ШВЕДСКАЯ ИСТОРИЯ

II Школа Утром следующего дня Шарлотта проснулась от непрекращающейся возни и голосов в коридоре их кампуса. Студенты перед обязательным завтраком мотались по коридору, забегали друг к другу в комнаты по своим общим делам; в целом, проводили время обыденно для себя. Так начиналась студенческая жизнь, предстояло ко многому привыкать, многое познавать. Девушка приподнялась на подушке, опираясь на локти, огляделась по сторонам. Ее соседка Катарина – высокая блондинка из Елливаре – сидела за небольшим столиком с карандашом в руке и что-то писала, на первый взгляд, в школьной тетради. - Привет! – тихо приветствовала соседку Шарлотта. Катарина от неожиданности резко подняла голову, взмахнув волосами, и огромными глазами посмотрела на нее, а буквально через мгновение улыбнулась белоснежной улыбкой. - С добрым утром! – ответила она. Немного времени Шарлотта и Катарина смотрели друг на друга, пока не сообразили, что теперь обе проснулись, и могут заняться утренними делами, не мешая и не создавая лишнего шума. - А я еще тут ничего и не знаю! – пожала плечами Шарлотта. - Тогда идем вместе! – не растерялась Катарина, и вскоре обе шли по длинному коридору, озираясь по сторонам, смотря на тех, кто попадался им навстречу. Высокие юноши-старшекурсники широко и заманчиво улыбались новеньким, сразу увлекая их мысли за собой; девушки старшего возраста оценивали конкуренток пристальным взглядом, а потом о чем-то тихо шептались так, что не было различимо. Сразу чувствовалось, что, как и в любом подростковом обществе, есть возрастной ценз. Шарлотта пыталась не обращать на это внимание, но неизбежность заставила, девушку передернуло так же, как и ее соседку и следующий десяток шагов они прошли молча, каждая переваривая произошедшее. - Йон Андерссон говорил, что сегодня будет официальное представление новеньких на школьном собрании, - прервала молчание Шарлотта, видимо морщась. – А потом еще обещал ужин продлить на два часа, чтобы мы все успели познакомиться. - Угу, - кратко кинула Катарина. – Подойдут к каждому и громко объявят, что есть голоса: «Приветствуем нашу новую ученицу Катарину Моберг», - выразительно тонким певчим голосом декламировала девушка, взмахнув рукой, - или «Шарлотту…», - она приостановилась и обернулась к ней, действием призывая назвать полное имя. - Шарлотту Калла, - поправила ее Шарлотта. - Калла! – попыталась сдержаться мисс Моберг. - Думаю, они тоже будут смеяться, - резюмировала Шарлотта по тону голоса Катарины. – Мне в Тарендо даже прозвище так и не придумали в школе: «холодная» - и все тут! Никакой фантазии, - отмахнулась она. - Правда, «холодная»?.. – снова ровно переспросила Катарина даже сочувствующе. – Но это ведь лучше, чем гадость какая-нибудь!.. Но никто над Шарлоттой не смеялся на импровизированной школьной линейке, когда ребят первый раз привели на стадион. Сама девушка была готова услышать уже что угодно, но в то время, когда мистер Андерссон зачитывал ее имя, все стояли так, как прежде – просто внимательным взглядом смотрели, запоминая своих новых «коллег». Шарлотта возрадовалась в душе, и отметила для себя, что публика в этой школе серьезнее, чем ей пришлось столкнуться в Тарендо. Сразу стало понятно, зачем в одном месте собралась такая толпа: у учеников была цель в жизни немного иная, нежели плохим словом назвать своих сверстников. Но так казалось только на первый, не наметанный взгляд… Вечером, когда взгляды тренеров были расслабленными, а контроль практически не осуществлялся, атмосфера на торжественном школьном ужине стала более легкой, игривой, отчасти даже романтичной, что плохо сочеталось с понятием «толпы». Тут, как в дешевых американских сериалах, и началось самое интересное, когда, не стесняясь своих действий, юноши