмехнуться, выставив не в самом приятном свете на соревнованиях перед Хелльнером и устроив эмоциональный разговор после. В тот раз Петтер был растоптан собственной важностью. Шарлотта продолжала общаться с ним в учебное время, но общение это стало сухим и формальным. И вернуть ничего было нельзя; девушка преследовала исключительно свои цели, вела себя с ним снисходительно и очень часто действовала на нервы. Юноша решил отомстить, но обставить все по-другому, как он и привык делать. Он не мог терять позиции перед школой и признать, что вторая по популярности после Катарины Моберг первокурсница просто отказала ему. А еще был Хелльнер. И Хелльнер был не таким, как раньше. Парень здорово изменился с начала учебного года, а после Рождества, когда ребята вернулись в стены гимназии, его и вовсе невозможно было узнать. Маркус преобразился, визуально он стал сильнее, улыбка чаще была на его губах, а колкости в его адрес он игнорировал, чем вызывал у Петтера ярость и злобу, и тупое безразличие у всех остальных. Ребятам становилось почти не смешно; ребята, пожимая плечами, уходили по своим делам, оставляя Викстрема без целительной доли внимания. Начало января – время традиционных для елливарской гимназии соревнований, когда тренеры смотрели, чему научились студенты за первую часть зимы, и как продолжительный рождественский отдых повлиял на их состояние. Такие старты вызывали бурю эмоций, нарабатывали соревновательную практику, разжигали огонь соперничества и борьбы между спортсменами, а некоторым предоставляли возможность отобраться для участия в стартах более высокого ранга; схлестнуться на трассе с более именитыми спортсменами, проверить свои силы рядом с юниорами из других стран. Соперничество Петтера и Маркуса из жизни переходило в соперничество на трассу и обратно, когда оба второкурсника показывали для себя нереальные скорости, обходя своих сверстников, как стоячих. Но была существенная проблема: сделать они это могли, когда гонки были коньковые, ведь в классическом ходе Хелльнер преуспеть так и не мог в отличие от Петтера, у которого классика была почти идеальная – быстрая и техничная. И пока Маркус не знал, что делать со своей классикой, Петтер обходил его, скрываясь впереди за поворотом, а Хелльнер чувствовал лишь боль в ногах и усталость в мышцах. Гимназия вышла не тренировку. Около сотни ребят разлетелись по кольцам стадиона кто куда, отрабатывая навыки и умения под пристальным взглядом тренеров. Каждый желал показать то, на что он способен, чтобы занять на соревнованиях место, как можно выше. Целеустремленные молодые люди по-другому никак не могли. Петтер огляделся по сторонам, выискивая взглядом интересующих его личностей. Хелльнер был в их группе, но немного по отдалению, широко раскатывался по прямой, ускоряясь – и так несколько раз, а Шарлотту пока что не было видно – их курс находился по другую сторону стадиона, отдельно практикуясь в физической подготовке. Тренеры собрали ребят вместе, объясняя тактику на этот день. После разминки следовала скоростная работа, похожая на гонку, но с большей интенсивностью и выкладкой, однако, на небольшую дистанцию. - Бежим пять километров по малому кругу классикой! – объявил Кьель Форсберг – главный тренер по второму курсу. – На дальних точках не мухлевать и не срезать! Толпа студентов начала собираться. Ребята переодевали лыжи, закрепляли удобнее палки, настраивались на нескорое окончание рабочего дня. Кто-то был недовольным и уставшим, кто-то закатывал глаза, предвкушая долгие пять километров не самым простым лыжным ходом, а кто-то, как Петтер Викстрем почти ликовал – ведь он снова мог уделать этого противного Хелльнера, а на финише подцепить его словом, когда тот приедет одним из последних и свалится без чувств на снег, испытывая нереальную боль в ногах и руках, а может, еще и в голове – как получится. Первые полтора километра Маркус держался, поспевая за лидерами, но силы кончались – и к середине дистанции он начал сдавать, отставая и отставая от ведущих, спины которых становились все дальше и дальше. К финишу образовался просвет. Петтер финишировал в десятке, с ним еще несколько выдающихся классистов второго курса; а Маркус приплелся в конце, на зубах пересекая условный финиш, а затем падая на белый прикатанный снег. Ребята вокруг Викстрема уже стояли и слушали, как тот в одиночку одаривает Хелльнера размеренными аплодисментами. Петтер тихо смеялся, а толпа укоризненно смотрела. Маркус встал, с каменным лицом минуя собравшихся и удаляясь в раздевалку немедленно, лишь бы сгинуть с их глаз. Петтер не стал молчать, стремительно последовав за ним, а ребята остались собирать вещи и свои лыжи. - Хе-хей! – приветствовал его Петтер любимым язвительным тоном, быстро передвигаясь за ним. – В новый бой в новом году с новыми силами, да, Маркус? – спрашивал он, явно пытаясь унизить. Маркус молчал. - А сил-то у тебя и нет! – продолжал накалять Викстрем. Он пробежал немного вперед Маркуса, открывая