ШВЕДСКАЯ ИСТОРИЯ

III Другая Прошло еще несколько недель с тех пор, как Шарлотта услышала от Маркуса столь откровенный рассказ. Она до сих пор была поражена услышанным и от самого Маркуса, и за ужином от Петтера Викстрема и его друзей, и теперь к Петтеру относилась более настороженно, однако постоянно держалась его компании, чтобы знать то, что Петтер задумывал против Маркуса. А Петтер задумывал многое и продолжал, как только мог, издеваться над Хелльнером: он выматывал его не только физически и делал так, чтоб было больно, но и задевал унизительными словами, ничуть не смущаясь присутствия других учеников. Шарлотта вилась кругами, игриво, льстиво, почти картинно, и выпытывала из парня его мысли и тактику. Она делала вид, что это ей интересно. На самом деле, так ей было легче хотя бы потому, что если ситуация вышла бы за пределы дозволенного уровня, она бы легко смогла предупредить Хелльнера о том, что задумывается против него. Это бы стало и против нее, но о себе молодая Калла как-то забыла. Шарлотта избрала иной путь, чем присоединиться к мнению Викстрема. Ей стало впервые жалко Маркуса, нежели интереснее с Петтером. Сжимая зубы, она тактично молчала, когда юноша поливал его грязью и разводил свои гнусные речи о том, как противен ему неприглядный Хелльнер, и делала вид, что полностью согласна с ним, когда в душе все протестовало и кричало совершенно иное. - Мы обязательно что-нибудь придумаем, - как-то раз кратко шепнула Шарлотта Маркусу на тренировке, когда они по стечению обстоятельств укатились особенно далеко, и скрылись от любопытных глаз на витке запутанной трассы. - Ты навредишь только себе, и ничего не изменится, - без энтузиазма отвечал Маркус, пропускавший девушку вперед и говоривший, чтобы она бежала быстрее на стадион, лишь бы они не увидели выезжающими их вместе. – Лучше не надо, - почти умолял он ее. – Я перетерплю, а ты наживешь врагов. Даже твоя Катарина станет чужой. Шарлотта закрыла глаза, слушая его обреченный тон, и чуть ли не кляла Петтера в душе, понимая, насколько внешность и действия могут быть обманчивы на первый взгляд. Петтер открывался ей совсем не таким, каким бы хотелось молодой девушке. Она претерпевала не самые лучшие в своей жизни чувства, которые могли бы случиться с ней. Впервые Шарлотта почувствовала на собственной коже предательство и лживость, которой источал Петтер Викстрем. Выпал первый снег, плотным полотном покрывая асфальт и прилегающие обочины, и группы одна за другой становились на лыжи. Тренировки становились более однообразными, почти скучными, каждый работал на себя, показывая, доказывая тренерам на что способен. Первые шаги Шарлотты по этой трассе были не самыми легкими, а тренировки классическим стилем почти ужасными, от которых болели не только ноги, но и голова. - Это не сложно! – восклицал Петтер Викстрем рядом с девушкой, всеми правдами и не правдами обещая ей научить бегать классикой. Шарлотта шаг за шагом продвигалась по дистанции под его пристальным надзором, и слушала разного рода комментарии, которыми время от времени кидался неугомонный юноша. – Твой классический ход почти образец по сравнению с тем, что может Хелльнер! – он думал, что делает ей комплимент. Петтер стал позволять себе больше, и уже вскоре мог уверенно придержать ее за руку, за плечи, за талию, или же за любое иное место, где успевал схватиться. А вскоре при многочисленных взорах он оказывал ей знаки внимания, то притягивая ближе к себе, то поглаживая по боку или спине. Шарлотта неуютно морщилась, терпя это все. - Тебе очень повезло с Петтером, - однажды поздно вечером сказала ей Катерина, когда девушки готовились у себя в комнате к следующему дню. - Угу, - кратко кинула Калла, не желая говорить о нем более. - Я почти что завидую! – продолжала восторгаться мисс Моберг, не обращая внимания на нерадушную Шарлотту, блаженно улыбаясь соседке. – Красивый, умный, сильный, и как с тобой обращается! Сказка! – девушка подвела итог. – И защитить от любых подлецов может! Как сегодня этому Маркусу Хелльнеру сдачи дал, когда он на тренировке сказал что-то Стине! - Маркусу Хелльнеру? – неуверенно переспросила Шарлотта, думая, что имя послышалось, и тут же в голове прокрутила все те эпизоды, когда он видела юношу. Девушка все больше и больше наблюдала за Маркусом, пытаясь уследить за его пребыванием в жестоком подростком обществе. - Говорят, он назвал ее бесперспективной пустышкой, - поделилась последними сплетнями Катарина. – А сам-то, а сам! Ногу с ноги на классике переставить не может! Нет, - рассмеялась мисс Моберг, - ты видела его классику? - Значит я еще хуже, - низко кинула Шарлотта, чем ввела Катарину в замешательство. Шарлотта закончила писать в школьной тетради, поставила жирную точку в конце предложения, нервно вырисовывая разве что не пятно; закрыла тетрадь, отложив ее в сторону. Она сгребла в охапку куртку, и мигом кинулась к входной двери. - Ты куда собралась на ночь глядя? – удивленно поинтересовалась Катарина, наивно полагая, что пора ложиться спать, а не где-то гулять. - К Петтеру надо зайти! – ответила Шарлотта уверенно и убедительно. – Я забыла ему передать кое-что от Йона Андерссона! Мисс Моберг пожала плечами. Шарлотта