обнимали за талию девушек, привлекая ближе к себе; девушки оказывали иногда чересчур откровенное внимание юношам, а некоторые юноши вовсе шли знакомиться с новенькими, пытаясь «оторвать» себе кусочек «послаще». - А ты боялась! Ни один слова не сказал, даже не засмеялся. Я наблюдала! – тихо пропела Катарина, улыбаясь глазами, в ответ на утреннюю реплику Шарлотты. - Так странно, - удивленно ответила та, - видимо, я привыкла к иному общению. В моем классе на любую мою нейтральную реакцию только и припоминали фамилию, - она виновато склонила голову, уставившись в стол. Шарлотта не успела договорить, только лишь заметила, как лицо Катарины мгновением поменялась, в следующую секунду девушка почувствовала тяжесть чьей-то руки у себя на плече. Рядом с Шарлоттой, подтягивая к себе удачно оказавшийся свободным стул, садился молодой парень, одетый в презентабельную, Шарлотта даже сказала бы, не самую дешевую одежду. Тряпичные платья Каллы и Моберг и рядом с ним не стояли. Он смотрел на нее пристально, но игриво, и пока девушка не опомнилась, уверенно начал говорить. - Меня зовут Петтер, второй курс, - представился молодой человек. Шарлотта от такого резкого непривычного внимания к себе аж вздрогнула. Она полагала, что однажды так произойдет, но не в первый день ее пребывания в школе. Да и красавицей она себя не считала. Большее предпочтение по закону жанра должно было быть отдано высокой и статной мисс Моберг, чем ей – приземистой, круглолицей и обладающей совершенно плоской, почти мальчишечьей фигурой. В Тарендо, конечно, тоже были свои поклонники, большинство из которых она отвергала из-за тренировок, не находя свободного времени. Только теперь судьба распорядилась иначе, и вот она и Катарина уже сидели в обществе большой и веселой компании, задорно переговаривающейся друг с другом, сочиняющей шутки и рассказывающей всякого рода сплетни, которых за лето, проведенное по домам, накопилось огромное множество. Тот, кто представился Петтером, услужливо усадил Шарлотту и Катарину подле себя, стараясь уделять одинаковое количество внимания обеим девушкам. Этот парень видимо выделялся из толпы, и не случайно. Петтер Викстрем – так звали его – был одним из самых популярных учеников в школе. Люди будто магнитом тянулись к нему, однако свою постоянную компанию он определил четко: здесь были две девушки-сестры и четверо юношей с его же курса. Лидерство он захватил сразу, а остальные как-то не возражали. Среди студентов его слова были чуть ли не законом, а если возникали какие проблемы, обычно обращались к нему, и парень из быстро и надежно решал, не прибегая к долгим разборкам и советам наставников. Опять же, благодаря своему статусу в этой школе. Юноша не скрывал, что он любит чувствовать себя раскованно и открыто перед толпой. Все нравилось ему в елливарской гимназии. Размеренное сочетание учебного и тренировочного процессов с необходимым в этом возрасте подростковым общением были наилучшим времяпрепровождением для Петтера. Тренировки и усталость сильно не напрягали, а внимание девушек льстило. Однако случилось с Петтером неладное, и, несмотря на обилие сокурсниц, готовых в любую минуту отдаться вычурному ухоженному красавцу-спортсмену, выбрать среди них ту единственную он до сих пор не мог. У Викстрема тоже были свои идеалы, как не странно, не совсем соответствующие своему внешнему виду. Девушка в его представлении должна была быть не такой высокой, как он, и не шибкой красавицей, чтобы ни в коем случае не затенять его, но миленькой и покладистой. Шарлотта, стоило Петтеру только увидеть ее еще тогда, разглядев из толпы, сразу приглянулась теми самыми необходимыми параметрами, которые выставлял для себя Викстрем. Не высокая, не блондинка как Катарина, коих тут было большая