тому дверь на входе в раздевалку, тем самым показывая свою снисходительность и уважение к самым уставшим и слабым, как он считал. Маркус чертыхнулся в душе, сжимая зубы и кулаки. Петтер его выводил. – Наверно, не отдыхал, и весь новый год думал о ней? – усмехнулся юноша, разводя широко руки и улыбаясь так мерзко, как только мог. Хелльнер быстро надел поверх костюма брюки, сменил ботинки на кроссовки, параллельно убирая ненужные вещи в рюкзак, а Викстрем маячил перед ним, раздражая одним своим присутствием. - У тебя не получится сломать меня, - прошипел Маркус, закидывая за спину рюкзак, хватая лыжи и палки подмышки. - Даже не надейся, Хелльнер, - сразу же отвечал Петтер, - она тебе не достанется, и ее губы ты не ощутишь на своих! Маркус закрыл глаза, довольно улыбнувшись себе, а уходя, он развернулся, посмотрев таким взглядом на Петтера, что второму стало не то, чтобы понятно, как обстоят дела с его якобы девушкой, но определенно он имел основания догадываться. Мерзкая, подстать ему улыбка, озаряла теперь губы Маркуса, а взгляд был косым и исподлобья – угнетающий и осуждающий, презирающий каждый его сантиметр существования. Хелльнер его не боялся, делая уверенные шаги. Не было ничего лучшего для него, чтобы одержать такую победу над Викстремом, заставляя того трястись от неумолимой злости и недоумения. Его усталость была ничем и не ощущалась, по сравнению с чувствами, которые он испытывал в эти минуты. Через день начались соревнования, на которые ребята поехали на лыжный стадион в Елливаре. Ежегодное первенство порой посещали и зрители, иногда приезжали родители живущих неподалеку ребят. Для подростков это был некого рода праздник, не Кубок мира, конечно, но тоже приятно. Шанс почувствовать себя взрослыми никто не отбирал. Суета перед стартом и после финиша была долгожданной, и попробовать на вкус настоящую борьбу хотелось исключительно всем. Каждый настраивался в меру своих способностей и суждений. С утра двумя гонками начинал первый курс. Девушки. Шарлотта, воодушевленная тем, что гонка ее любимым коньковым ходом и достаточная по километражу, рвалась вперед, стараясь не упускать лидерство. Девочка тащила за собой всю группу – успешно, только лишь в самом конце уступив первое место – в финишном створе. Но и ее место – второе – было не так и плохо, и мисс Калла поняла, чего она стоит и может. Этот день стал весомым толчком для девушки, только начинающей свою жизнь профессиональной спортсменки. Радостная улыбка озарила ее, когда она пересекала финиш, а усталость не помешала высоко вскинуть руки и почти что подпрыгнуть на лыжах. Мальчиков было больше, мальчишки были сильнее, и как во взрослых соревнованиях, конкуренция тоже была выше. Но все ждали, когда на старт выйдет второй курс. Противостояние Хелльнера и Викстрема было долгожданно, красочно и интригующе. Каждый находящийся здесь желал видеть воочию их схватку на трассе, а некоторые – и за ее пределами. Шарлотта устроилась за ограждением на финише, ожидая встречать Маркуса в числе первых. Девушка радостно вытянулась в струнку, увидев двух парней, размашисто, быстро подкатывающих к створу. Она сжала руки и затаила дыхание, уже воображая, как Маркус победно пересекает его, тормозит плугом и сваливается на снег, а она бежит и отстегивает ему лыжи. Шарлотта вернулась в реальность. Последние метры дистанции были самыми нервными не только участникам, но и зрителям. Петтер толкался, специально вставляя палки Маркусу под лыжи. Тот еле выкручивался, уходя от преград, но Викстрем все сильнее и сильнее стеснял его к ограждению. Рассвирепев, Маркус рванулся вперед, огибая назойливого Викстрема, а Петтер потерял ту единственную секунду, которая помогла Хелльнеру выиграть. - Маркус!.. – тихо пропела Шарлотта под общее негодование собравшейся толпы рядом. Маркус назло всем, сдержавшись, не стал падать на снег, и после секундного упора на палки, бодро отстегнул лыжи сам, беря их в руку и уходя за пределы финишной зоны, где его уже дожидалась счастливая Шарлотта. А Петтер свалился без сил. Но ни Калла, ни Хелльнер этого не заметили, удалившись в зону дня спортсменов, где находились их вещи. - Поздравляю! – счастливо произнесла девушка и потянулась к парню, кратко и быстро приобняв его и потрепав по плечу. - Ты тоже хороша была! – отблагодарил ее Маркус. – Сильно устала? - Как видишь, на ногах пока что стою! – ответила Шарлотта. – В любом случае, это было чудесно! А зная, что ты наблюдаешь за мной – чудесней вдвойне! Это мотивирует! - Я тоже не мог отступить! Знал, что ты меня ждешь и будешь не рада, если я займу какое-то место ниже, чем первое! Шарлотта тихо рассмеялась, закрывая лицо ладонями. Маркус опустил голову, чувствуя, как щеки медленно становятся горячими, несмотря на минусовую температуру на улице. Он поспешил отвернуться, быстро переодеваясь в сухую футболку, а затем закутываясь в куртку, шапку и шарф. Ребята с финиша подходили, уставшие, тяжело дышащие. Вместе с ними шел и Петтер