Hassliebe

— Привет, Бетти, — музыка заглушала все произнесенные слова. Я слышала, как голос из телефона кричал что-то, что было трудно разобрать. — Алло, кто это? — песня на фоне затихала, видимо, говорящий вышел куда-то. — Бетти, это я. Я, — этот голос был действительно знаком мне, но я не была уверена, с кем разговариваю. Номер не определился, видимо, человек не из моего списка контактов. — Прости, но я — это кто? Слышатся женские голоса вперемешку с мужскими, словно они пытаются перекричать друг друга. — Ох, Купер. Это Джагхед. — Жуть, чего это он звонит мне в час ночи? — Ты еще не забыла меня? Я как раз старалась, но ты позвонил. — Нет, к сожалению. Что тебе нужно? — Я никогда не давала ему свой номер, так откуда он знает его? — Я сейчас на крыше, забери меня. Он что, дурак? Девушки пищат, а кто-то громко смеется над ними. — Что? Ты видел, который час? Если нет, так я тебя проинформирую. Час ночи, а ты звонишь мне и просишь забрать тебя с крыши, ты с ума сошел? — Бетти, прошу. Мне правда плохо. Вдруг я сейчас упаду и разобьюсь, подумай, ведь моя смерть будет на твоей совести! — он ехидно смеется, а в моем животе уже завязался нервный узел. — Джонс, я не твой друг, я тебе даже не приятель… — Он действительно шантажирует меня. — Боже, ты все еще на крыше? — Да, — он громко вздыхает. Я не должна жалеть его, но все же это гадкое чувство заставляет меня поддаться. — Скажи адрес.  Что я вообще творю? Спасаю юного алкоголика, который пугает меня своими пьяными выходками. — Клуб Брейсен, знаешь, где это? — его язык заплетается, что если… Нужно просто поспешить, и все будет в порядке. — Разберусь. Стой и не двигайся, я сейчас заберу тебя. Хорошо, что родителей дома нет, не придется оправдываться, потому что, если бы пришлось, я бы и понятия не знала, что сказать. Это смешит до боли в животе. Я ночью, когда все нормальные люди если не спят, то хотя бы дома находятся, собираюсь ехать забирать пьяного Джагхеда Джонса. Если раньше он был моим дневным кошмаром, то сейчас он плавно переходит в ночной. Быстро надев на себя непонятно что, я вызываю такси. Взяв почти разрядившийся телефон, выбегаю на улицу и жду чертову машину, которая едет буквально целую вечность. Проверяю наличие денег, рыская по карманам легкого пальто, нахожу всего двадцатку, но, надеюсь, этого хватит, этот клуб ведь не на Чукотке. Фары такси освещают сонную, как и меня, улицу, и, закрыв изгородь, я проскальзываю в салон. — В клуб Брейсен, пожалуйста, — я волнуюсь слишком сильно. Понимаю, что сказанное им всего-навсего пустые бредни, но это почему-то не успокаивает. Я знаю Джонса тысячу лет. Еще с тех времен, когда мы вроде бы дружили в начальной школе, потом ссорились всю среднюю и последние годы учебы ненавидели друг друга. Как бы это глупо и сентиментально ни звучало, но он — часть моей жизни, пускай и не самая приятная. У нас с ним есть какая-то история. Вы когда-нибудь видели пробку на дороге ночью? Вот я, например, впервые. Что это вообще такое? Куда сотни машин спешат в такой час? Черт, почему все так не вовремя? Мы проехали добрую часть пути, но застрять почти у ночного клуба было просто насмешкой судьбы. — Извините, а как далеко отсюда этот клуб? Может, я быстрее дойду пешком, чем еще полчаса проведу в еле движущейся машине? — Да тут пару минут ходьбы. Прямо до магазина Сент Ридел, а затем налево, и там будет Брейсен. Так, дорога легкая, должно быть, найду это дурацкое место. Проверяю телефон, на котором всего четыре процента. Даже фонарик не включить. Этот район освещен только огнями магазинов или прилавков, но этого недостаточно, чтобы разглядеть дорогу. — Я выйду здесь, а вы можете подъехать к клубу. Мне нужно забрать друга, — я протягиваю водителю купюру с пятью долларами, и он кивает, соглашаясь. Забрать друга… Интересно. Каким это образом я заберу его, он ведь пьяный в стельку. Я даже не смогла разобрать и половины нашего телефонного