часть, но симпатичная и отвечающая только понятным ему идеалам. Эту девушку он упустить не мог, она была будто создана для него. А Шарлотта, не зная о Петтере ничего, отказать не могла, тем более ей тоже надо было найти для себя друзей. Одной Катарины, и той в качестве соседки, ей было мало, а вот такая компания, которая нашла ее саму, была отличнейшим вариантом. Катарина к ним попала из-за Шарлотты, но, впрочем, обделенной вниманием тоже не оказалась – другие мальчишки легко велись на другие принятые обществом идеалы. - А меня Шарлотта зовут, - оправившись от удивления, промолвила девушка, и тут же добавила: - Шарлотта Калла. Да, я такая же ледяная, как и моя фамилия! – и весело рассмеялась, поняв, что быстро и неожиданно преодолела свой комплекс. Петтер широко улыбнулся, смотря на нее. Девичий румянец, появившийся на щеках в момент представления себя Каллой, только больше притянул взгляд. Парень неуверенно, возможно впервые в своей жизни так быстро, потянулся ближе, невзирая на то, что буквально пару минут назад с ней познакомился, и вскользь коснулся руки Шарлотты пальцами. Та быстро сложила ладони в замочек у себя на коленках. - Ничего не холодная! – ответил Петтер, но больше приятных для девушек слов, которые так и рвались из него, не проронил: слишком рано было для того, чтобы произнести их. - Не надо, - попросила Шарлотта на первый раз. После знакомства, когда пришло время разойтись и набираться сил к следующему дню - первому тренировочному для младшего курса, Шарлотта и Катарина шли по коридору к своей комнате, как назло, находившейся почти в самом конце. Девушки снова молчали, и каждая думала о своем. Буквально за вечер появилось сразу несколько тем для разговоров, а их пока что недлинная студенческая жизнь повернулась в другом направлении, совсем не схожем с тем, что они себе воображали несколько дней назад. На Шарлотту в буквальном смысле был «положен глаз», и отвертеться она никак не могла, ведь и сам Петтер с первого взгляда приглянулся столь юной леди. Возможно, это не совсем то, что хотелось ей для начала обучения в Елливаре, но и плохим вариантом точно уж не было – лишние, пусть даже такие знакомства, подростковому возрасту еще не мешали. В разумных пределах, конечно. - Как тебе он? – своим тонким, мелодичным голосом протянула Катарина, когда соседки скрылись за входной дверью, устало уселись на свои кровати и сбросили туфельки на низком каблуке, образовав из них горку посреди комнаты. Мисс Моберг игриво смотрела на свою соседку, а так все так же опускала голову, продолжая заливаться румянцем, и пытаясь прикрыть щеки руками. Шарлотта не сильно любила такие разговоры, но больше это относилось к семье, когда с пристрастием расспрашивали об ее предпочтениях. С почти незнакомой девушкой ей было даже проще, наверно, как и другим многим. - Петтер Викстрем? – переспросила Калла, тем не менее, уходя от прямого ответа. - Я думала, он идет к тебе, а не ко мне, - искренне поведала девушка, смеясь в полголоса. - Почему? – протянула Катарина. – Мне его друг понравился! Который справа сидел от меня! Йохан зовут, – улыбнулась она и развела руками. - Я не могу так быстро определиться со своим симпатиями, - сухо ответила Шарлотта, – но я попробую. Шарлотта пробовала больше недели, и на удивление поняла, что общение с Викстремом не вызывает у нее трудностей. С каждым завтраком, обедом и ужином парень рассказывал ей и прочим услышавшим о себе, а Шарлотта твердила в ответ, раскрывая секреты своих видений мира. По школе в определенных кругах подростков даже молва пошла, что Калла и Викстрем теперь вместе. Потом были тренировки, такие долгожданные и одновременно сложные. День за днем юноши и девушки получали большую нагрузку, но она не становилась для них обузой. В