Викстрем, точным взглядом окидывая местность по сторонам. Он опять высматривал своих героев. Никто не знал, что ожидать от этого юноши. До награждения призеров и победителей оставалось еще время, и парень не торопился, проницательно и оценивающе разглядывая чуть ли не каждого. Шарлотта и Маркус, стоящие рядом, конечно же, не могли не привлечь его внимания. Петтер не удержался, чтобы не подойти. Маркус вздрогнул, увидев, как Викстрем приближается со спины Шарлотты, а Шарлотта продолжала тихо разговаривать, восхищаясь победой Маркуса над всеми. Его рука уверенно легла мисс Калле на талию, и тут же он притянул ее ближе, видимо зажимая за бок. Шарлотта раскрыла глаза, недоумевая, смотря перед собой, а Маркус крепко-накрепко стиснул зубы и зажал кулаки, чтобы не убить приставучего Петтера прямо на месте. Его кровь закипела; его чувство преувеличенности и напыщенности показательных выступлений от Викстрема превосходило его и заставляло сорваться. Он сдержался, потому что рядом была Шарлотта. - Привет, красавица! – послышался его слащавый голос. – Не поздравишь своего парня со вторым местом? – бескультурно произнес он, продолжая сжимать Шарлотту достаточно крепко. - Своего парня я уже поздравила, - тут же сообразила Шарлотта, сухо и безразлично кинув фразу. – А почему я должна поздравлять тебя, я не знаю, - и выкрутилась из его хватки, отталкивая подальше от них. Маркус испуганно отступился, Шарлотта отступилась к нему. Девушка могла поклясться, что в этот момент у Петтера задымилась голова, а в глазах отразилась такая ненависть, какой она в жизни не видела. Мисс Калла схватилась за все еще оголенные ладони Маркуса, провожая в очередной раз опущенного Петтера взглядом. - Маркус, - обратилась она к Хелльнеру, - нас, первый курс, сразу же после вашего награждения увезут в школу, - девушка стояла, смотря глаза в глаза, - я тебя прошу, не поддавайся ему, если он будет лезть. Да, это мерзко, противно и гадко. Но ты сдержись, - она чуть сильнее сжала ладони. – Ты меня понимаешь? – Шарлотта тоже понимала всю печальность и сложность положения, в котором оказались они. - Я… попробую, - неуверенно ответил Хелльнер. – От Петтера не знаешь, чего ожидать. Он слегка ненормальный! - Я надеюсь на ваше благоразумие, - Шарлотта чуть отошла назад. – А теперь, я тебя не задерживаю. Одевайся, а я пойду, буду смотреть, как награждают моего победителя! – душевно улыбнулась она. – И постучись ко мне, когда на ужин пойдешь! На награждение Петтер и Маркус стояли на пьедестале, еле-еле выдерживая присутствие друг друга рядом. Вернее, Маркусу было все равно, невероятной злости он не испытывал, практически не обращал внимание на близость неугомонного однокурсника, а вот Петтер методично сжимал и разжимал пальцы, сдерживаясь, чтобы не накинутся на Хелльнера прямо здесь. Викстрем обдумывал очередной коварный план, как отомстить, да так, чтобы Маркусу было плохо и душевно, и физически, и морально. Для юноши были открыты любые пути. В громких словах он не стеснялся, в кулаках – тоже. Напряжение нарастало в геометрической прогрессии. Они уезжали со стадиона одними из последних, дожидаясь автобуса на стоянке. Пара десятков человек толпилась, обсуждая соревнования и победителей. Маркус, как обычно, был где-то поодаль от них, Петтер подошел из раздевалок, и вместо того, чтобы идти к девушкам и парням из своей компании, стоящей тоже отдельно и обособленно, направился к Хелльнеру, поднимавшему с земли связку лыж. - Я ждал, когда первый курс уедет со стадиона, - окликнул Петтер Маркуса со спины. Юноша обернулся, продолжая презрительно поглядывать на своего оппонента. Тот стоял важно, будто возвышаясь над ним. Петтер не мог признать своего поражения ни в чем. - Будешь бить меня прямо здесь? – усмехаясь, поинтересовался Маркус. - Хелльнер, как можно быть таким мерзким типом, как ты? – Петтер задавал вопросы, будто перед ним не его сокурсник, а он – вовсе не студент лыжной гимназии. - От тебя одни проблемы в этой школе! Как ты умудрился ее притянуть к себе? – более эмоционально продолжал Викстрем, и заметно взрывался, не в силах умерить свой жар и пыл. - Объясняй, Хелльнер, объясняй, как?!! – почти закричал парень, а ребята, толпившиеся рядом, ожидаемо разом обернулись на них. Шоу продолжалось. После красочной борьбы на дистанции, они могли увидеть не менее красочную борьбу в жизни. Студенты оживились мгновенно: кто-то уже хлопал в ладоши, кто-то подначивал парней действовать дальше выкриками, кто-то молча стоял, глупо радуясь вместо того, чтобы остановить их. Каждый преследовал свои цели в этом, но главной была, конечно же, увидеть, как Петтер выставляет Хелльнера последним кретином. - Я уродливый, но я умный. А ты красивый, но глупый. Безмерно глупый. В этом весь секрет, - ровно ответил Маркус. Он тоже чувствовал, как начинает заводиться, но помня слова Шарлотты, старался сдерживать себя, и продолжал заниматься своим делом. - Все слышали, - громко засмеялся Петтер, - он посмел