вновь бежала по коридору, но не к Петтеру, а вовсе в противоположную сторону. Услышав от Катарины, что Маркус несчитанный раз пострадал от рук Викстрема, девушка прокляла в душе ту секунду, когда познакомилась с ним и позволила так просто и легко не то, чтобы сойтись с ней, но довольно тесно общаться, рассказывая друг другу всякого рода секреты. Ее затрясло, когда постучавшись в дверь, долго не было ответа от Маркуса. - Открой, пожалуйста, Маркус, открой, - отрывисто нашептывала Шарлотта себе под нос, перебирая холодными пальцами. От груди отлегло, когда она услышала за дверью тихие шаги, а когда увидела его, невредимого на первый взгляд, сердцебиение медленно начало выравниваться, и лишь только порывистое дыхание выдавало нервозность, казалось бы, устойчивой еще совсем детской психики. - Это снова ты, - утвердительно произнес Хелльнер, по привычке отступая назад. – Хотя, кто ко мне может еще прийти? – задался вопросом юноша. Шарлотта резво залетела вовнутрь, захлопнув дверь. Она смотрела на него, не таясь, с макушки до пят, а Маркус чувствовал, как медленно начинает краснеть перед ее настойчивым и изучающим взглядом. Хелльнер не привык к такому вниманию, особенно, со стороны прекрасного пола. Шарлотта оказалась первой из всей большой школы девушкой, которая так просто, так легко приняла его, несмотря на другие заверения со стороны сверстников. А Шарлотте нужно было узнать, как он себя чувствует, чтобы банально успокоиться перед ночным сном. - Что он с тобой сделал? – твердо спросила мисс Калла. Маркус уже открыл рот, чтобы начать говорить свой любимый набор слов о том, что с ним ей не стоит общаться и приходить сюда, но на подсознательном уровне девушка это почувствовала или догадалась – она сама не могла определить, и тут же продолжила: - Маркус, что он с тобой сделал? Я не уйду, пока ты все не расскажешь, – надрывисто потребовала Шарлотта, глубоко хватая ртом воздух. Маркус широко раскрытыми глазами долго смотрел на нее, а потом, не проронив за все время ни звука, задрал футболку, и под ребрами юноши Шарлотта рассмотрела синяк, красовавшийся ярким пятном на светлой коже. Девушка закрыла глаза, хватая воздух еще для одного вдоха. - Чертов бес, - вздохнула она, не в силах больше выплескивать эмоции. Они молчали еще какое-то время: Шарлотта от недоумения, Маркус от того, что он просто не понимал новой реальности, открывавшейся перед ним. Раньше никто бы не заметил того, что он, Хелльнер, страдает от чьей-то руки; он так же, как раньше, сидел бы один на своей холодной кровати и переживал сам в себе. А теперь перед взором была она, Шарлотта Калла, которая, с одной стороны, дружила с Петтером Викстремом и его неразлучной компанией, а с другой стороны, в первую же минуту ненастья бежала к нему – неприглядному, не слишком красивому, невзрачному в общей толпе. Девушка по наитию шагнула вперед, а в следующую минуту коснулась холодными пальцами поврежденного места. Маркус зажмурился, чуть приподнявшись на цыпочки и вытянувшись в струну, готовясь ощутить боль, но холодные руки сделали свое дело на пару секунд, и вместо боли он почувствовал почти облегчение. - Kalla? – спросил он, и улыбнулся, предполагая, что она поймет, как снова двусмысленно звучит в этот момент ее фамилия. - Kalla… Ja, jag är kalla*, - бархатно отозвалась Шарлотта, ни мгновения не злясь на него. - Du har varme sjel**, - Маркус убрал ладонь от своего бока, а вскоре, опомнившись, Шарлотта сама убрала ее, вовсе засунув в карман. Щеки медленно озарил красный румянец. - Чем тебе еще бы помочь? – взволнованно поинтересовалась девушка, и пока Маркус соображал, что ответить, Шарлотта сообразила другое: - Снег, - пробубнила она. – Точно, сейчас принесу тебе снег! – словно озарение снизошло на нее. Она развернулась вокруг своей оси, а через секунду неслась снова по коридору, в отдаленнее услышав тихое «Шарлотта» от Маркуса, напрочь позабыв о том, как устала после трехчасовой тренировки. Выбежав на крыльцо, руками, не защищенными никакими перчатками, она слепила два аккуратных шарика, и так же резво и быстро бежала обратно. - Вот! – широко улыбаясь, Шарлотта протягивала Маркусу снег, а когда парень так оторопел, что не в силах был встать с кровати и взять, сама потянулась и приложила мокрый комочек к нему. Холодные капли медленно потекли вниз, впитываясь в резинку спортивных брюк, но девушка настойчиво держала ей придуманное обезболивающее, и Маркуса за талию, сидя рядом с ним, пока снега стало едва ли не меньше в два раза. - Мне уже лучше, - ответил Маркус, приветливо смотря на нее. - Ты должен всегда быть здоровым, - улыбнулась мисс Калла, - чтобы быть сильнее и быстрее всех них. Ради меня, - тихо закончила она. - Я очень боюсь, Шарлотта, что они узнают, что ты по ночам в этой комнате, - осторожно поделился с ней мыслями Хелльнер. - Я не боюсь. И ты не бойся, - ласково ответила девушка. – Они просто стайка лицемерных кретинов. А ты, Маркус, - остановилась она, - ты настоящий. Близилось начало Кубка мира по лыжным гонкам, открытие которого в этом году стало шведским. Городок Кируна 24 ноября первой гонкой принимал лучших лыжников тех лет, которые вступали в борьбу за заветный и почетный глобус. В такие