первом порыве энтузиазма даже претило показать лучшее, на что они способны. Вечерняя усталость, к которой мгновенно привыкли молодые организмы, сменялась крепким сном до утра, и с новыми силами студенты снова шли кто на трассу, кто в спортивный зал, а кто на учебу – ту, о которой тоже нельзя было забывать. Умственную. Они брали свои тетради и направлялись в специально отведенный для этого корпус – днем или вечером – все зависело от расписания других курсов. - Я всегда любила шведский язык! – Шарлотта болтала о своих предпочтениях Катарине. – А вот с математикой, как бы мой отец ни нахваливал меня – была существенная беда! Порой мне казалось, - Шарлотта чуть снизила тон и приблизилась к Катерине, будто стесняясь последующих слов, - что однажды я дважды два перепутаю! - Я до сих пор путаю! – отмахнулась мисс Моберг, более громко и непринужденно. – Не знаю, что там будет: четыре, пять, шесть… Мне вся эта наука нужна, чтобы секунды на финише посчитать, и все! Более она бесполезна! – быстро сделала вывод Моберг. - О других науках вообще говорить страшно! – усмехнулась Шарлотта. - Наша задача стать крутыми спортсменами, - поставила точку рассуждениям Катарина. – А дальше – как сложится! Кто-то успевает неплохо везде, и тренировки им не мешают, - пожала плечами девушка, вспоминая множество случаев, когда спортсмены могли и выступать на международных уровнях и параллельно получать дипломы лучших учебных заведений страны. - Это точно! – согласилась Шарлотта. – Я много лет мечтаю попасть на Кубок мира! Может, однажды это произойдет. А у тебя есть хобби? – внезапно переключилась Калла на иную тему беседы. - Хобби? Это нечто вроде крестиком вышивать? – уточнила девушка. – Нет, но я пишу стихи, когда выдается свободная минута. - Стихи… - отозвалась эхом Шарлотта. – Стихи – это красиво, особенно о любви… Настойчивый звонок на урок прозвенел неожиданно, и собравшаяся толпа двинулась в учебный класс, рассаживаясь за небольшими партами. Уроки, особенно плохо дававшиеся, казались вечностью и тянулись мрачно для всех. Улыбки с лиц как-то слезали, а головы становились тяжелыми. Шарлотта порой подпирала лоб рукой, чтобы не упасть на стол и не уснуть. Однажды днем по окончании таких занятий все студенты снова собрались в столовой. Кому-то нужно было подкрепиться перед тренировкой, кому-то – после. Компания стала уже привычна и несменяема, так же, как и Петтер, рядом сидящий с ней. Парень услужливо помогал девушке, и много делал даже без просьбы. Принести еще стакан сока? Без проблем. Заменить упавшую ложку? Викстрем снова был тут как тут на подхвате. Шарлотте стало приятно это внимание, но девушка держалась на расстоянии, не спеша окунаться с головой в омут. Соблазн, конечно, рядом с ней был, но порой слишком навязчивый и даже надоедающий. Это ее, будто остерегая от неверных решений, останавливало на подсознательном уровне. Все было так идеально, как будто в чем-то лежал подвох, который никак не могла понять юная девушка. Петтер был словно «котом в мешке», истинное лицо которого могло проявиться потом – резко и неожиданно. А вот сам Петтер имел грандиозные, далеко идущие планы насчет Каллы. Он представлял себе, как на ближайшем школьном вечере он ее приглашает на медленный танец; заранее выдумывал красивые слова, которые он ей бы сказал в этот столь подходящий момент, когда она будет склоняться головой на его грудь и таять в крепких объятиях. Все мысли парня стали заняты ей, единственное, разве что она ему еще только не снилась. - Я отойду на пару минут, - интеллигентно произнесла Шарлотта, вставая из-за стола. Петтер вздернулся, вернувшись из своих сладких мечтаний. - Тебя проводить? – услужливо поинтересовался он. Шарлотта не успела ничего ответить, Катарина, сидевшая