назвать меня глупым! – парень развел руки широко в стороны, делая наигранное удивленное лицо. Маркус сжал зубы – но больше сдерживаться он не мог. Викстрем вынуждал. Маркуса прорвало. - И мои губы знают вкус ее поцелуев, что нельзя сказать о тебе! – быстро проговорил он, поворачиваясь лицом к нему и довольно улыбаясь. - Больше-то, чем за бок прижать, ты не осмелился! Пришло время завидовать не мне, а те-е-е… Первый удар твердого кулака Петтера пришелся по гортани. Маркус на мгновение потерял дыхание и равновесие, сознание стало белым, но ощущение мира – черным. Ноги подкосились, и по инерции он полетел назад, падая. Весь удар от падения пришелся на рюкзак, что смягчило его приземление, но рукам тоже досталось, и только перчатки спасли его от ужасных царапин. Еще мгновение Маркус приходил в себя, запрокидывал голову, смотрел на Петтера. Он быстро, как мог, попытался подняться, чтобы нанести ответный удар, но боль повторно поразила его тело – теперь Викстрем бил по ребрам, ближе к солнечному сплетению. Отголосками разума, которые еще как-то обитали в голове Хелльнера, он понял, если он не соберется, то у него будут еще синяки, во множественном числе. Маркус перехватил Петтера за шею, заваливая того вниз. Юноша не поддавался, но помог скользкий лед, когда Маркусу удалось ударить поперек его по ногам. Она оба, сцепившись, полетели на землю, больно ударяясь коленями и локтями. Маркус успел еще несколько раз ударить его, куда пришлось, и получил сам… Хелльнер не помнил, кто оттаскивал их друг от друга, что они говорили, и как они оказались, сидящими в автобусе, каждый подле пристальным надзором тренеров. Кьель Форсберг что-то нервно вещал ему на эмоциях, но Маркус слова не разбирал. В ушах слышался только шум, а в глазах до сих пор были звёздочки. Тело неистово болело, и чувствовалась безграничная слабость. Автобус ехал быстро, с притаившимися студентами, каждый из которых молчал. Парни и девушки ранее подобного не видели. Вернувшись в кампус, Шарлотта и Катарина разминали ноги, сидя каждая на своей кровати. Уставшие девушки после старта каждая думала о своем: мисс Калла больше о Маркусе, чем о хорошем занятом месте в гонке; мисс Моберг была более расторопной, менее сильной – и финишировала только во втором десятке из трех возможных, она больше озадачилась этим. Шарлотта, еще не знавшая ничего о случившемся, предвкушала отличный вечер вместе с Маркусом: сначала на ужине, где она была точно уверена, что после сегодняшнего дня сядет на ужине с ним, а не с ранее привычной компанией, ну а потом у него в комнате, вместе с ним, наедине с ним, где никто никогда не мешает. Вторая мысль заставляла тепло разливаться по телу. Для Шарлотты все было непривычно и впервые, юная леди ранее не чувствовала подобного, ее сердце не трепетало так нежно, а ноги не подкашивались, когда она видела кого-то из юношей. Шарлотта млела, прикрыв веки и глубоко вдыхая. Воспоминания о каждых прикосновениях Маркуса, поцелуях, его дыхании у себя на щеке буквально сводили девушку с ума. - Хорошо себя чувствуешь? – тихо спросила Катарина, поглядывая с улыбкой на свою соседку. - Гонка была чудесной, - ответила мисс Калла. – Я чувствовала, будто лечу на финиш! Ранее никогда не испытывала такого! – поделилась ощущениями Шарлотта, произнося слова мягким гортанным голосом. - Ты молодец! – похвалила Катарина. – А мой удел, видимо, только стихи писать, - разочарованно добавила девушка, абсолютно не радуясь своему месту. - У тебя все впереди. Физическая форма придет! – обнадежила ее Шарлотта. – Вот увидишь! Соседки обменялись любезностями. Время близилось к ужину, Шарлотта поглядывала на часы: с минуты на минуту к ней должен был постучать Маркус. Девушка почти готова была сообщить о своем выборе Катарине, и то, что он пал вовсе не на Петтер Викстрема, а на невзрачного незатейливого Хелльнера. Скрывать больше не было смысла, ведь узнал даже Петтер. С каждой минутой Шарлотта нервничала сильнее, практически дергаясь. Просто так Маркус вряд ли бы задержался. Катарина начала собираться, переодеваясь в более приличную и чистую одежду, Шарлотта продолжала смотреть на часы, делая все больше на автомате, чем как-то осознанно. - Ты ужинать пойдешь? – поинтересовалась мисс Моберг, снова окидывая взглядом Шарлотту. Лицо второй поменялось, и больше девушка не была так расслаблена, как полчаса раньше. Катарина существенно удивилась, не понимая переменчивости настроения. - Да, я пойду, - тихо ответила Шарлотта, - только… Катарина насторожилась. - Шарлотта, что-то произошло? – поинтересовалась девушка. - Не знаю. Девушки вышли из комнаты, тихо претворив дверь. Шарлотта незамедлительно бросилась в другую сторону, надеясь, что Маркус еще просто не собрался и не ушел. - Ты куда? – послышался голос Катарины, разносящийся по коридору. - Вернусь через минуту! – ответила Шарлотта почти на бегу. - Думаю, Петтер уже там ждет нас! - Я не к Петтеру. Катарина пожала плечами, широко раскрывая глаза. Шарлотта