Fortes fortuna adjuvat

      Белогрудая чайка, усевшись на каменную кладку прибрежной башни, с интересом наблюдала за столпотворением на пыльной площади Кингстона. Утро было жарким, солнце уже во всю палило, однако люди не поленились прийти посмотреть на намечающуюся казнь.       Виселицу соорудили заблаговременно, и приговоренный, опустив голову, стоял на помосте в ожидании, когда ему на шею накинут петлю. Двое стражей, стоявших по углам помоста, скучали и молили, чтобы преступника поскорее вздернули и можно было укрыться от солнцепека. Того же самого желал и палач, нервно переминавшийся с ноги на ногу у рычага.       На площадь вышел комендант в сопровождении двух солдат и глашатая. Толпа расступилась, пропуская их к виселице. Комендант уверенной походкой, гордо вскинув голову, направлялся к месту казни. В руке он сжимал сверток с приговором, который должны были зачитать прежде, чем преступник будет повешен.       Глашатай, приземистый полный старичок, с поклоном взяв сверток из рук коменданта, медленно поднялся на помост и, прокашлявшись, сипым басом начал зачитывать приговор:       — Джек Воробей!       Пират тут же встрепенулся и оглядел собравшихся. Пестрая, ревущая и улюлюкающая толпа не произвела на него приятного впечатления. Стоящие внизу офицеры посмеивались, а особенно выделялся из них высокий шатен, смотревший на Джека с победной ухмылкой.       — Да будет вам известно, — продолжал невозмутимо глашатай, — что суд признал вас виновным в умышленном совершении многочисленных и тяжких преступлений, список наиболее вопиющих подлежит оглашению: пиратство, контрабанда, подделка каперских свидетельств, попытка выдать себя за офицера Британского Королевского флота, попытка выдать себя за офицера Испанского флота, за священника нашей англиканской церкви, плавание под чужим флагом, поджог, похищение людей с целью выкупа, грабеж, браконьерство, разбой, кражи, мародерство и общая склонность к беззаконию…       — Где-то это все я уже слышал… Хотя бы формулировки меняли для разнообразия, — пробурчал Джек, потирая затекшие связанные руки. Глашатай, хотя и стоял рядом с ним, очевидно, был глух, и, не обратив внимание на замечание пирата, закончил:        — За вышеупомянутые преступления суд приговорил вас к смертной казни через повешение. Да помилует Господь вашу душу.       — Повесить! — повелительно крикнул комендант. Толпа подхватила этот призыв.       — Нет, Джордж! Джордж, подожди! — умоляющий женский голос вдруг раздался в толпе, и комендант, сэр Джордж Харрис, взволнованно обернулся. Расталкивая людей, к нему пробивалась миловидная светловолосая девушка в воздушном кремовом платье. Выбравшись из толпы, она подбежала к коменданту и слезно попросила:       — Джордж! Сегодня ведь мои именины! Ты обещал, что никакой казни не будет!       — Мария, — беря ее успокаивающе за руку, сказал Харрис. — Прошу тебя, не волнуйся. Всего один. Того требует суд. Этот пират итак слишком долго сидел на нашей шее.       — Бог не простит мне, что я в такой день допустила убийство, — начиная рыдать, сказала девушка. — И гореть мне в аду за это!       — Ангел мой, Мария! Разве ты не слышала, в чем повинен этот человек? За это его ждет ад, уж точно.       — Бог не простит меня, не простит! — как помешанная, повторяла девушка, опускаясь на колени. Джордж начинал нервничать, не зная, как успокоить невесту.       — Прекрати, милая, прекрати, — гладя плачущую Марию по голове, шептал он. — Что мне сделать, чтобы ты не корила себя? Отложить казнь?       — Помилуй его, — произнесла девушка сквозь слезы. — Он увидит твою милость, и больше никогда не сделает ничего дурного.       — Горбатого могила исправит! — резко сказал Харрис. — Об этом речи быть не может.       — Джордж! Ты так спасешь наши души! — воскликнула девушка, опять падая на колени. Комендант немедленно поднял её. Она смотрела на него просящим взглядом, полным слез. Харрис заметался. Он кинул взгляд на молчаливую толпу, удивленно наблюдавшую за сценой, на своих растерянных солдат, а потом и на Джека, жалостливо смотревшего на коменданта. Мария так и не сводила с Джорджа своих молящих карих глаз.       — Заменить казнь пожизненным тюремным заключением! — вдруг объявил он, и по толпе одновременно пробежал гул одобрения и гул недовольства. Палач, расстроенно притопнув ногой, сошел с помоста, солдаты приблизились к Воробью, чтобы препроводить его обратно в каземат.       — Джордж! Да помилует тебя Господь! У тебя доброе сердце! — перекрестив коменданта, сказала Мария. — Позволь мне сказать несколько слов этому бедняге.       Она так решительно шагнула к лестнице на виселицу, что Харрис никак не успел ей воспрепятствовать. Мария уже взошла по ступеням, когда Джордж нагнал ее.       — Вернись сейчас же! Этот человек опасен!       — Он связан и не причинит мне зла, — простодушно ответила девушка, ступая на помост. — Я хочу облегчить его душу перед столь тяжким испытанием.       — Будь проклята твоя религиозность! — негромко выругался Харрис, смотря на Марию. Она подошла очень близко к пирату. Опасно близко.       — Дайте мне несколько секунд тет-а-тет с этим человеком, — потребовала она у солдата, что маячил за спиной Джека. Тот переглянулся с комендантом, явно выражавшим свое несогласие, но девушка стояла на своем и взглядом буравила солдата. Тот отступил на пару шагов назад. Руки коменданта от ярости сжались в кулаки.       — Джек Воробей, — доверительным шепотом начала говорить девушка, — обещай мне, что ты больше не загремишь в такую передрягу, что мне и твоей команде придется приложить столько усилий, чтобы освободить тебя.       — Обещаю, Агнес, — ответил он покорно и слегка улыбнулся, глядя на знакомые черты ее лица.       — Приготовься прыгать скоро, — предупредила Хилл, и, отходя, громким голосом проповедницы сказала: — Надеюсь, вы не забудете милосердия мистера Харриса, и будете так же добры к другим людям до конца ваших дней.       Вдруг на краю площади возникли два всадника. Их гнедые кони, крупные, быстрые, с немыслимой скоростью неслись в толпу. Люди с криками бросились врассыпную. Лошади, по всей видимости, были неуправляемыми, так как сколько не дергали всадники поводьями, животные неслись сломя голову в сторону виселицы, поднимая столбы пыли.       — По-о-о-берегись! Затопчут! — раздался голос мистера Гиббса, восседавшего на одном из коней. На другом был Кристофер, и оба гнедых скакали рядом до тех пор, пока не подбежали к виселице, снижая темп. Все, кто еще минуту назад плотным кольцом окружали ее, разбежались. Конь мистера Гиббса обогнул виселицу слева, конь Хилла — справа.       — Прыгай!!! — закричала тут Агнес и, перескочив через помост, спрыгнула прямо на гнедого, на котором скакал Кристофер. С головы ее в этот момент спал парик, и темные волосы теперь развивались на ветру. Джек неуклюже свалился на спину коня своего старпома, еле удержавшись, чтобы не свалиться на землю. Лошади, получив по хорошему удару от своих всадников, помчались через площадь в сторону ведших к берегу улиц. Позади животных раздались выстрелы солдат, понявших, что у них из-под носа только что сбежал заключенный, что еще сильнее подгоняло коней. Чтобы сбить преследователей с толку, старпомы направили лошадей в разные стороны. Солдаты, разделившись, побежали за ними, бесцельно паля из ружей. Комендант Харрис неподвижно стоял посреди опустевшей площади, сжав пульсирующие виски руками.