разговора. Если он даже языком нормально пошевелить не может, то что уже говорить о ногах? Мне приходится обходить множество машин, чтобы наконец дойти до тротуара. На улице стало еще темнее, и, по правде говоря, мне стало страшно. Я еще даже не дошла до нужной улицы, а уже слышу свист и крики людей, шум музыки, и замечаю яркую неоновую вывеску, благодаря которой можно было видеть дорогу. Так, прямо, прямо и налево. Вижу Сент Ридел, освещенный гирляндой с белыми лампочками, и поворачиваю в нужном направлении. Мое дыхание сбивается, я сама не заметила, как начала бежать. Поворачиваю и вижу совершенно безвкусное место, по крайней мере, снаружи. Подняв голову вверх, замечаю несколько людей на крыше, но отчетливо разглядеть их не удается. Они смеются, и несколько девушек крутятся вокруг них, размахивая руками. Наконец отвожу взгляд и захожу в само здание. Внутри оно выглядело чуть лучше, однако здесь все было таким… пошлым. Полуголые девушки лезли в лица парням, дабы те только заметили их и купили выпивку. Парни используют старые заевшиеся подкаты, чтобы только подцепить кого-нибудь. Мне даже показалось, что я увидела своего пятнадцатилетнего соседа. Почему здесь не проверяют документы? Насколько легально это место? Я поднимаюсь на второй этаж, а за ним на санитарный, где находится лестница, ведущая на крышу. Хоть бы не упасть. Еще одна перекладина, и я у цели, глубоко вдыхаю воздух, смешанный с дымом сигарет, и делаю последний шаг. Не успев полностью ступить на крышу, понимаю, что это точно самое ужасное, что я видела. Повсюду бутылки, пачки из-под использованных сигарет, кажется, даже пара презервативов валяется по углам. Да, конечно, я заметила все, но не Джагхеда. — О-о, смотрите, это за Джонсом пришли, — сказал высокий парень, который казался более трезвым по сравнению с остальными здесь находящимися. Одна девушка целовала самого тощего, а другая сидела на железной плите и наблюдала за своими друзьями. — Где он? — я спрашиваю, и то ли от страха, то ли от высоты мне становится холодно, хотя это всего лишь третий этаж. Я тяну рукава пальто ниже и ниже, словно пытаясь полностью спрятаться от них. — Вон там лежит. Он опьянел от одной бутылки, — они смеются, Джагхед лежит у столбика лицом вниз. Его волосы накрывает капюшон легкой толстовки. — Почему вы не унесли его куда-нибудь, он ведь отключился? — я навряд ли была когда-нибудь так зла. Позабыв о том, что мне вообще было холодно, мои щеки накрыл румянец ярости, если такой вообще существует. Эти парни ведь вместе выпивали, а ведут себя так, словно только заметили, в каком состоянии находится Джагхед. — Мы ему не няньки. Они издеваются? — Что он пил? — я наклоняюсь, чтобы посмотреть, не били ли его. Эти идиоты всякое могли сделать. — Водку, — они отвечают мне так, будто это было самой очевидной вещью. Я стараюсь аккуратнее повернуть его к себе, чтобы он лежал на спине, но он слишком тяжелый. Ладно, нужно хотя бы на лицо посмотреть. Я не нашла ни ссадин, ни синяков, только губы немного кровоточат, но, наверное, он просто обветрил их. Я провожу ладонью по его щеке, и она безумно холодная, правильнее сказать, ледяная. Изо рта при выдохе выходит пар. Как долго он здесь лежит? Он весь продрог, его руки ледяные, а кожа приобрела оттенок синевы. Нужно как-то привести его в чувства. Ущипнуть? Не думаю, весь замерзший он ничего не почувствует. Нужно сделать хоть что-нибудь, быстро. Не была бы я Элизабет Купер, если бы не вспомнила все фильмы, где девушки хлопали парней ладонями по щекам. Не знаю, чем это поможет, и каким образом шлепки отличаются от щипания, но я незамедлительно поднесла руку к его щеке. Хоть бы пришел в сознание. Действительно подействовало, ненадолго, но этого мне хватит. Джонс согнул ногу в колене и приподнял руку. — Сейчас же помогите.  