стучалась долго, дергала дверь за ручку, но никто ей не открывал. Несколько раз мисс Калла выругалась в мыслях, невзирая на свою молодость и практически неиспорченный лексикон. Так знакомо руки похолодели, так знакомо сердце началось биться, будто она пробежала гонку. Маркуса не было и в столовой, и девушка запаниковала, вдобавок не увидев Петтера на привычном им месте. Кто знал, где могли быть эти двое: на улице уже темнота, округа большая и Викстрем в курсе дела о них. Расквитаться с Хелльнером была его первоочередная задача. В мыслях Шарлотты вспыхнули яркие неприятные картины, что может происходить прямо сейчас, пока она думает, что все хорошо. Шарлотта металась, не находя себе места, не обращала внимания на других, заинтересованно наблюдавших за ней. Последняя здравая мысль, которая ее посетила, была о том, что Маркус и Петтер могут быть в цепких руках директора Андерсонна. Мисс Калла, миновав толпу, побежала к административному зданию, не думая, что там ее могут вовсе не ждать. Запыхавшаяся девушка залетела вовнутрь. Пробежав по небольшому коридорчику, завернув за угол, перед ней открылся холл, в котором она очутилась, когда только приехала сюда на обучение. Ингрид Берг привычно занимала свое рабочее место, окидывая взглядом Шарлотту; чуть дальше, на креслах, спиной сидел Петтер, смотря куда-то в пол. - Фрекен Калла? – тонким голосом произнесла Ингрид. Но фрекен Калла ее не слышала. Только увидев Викстрема, она уже оказалась возле него, поднимая того что было силы за грудки. Парень смотрел на нее, а Шарлотта трясла его. - Где Маркус? – прошипела Шарлотта. Милая девочка превратилась в разгневанную, сильную воительницу, о которой юноша даже не мог представить себе. Ингрид поспешила оттянуть ее от нерадивого парня, резко вставая из-за стола, отталкивая от себя в сторону стул на колесиках, и подбегая со спины девушки. Когда Шарлотта была усажена на свободное место, на шум и гам в холле, из кабинета вышел директор Андерссон, широко открытыми глазами созерцая картину, за его спиной, выглядывая из-за плеча, возвышался на цыпочках Маркус, проклинавший в мыслях себя и Петтера Викстрема. Он снова не успел сказать ей, она снова сама была вынуждена искать его. Шарлотта облегченно выдохнула, когда увидела Хелльнера, устало улыбаясь ему. - Вот кто наша главная героиня! – озлобленно и нервно объявил Йон Андерссон, позабыв о своем положении. – Сейчас она нас все расскажет! - Шарлотта ни в чем не виновата! – тут же вступился Маркус, чем вызвал у Петтера краткий смешок. – Это я во всем виноват, я! – прокричал парень, заставляя директора обернуться и смотреть на него. - Я всегда говорил, что однажды школа сведет меня с ума, - выдохнул Йон, всплеснув руками. – Я ради таких, как вы, с женой в свое время развелся, а вы только и делаете мне сплошные подлянки и неприятности! – вышел на откровения мужчина. Оба парня вздохнули, не в силах перечить директору. Шарлотта зажала лицо в ладонях, уронив голову. Ингрид Берг, удостоверившись, что никто ни на кого больше не набросится с кулаками, уже заваривала мистеру Андерссону успокоительный чай и наводила его любимую ментоловую воду. - Вы даже в такой день не можете вести себя правильно! – подвел итог Йон. Все трое оказались на ковре у директора, и были отчитаны жестким и строгим словом. Когда Йон Андерссон завершил свою речь под убедительные согласия не лезть друг к другу (чему он вовсе не верил и ожидал чего хуже), ребята были отпущены. Первым под строгим присмотром Ингрид ушел Петтер Викстрем, сразу же к себе в комнату, минуя столовую и ужин в компании друзей и подруг; Маркус же и Шарлотта отправились на ужин с директором, стремительно пытавшимся привести свои нервы в порядок. Ему предстояло зачитать похвальную речь после первого дня соревнований перед ребятами. Шарлотта и Маркус остались одни, и сразу же ушли с глаз долой, сев подальше, к самой стене, почти в угол. - Маркус, я просила тебя, - тихо промолвила девушка. – Почему, ну почему это происходит с тобой и со мной? – спросила она в пустоту. Маркус пожал плечами, виновато опустив голову. - Я тебя предупреждал, что так будет, - тяжело выдохнул юноша, смотря в стол. - Ты все об одном, - протянула Шарлотта, наблюдая, как он отчаянно пытается спрятать взгляд. Маркус тяжело сгибал и разгибал шею. Боль еще отдавалась в мышцах и костях, а горло сдавливало и временами душило. До этого он из последних сил переставлял ноги, тяжело наступая при каждом шаге. Хелльнер, которого притащили сразу же к мистеру Андерссону, не дав ему возможности переодеться в другую одежду, судорожно мечтал о той минуте, когда он окажется у себя, и свободно растянется на кровати, давая мышцам и суставам расслабиться. А пока он терпел, терпел так, как много раз раньше, когда все формальности улягутся, очередной почти торжественный, но омраченный событиями вечер закончится и взрослые разойдутся. - Викстрем на этом не остановится, - продолжил Маркус. – Несколько царапин, что остались