дни вся лыжная школа толпой в холле собиралась, чтобы посмотреть гонки. Кто из этих мальчишек и девчонок не хотел оказаться там, чтобы представлять свою страну перед мировой публикой? Они садились на просторный диван, кресла, становились около них, толпились около телевизора и внимательно наблюдали, болея и переживая, время от времени взмахивая руками и гоня на финиш своих спортсменов. - У женщин опять без шансов в этом году***, - разочарованно комментировали ребята, смотря, как шведки финишируют где-то позади лидирующей группы, - норвежки, финки, русские, даже канадка и японка выше, чем мы! - Зато парни могут себя проявить! – отвечали девчонки восторженными голосами, кумирами которых в те времена были более успешные, чем женская сборная, мужчины. - Кто знает, кто знает этих братьев**** и Седергрена! – отвечал третий голос, обладатель которого был явно лучше осведомлен о раскладах на стартовавший сезон. - Наши девчонки и то лучше бы выступили! – возмущались ребята со старших курсов, крича куда-то в экран телевизора. – Заметно быстрее бегут! Каждый совместный просмотр сопровождался подобными комментариями. Это был отличный отдых для ребят и прекрасный повод для общения. Шарлотта, как водится начальному курсу, впервые попала в такую обстановку, и первые минуты чувствовала себя скованно, боясь сказать что-то неверное или не так оценить происходящее вокруг нее, а так же гонку, за которой она наблюдала. Зато Петтер вел себя по обыкновению открыто и непринужденно, порой даже слишком. Мало того, что он крепко, в обнимку держал девушку рядом с собой, чем непременно вызывал дополнительные взоры на них, так часто говорил совсем не по теме, переключая свое внимание на своих сокурсников и других ребят, проходящих обучение. Кто-то пропускал мимо ушей, зная не самый лучший характер нерадивого Викстрема, кто-то злился, пытаясь ему возразить, но натыкался на более колкие фразы, а кто-то, как Маркус Хелльнер – первый в личном рейтинге Петтера, терпел, или уходил, потому что знал, что в любом случае ему будет хуже, а это общество его просто-напросто заклюет, не дав вставить и слова. - О, а Хелльнер может о таком только мечтать! – чуть громче, чем обычно не с того, не с сего произнес Петтер, когда на экране показывали итоговое положение в мужском раздельном прологе, где Матиас Фредрикссон был лучшим из шведов - шестым, - ему-то шестой десяток только светит, если он однажды попадет на Кубок мира! – насмешливо продолжал парень, делая так, чтобы на него обратили внимание. Раздавался смех по толпе, ухмылки, кто-то оборачивался по сторонам, ища глазами самого Маркуса Хелльнера. Юноша первое время стоял в стороне от толпы, смотря гонки, наблюдая за толпой тоже, но когда Викстрем взялся за свое и стал перегибать палку, просто обреченно побрел по коридору в сторону своей комнаты. Перетерпеть. Ему снова нужно было всего лишь перетерпеть. Очередное мероприятие, на которое с таким трудом он себя вытолкнул, закончилось предсказуемо однообразно. Шарлотта кратко обернулась, высматривая, где он, а увидела только одинокую всклоченную фигуру в сером свитере, скрывающуюся за углом. Девушка бесшумно выдохнула, разочарованно глядя на последние кадры телетрансляции, и не слушала, что в это время говорил ей Петтер Викстрем, успевавший и там, и тут. - Хелльнер вообще никуда не попадет, пока так классику бегает! – вторил кто-то из толпы Петтеру в ответ. – На одном коньке далеко не уедешь! Шарлотта крепко сжала кулачки, слушая это. Девушка, чей классический ход мало чем отличался от хода Маркуса, поймала себя на мысли, что она чувствует себя в такой обстановке едва ли лучше юноши. Невозможная дикость и какое-то необъяснимое, ненормальное безумие так и разрезали воздух со всех сторон. «Я терплю это все только ради тебя», - поймала Шарлотта себя на отрывистой мысли, тихим звоном отдававшейся в голове и где-то в груди. Подростки начали расходиться в разные стороны, мисс Калла почти привычно шла в обществе компании Викстрема, но погружена была исключительно в себя. Слова щебетавшей рядом Катарины не слышались; слова о чем-то восторженно рассказывающего Петтера слышались несвязанными отрывками. Девушка не заметила, как их окружение разошлось кто куда, и они остались одни, стоящие около комнаты Петтера и его давнего соседа Йохана Нилмо, которого, впрочем, рядом тоже нигде не наблюдалось. - Зайдешь ко мне? – мягко и очень приветливо предложил Петтер, с каждой секундой считавший, что девушка становится только ближе к нему. Парень улыбался широко с интенсивностью нескольких чеширских котов, откровенно недоумевая, от чего девушка находится будто в прострации и не слышит его. - Зайти к тебе? – опомнившись, переспросила Шарлотта, руки которой незаметно оказались в руках Петтера. – Нет, нет! – одернулась она. – Я очень устала! Я пойду к себе! - Устала? – удивился юноша, искренне не понимая, от чего Шарлотта могла устать – никаких тренировок в этом день отдыха просто не было, а просмотр гонок не мог дать усталости. - Погода плохая, - Шарлотта качнула головой в сторону улицы. – Я не очень хорошо себя чувствую, когда пасмурно! - Я провожу, - услужливо согласился Петтер с ее выдумками. Вечером Шарлотта снова