Они виноваты в этом, не знаю как, но сейчас я не могу винить во всем Джага. — Такси ждет у клуба, помогите донести его. — Джони, пошли, — услышав мой крик, Джагжед открыл глаза, пытаясь что-то сказать, но ничего не вышло. Парни взяли его под руки и подняли его почти неподвижное тело. Пока они кое-как спустили его с лестницы, я побежала искать такси на парковке у клуба. Мужчина сидел в салоне с включенной лампочкой, которую с улицы почти не видать. — Извините, что так долго, я заплачу вам за время, что вы тут ждали, — свежий воздух освежил меня, и зубы сами непроизвольно начали постукивать. Самое теплое лето из всех. — Вы справитесь с этим ценным грузом, или вам помочь? — мужчина указал на Джагхеда, которого за руки волокли к парковке, и усмехнулся. — У меня есть грузчики, все в порядке.  Если я не права, исправьте меня, но раз они пили вместе, пусть и тащат друг друга вместе. Если завтра у Джонса голова не будет болеть от чертовой водки, то я позабочусь, чтобы она раскололась на части от моих нотаций. Вижу, как парни подходят к машине, и открываю им дверь, чтобы они как-нибудь уложили его на заднее сидение. Они затолкали его в машину, как картошку в мешок, на что я закатила глаза, но, по всей видимости, Джони увидел это и подбежал к машине с другой стороны, располагая Джагхеда так, чтобы я поместилась с ним на сидениях. — Спасибо, — на автомате сказала я и села в машину. Водитель включил радио и пару лампочек, чтобы в салоне было хоть какое-то освещение среди этой кромешной темноты. Играла песня группы The Fray прямо под мое сердито-ошеломленное настроение. Я сняла пальто и слегка накрыла все еще замерзшего Джагхеда. Его голова давно покоилась на моих коленях, мне было так жаль его, сейчас он выглядел таким уязвимым, таким бессильным. Незаметно для себя я запустила свою руку в его волосы и стала перебирать его слегка вьющиеся пряди, улыбаясь от всей ситуации. Я сижу с пьяным парнем в такси, глажу его по спине, запутываясь пальцами в его волосах. Ну не дура ли я? Мои глупые мысли прерывает водитель, который решил заполнить, как ему казалось, молчание, пока мы стоим в до сих пор не рассосавшейся пробке. — Ну и занесло же вашего парня в этот гадюшник, — он засмеялся и повернулся в нашу сторону на несколько секунд, а затем вернулся к рулю машины. — Это не мой парень, — с чего это он решил, что Джонс — мой парень? Водитель, словно прочитав мои мысли, снова посмотрел на нас и остановил свой взгляд на моей руке, которая не то гладила, не то перебирала темные волосы «моего парня». Я быстро спрятала руку и взяла телефон, чтобы узнать время, всегда срабатывает в таких неловких моментах. Уже было без двадцати пяти минут три часа. — Ну, в любом случае, следи за ним. Это место как черная дыра, в нем ничего хорошего нет, одни девушки легкого поведения да пьяницы с наркоманами. — Ага, — я кивнула ему и для себя отметила, что ни за что на свете больше не пойду помогать Джонсу. — А ты молодец, — сказал мужчина, подъезжая к моему дому, — держалась уверенно. — По правде, я сама удивилась. Впервые оказалась в таком месте и в такое время, — я протянула мужчине еще пятнадцать долларов, и когда он хотел отдать мне сдачу, я жестом показала, что это не обязательно. — Спасибо вам, — приподняв голову Джага с моих коленей, я кое-как усадила его, чтобы выйти с машины и суметь потом вытащить его. Открыв дверь, я забрала свое пальто, быстро накинув его на плечи, и подошла к дверце машины со стороны Джага. — Подожди-подожди, куда ты его одна потащишь, дай я тебе помогу, — мужчина вышел с салона авто и, взяв Джага под плечо, отвел его к двери дома. Я быстро открыла дверь и переняла тушу парня на себя, мысленно ворча на него. Во всей квартире свет был выключен, а мои руки были заняты Джагхедом, но благодаря мышечной памяти мне все-таки удалось довести его до дивана в гостиной, куда мы синхронно плюхнулись. Мое дыхание сбилось и я не могла отдышаться, моя рука обнимала Джонса за поясницу, не по своей, конечно же, воле, он просто придавил