на мне… - он резко затаил дыхание, схватившись ладонью за губы. - Несколько царапин… - повторилась эхом Шарлотта, закрывая глаза и покачивая головой. - Я принесу нам поесть, - спохватился Хелльнер. – Сейчас, подожди тут. Шарлотта резко протянула руки, схватив его за ладони, и усадила обратно. - Не надо, - ответила девушка. – Лучше я, пока с тобой опять что-нибудь не случилось в толпе этих недоумков. - Принеси больше воды. Йон Андерссон читал речь; Маркус и Шарлотта молчали, уныло ковыряя вилками в своих тарелках. Маркус считал секунды – он был уверен, что уйдет отсюда немедленно, как только его, Шарлотту и еще нескольких студентов директор поздравит с хорошими результатами. Юноша и девушка улыбнулись друг другу, услышав свои имена. Они действительно выбивались из общей толпы. Маркус, у которого директор в свое время разглядел талант, раскрывался несколько месяцев, перед тем, как выйти чуть выше уровня возможностей сверстников; Шарлотта была неуверенна в себе только первое время, но очень быстро почувствовала снег, превосходя сокурсниц на тренировках в пределах минуты. Девушка даже в таком молодом возрасте была сильна в физической подготовке, была более вынослива и более устремлена. - Послезавтра спринт классикой, - пожаловался Маркус, думая о предстоящем продолжении соревнований. – Еще есть день, чтобы потренироваться. - Завтра ты никуда не поедешь, - перебила его Шарлотта. – Тебе надо идти к физиотерапевту и все рассказать. Нельзя бегать в таком состоянии, может стать еще хуже, - смотря на перспективы, остерегла его девушка. - Я побегу через боль, иначе они скажут, что я сдался. Тебе меня не переубедить. - Маркус… Шарлотта была бессильна перед ним. Она уступила, но знала, что возможно пожалеет об этом. В отношениях Маркуса и Шарлотты все быстро менялось, но медленно менялось отношение окружающих людей к ним. Казалось бы, еще только вчера девушка нашла его забитого, не находящего себе места в коридоре столовой, а сегодня она была к нему так близка, что юноша никогда подумать не смог бы, что с ним однажды это случится. Шарлотта была доброй и нежной, и безумно сочувствующей, а толпа вокруг как оставалась критичной и злой, так и продолжала издеваться над ним и выводить из себя, делая больно и действуя на недавно окрепшие нервы. Только мисс Калла помогала забыть о них всех, когда они оставались вдвоем: две горячие крови – истинно южная и истинно северная – схлестнувшиеся на волне симпатии и нежных чувств, возникших друг к другу, о которых, как это часто бывает между подростками, они боялись, признавшись, сказать. Зато не боялись делать, не боялись встречаться, будучи подсознательно уверенными, что один другого поймет. Обоим это безумно нравилось, а недосказанность и ощущение того, что у каждого все впервые, только подталкивали делать приятно друг другу, познавать, как это быть с кем-то вместе, переживать, волноваться, поддерживать. Они вернулись в кампус без притязаний, смущений или боязни, что их кто-то может увидеть вместе, ушли в комнату Маркуса, чтобы остаться вдвоем после длинного приятно-неприятного дня. Шарлотту никто не заботил, кроме парня подле нее, - заинтересованным сплетникам после этого ужина и так должно было стать все понятно. Девушка даже не думала, что у ее соседки или кого-то еще возникнут вопросы – ей было не до таких мыслей, когда перед ней был Маркус Хелльнер, не дававший покоя юному сердцу и чистой душе. Шарлотта ощущениями была не в этом мире, она лишь чувствовала, как по пути он крепко сжимал ее руку, переплетаясь пальцами. Маркус немного подрагивал, ведь его накрывало чувство того, что все это не с ним, что он спит, что эта девушка – просто приятный мираж, случившийся с его подсознанием, а сам он в бреду лежит где-то побитый, испытывая невероятную боль. Юноша не мог преодолеть этот психологический барьер, поставленный сверстниками. Он сжимал руку Шарлотты сильнее, с каждой секундой убеждаясь, что она рядом, такая же нежная и добрая; чувствовал, как на запястье отбивается ритм ее встревоженного огромного сердца. Маркус открыл дверь, и они оказались внутри, где их ждала одинокая взъерошенная после спешного утра кровать. Юноша включил свет и оглянулся, приглашая девушку за собой. - Я… я не был здесь с утра, - отрывисто произнес он. Шарлотта понимающе качнула головой. - И мне надо переодеться. Я до сих пор в лыжном костюме, - он усмехнулся, понимая всю нелепость его положения, когда все остальные студенты уже успели отдохнуть, облачиться в более пригодную для ужина одежду и принять освежающий душ. – Не могла бы ты отвернуться… - очень тихо попросил юноша. Девушка, широко улыбнувшись стеснению Маркуса, покорно развернулась к двери, опираясь рукой на нее и зажмурив глаза. Когда он закончил разбираться со своим внешним видом, он робко коснулся плеча стоящей Шарлотты, жестом показывая, что она может теперь повернуться. Маркус стоял рядом с ней, замерев, будто никогда ранее не делал так, будто у них еще не было поцелуев