Hassliebe

Мой будильник разрывается, воспроизводя звуки, от которых хочется бросить его в стену и зарыться под одеяло. — Такой раздражающий звук, — глубокий и слегка хриплый ото сна голос Джага раздается мне под самое ухо. Мы лежим в такой же позе, что и заснули. С переплетенными пальцами и лицами друг напротив друга. Все также под одним одеялом. Его голова лежит вместе с моей на одной подушке, хотя вначале их было две. — Так и предполагалось, — отпускаю ладонь Джонса из своей и смотрю на его лицо. Точнее, на реакцию. Теперь он полностью перекатывается на другую сторону кровати, то бишь, на мою. Быстро соскакиваю с постели, чтобы освободиться от такого тесного контакта и не вгонять себя в румянец смущения, который точно появится, как только я дотронусь его еще раз. Отключаю будильник и раскрываю персиковые занавески, впуская свет в комнату. Яркие утренние лучи переливаются на бледной, почти фарфоровой, коже Джага, который лежал на боку. Солнце вонзалось в его смолистые волосы и ресницы, делая их идеальными, такими, до которых хочется немедленно прикоснуться. Я спала буквально часа три за всю ночь. Факт того, что его рука накрывает мою, а тепло наших тел согревает нас, не давал мне заснуть. Сейчас так стыдно, что я хочу запомнить каждую деталь этого утра, нет, вообще, каждую деталь, связанную с Джонсом. Запечатлить, как небольшую частичку шедевра в искусстве. Чтобы все могли увидеть то, что вижу я. Чтобы они могли позавидовать, что я увидела это первая. — Могу я принять душ, — Джаг легонько трясет за плечо, чтобы вывести меня из своего же личного транса, видимо, я слишком увлеклась своими планами касаемо его. — Да, прости, я задумалась, — он стоит лишь в боксерах передо мной, а мои гормоны уже на отметке «Беги, пока не сорвалась и не поцеловала его». — Там полотенце на полке, найдешь. Он кивнул и, сонно покачиваясь, направился в ванную, а я стою и мечтаю о том, чтобы это утро длилось чуточку дольше. Но реальность стучит в голову и напоминает, что пора бы заканчивать со всеми фантазиями о Джагги, который любит меня так же, как и я его. Я призналась сама себе, что люблю его? О, нет. Нет, нет, нет. Мой разум снова затуманен. А просветлялся ли он вообще с момента появления Джонса в моем доме? Пора срочно выгонять его. Я думаю, как сказать, что ему уже пора и не показать грубой, и одновременно снимаю верхнюю часть пижамы, оставаясь только в шортах и черном лифчике, который специально вчера оставила. Но тут бесцеремонно из душа выходит Джаг, все так же в одних боксерах, и, дойдя до середины комнаты, замечает мой внешний вид. Кажется, я потеряла свое достоинство секунду назад. — Джаг! — я бы запищала, но мой осипший голос выдавил нечто похожее на полукрик. — О боже, прости. Я не хотел врываться, просто я забыл взять толстовку, и ты… — Может, ты уже возьмешь свою толстовку и уйдешь? — я очень аккуратно и совсем не грубо выгоняю его из дома. Молодец, Бетти. — Да, конечно, только она за тобой на комоде, вон там, — он указывает на вещь на белом древесине, и я немного пододвигаюсь, прикрывая одной рукой грудь, прикрытую только кружевом, а другой живот. Он подходит совсем близко. Слишком близко. И протягивает свою руку к толстовке, касаясь моего локтя. Клянусь, я слышу его сбивчивое дыхание и стук сердца, поэтому просто жду, что же будет дальше. Он хватает вещь и немного отстраняется, но лишь чуть-чуть, так что я до сих пор чувствую тепло, исходящее от него. Он не собирается убирать свою руку, лишь поднимаясь от локтя чуть выше. Так медленно, что моя кожа покрывается мурашками и я пытаюсь закрыться еще сильнее. Похоже, что уже он