напротив, одарила его красочным взглядом, означающим, что Калла справится со своими делами сама, и Викстрем быстро успокоился, поняв, что перегнул палку. Шарлотта мало успела изучить структуру школы, поэтому пока что часто блуждала по закуткам и коридорчикам. Вот и сейчас она неуверенно ступала по вытянутому помещению вдоль столовых, которое вело в уборные. Девушка была погружена в себя, и почти постоянно думала о знаках внимания, которые оказывал ей Петтер. О них она не думала только на тренировках, где надо было сосредотачиваться для другого. Она так же, как и Викстрем, «летала в облаках», стоило только появиться свободному времени. Катарина – чуть более расторопная и простая, в последние дни это замечала, и при любом удобном случае напоминала Шарлотте об ее кавалере. Шарлотта отмахивалась, говоря, что ничего серьезного пока нет. Юная девушка не представляла, как, приехав сюда заниматься спортом, она могла бы перекинуться на иные занятия. Только лишь для отдыха и для души: легкий флирт и тихое общение – все, что ей было нужно. Она вернулась в реальный мир и встала, как вкопанная, когда завернув за угол, услышала не совсем привычные звуки. Тихое рыдание доносилось почти что издалека, но с каждым шагом становилось все громче. Шарлотту передернуло, и она широко распахнула глаза, а после, впереди, около дверей, ведущих в уборные, увидела юношу, сидящего на полу возле стены и зажимающего голову меж коленей. Девушка на цыпочках, легко и бесшумно приблизилась к нему; он не слышал ее шаги. Шарлотта наклонилась и вскользь рукой коснулась подрагивающего плеча парня, все сильнее заходившегося в слезах. Для Каллы было немного дико, и первые ощущения, что в школе все дружат между собой, быстро покинули ее. - Эй, - протянула она, по-доброму обращаясь к юноше и ожидая ответа. Он никаким образом не отреагировал в первый раз. - Что с тобой случилось? – более настойчиво повторилась Шарлотта, присаживаясь на корточки. – Пойдем обедать со мной? – вежливо предложила она. - Нет, - послышался робкий ответ. – Нет, я не могу. Ни один из них не хотел бы меня видеть рядом с собой. И ты иди. Иди отсюда! – юноша резко поднял голову, и Шарлотта отпрянула назад, не удержав равновесие, и уперлась ладонями в пол. Еще более удивленными, огромнейшими глазами она смотрела на него, делая глубокий глоток воздуха. Шарлотта, только увидев раскрасневшееся лицо, поняла кто перед ней, и от этого понимания ей стало не по себе. Всплыли в памяти те краткие моменты на приеме у Йона Андерссона, вспомнились не самые льстивые слова, которые говорил директор ему прямо при ней и ее семье. Она не знала, о чем ей думать. Все виделось двояко. С одной стороны, в сознание врезался образ некого школьного хулигана, с другой же стороны сейчас перед ней был маленький беззащитный мальчик, забитый и несчастный, которого никто не спешил успокаивать, которого, казалось, забыли совершенно все. - Маркус? Это ты Маркус? – удостоверилась девушка, воскликнув его имя не по желанию, а от странных ощущений внутри. – Кто обидел тебя? – наивно поинтересовалась она, чуть успокоившись, необычайно бархатным гортанным голосом. Парень кивнул головой, неуверенно смотря на нее пару секунд обреченным взглядом, но вскоре вернулся к своим прежним словам и попросил еще раз уйти и не возвращаться, не приближаться к нему никогда, как бы сильно ей ни хотелось; он не спешил ей все объяснять. Шарлотта немного подождала, но, так и не дождавшись ответа, поднялась на ноги, оставляя его. - Ты в какой комнате живешь? – спросила Калла, уходя, забыв, с какой целью пришла. - Это не важно, - тихо ответил Хелльнер. - Важно, - сказала Шарлотта, закусывая губу. Номер комнаты он невнятно прошептал, но Шарлотта разобрала цифры. Она вернулась в столовую, и все так же