порывалась сбежать к Маркусу, но судьба распорядилась иначе. Сначала она долго не могла отделаться от до тошноты назойливой в этот день Катарины, у которой разом возникло море срочных проблем, решить которые она никак не могла в одиночку. Потом директор гимназии без исключения для всех устроил собрание, на котором представлял нового, неясно откуда возникшего спонсора, готового поставлять детям экипировку. Йон Андерссон красочно рассказывал достоинства новых лыжных палок, чем отобрал чуть ли не два часа свободного времени. При выходе из зала собраний Шарлотта, привычно оглядывающаяся по сторонам, никак не могла не оказаться в обществе Петтера, который любую свободную минуту уделял ей, чем начинал несказанно надоедать. Ее желание очутиться рядом с брошенным Маркусом, все время одиноко сидевшим с самого края ближе к выходу, разбивалось о действия и очередные картинные речи Петтера. Странным был весь этот день, от самой первой минуты, как Шарлотта открыла глаза, до этой, когда Петтер Викстрем сжимал при всех ее руку, а она не сопротивлялась, зная, что вырываться не может, чтобы случайно его не спугнуть. Только крепкие молодые нервы начинали сдавать, и девушка стала почти что дергаться, не находя себе места. - Как ты себя чувствуешь? – интересовался парень, делая заботливый вид. - Немногим лучше, - отвечала Шарлотта. – Мне надо быстрее попасть в кровать. И выспаться, - девушка передвигалась в сторону комнаты быстро за Катариной, идущей чуть впереди, и думала, как можно скорее отвязаться от Петтера. - Шарлотта, ты знаешь… - юноша остановился, а она стала слушать чуть внимательнее, предполагая, к чему могут завести подобные фразы. – Ты очень красивая и очень нравишься мне, - говорил Петтер, поймав второй раз ее за руку и останавливая подле себя, когда они почти пришли. – Я бы хотел… - Чтобы я была твоей девушкой, - закончила мисс Калла, не побоявшись теперь своей бесцеремонности. - Ты будешь моей девушкой? – более мягко переспросил Петтер. - Не самый лучший момент, - ответила Шарлотта, поглядывая на часы. – Поздно уже. Спать пора. И мне, и тебе, - переводила она разговор, чем вводила Викстрема в замешательство. – И как любая приличная дама, я должна подумать, перед тем, как сказать «да»! – засмеялась Шарлотта, нарочито поворачивающаяся на носочках и убегающая за Катариной. Мисс Калла зашла в комнату, после чего плюхнулась на кровать лицом прямо в подушку. Она долго лежала в таком положении, пока мисс Моберг шебаршилась за спиной. - Длинный был сегодня день! – выдохнула Шарлотта. – И странный какой-то! – эмоционально кинула она, привставая. Катарина развернулась к ней, широко и затейливо улыбаясь. - Я слышала, как Петтер делал тебе предложение! Зря не согласилась! – пожала беловолосая шведка плечами. – Многое потеряешь, если такого парня упустишь! - Ты гляди Йохана своего не упусти! – нагловато ответила Калла. – А мы с Петтером разберемся, как быть! Девушки забрались под одеяла и отвернулись каждая друг от друга. Катарина заснула так быстро, как только могла, а вот Шарлотта долго крутилась, не находя себе места. Что-то гложило ее изнутри, и это «что-то» явно не относилось к Петтеру. Начало следующего дня мало чем отличалось от предыдущего, единственное, гонки на этапе Кубка мира в Кируне стали длиннее – две интереснейших эстафеты предстояло пробежать заявленным спортсменам. Ребята вновь собрались в зале, чтобы смотреть их. Сопровождающие комментарии не стали приветливее, скорее, они стали критичнее, ведь ничего хорошего для их страны они не сулили. Шведские женщины оказались далеко за пределами пятерки лучших команд, где оказалась вторая команда – вообще подумать всем было страшно; мужчины прошли чуть резвее, но в итоге заняли четвертое место – самое обидное из всех тех, которые можно представить. - За нами – будущее! – уверенно декламировал Петтер Шарлотте. – Думаю, когда мы с тобой будем на Кубке мира – дела пойдут в гору! - Пока я не научусь бегать классикой – в гору пойдет разве что наш тренер по технике хода, и то я не уверена, что доберется до финиша, - раздраженно кинула Шарлотта, вспоминая все ремарки Петтера о классике Маркуса, чем надавила на любимую тему юноши, и вывела его на очередную. Петтер задумался. - Твоя классика куда лучше нашего Хелльнера! Не думай об этом! – суетливо ответил парень, и заставил Шарлотту засмеяться в душе. Для себя девушка широко улыбнулась. После недолгих прощаний перед предстоящей рабочей неделей, не самой легкой, которая могла бы была быть, Шарлотта так желаемо вырвалась к Маркусу, которого в ее жизни становилось все больше и больше. Маркус был везде. Маркус был в мыслях – ворвался туда стремительно, но вполне объяснимо, Маркус был в словах окружающих, тренеров, даже директора, Маркус был на уме Петтера Викстрема, у которого Шарлотта позиционировалась его девушкой, не просто подружкой. Маркуса не было только на всеобщих мероприятиях, где его не ждали и куда не приглашали. В этом был проигрыш Петтера. Стук в дверь переставал казаться столь непривычным, а ее лицо – забываемым. Чаще, чем раньше, Шарлотта наведывалась в эту комнату на отшибе длинного коридора, и дольше задерживалась, давая понять Маркусу Хелльнеру, что теперь