и теплых объятий, которыми не пренебрегала мисс Калла. - Мы одни? – робко спросила Шарлотта, будто перенимая его настроение. - Да. - Чего бы ты хотел? Маркус пожал плечами. - Иди ко мне? – бархатно прошептала она, снова беря его за руку и переплетаясь с ним пальцами, а потом оттащила к кровати, присела на нее, прижавшись спиною к стене. Она бережно уложила Маркуса головой к себе на колени, чтобы видеть его лицо, выражавшее в эту минуту немного смущения и неподдельного непривычного смятения. На его губах играла теплая улыбка, которую хотелось видеть девушке долгое время, а теперь она видела ее всегда, и эта улыбка была полностью адресована ей. Шарлотта мягко улыбалась в ответ. Какое-то время оба молчали, привыкая к новой для себя обстановке. - Романтично даже, - не выдержал Маркус, не громко смеясь. - Мы уже ведь взрослые. Нам можно? – отозвалась Шарлотта, сама не понимая, задает она вопрос или констатирует факты. Молчание продолжалось, только изредка прерывалось отрывистыми словами, которые не могли оба сдержать. Они отдыхали. Мышцы после прошедших не самых коротких для подростков гонок были до сих пор напряжены, но боль и усталость медленно отступали. Маркус блаженно закрыл глаза, продолжая ей улыбаться; Шарлотта, не стесняясь, запустила пальцы в его всклоченные кудрявые волосы, коснувшись подушечками головы. Юноша еле сдержался не проронить приятный вздох. Девушка перебирала руками, щекотливо задевая самые чувствительные зоны. - Можно я буду называть тебя медвежонком? - Шарлотта… - лишь бы не источить тихий неразборчивый стон, заговорил Маркус, чуть приоткрывая рот. Дрожащий низкий голос разрезал тишину комнаты. - Со мной такое впервые, - искренне ответила девушка. - Если впервые с тобой, то, что говорить обо мне? – усмехнулся он. - Мне приятно, что ты у меня первый. Что это не… - она остановилась, не желая произносить неугодное имя, - а ты. Я не думала, что придя в спортивную школу, будет так. - Я всю жизнь думал, что буду один. - Маркус… ну сколько раз мне еще повторить, что ты красивый, а? Хелльнер распахнул глаза, и долго смотрел в глаза Шарлотты, в которых было написано, что она вся для него, что слова ее правдивы и искренне, а действия, в пределах дозволенного их взрасту, идут от души. Он смотрел в них и видел, что впервые за долгие месяцы одиночества в Елливаре нашлась та (не из семьи), которая его понимает, и принимает его естественность, а может быть и не только это – может быть, в ней есть еще то сокровенное, о чем они боялись сказать. Маркус, напрягшись, привстал, потянувшись к девушке и складывая ладони на ее плечи, собираясь обнять. Крайним зрением Шарлотта уловила, как вместо блаженной улыбки, его лицо вновь озарила тень боли, которую она перманентно видела в течение всего долгого вечера. Задействованные мышцы отозвались неприятными ощущениями и накопленной кислотой, а не самое удобное положение напомнило о синяках, как раз проявившихся после драки. - Очень больно? – спросила мисс Калла, успокаивающе поглаживая по спине. - Пустяки. - Маркус, - недовольно вырвалось у Шарлотты. – Тебе жарко. Я чувствую, что это отнимает у тебя силы, вместо того, чтобы приносило… отдых. Она потянулась, расстегивая на нем молнию на толстовке и помогая выпутаться из нее. Шарлотта не знала, что все так серьезно было после соревнований: ее взору открылись две иссиня-красные царапины на обоих локтях юноши, которые при каждом сгибе рук так же отдавались дискомфортными ощущениями. - Маркус, господи! – ахнула Шарлотта, замирая и чувствуя, как ее кольнуло в груди. - Пройдет, как проходило много раз, - равнодушная хриплая фраза и такая обыденность ситуации Маркуса уже не задевали. - Маркус, когда тебе больно, мне тоже больно. Маркус замер возле нее, не понимая, то ли он обнимает девушку, то ли просто находится рядом. Она была немного оторопевшей, огромными глазами смотрела в непонятную точку за ним. - Ты очень добрая, Шарлотта. Почему ты так просто приняла меня? - Я увидела в тебе то, чего никогда не видела в остальных. Юноша не мог больше ждать и исступленно сидеть. Ему нужно было действовать. Потянувшись чуть ближе, приоткрытыми губами он прильнул к ее, одаривая медленным и нежным поцелуем, приводящим к иным чувствам. Шарлотта ощущала свое сердце где-то чуть ли не в горле, когда долго и чувственно он скользил, очерчивая точеные контуры и придерживая ее за шею, приятно надавливая тонкими пальцами. Тревога медленно уходила, зато по груди и ниже разливалось тепло, да такое, которое она и он познали тоже впервые, которое суждено познать лишь только двоим. Она все пыталась держать себя в разуме, и была уверена в молодом человеке, позволив склониться поверху на нее. Маркус опять испытывал боль, но резво подтянул подушку чуть ближе, бережно и аккуратно укладывая голову Шарлотты на нее. И продолжал целовать, ведь живительная целящая сила поцелуя сладких губ, и близость - ранее запретная, ранее невиданная близость помогла преодолеть сдавливание и