мне ее. Но плевать… Мои глаза слипались, и я просто облокотилась на живот парня на несколько минут. Он до сих пор спал, и я чувствовала его дыхание на затылке, да, совсем не как в сериалах о любви, где его дыхание обжигает ее шею. Мне настолько все равно, что я не потрудилась вытащить свою руку и переобуться или снять пальто. Он дышал так расслабленно, успокаивая меня, усыпляя. Но это был бы не надоедливый Джагхед, если бы он не начал шевелиться. Мой пятиминутный сон прервали, и я поднялась с его живота, чтобы тот смог осмотреться. — Где я? — Джонс, можно сказать, отрезвел за секунду, очутившись в моем доме. — У меня, дурак, — я освободила свою руку и направилась в прихожую снять ботинки. Джагхед, словно очутившись в параллельной вселенной, рассматривал все сквозь темноту, в надежде узнать здесь хоть что-нибудь. — Спасибо, что забрала меня, — он встал и пошел в прихожую, где я пыталась нащупать включатель от светильника. — Не за что, полагаю. Ты хоть помнишь, что произошло? Ты действительно мог упасть с крыши, и твоим друзьям по выпивке было бы глубоко плевать, — я тараторю слова настолько быстро, чувствуя, как кровь приливает к щекам и голова начинает кружиться. — Но не тебе. — Что не мне? — я спрашиваю, прикидываясь идиоткой, какой я на самом деле и являюсь. Что он этим хочет сказать? — Тебе не плевать на меня, — он подходит почти вплотную ко мне. — Мне плевать больше всех, просто… Он перебивает, не дав закончить, хотя я и не знала как. — Просто что? Не ври мне, — между нами буквально миллиметры, и теперь я уже чувствую его дыхание на своей шее, и оно действительно обжигает, но это все неправильно. Поэтому я отхожу от Джага в надежде избежать того, что он хочет услышать. — Я слышал, как стучит твое сердце, словно скоро вырвется из груди, — он произносит это и следует за мной на кухню, — ты испугалась за меня, — он говорит это так уверенно, как будто констатирует факт. — А кто бы не испугался? Я пришла на эту чертову крышу и знаешь, что я там увидела? Твоих друзей-придурков, которые смеялись с тебя во весь голос, в то время когда ты лежал на этой чертовой крыше лицом вниз. Ты не шевелился, не открывал глаза, а твои руки были синими от холода. Ты думаешь, это не пугает? — мое сердце сейчас правда выпрыгнет из груди, у меня началась мини-истерика или что это? Мне тяжело дышать и мои глаза слезятся. Ему, похоже, стало неловко от того, что он начал эту дурацкую игру. Джагхед смотрит на меня и, замечая, как мои глаза наполняются слезами, подходит ко мне снова. Но дальнейших действий я от него никогда не ожидала. Его ладонь вытирает соленые капельки с моего лица, и не успела я опомниться, как он притягивает меня к себе в объятия. Это было не странно и совсем не неудобно, кажется, в этом нуждалась не только я. Моя голова покоится на его плече, а его руки гладят мою спину, словно мы поменялись местами. Одну ладонь я кладу на его лопатку, а другую на поясницу. — Прости меня, — произносит он, все так же крепко обнимая. Понимая, что я собиралась ответить ему, он говорит: — Тихо, ничего не отвечай. Не порть такой момент. Я чувствую, как он улыбается и затем убирает руки с моей спины. Джаг отходит ровно на шаг, а мне почему-то становится как-то грустно или же пусто, я не хотела отпускать его именно сейчас. — Можно мне остаться, мои родители сейчас дома, и если я приду в таком виде… Да, сотню раз да. Ого, что это со мной. Я ведь кроме ненависти ничего последние пять лет к Джонсу не испытывала, а сейчас рада от того, что он просит остаться. «Это нужно прекратить, прямо сейчас», — сказал мой мозг. — Да, конечно, — сказало мое сердце. — Только мои родители приедут завтра утром, и лучше чтобы они тебя не видели. Так что ты спи в моей комнате, а я в гостиной. В доме по-прежнему не горит и светильника, я иду на ощупь, а Джагхед, держа меня за запястье, плетется позади. Открыв дверь в спальню и сначала впустив парня, я