здесь он не один. Юноше было приятно внимание девушки, он не мог забыть оказанную ей заботу после твердого кулака Петтера Викстрема. Одного Маркус не понимал: как она, красивая, успешная среди этой компании не повелась на их доводах, что с ним не стоит вестись, что он изверг, способный вредить всем и вся, как вопреки стадному мнению она успела остаться при своем, другом, более мудром и рассудительным. Как она сама оказалась другой. - Привет, - прошептала Шарлотта, улыбчиво глядя на юношу, стоящего перед ней, и пропускавшего ее к себе в комнату теперь безо всяких преград. - Привет… - отозвался Маркус так же мягко и добро, однако девушка немедленно услышала в его тоне такое разочарование, которое не было присуще ему раньше. Это было что-то приобретенное за последние дни, оно чувствовалось только теми, кто был хорошо знаком с ним. Хелльнер присел за учебный стул, явно отворачиваясь от Шарлотты. - Не беря в расчет вчерашние мерзкие фразы Викстрема, что случилось сегодня? – вежливо поинтересовалась мисс Калла, недоумевая от настроения Маркуса. - Говорят, ты теперь встречаешься с ним? – не поворачиваясь, вопросом на вопрос отвечал Маркус. - Это не правда. Это все сплетни, - опровергала Шарлотта. - Вы так обнимаетесь на глазах у всей школы, - вспомнил юноша то, что он видел день назад, - что сложно поверить, что это неправда. - Хочешь обнять меня? – вопрос так и остался без ответа. Шарлотта сделала маленький шаг вперед, боясь вставить неверное слово. - Поэтому ты не пришел сегодня смотреть эстафеты? Не хотел меня видеть с ним? – тяжело выдохнула девушка. – Я понимаю, - резюмировала она, - я сама не хочу быть рядом с ним, - Шарлотта смотрела на него, не смевшего до сих пор повернуться. - Не хотел портить себе настроение в свой день рождения, - наконец объяснил Маркус свое отсутствие на коллективном просмотре. – Лучше одному, чем там, где все гадко. Шарлотта пораженно оступилась назад. - День рождения… - почти неслышно пробормотала она, разводя руками. – Если бы я знала, что у тебя день рождения!.. - Теперь знаешь, - сухо протянул Хелльнер, пожимая плечами. Шарлотта не знала, что делать в такие моменты. Опыт ее жизни ни о чем не говорил – раньше она просто не попадала в подобные путаницы. Шарлотта металась из стороны в сторону, не отрывая взгляда от склонившегося над столом юноши, который вздрагивал при каждом вздохе. Только интуиция и собственный внутренний зов подталкивали ее на дальнейшие действия и неуверенные слова, срывающиеся с обветренных губ. Она подошла совсем близко, чтобы он мог почувствовать ее рядом и поднять голову, и коснулась кончиками пальцев плеча, замерев на какую-то долю секунды. Все было впервые в жизни юной леди, все необычно, и подобное раньше она видела только в фильмах, которые редко успевала смотреть в те малые свободные минуты между учебой и тренировками. - Я рядом с ним из-за тебя, - бегло произнесла Шарлотта, - потому что я не хочу, чтобы он опять сделал тебе больно. Потому что я не хочу, чтобы ты был один. Потому что!.. - девушка зажмурила глаза и немного склонилась, держа себя из последних сил, чтобы не зареветь. – Потому что я хочу, чтобы ты улыбался, - наконец закончила Шарлотта – тихо и медленно. – Чтобы ты улыбался прямо сейчас. С днем рождения! Шарлотта судорожно перебирала в голове, чтобы можно было сделать еще. В ее сознание день рождения всегда ассоциировался с радостью, подарками, которыми засыпали родители, бабушки, дедушки, одноклассники. А вокруг Маркуса было пусто. И тихо. И совсем не радостно. Он поднял голову, огромными глазами смотря на нее, и не веря своим ушам. Шарлотта сама испугалась, когда говорила все это – раньше ей просто не приходилось столь эмоционально выражать свои чувства перед каким-либо юношей, а теперь просто вырвалось, без возможности сдержаться внутри. Шарлотта перебирала пальцами где-то в районе своего воротника выходной рубашки в клеточку. - Вот, - она сняла маленький металлический значок с изображением национального флага, который ей когда-то вручили в предыдущей школе в Тарендо наудачу в дальнейшем обучении в Елливаре. – Пусть он будет твой. Мне он уже помог, пусть поможет тебе, - девушка потянулась и вложила его в ладонь Маркуса, зажимая его пальцы поверху своими. - Я не встречал в этом городе человека добрее, чем ты, - с робкой улыбкой на губах проговорил Маркус. – Спасибо, Шарлотта. Спасибо, что не отвернулась от меня. - Это взаимно, - ответила девушка и потянулась чуть ближе. По-дружески она обняла Маркуса, давая обнять себя и прикоснуться щекой к своей, а руками охватиться за нее. Маркус должен был понять и ощутить, что она рядом. Ближе к концу недели ребята из школы устроили свои соревнования, чтобы выявить, кто лучше с каждого курса в начале зимы. Везде преследовались свои цели: на первом году обучения было более интересно тренерам, кого взяли в школу, на последнем – что достигли ученики. Предшествовали соревнованиям, конечно же, усиленные тренировки. Тут все было по-взрослому, почти как на Кубке мира, разве возраст был не подходящий. Тренировки занимали все основное время, и курсы на трассе пересекались между собой. Огромными вереницами пролетали ребята вдоль стоящих на обочине