***

      На обрывистом берегу скалы, не находя себе места, из стороны в сторону бродила Элизабет. Она прислушивалась к любому шороху, что доносился из леса, нервно заламывала пальцы. Прихлоп Билл чутко дремал в тени дерева, а Генри и Карина стояли, взявшись за руки, почти у самого обрыва и глядели на залитое огненными лучами заходящего солнца море.       Все они несколько дней назад сошли с палубы «Черной Жемчужины» и скрывались здесь, на безлюдном мысе на самой оконечности Ямайки, как беглые преступники. Любой, взглянув на их вид, одежду, сразу бы сказал, что эти четверо — пираты.       В лесу хрустнула ветка. Элизабет настороженно подошла к деревьям, ее сын и невестка тоже обернулись на шум. Прихлоп поднялся на ноги. Среди зарослей показалась фигура Уилла. Он спешил и поэтому разламывал мешавшие двигаться ветки.       Выйдя на опушку, он улыбнулся семье. Те смотрели на него напряженно, взволнованно. Не решаясь более никого томить, Уильям вынул сверток из-за пазухи.       — Каперская грамота. И помилование, — отдавая документ жене, сказал Тернер торжественно. Элизабет развернула сверток. Гербы, сургучовые оттиски и витиеватая подпись адмирала Фрэнсиса Харриса, чей сын был комендантом крепости в Кингстоне.       — Назначить мистера Уильяма Тернера капером на службе Британского королевского флота и в связи с этим снять все обвинения в тех или иных преступлениях с мистера Тернера и следующих лиц: мистера Билла Тернера, миссис Элизабет Тернер, мистера Генри Тернера, миссис Карины Тернер, — зачитала Элизабет вслух радостным голосом. Она обняла мужа крепко и любяще.       — Неужто старый адмирал так скоро решил взять тебя в каперы? — полюбопытствовал Прихлоп, пожимая сыну руку.       — Он служил еще при Бэккете. Ему известна история «Голландца». Так что его не пришлось убеждать в том, что это не сказки…       — И в том, что человек, бывший двадцать лет капитаном «Голландца», отличная кандидатура для капитана какого-нибудь английского корабля, — рассмеялась Элизабет.       — Да-да, — подтвердил Уилл. — Харрису нужны во флоте такие, как я. Ну, а мне нужны вы. Так что адмиралу пришлось согласиться на все мои условия.       — Неужели мы вновь заживем спокойно? — сказал Генри. Его отец кивнул в ответ.       — От Джека никаких известий? — спросила Карина. — Получилось ли у него сбежать?       — Этого я не знаю, — покачал головой Уилл. — Я ушел из Кингстона рано утром. Кстати, по дороге сюда я видел «Росарио» в море. Так что, скорее всего, план Агнес сработал, и Джек спасен. Надеюсь, что он больше не попадется так просто в руки солдатам — в трактире за бутылкой рома.       — Да уж, в этот раз он опростоволосился. Возможно, это поумерит его любовь к выпивке, — заметил Генри.       — По-моему, ее ничто не умерит, — хмыкнула Карина.       — Разве что любовь к свободе, — возвышенно сказала Элизабет, кивая в сторону соседнего высокого и далеко вдававшегося в море мыса. Мимо него, держа курс в открытое море, проплывал всем знакомый корабль с угольно-черными парусами.