села рядом с Петтером, но теперь ее мысли были вовсе не о Петтере, а об этом несчастном и одиноком юноше, который был первым, кого она увидела в елливарской гимназии, и о котором так рьяно предупреждала девушку мать. Шарлотта до конца обеда мочала сама, только изредка поддакивая своим новым друзьям; отчаянно пытаясь не потерять нить разговора. А потом, словно по ее немому заказу, обычная обеденная болтовня склонилась к теме о Хелльнере – такой любимой среди этой компании, особенно, когда надо было об кого-то «поточить когти». Только Шарлотта слышала то, что совсем не хотела слышать. Подростки вокруг нее менялись буквально на глазах, и из-за чего, девушка не понимала. - Сегодня опять палки у всех выбивал и на финиш рвался первым, - недовольно и бранно кинул Петтер, - ну я ему и поставил лыжероллеры поперек! – рассказывал он. – Видели бы вы его лицо, когда он поднимался с асфальта и смотрел на убегающую толпу! – почти победно закончил он, улыбаясь всем без остатка. Шарлотта неуютно поежилась, сбоку поглядывая на Петтера. «А такой ли он хороший, как претворяется рядом со мной?» - пробежала вполне обоснованная мысль, и девушка сглотнула, перебирая в пальцах салфетку. - Теперь не выйдет на вторую тренировку сегодня! – насмешливо произнес другой юноша из их компании. - Неделю будет лить слезы! – жестом показала одна из сестер, крутя сжатые пальцы около глаз. - Чем дольше, тем лучше! Никто не хочет видеть этого Хелльнера здесь! О! Еще немного – и мы справимся с ним! – восторженно продолжал Петтер. - Поедет домой, чертов южанин! Не место ему здесь, не место! Эти слова звучали как откровение, да такое, коих она в жизни не слышала. Шарлотте сложно было справляться с эмоциями, охватившими ее в эти минуты, но, будучи стойкой, ни одна мышца не дрогнула на холодном лице. Сквозь силу она дожевала свой бутерброд и дождалась остальных, после чего вместе с Катариной, которая так же слушала и, казалось, как губка впитывала пагубную информацию, не проронила ни слова, отправилась перед занятиями в спортивном зале в комнату. Шарлотта догадалась, что Катарина быстро перешла на сторону Викстрема. Шарлотте сложно было определиться со своей точкой зрения, и бунтарский, привыкший все опровергать характер не позволял так легко и без последствий принять речи Петтера. Однако Шарлотта отметила сама для себя, что сострадание тоже присутствует в ней, и это сострадание неожиданно охватило ее с головы до ног. Привычная хладнокровность предательски исчезла в небытие, что отразилось на настроении, действиях, восприятии. На послеобеденной тренировке, так удачно проводившейся со вторым курсом, Шарлотта больше смотрела по сторонам, чем себе под ноги, и Маркуса, как говорилось ранее среди компании, не наблюдалось нигде: сначала его не было на короткой разминке на стадионе, затем на силовой тренировке в спортзале. Юная леди отчаянно ждала вечера, а в голове постоянно прокручивала две цифры – номер комнаты Маркуса – в почти лихорадочной боязни забыть их, и как выпадет свободная минута, непременно попасть к нему и вытянуть еще пару слов. Впрочем, и на ужин Маркус не пришел тоже, предпочитая этот, как и многие вечера ранее, проводить в одиночестве. - А вы знаете, - несвойственно ей громко объявила девушка за ужином, - я совсем забыла, что мама меня просила позвонить ей! Как-никак уже неделя прошла моего пребывания здесь! Так просто поведясь на выдумку Каллы, специальную, чтобы уйти без присмотра Викстрема, компания ей поверила, и все согласно и одобрительно закачали головой, понимая, что о родителях забывать не стоит ни в коем случае. Она схватила свою куртку, накинула на плечи ее, и уже через минуту резво бежала по коридору совершенно другого здания, вглядываясь на ходу в цифры на дверях. Шарлотта