замечает, как у меня стучит в висках. Я не хочу реагировать так, показывать, что он мне интересен, что, возможно, я впервые ощущаю что-то подобное. Он бросает недавно взятую толстовку на пол, и сначала чуть касаясь, а затем уже смелее кладет свою вторую ладонь на мою шею, поглаживая большим пальцем щеку. Мои руки опускаются, и я сама не понимаю, что даю ему обзор на грудь. Его рука перемещается с локтя на талию, и лишь небольшой вздох, вырвавшийся из его уст, говорит о том, что ему так же нравится происходящее. Его глаза смотрят в мои, изредка переключаясь на грудь или шею, я стараюсь прочитать по ним, чего он добивается. Кажется, так выглядят нетерпеливые взгляды, которых желает каждая девушка, но сейчас этот взгляд впервые достается мне. Поднимаю руки, снова возвращая их на грудь, прикрывая себя, но он останавливает, теперь держа оба моих запястья в ладонях. — Не надо, — он поглаживает запястье большим пальцем, и я снова опускаю ладони на уровень своих бедер. Вот в этот момент я и потеряла свое достоинство, сдавшись перед ним. Он прикасается к моей щеке, вырисовывая понятные только ему узоры. Мне нравится это, ну… Да, мне определенно нравится чувствовать его прикосновения, так сильно, что я прикрываю глаза, все еще немного наблюдая за его лицом. Он улыбается. Впервые я вижу его чистую, совсем невинную улыбку, как раз когда мы делаем что-то совсем неправильное. Он смотрит на меня и через мгновение приближает свое лицо к моему. Слишком долго он находится в миллиметрах от меня, неподвижно, не целуя. Просто испытывая судьбу или же меня. Но я слабая. Всегда была такой. Когда я открыла глаза, то видела, как его ресницы трепетали, а щеки покрывались розовым румянцем. Он выглядит таким живым и настоящим, без всякого притворства, обычным взволнованным подростком. Я никогда не умела ждать и сейчас не стала, поэтому, зарывшись руками в его мягких волосах, дотрагиваюсь его губ, сухих, чуть потрескавшихся губ. Не ожидая таких действий от меня, Джаг отодвигается на несколько сантиметров, но, осознав, что я делаю это по своей воле, возвращает все как было. Мы просто стоим, прикоснувшись к устам друг друга, желая растянуть каждое движение на несколько секунд дольше положенного. Мои губы накрывают его, и я чувствую так много всего одновременно. Ураган, нет цунами, которое перенесло лишь одно прикосновение. Он углубляет поцелуй, двигая губами одновременно со мной, и теперь я сполна могу ощутить сладкий вкус мяты, оставшийся от зубной пасты. Каждое движение такое мягкое и нежное. Именно такое, о котором я всегда мечтала, которого у меня никогда не было прежде. Мои пальцы слегка потягивают его волосы у корней, на что он глухо постанывает мне в губы, делая обстановку до невыносимости интимной. Я направляю его к своей кровати, которая все еще расправлена. Маленькими шажками мы приближаемся к кульминации всего происходящего. Задыхаюсь, ведь не хочу прерывать самый лучший момент в жизни, но он разрывает поцелуй, на что я похныкиваю, как ребенок. — Ты такая красивая, — он меняет нас местами и, поправляя мои растрепанные волосы, смотрит в глаза. — Самая красивая, — почему он такой нежный со мной? Пускай он всегда будет таким. Джаг притягивает меня за талию и целует, покусывая нижнюю губу, уже более страстно и смело. Мои руки блуждают по его спине, ногтями оставляя небольшие красные отметины, а тихие стоны непорядочно выскакивают изо рта. Он поднимает меня так, что я обвиваю его бедра своими ногами. Чувствую напряжение, исходящее из его штанов, заставляющее мыслить еще грешнее, чем минуту назад. Джагхед несет меня к кровати, все еще не разрывая поцелуй. Я