ломку в руках и остальных частях тела. Маркус только морщился на подсознательном уровне, не имея права контролировать неконтролируемое, «живое». - Тебе все-таки больно, - заметила Шарлотта, - но мне нравится, что ты такой сильный. Маркус довольно улыбнулся, ища лесть в словах, перед тем, как снова прикоснуться к губам. - И поцелуи от этого еще более приятные, - вздохнула Шарлотта. Девушка находилась в истоме, накрывшей ее. Почувствовать поверх себя четь-то тело, тяжесть на себе, вдавливающую чуть глубже в кровать, чем обычно – тоже было впервые. Это волновало мисс Каллу. - Но все же не стоит напрягаться, тебе нужно расслабиться. Она сделала так, чтобы он перекатился на бок, а затем легла рядом с ним, сложив одну ладонь юноше на грудь, а вторую себе под подбородок. Иногда она поднималась, в минуты неистовой тяги, касаясь губами щеки Маркуса, и прижимая того к себе крепче. Тепло – живительное, приятное, его чувство на своей коже заставляло дышать чуть чаще, и чувствовать счастье. - Мне принести тебе снег? - В январе снег на подоконнике есть. Тебе не стоит бегать, как в прошлый раз. Устала ведь, - юноша повернул голову, смотря на умиротворенное лицо Шарлотты. - Ради тебя, Медвежонок, можно и сбегать. Шарлотта, распахнув окно, собрала снег с подоконника, слепив аккуратный маленький шарик; стянула с Маркуса футболку, уже не первый раз, но изучая изгибы юного тела. - И это ты называл всего лишь царапинами, - неодобрительно девушка покачала головой, созерцая еще несколько ссадин под ребрами. Маркус молчал, только дышал глубоко, когда леденящее ощущение холодного снега первый раз пронзило по коже. Она зажмурился, откинув голову назад, его грудь вздымалась в заходящихся рефлекторных порывах. Не сдержав себя, Шарлотта провела пальцами посередине, следуя за водяной капельной, остановившейся на животе. Медленно накрывало, так же, как медленно таял снег. Юноша с девушкой тоже таяли, от осознания, от ощущения, что они рядом друг с другом. Перерыв между поцелуями слишком затягивался, и хотелось еще – еще раз познать, еще раз почувствовать, еще раз прикоснуться, обводя медленно контур. - Маркус!.. – отрывисто пробубнила девушка, когда снег под ее рукой полностью растаял, и осталось только ощущение мокроты, а сама ладонь крепко прилегала к его боку. - Шарлотта!.. Девушка не беспокоилась, запрокинув ноги через него и садясь ему на колени, лицом к лицу. Снова поцелуи – более безумные, более чувственные, такие, каких они себе еще не позволяли; прикосновения стали болезненней и обжигающе, а чувства острее, осязание тоньше. Шарлотта проронила тяжелый вздох – тот самый, которого побоялся Маркус, когда парень подхватил ее под спину, прижимая к себе, заставляя буквально впечататься грудью в него, скользить и намокнуть ее белой футболке от оставшейся на нем воды. Каждый чувствовал новое, перейдя с душевного и невидимого уровня, вполне к физическому и заметному. Однажды это должно было произойти, смутив сначала, но затем помогая раскрыться. Девушке стало горячо в груди, в силу природы, юноша почувствовал тепло чуть ниже. - Теперь ты тоже намокла, - отвлекаясь, отлучая Шарлотту от себя, он без стеснений смотрел на нее грудь и прилипшую к коже футболку, под которой был очерчен каждый изгиб. - Ничего страшного. - Не боишься простудиться? - Рядом с тобой тепло. Тепло и хорошо. Руки продолжали обвивать шею, а девушка так же сидела поверх, ощущая все изменения, происходящие с ними. Ее это немного смущало, и с каждой секундой легкий румянец озарял щеки, заставляя пылать, но истинно женское подсознание не иначе, как ликовало. Шарлотта почувствовала, как перехватило дыхание, и язвительно поднятые уголки губ, брови выгнутые треугольником вниз, выдали ее перед Маркусом. Он сидел неподвижно, боясь неловкости ситуации и щепетильности, навязанной телесной близостью. Непривычно. - Двенадцать ночи почти? Катарина будет тебя искать. Шарлотта согласилась с ним. Было приятно. Очень приятно. Девушка была слишком удовлетворена для своего возраста. Неиспорченному сознанию этого было достаточно. Катарина смотрела непонимающе, временами даже осуждающе. Мисс Калла молчала, снимая с себя футболку и вешая ее сушиться на спинку стула. - Шарлотта, - мисс Моберг следила за соседкой глазами, замечая, как с той только начал сходить румянец. - Теперь ты знаешь, - Шарлотта пожала плечами, предполагая, какой «интересный» вопрос задаст Катарина. - Я думала на кого угодно… Но Хелльнер? – воскликнула девушка, всплескивая руками, и округлила глаза. - Он такой же парень, как все остальные, - твердо сказала Шарлотта, не обращая на соседку внимания. - Шарлотта… - Давай спать. Был сложный день. - Я не понимаю твой выбор. - Не мы выбираем. Сердце выбирает за нас. Маркус ничем не хуже других, а даже лучше. - Ты странная. - Думай, как хочешь. Шарлотта быстро легла в кровать, закрываясь одеялом с головой и отворачиваясь от назойливой мисс Моберг, полностью игнорируя ее. А вот Маркус долго не мог уснуть…