остановилась у нужной, самой последней в этом коридоре, набрала воздух в легкие, а потом, без доли испуга, громко постучала пальцами о дверной косяк. Маркус мог поклясться кому угодно и чем угодно, что этот стук в дверь был если не вторым, то точно третьим в его жизни. Обычно к Маркусу никто не приходил и не стучался, а если и приходил – то это чаще был тренер, или же местный врач со своими надоедливыми тестами крови или еще чего, к чему будущим профессиональным спортсменам только предстояло привыкнуть. Поднявшись с подушки, Маркус открыл, а в следующий момент на его лице можно было прочесть и удивление, и гнев одновременно. Он не ожидал увидеть Шарлотту, стоящую за порогом. - Почему? – серьезно, низким запыхавшимся голосом спросила девушка. – Что происходит между тобой и всеми остальными в этой такой отличной, - она передразнила мистера Андерссона, - гимназии? - Если не хочешь, - Маркус снова не спешил прямо отвечать на вопрос, - стать таким же, как я, уходи! – прошипел он в надежде, что его тон ей не понравится и станет противен. Хелльнер поспешил захлопнуть дверь для эффекта «наверняка» перед ее носом, но Шарлотта успела упереться в косяк и не дала это сделать. Маркус еще немного давил, но потом отступил, не в силах перечить прекрасному полу. - Твой выбор, - кинул он. – Будешь еще одной, если хоть один узнает об этой встречи, - утвердительно пояснил юноша, делая несколько шагов назад. - Нет, нас будет двое, - парировала девушка. Оба остыли после первых минут разговора, и вот Шарлотта, «по собственному желанию», как изволил выражаться Хелльнер, сидела на пустующей кровати напротив его, которую последний раз тревожили хорошо, если год назад, а может и дольше – юноша просто не помнил. Сам же он стоял у зашторенного окна и сквозь щель смотрел на сморкающееся небо и тучи, заполоняющие его. - Так почему? – теперь в полголоса повторилась Шарлотта, уже третий раз своим мягким голосом, нежным и успокаивающим, она будто просила ответить ей правду. Маркус резко крутанулся на пятках и повернулся лицом к ней, а она от очередной неожиданности едва ли не вжалась в стену спиной, и распахнула глаза. - Потому что я никчемный урод! – самокритично ответил Хелльнер, чем поразил ее еще больше: Шарлотта даже думать не думала о его внешности, когда увидела первый раз. – Потому что я рвусь вперед, пытаюсь прийти на финиш, как можно быстрее, показать себя лучше! Почему? – словно переспросил он. – Потому что посмотри на меня! – тон юноши повысился, а сам он сделал еще один шаг ближе к Шарлотте. – Что ты видишь перед собой? - Кого, - поправила его девушка дрожащим голосом. - Кого – это твой Петтер Викстрем, а я – это что! – с напором продолжал Маркус. – Потому что с такой внешностью мне только и остается, что вкладываться в лыжню, не озираясь еще на какие-то радости, и думать каждый день только о том, что протерплю еще три года здесь – и может что-то дельное выйдет. А может не выйдет. Кому я нужен такой? – закончил он хрипло, с надрывом. - Здесь не по внешности встречают, - сделала ремарку Калла, вспоминая, как первый парень гимназии сам к ней, незатейливой и простой, первый подошел познакомиться. – Здесь другие цели. - Я про это и говорю, - Маркус скрестил на груди руки. Он пододвинул к себе свободный ученический стул, развернув спинкой к лицу, и сел перед Шарлоттой, опираясь на него руками. Он посмотрел ей в глаза, а потом принялся медленно говорить, роняя холодные слезы обиды, стекавшие по щекам. Его рассказ был сложным для столь юного возраста и долгим. Только Маркус не озирался на свой возраст, жизнь сама заставила его повзрослеть раньше, чем стоило бы ребенку. Основная тема повествования сводилась к тому, что, не достигнув и не показав ничего, вряд ли он будет представлять из себя