так его люблю. Так его люблю, что это уже и не кажется катастрофой. Сначала он садится на кровать, придерживая меня за бедра, а затем медленно ложится, отрываясь от моих губ, переходя на шею. Я совсем онемела, выгнувшись так, чтобы он не пропустил ни единого участка. Его губы мягко целуют кожу, затем покусывая, он мучает меня еще больше. Все это заменяет друг друга. Через пару минут на моей шее будет множество фиолетовых пятен, но я ни на секунду не пожалею об их появлении. — Ты увере… Я прикладываю палец к его губам, не давая закончить. — Абсолютно, — и решаюсь повторить то, что он делал. Сажусь на его живот, обвивая коленями талию, и покрываю его шею поцелуями, переходя на ключицы, а затем на грудь. Он полностью лежит, а я, заерзав на его бедрах, искушая и себя и Джага, спускаюсь ниже, к ребрам, очертания которых можно увидеть так легко, как следы на снегу. Я прикасаюсь пальцами к каждому миллиметру, запоминая все, каждую родинку и шрам. Мне нравится, что он реагирует на каждое мое действие, постанывая или глубоко вздыхая, словно ощущения заполняют его легкие целиком. — Элизабет, мы дома, — вскакиваю, с уже почти что голого Джагхеда, в панике пытаясь найти свою одежду. — Бетти, куда мне? — я поднимаю с ковра его толстовку и подаю ее Джагу, попутно надевая свитер. — Через окно, там лестница, — открываю форточку, впуская свежий холодный воздух, в надежде спрятать парня, с которым чуть не лишилась девственности. Джаг надевает толстовку, впопыхах, и натягивает черные джинсы на ноги. Я, собрав волосы в хвост, подхожу к двери. — Бетти, мои кеды… они на первом этаже в прихожей остались, — что… о нет. Если родители узнают, что я ночевала с парнем, они станут за ручку водить меня в колледж и выпускать из дома только в ближайший магазин. — Я не помню, прятала ли я их в шкаф? — Джаг подходит ко мне и начинает успокаивающе поглаживать плечо, — я сейчас, погоди, ладно? Оставляю Джагхеда одного в комнате, направляюсь в прихожую в надежде, что мою связь с миром еще не прервали. Подхожу к лестнице и слышу стук каблуков мамы, неужели она поднимается наверх ко мне? На носочках бегу в свою комнату, чтобы спасти всю ситуацию. — Джаг, она поднимается наверх, — шепчу ему, опираясь на дверь кремового цвета, и замечаю, как его аквамариновые глаза расширяются до размеров сигнала светофора. — Быстрее лезь, — пихаю его к форточке, хотя он тормозит шаги. — Давай, давай, я скину тебе кеды, подожди две минуты. — Помогаю ему ступить на перекладину деревянной лестницы, которая не удивлюсь, если разломается напополам, ведь на нее никто никогда не забирался. Джаг останавливается и оставляет легкий поцелуй на моей щеке, на прощание, на что мы вместе улыбаемся друг другу. — Я подожду, — говорит он и спускается ниже, в наш домашний садик, который мама лелеет круглыми сутками. — Не сломай там ничего, — я тихо прикрикиваю ему и закрываю форточку именно в тот момент, когда мама открывает дверь. — Дорогая, ты почему нас не встречаешь? — мама подошла и обняла меня за плечи, рассматривая мой внешний нелепый вид. От нее пахло приторными духами и лаком для волос. Слышится грохот на первом этаже, и мы с мамой спускаемся туда так быстро, как на финишную прямую, однако с совершенно разными мотивами. Пока мама помогала отцу разбирать вещи с поездки, я заболтала их так, что они согласились отпустить меня прогуляться ненадолго. Надев джинсы и черную байку с логотипом Бристольского университета, незаметно достаю из шкафа кеды Джага и, обувшись в ботинки, выхожу во двор. — Джаг, Джагги? — я снова кричу шепотом, чтобы родители ничего не услышали. — Я тут, — он сидел на лавочке