тренеров. Интенсивные взмахи палками, работа неокрепших юношеских суставов и мышц почти на износ – они учились терпеть, и становились теми, кем суждено им было стать. На обязательной закатке после скоростной работы ребята рассыпались в разные стороны, раскатывались по трассе по мере собственных сил, шли в разгрузочном темпе. Маркус уходил в самую даль, на самый длинный виток, скрывающийся за пригорком в лесу – там было спокойно, его никто не видел и не трогал, он мог сосредоточиться на лыжне, на себе, послушать тихий шум природы, а не постоянный ребяческий гул, стоявший на стадионе. Туда же полюбилось уходить и Шарлотте – словно магнитом тянуло ее на этот отрезок лыжни – небольшой подъем и длинный размеренный выкат наилучшим способом расслаблял девушку после долгой физической нагрузки. - Привет, - Шарлотта быстро догнала Маркуса, и теперь шла, не отталкиваясь палками, только на одних ногах катилась под горку, и выравнивала дыхание. – Как себя чувствуешь? – поинтересовалась девушка. - Не плохо, - ответил Хелльнер. – Пока мы идем коньком, я чувствую себя очень не плохо! Маркус настороженно обернулся, оглядываясь назад, и Шарлотта поняла, почему он это сделал. - Не бойся, - тихо засмеялась она, - Викстрем, должно быть, уже на стадионе. Чай распивает, - пренебрежительно кинула девушка, поморщившись. – Он далеко не забегает после тренировок, сил не хватает. - Бережет силы, чтобы меня зацепить, - цинично заметил юноша. - Маркус, - выдохнула Шарлотта, оборачиваясь и смотря на него – парень работал привычно, - наверно, глупо будет сказать, чтобы ты не обращал внимания на него, но… просто помни, что у тебя теперь всегда есть я. Вот и все. - И, тем не менее, ты рядом с ним. Иногда мне кажется, что здесь какой-то подвох, - осмотрительно поделился мыслями Маркус. - Нет никакого подвоха. Хочешь, я тебе докажу? Они выкатились на стадион, где последние пара ребят собирала лыжи и рюкзаки, и Петтера, как Шарлотта сказала раньше, здесь уже не было. И не было никого из их компании, однако, Маркус немедленно поспешил отсоединиться от девушки, чтобы и присутствующие не смогли догадаться, что он бежал с ней. Маркус и Петтер непосредственно схлестнулись на соревнованиях в субботу. Для второго курса был намечен короткий коньковый спринт – наиболее оптимальный вид для их возраста. Без квалификации, как у взрослых, начинали сразу с финалов, повышая тем самым шансы для каждого. Вся гимназия наблюдала, ожидая своих соревнований. Второй курс, не занятый в забеге, предсказуемо поддерживал Петтера Викстрема – своего лидера и любимчика, и так же предсказуемо свистел в след Маркусу Хелльнеру. Едва ли не каждый желал ему не то, что прибежать последним, вообще не прибежать никуда. И только Шарлотта, соревнования для которой начинались чуть позже, заворожено стояла около финиша, незаметно подпрыгивая, улыбаясь и хлопая в ладоши, когда в первом забеге Маркус пришел первым с отрывом. Парень отстегнул лыжи, уходя в раздевалки, и девушка проводила его взглядом, что-то говоря лишь губами – он не слышал слов, но слышал, как ментально она желает ему победы. В следующем забеге был Петтер Викстрем – и Шарлотте приходилось играть, более эмоционально и резвее показывая свои натянутые эмоции, в которые, впрочем, все верили. Маркус где-то ходил по разминочной зоне, и ловил взглядом девушку у заграждения, и только ему одному теперь было понятно, что все это значит. Ошибка Викстрема была в том, что любое действие мисс Каллы он воспринимал за чистую монету, не пытаясь ни секунды искать льстивость и лживость. Он считал, что после его оказанного внимания девушка делает это добродушно, открыто, не тая своих чувств. В финал оба попали. Смотрели друг на друга как лютые враги, но в итоге, чтобы потешить его самолюбие и ту казавшуюся значимость, Маркус спринт «сдал», придя даже не вторым, а вовсе четвертым – чтобы не стоять с Петтером на импровизированном пьедестале почета. А Викстрем красовался на публику, считая себя единственно «истинным», высоко взмахивая руками и представляя, что он выиграл не локальное соревнование внутри собственной школы, а минимум, этап Кубка мира. Для девушек первого курса так же значился спринт, но классическим стилем, и поэтому Шарлотта покинула старты сразу же после первого забега, придя не последней, но ближе к концу. Теперь Хелльнер провожал ее взглядом, когда она катилась на финиш, и едва ли сдерживал себя, чтобы не кричать «Шарлотта, Шарлотта!» с места, отведенного зрителям. Викстрем подкрался сзади после обязательных мероприятий, занимая зрительское место и для себя. - Смотришь? – резко поинтересовался он, а Маркус неожиданно вздрогнул, реагируя на знакомый голос, который не шибко-то и желал слышать, и отскочил в бок. – Ну, - насмехался Петтер, - смотри, смотри. Маркус зажался, пропуская мимо ушей. Петтер стоял еще какое-то время рядом, откровенно раздражая только присутствием, и продолжил, более колко давя на своего оппонента. - Потешь себя взглядом, все равно ни одной из них тебе не видать с такой внешностью! – выдавил он из себя ехидно, не сдерживая эмоций, и почти давясь смехом. - Черт бы вас обоих подрал, - осудительный девичий голос раздался третьим тоном из-за спин. Шарлотта уже