что-то кому-то нужное по окончании школы, а той целью, которая стояла перед ним, был этот пресловутый скоростной результат. И он шел к нему, довольно успешно. Он первым стал выделяться из своего курса, время от времени выигрывая школьные соревнования, чем особенно нравился тренерам, хвалившим его на разных школьных мероприятиях. - Это была гонка в прошлом январе, - вспоминал Хелльнер, - мы только вернулись в кампус с рождественских каникул, и тренеры решили проверить, что мы из себя представляем после длительного отдыха. Кто смог сохранить форму, а кто отдыхал слишком много! – горько усмехнулся юноша. – Я снова хотел быть самым лучшим. Я работал на лыжне так, как никогда раньше. Я помню эти десять километров, будто они были вчера. - Что же произошло? – прошептала девушка. – Не может быть из-за того, потому что выиграл! – она удивленно всплеснула руками. - Не может, - согласился Маркус. – То, что произошло, было случайностью – обычной случайностью, который в спорте бывает тысяча и одна, от которой не застрахован никто, будь то спортсмен на Кубке мира или никому не известный мальчишка здесь! – приостановился он, вбирая в себя чуть больше воздуха. По его лицу было видно, какие неприятные эмоции переполняют его в эту минуту. - Петтер Викстрем шел первым, и я ближе к концу стал догонять его. Не знаю, как так получилось, но я зацепился за него, и выбил из руки лыжную палку. Это была самая большая ошибка в моей жизни. Я думал, он раздерет меня на куски. Мне никакой победы уже было не надо, лишь бы вернуться в эту секунду и обойти его на метр левее, - закончил Маркус, стряхивая со щеки воду. - А потом?.. - А потом меня невзлюбила вся школа. Даже мои так называемые друзья – Франц этот, и Исаак, которые были со мной первые полгода, резко отдалились, озираясь на меня косо. Йохан еще был - не тот, который с Петтером дружит - первое время поддерживал меня, но потом и это закончилось. Викстрем превратил мою жизнь в ад, в котором я выживаю, - он поморщился. – Ты первая, кроме тренеров, за много месяцев, кто решил поинтересоваться о том, как я себя чувствую. Даже не знаю, приятно это или я сплю?.. – цинично заметил он. – Да зачем я тебе это все говорю? Ты с ним вроде как дружишь. Шарлотта пропустила фразу мимо ушей. - Они сегодня довели тебя? – уточнила мисс Калла. - Всей толпой. Подкашивали с обеих сторон, потому что я шел первым назло, и свалили в конце, явно мечтая о том, чтобы я поломал руки, а еще лучше – ноги, и больше никогда не встал на лыжи. - Тебе было больно? – опрометчиво поинтересовалась девушка. Маркус стремительно переменился в лице, и Калла поняла, что последний вопрос стал если не лишним, то явно не очень тактичным. Она схватилась ладонью за губы, поняв, что напомнила Хелльнеру не о самых приятных минутах. - Нет! Мне не было больно! – вновь взорвался парень, резко вскочив со стула и отпинывая его от себя. По реакции стало понятно, что это не так, а эти слова – терзавшая его обида, вырывающаяся наружу. Он вскочил на ноги, и резко, мгновенным движением внял с себя свитер, надетый на голое тело. Шарлотта отвернулась, но Хелльнер стоял уже рядом, так, что невозможно было ничего не заметить. – Смотри, как мне не было больно! – парень вывернул руки, и взгляду открылись две покрасневшие ссадины на обоих локтях. – Смотри! – прокричал Маркус. Шарлотта ахнула, первой секундой потянулась ближе, чтобы ощутить повреждения кожи на пальцах, но быстро одернула себя, вспомнив, что перед ее взором мало незнакомый ей юноша. Маркус утих, растерянно смотря на нее, а потом отвернулся и рухнул лицом в свою подушку, пропитанную слезами и горечью. - А теперь иди, - прохрипел он, - пока кто-нибудь из них не вздумал тебя искать. Иди и живи своей жизнью без меня. Теперь ты все знаешь.