включила свет. Он осматривал мою комнату, а я взглянула на наши руки. Кажется, он заметил мой недоуменный взгляд и отпустил мое запястье из своей ладони. — Бетти, я не хочу, чтобы ты спала на диване в гостиной. Лучше я лягу на пол или же мы будем спать на твоей кровати вместе. — Это было очень плохой идеей, сейчас я словно на эмоциях, могу наделать глупостей или еще чего хуже… влюбиться. — Я не знаю… Он опять перебивает меня. — Пожалуйста, я лягу на полу, только не спи на диване. — Зачем он вообще предложил? Я и в гостиной бы выспалась, может, даже лучше, чем рядом с ним. — Ладно, можно и поделить постель с тобой, — это самое странное, что происходило со мной когда-либо. Что дальше, Бетти, отправимся на Марс и станцуем с зелеными человечками? Та-ак, хватит каламбура в моей голове. Моя постель была расправлена, ведь до звонка Джагхеда я спала крепким сном. — Если тебе нужно умыться… ну или душ принять, то ванная там, — я указала на дверь в моей комнате, рядом с шкафом. — Да, спасибо, — Джагхед направился в уборную, а я решила переодеться, достав пижаму с шуфлядки шкафа. Надев майку и шорты, которые я до последнего хотела сменить из-за их короткой длины, я побрела наставить будильник, чтобы быть готовой к приезду родителей. Джаг постучал перед тем, как выйти с уборной, видимо, он понял, что мне нужно было поменять одежду. — Да, можешь зайти, — дверь медленно приоткрывается, и его голова выглядывает, проверяя, что я делаю. — Хорошо, не хотел тебя смущать. — Ну я все равно смущаюсь, так что… Устремив взгляд на пушистый бледно-серый ковер на полу, я замечаю, как Джагхед разглядывает мои ноги. Так и знала, что нужно было надеть штаны, а лучше всего скафандр. Делаю вид, что ничего не увидела, и быстро подхожу к постели. — Эм… я поставила будильник на девять. — Он подходит к другой стороне кровати, а я все слегка тяну хлопковую ткань шорт, пытаясь закрыть оголенную кожу. — Мг-г, ладно… Слушай, Бетти, если тебе неудобно, я могу… Не даю досказать, ведь точно знаю, что он скажет. — Все в порядке. Просто это немного странно, знаешь, — беру свою подушку и начинаю мять ее, чтобы она стала мягче и чтобы не смотреть на него, — ну, мне раньше не приходилось делить с кем-то постель. Замечаю, как он улыбается мило, не так, как я привыкла. Подхожу к выключателю и гашу свет в комнате. Откидываю свою часть одеяла и ложусь на слегка жесткую простынь. И снова темнота, я ничего не вижу, однако замечаю силуэт Джонса, который снимает свою толстовку и черные джинсы. Чувствую, как вторая половина матраса прогибается под его телом, и он кладет голову на мою белую подушку. Джагхед накрывает себя, и теперь мы лежим под одним одеялом. Меня словно поместили в шар, где нет кислорода. Очень жарко, хотя окно открыто. Джаг ворочался до тех пор, пока не лег на правый бок лицом ко мне. Ну зачем он мучает меня? Я лежу на спине, но мое тело само поворачивается к нему, теперь я лежу лицом к Джагу и мы смотрим друг на друга. Сейчас его глаза приобрели чисто зеленый оттенок, голубизна куда-то делась, мне некуда положить руки, поэтому одну я кладу под подушку, а другую ближе к середине кровати. Джонс делает то же самое и касается пальцами моей руки. Я подумала отпрянуть или оставить все как есть, но он взял мою руку в свою. — Что… Он переплетает наши пальцы и пододвигается ко мне ближе. — Мне нравится, что я первый, кто лежит на твоей постели. Ой как самодовольно… Был бы другой день, я бы ответила ему что-нибудь язвительное, но это сегодня. А больше такого у меня уже не будет. Я просто улыбаюсь ему и подвигаюсь чуточку ближе. Мы так и заснули, и это было хорошо. Хорошо, что больше не произошло ничего такого, о чем я могла бы пожалеть на утро, однако… Все-таки часть меня надеялась, что он поцелует меня, но, думаю, в тот день он знал, что его разум, затуманенный алкоголем, был более чист, чем мой, затуманенный чувствами, которые я так бережно скрывала.