возле вишневого дерева. Подойдя поближе и сев рядом, протягиваю обувь, на что он кивает головой в знак благодарности. Джаг натягивает кеды, небрежно зашнуровывая их. — Не каждая девушка заставит меня сидеть босым в ее саду пятнадцать минут, ты ведь знаешь? — Он ухмыляется от своей шутки, а я по-детски бью его ладошкой по плечу. — Мне нравится, как ты меня назвала, — он говорит это так… смущенно. Это чувство нетипично для него, ведь он всегда пытается вести себя словно ему плевать на всю вселенную. — Как? Джагги? — это заставляет смущаться и меня. Не знаю, почему я вообще так его назвала. — Да, мне нравится. — Он берет мою руку в свою, пальцами поглаживая костяшки. — Ты не произносила «Джагги» со времен начальной школы? — я смеюсь, ведь и вправду я раньше только так его и называла. — Помню, в классе третьем, когда нас наказали, оставив после уроков, мы с тобой придумывали план побега, — ох, нас так много связывало раньше. Я не думала, что он помнит или вообще вспоминает то время, когда я была его единственным другом, так же, как и он мне. — Мы все четко продумали, словно это было таким реальным и выполнимым. Ты постоянно шептала «Джагги, мисс Робертсон заметит нас и нам влетит», — он говорит это и смеется, снова, так чисто и по-настоящему. — Да, я помню этот день. Когда мы спланировали наше последнее действие и уже были готовы начать операцию «Побег из школы», кстати, ты ее так примитивно назвал, — мы хохочем, как тогда, в третьем классе. — Пришла моя мама и забрала нас… Кажется, она отвела нас в кафе, где мы ели огромное мороженое и хот-доги больше, чем наши головы. Мы были расстроены из-за того, что мама обломала нас в самом начале… — Джаг натягивает капюшон на голову, поправляя залезавшую на глаза челку. — Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Знаешь, потом, когда мы наелись до отвала и пришли к тебе… Моя мама забрала меня, и мы направились домой, где потом родители всю ночь ругались, а я зажимал голову подушкой, пытаясь избавить себя от их криков, — голос Джага утихал с каждым словом. Я никогда не видела, чтобы что-то причиняло ему неудобство в эмоциональном плане, но сейчас… Кажется, он не просто расстроен. Ему невыносимо больно. — Но это по-прежнему счастливый день, ведь в любой другой я был бы наказан после уроков и просидел один в том ужасно пахнувшем классе с мисс Робертсон, потом пришел домой, сделал уроки и слушал ругань своих родителей. А в тот день мы с тобой так хорошо повеселились, и твоя мама… Она… Ну, знаешь, она показала мне, какой семья должна быть. Прогулки, разговоры, походы в кафе и снова разговоры — это и есть семья. Элис так хорошо обращалась с тобой, словно ты для нее — единственный луч света, она постоянно интересовалась тобой, твоими успехами, друзьями. Тогда, после школы, Элис спросила, как у меня дела и чем мы с тобой занимались весь день, а первое, что сказала моя мать, было что-то вроде «Вечно с тобой нужно возиться». — Лицо парня, который сделал меня самой счастливой за одно утро, померкло в одно мгновение. Я хотела сделать что-то, что заставило его бы чувствовать себя чуточку лучше. Спрятав ладони в рукавах толстовки, я вспрыгнула с лавочки так резко, что сама удивилась. Эта мысль пришла мне в голову, как по мгновению щелчка. — Мне нужен повтор, — я говорю ему, покачиваясь с пятки на носок, — дай руку. — Что-о, что ты задумала, — ну вот, он уже не такой подавленный. Он протягивает мне раскрытую ладонь и, переплетя наши пальцы, мы вышли из теперь уже грустного для меня домашнего садика. Я и Джаг проходим мимо десятка домов, которые все так же сонно скрывают жителей от палящего