успела собраться и подойти к ним, чтобы присоединиться к просмотру увлекательнейшего зрелища, но получила в итого все то, что как липучкой липло к ее слуху. - Прости, Лотта, - принялся первым извиняться Петтер, подскакивая к девушке и оставляя Маркуса позади. – Прости, просто он снова не там, где должен быть! – буркнул парень, перемещаясь немного в сторону. Он смотрел ей в глаза, а она - за его плечи, где Хелльнер был вынужден просто молчать и терпеть. Единственное, что останавливало Шарлотту, чтобы не сбежать от обоих – ее уверенность, что Маркус знал, что предыдущая ее фраза была вовсе не для него – для эффекта злости на обоих пришлось сказать именно так. То же самое держало на месте и Маркуса. - Ты устал? – поинтересовалась Шарлотта, беря Петтера под руку. – Ничего. Это же соревнования, ты выложился, выиграл – я уверена, ради меня - и так бывает, - девушка провела пальцами по его холодной щеке. - Пойдем, - скомандовала она, тем не менее, очень приятно и натурально, - пойдем в кампус. Тебе надо отдыхать, а не быть здесь на ногах! Улыбаясь, Шарлотта увела его за собой – Петтер просто не мог не пойти, а Маркус остался досматривать, тихо посмеиваясь себе под нос и удивляясь, как мисс Калла с одной стороны заботливо, а с другой курьезно выставила Викстрема перед ним. Только Петтер еще не знал, что ожидало его в кампусе. Шарлотта резко изменилась в лице, стоило им скрыться с любопытных глаз. Сначала девушка улыбалась, бежала вперед, таща за собой Петтера. Он ожидал совершенно другое, когда она сама заскочила в его с Йоханом комнату, и захлопнула дверь, для красочности картины закрывая дверь на ключ. Петтер воодушевился, предвкушая поздравления от Шарлотты, и не только в словах. Он приближался к ней, медленно останавливаясь, но выражение лица и гадкая ухмылка на губах никак не сочетались с торжественностью момента. Шарлотта оттолкнула Петтера от себя резко, присаживаясь прямо на стол и упираясь ладонями об него. Викстрем отскочил почти на противоположную сторону комнаты. - Я еще не сказала «да», - остерегла парня Шарлотта, поглядывая более чем коварно. - Что это значит? – не понимая, осведомился юноша. Шарлотта блаженно закрыла глаза, делая улыбку еще более гадкой. Она понимала, что держит все под своим личным контролем, и это вдвойне нравилось девушке. Такого неуверенного Петтера Викстрема, пожалуй, еще не видел никто. Напыщенный мальчик казался разве что не жалким, но явно опущенным ниже, чем он привык видеть себя. Это не нравилось Петтеру. - Я, может быть, скажу «да» только тогда, когда ты раз и навсегда отвяжешься от Хелльнера, - медленно и четко произнесла мисс Калла. – А до тех пор тебе не видать ни меня, ни какой-либо другой девушки из этой школы. Петтер Викстрем аффективно громко рассмеялся, не стесняясь эмоций. - Отвязаться от Хелльнера? – переспросил он. - Серьезно? Пока это чудовище отбирает наши победы? – засыпал он Шарлотту нелепыми и глупыми вопросами. - Не смей говорить при мне об его внешности, - прошипела Шарлотта в ответ, - Внешностью не достигается качество результата! - а Петтер стал казаться откровенно растерянным и не понимающим обстановку. Его доводы, которые как мантру он читал Шарлотте каждый свободный час, вовсе не прижились в ней. Ярость от этого охватывала молодого парня сильнее с каждым мгновением, и он выходил из себя больше, не осознавая, что говорит. - А что? Ты что ли влюбилась в этот урода, пока я думаю, что любишь меня? – Петтер ударил по свободной стене кулаком. Теперь пришла очередь смеяться и для Шарлотты. - Люблю? О! – девушка щелкнула пальцами и цокнула языком, изводя Викстрема и толкая к крайней точке вменяемости. - Как громко сказано! Едва ли я привыкла к тебе, ты уже замахиваешься на то, что люблю! - Знаешь, Шарлотта, вы ведь чем-то похожи! – отметил Петтер в пылу. – У меня тяга к таким, как вы. Наверно, поэтому я не могу не замечать присутствие Хелльнера! – не думал он, что говорит – просто тянул набор слов, чтобы хоть как-то оправдаться за резкие и неприятные слова. А получалось только хуже и хуже. Викстрем играл сам против себя. Шарлотта играла против него – ведь ей слова сошли больше за комплимент в сложившейся ситуации, чем за обиду. Только девушка стояла в своей игре до конца. - Похожи? – переспросила мисс Калла. - Похожи?! – картинно прокричала девушка, вставая со стола и минуя Петтера сбоку. Ей больше не о чем было разговаривать с ним. Петтер опомнился. - Прости, Лотта. Прости! – Петтер кинулся почти на колени, обхватывая Шарлотту за ноги и останавливая на полушаге. - Отпусти меня, - фыркнула Калла, выпутываясь из цепких рук. - Прости, прости, прости!.. - повторился Петтер. – Ты, правда, очень красивая! Самая красивая, кого я только видел! Хочешь, я сделаю так, чтобы ты стала «Мисс Школы» этого года? Святой Люсией*****! Кем только захочешь! – быстро, надрывисто, тараторил юноша. – Все будут завидовать! - Святой Люсией? Ну-ну, - мерзкий надменный тон врезался лезвием в уши Викстрема. - Твоя проблема в том, что ты думаешь, что тебе все дозволено, - кинула Шарлотта, уходя и не желая больше слушать ни единого слова. – Увидимся за ужином. Шарлотта в последние дни часто задумывалась, что держит ее рядом с Маркусом