солнца и легкого ветерка. Я просто хочу побыть чуточку собой рядом с ним. Подурачиться и не быть серьезной Бетти с планами на будущие пять лет. Мы разговариваем о всякой важной ерунде, которая все-таки имеет ценность. Узнаем небольшие мелочи, которые в любом случае сближают. — Не ври, что тебе не нравится эта песня, — я тяну Джагги за руку и кружусь вокруг него, — она нравится всем… — он перебивает мою нелепую речевку своим задорным смехом и притягивает меня чуть ближе. — Я даже не понял, что ты промычала, напой еще раз — я знала, что он притворяется и ведет свою маленькую забавную игру, поэтому отрицательно мотаю головой. — Врушка, — я шепчу ему на ухо, а он, закинув на меня руки, начинает обнимать. Он наваливается на меня своим весов и хихикает от того, что я уже начинаю краснеть от такой близости. Мы подходили к небольшому кафе, к тому, куда отвела нас мама, тогда в третьем классе в его счастливый день. Пускай мы и добрались до места только под вечер из-за нашего ребячества, но кафе все еще работает. — Ты накормишь меня мороженым? — он смотрит мне в глаза и переминается с ноги на ногу, — это был твой хитрый план? — Мой хитрый план был совсем простым. Мне нужно сделать этот день самым запоминающимся и счастливым, наполненным смехом, дурачеством и заботой. — Да, мороженым и хот-догом больше, чем наше лицо, — все так же не выпуская свою руку из его, мы заходим в милое местечко, сделанное в красно-белой цветовой гамме. Глаза Джага сверкают, как в тот день, и я могу считать, что сделала то, что ему было нужно. Официант провожает нас к свободному столику, каких здесь на удивление много. Атмосфера пропитана началом 90-х, старой музыкой, дизайном, слегка приглушенным светом и великолепными иллюстрациями на стенах. — Что будете заказывать? — парень спрашивает, поправляя смешно скрывающую челку кепку, которая постоянно спадает на глаза. — Два мороженого, одно клубничное, другое с карамелью, и два супер хот-дога, — Джаг, не успев просмотреть меню, отвечает парню, а тот кивает и уходит со своим огромным блокнотом, передавая листок с заказом на кухню. — Какое мороженое ты заказал мне? — интересно, что он не спросил, какой вкус выберу я, и сам сделал заказ за считанные секунды. — Что, прости, это мой заказ, я думал, ты сделаешь свой самостоятельно, — он поправляет капюшон и откидывается на мягкую обивку красного дивана. — Ахахаха, — наиграно смеюсь, проверяя время на телефоне. — Я знаю, тебе нравятся мои ужасно несмешные шутки, — он самодовольно улыбается, рассматривая красочное меню, и исподлобья смотрит на меня. — Я выбрал тебе с карамелью, — уже более серьезно отвечает Джонс, поправляя рукав толстовки. — Почему? — мне любопытно, почему он сделал именно такой выбор. — Как-то я слышал, когда ты шла с Амандой из библиотеки, вы обсуждали поход в кафе. Она спросила, что ты закажешь, а ты ответила: «карамельное мороженое». — Ох, я правда не помню этого, — я дружила с Амандой долгое время, и мы куда только ни ходили, пока она не переехала, наверное, поэтому я не припоминаю. — Ну, я ведь слежу за тобой, — нас отвлекает парень, который подходит с подносом, еле держащимся на его руке. Он подает две креманки с мороженым на середину стола и хот-доги. — Приятного аппетита, — мы улыбнулись парню в знак благодарности, и он сразу же ушел принимать заказы у новых гостей. — Так ты за мной следишь? — я усмехнулась тому, что Джаг наконец-то раскрыл свою помешанность на моей личности. — А то. Ты не заметила, я везде хожу за тобой, кроме школьных туалетов, — хот-дог еще не остыл, и я решаю начать трапезу с него. — Тебе бы не понравилось там, — я откусываю немного, но начинаю морщиться из-за слишком острого соуса, ну, а Джаг начинает громко смеяться с меня, уверена, моя гримаса его действительно повеселила. Весь вечер мы сидели и говорили о нашей ранней юной дружбе, придаваясь детским воспоминаниям, и наполняя кафе звонким смехом двух подростков. Мой хот-дог был невыносимо острым, и Джагхед не пропускал ни минуты, чтобы не сделать тысячу фотографий меня, жадно пьющую воду, которую я заказала чуть позже. Мы вдвоем испачкались, пока ели мороженое, ведь Джаг все время ворчал, что его давным-давно растаяло, а мое держит температуру. Наверное, он просто хотел съесть половину моего десерта, что в конечном итоге и сделал. На самом деле я просто смотрела все время на парня сидящего прямо передо мной. Парня, которого я так и не сумела возненавидеть, лишь влюбиться. Беспамятно. Как ни старайся, в нем я вижу все еще того мальчишку, с которым гуляла по вечерам и каталась на качелях после школы, все еще того зачаровывающего мальчика с аквамариновыми глазами, в которого маленькая Бетти была влюблена примерно с шести лет. Я смотрела на его плавные черты, которые успокаивали меня, как колыбель перед сном. Его мягкие вьющиеся волосы лежали в неком беспорядке, делая его еще милее. Я запомнила почти каждую его родинку на лице и шее, соединив их в картинки, известные только мне. Наблюдая за тем, как он говорит, как двигает губами и улыбается, я словно замирала. Я люблю в нем все. Почему утро такое нечестное, а ночь еще коварнее. Всего сутки понадобились Джагхеду Джонсу, чтобы я призналась себе в своих чувствах. Чуть меньше двадцати часов. Как он сделал это со мной? Превратил в одну из сопливых главных героинь мелодрамы про подростков. Заставил забыть, что наше время сочтено. Чуть больше месяца, и я уже уезжаю в Бристоль, на что я только надеюсь? Мы вышли из кафе только в одиннадцать вечера, а дорогу домой освещала яркая вывеска, говорящая о круглосуточной работе места. — Подожди, — он обхватил мою ладонь, пока мы продвигались к нужному нам кварталу, — спасибо. Спасибо за самый лучший день в моей жизни. Вчера ты пришла на эту чертову крышу и забрала меня, разрешила спать рядом с тобой, держала мою руку, всю ночь не отпуская, а утром, — он прерывается, и через темноту вижу, как его щеки покрываются румянцем. — Я никогда такого не ощущал, даже наполовину. Меня еще никто не заставлял столько смущаться, смеяться и вообще что-то чувствовать, кроме злобы и обиды. Он смотрел на меня, произнося каждое слово с прежде незаметной от него искренностью. Я запомнила каждое мгновение рядом с ним, каждое слово и движение. Джонс подошел ко мне вплотную, заправив выбившуюся прядь за ухо. Всего лишь один вздох понадобился, чтобы Джаг нежно притянул меня за шею в поцелуй, который для меня всегда будет длиться слишком мало. Его губы двигаются в такт с моими, воспроизводя симфонию биения наших сердец. Сквозь поцелуй его рука ложится мне на талию, а другая на лопатку. Мои же руки зарылись в его смолистых волосах. Привкус арбузной жвачки, которую он жевал несколько минут назад, казался настолько приятным, отчего прерывать поцелуй было как минимум глупо. Мне нужна еще одна секунда, чтобы отдышаться и снова с головой нырнуть в бездну его прикосновений, из которой, кажется, я уже никогда не выберусь. Этот еще не закончившийся вечер и эта только начавшаяся ночь были бесконечны для них. Всего два подростка, которые определенно знают, что чувствуют, но которых останавливает так много вещей… У них есть всего несколько дней, определяющих их дальнейшие отношения. Всего немного суток для раздумий, слез, смеха и бессонных ночей.