и заставляет не терять рассудок, поддавшись на мнение из толпы. Она ходила вокруг да около, постоянно присматриваясь, вглядываясь в окружающую обстановку и лица, которые создавали эту обстановку. Не редко она смотрела и на себя. Серая однообразная толпа, как и в первый день ее пребывания в Елливаре курсировала мимо. Почти все одинаковые, шведские мальчишки и девчонки наполняли стены лыжной гимназии. Но вопрос неутолимо стоял ребром, возникая часто и колко. Наверное, она бы никогда не заострила на этом внимание, если бы так часто не напоминал Петтер, приплетая внешность к любым комментариям. Все разговоры сводились к внешности, даже взгляды – оценивающие, изучающие. Викстрем зациклено повторялся. Образ спортсмена – профессионального и не очень – медленно рушился, ведь мисс Калла считала, что для нацеленного на результат человека такие вопросы в принципе не должны возникать. Но это была школа – огромный неугомонный коллектив со своими причудами, и присущим подросткам максимализмом, где каждый стремился выделиться так, как только мог. Кто-то, как Маркус Хелльнер, нацеленный на результат, им и выделялся, а некто другой, как Петтер Викстрем, выделялся той самой сладкой внешностью, на которую падали толпы девочек, даже не пытаясь разгадать, что скрывалось внутри. А результата как не было, так и не было. Вернее, результат был, но какой! Негласно подаренный, как в последнем спринте. Настоящее упорство и величину затраченных сил могли рассмотреть те немногие, кто хорошо знал ребят. Шарлотте повезло, она смогла разгадать, что внутри за оберткой. Две противоположности столкнулись в ее мире, а посередине оказалась она – совсем юная и неопытная. И молодой девушке предстоял выбор, в какую сторону опрокинуться: обманывать себя и возвышаться перед всей школой посредствам значимости Петтера Викстрема, или стать невзрачной «толпой» - но открытой и честной. Шарлотта поняла, что ближе к сердцу лежит второй вариант. Мисс Калла не понимала другого: почему ее сердце бьется чуть чаще, когда она видит его, или в испуге заходится, когда она узнает, что Маркусу плохо. Она в дурном настроении вышла из комнаты Петтера, без промедлений отправляясь к себе; завернула за угол по коридору, и нарочито считала двери, останавливаясь у своей. Многие ребята еще не вернулись с соревнований, многие остались в качестве зрителей, кто-то сразу проследовал на ужин, организованный чуточку раньше, и награждение победителей. Шарлотта услышала тихие шаги позади себя и интуитивно оглянулась. Глаза девушки инстинктивно загорелись, и она снова почувствовала, как сердце бьется быстрее – перед ней был он – неприглядный, немного расстроенный, судя по тусклому взгляду, взъерошенный после гонки Маркус Хелльнер, возвращавшийся со стадиона и медленно расстегивающий неподатливую молнию на зимней куртке. Выроненные ключи из рук и собственная куртка с плеча не стали преградой, чтобы остановиться на полпути. Шарлотта бегом кинулась к нему – немного оторопевшему, обнимая за шею и прижимая ближе к себе, так крепко, как только могла, так уверенно, как только позволяли ей силы, будто бы она боялась его потерять. И Маркус обнимал Шарлотту в ответ, не совсем понимая умом, что это значит. За них понимали их чувства и теплота, исходящая от молодых тел; а ладони, доколе не чувствовавшие стройное девичье тело, накрывали бока так уверенно, будто делали это уже тысячу раз. Шарлотта поспешила ослабить хватку, заглянув в глаза нерадивому мальчишке, любовно смотрящему не нее. Девушка ничего не боялась: ни то того, что было прежде, не того, что будет потом. Она потянулась, заключая обветренные пухлые губы между своих, закрыла веки как по наитию и продолжала обнимать, не отпуская и не отдаляясь; застыла, как будто скульптура, но наслаждалась, наслаждалась этим моментом незнакомой ранее близости – приятной и очень волнующей. - Зачем ты это сделала? – чуть отрешенно спросил Маркус, смотря на нее, стоявшую напротив и поднимавшую с пола ключи. Шарлотта распрямилась, опять заглядывая в его глаза, которые за мгновение приобрели жизнь. Ее начал охватывать поздний испуг, когда первый порыв чувств и действий прошел. - Никого не слушай, - забормотала девушка. – Маркус, ты очень красивый, - она зажала свободной рукой глаза, резко наполнившиеся слезами, но так и не смогла их сдержать. «Холодная леди» не выстояла перед своими эмоциями. - Для меня ты очень красивый, - прошептала она, глотая соленую воду. - Шарлотта! – лишь успел воскликнуть Маркус, когда она скрылась за светло-коричневой дверью. Он ничего не мог объяснить, а особенно ее слез, предательски выступивших именно перед ним. ______________________ * Холодная… Да, я холодная (шведский). ** Душа у тебя теплая (шведский). *** В сезоне 2002/2003 лучшей из шведок стала Енни Олссон, занявшая только 24-е место в Кубке мира по окончании сезона. **** Матиас Фредрикссон, шведский лыжник, обладатель Кубка мира сезона 2002/2003, его брат, Тобиас Фредрикссон стал обладателем Кубка мира в спринтерском зачете этого же сезона. ***** День святой Люсии (швед. Lucia, фин. Lucia-neito)— праздник, отмечаемый 13 декабря в скандинавских странах — Швеции, Дании, Норвегии, а также в Финляндии и на Сицилии.