Fortes fortuna adjuvat

      Три капитана собрались вместе в капитанской каюте «Росарио» — Джек Воробей, Уильям Тернер и Агнес Хилл. Джек пристально осматривал новое для него просторное помещение. Справа от витражных дверей с изображением двух дельфинов на фоне заката стояли украшенные тонкой резьбой шкафы, забитые пожелтевшими картами и свитками. Агнес перебегала от одного к другому, выискивая нужные и складывая их на длинный стол у противоположной стены, под двумя парами окон. Уилл, сидя на стуле с мягкой алой бархатной спинкой, сосредоточенно знакомился с принесенными картами.       Меж окон висел массивный бронзовый подсвечник в виде орла с раскинутыми крыльями, и огни его свеч ярко освещали всю комнату, добавляя света к тому, что лился из фонарей под потолком. У стены справа от стола, в нише с бордовыми портьерами, находилась кованая кровать, аккуратно застеленная расшитым восточным орнаментом одеялом, а напротив нее — два большущих сундука под замками. Какая-то картина висела над ними, но была завешена плотным темным полотном.       Джеку претила эта детальная вычурность, ему было неуютно, и капитан с грустью подумал, как бы хотел оказаться в своей родной каюте на «Жемчужине».       — Хочешь отпустить едкий комментарий об интерьере? — заметив его придирчивый взгляд, спросила Агнес. — Это все осталось от прежних владельцев.       — У которых явно были проблемы со вкусом.       — Не знал, Джек, что глубоко внутри тебя живет эстет, — произнес Тернер, отрываясь от карты.       — Ты что же, не замечал мою любовь к прекрасному?       — Если только к прекрасному полу, — засмеялся Уилл. В каюту вошел Кристофер. Лицо его было хмурым и серьезным.       — Компасы неисправны. Починить не можем, — доложил он со вздохом.       — Этот остров нас так просто не отпустит… — опершись на стол, сказала Агнес. Вдруг она резко развернулась и, подтолкнув брата в спину, вышла с ним на палубу. Полная луна стояла над морем, кораблем и островом, и тысячи звезд игриво мерцали в безоблачном небе. Хилл перебежала от одного борта к другому, невесело констатировав, что рассвет будет еще нескоро, а значит, определить, где восток, пока нельзя.       — А ты видела, где садилось солнце? Вспомни, — сказал Крис.       — Я могла бы сориентироваться, если бы корабль был на точно том месте, где и скала. А мы ведь дрейфовали, прежде чем бросить якорь.       — Я позабыл об этом, — стукнув себя по лбу, ответил молодой человек.       — Капитаны умеют определять курс по звездам. А я нет. Видно, плохой я капитан, — подняв взгляд к небу, промолвила Агнес.       — Джек тоже не умеет, хотя без устали величает себя капитаном, — вдруг донесся до нее голос Генри. Он вместе с Кариной шел вдоль борта.       — Я могу определить координаты по звездному небу. Дайте только бумагу и карандаш, — подходя ближе, сказала Карина. Хилл просияла, Крис побежал в каюту за необходимыми предметами. Из-под корсета платья девушка извлекла компактный хронометр.       — Как я могла позабыть, вы же астроном, — успокоенно улыбнулась Агнес. — Сколько вам понадобится времени?       — Надеюсь поспеть к восходу, — пообещала Карина, получив то, что ей было нужно. — Я буду на баке.       Тернеры удалились, Хилл тоже хотела вернуться в свою каюту, но Крис вдруг остановил ее и шепотом спросил:       — Кто эти люди, можешь объяснить?       — Сложно выразить одним словом.       — Но ведь этот Джек Воробей — он пират?       — Пират. Но… добрый. Он не похож на Мурат-реиса и его головорезов. За время нашего знакомства Джек не напал ни на один корабль, только оборонялся.       — Это не оправдывает его имени.       — Крис, — ласково кладя руки на плечи брата, сказала Агнес. — Я в долгу перед ним. Он помог мне добраться до этого острова. И в какой-то степени я виновна в том, что его «Жемчужину» увели. Как только мы найдем её, наши пути разойдутся.       — Ваши карты страшно неточны. — Воробей был легок на помине. Он появился из-за спины Хилла, и Агнес сделала невозмутимое лицо, чтобы пират не догадался, о ком шел ее разговор с братом. Кристофер развернулся к нему и раздраженно произнес:       — Это новейшие карты. Они не могут быть неточными.       — Однако они таковы, парень.       Хилл уже собирался вновь возразить, но Агнес увлекла его обратно в каюту, где усадила на кровать. Брат с непониманием уставился на нее.       — Крис, — неуверенно начала она. — Я знаю, что это прозвучит по-настоящему абсурдно и неправдоподобно, но тебе придется это принять. С того дня, когда мы виделись в последний раз, прошло… кхм… почти 130 лет.       Зрачки молодого человека расширились, он слегка побледнел. Еще раз переспросив, точно ли прошло столько времени, узнав, какой сейчас год, он, уронив голову на руки, замер. Агнес присела на корточки перед ним и взяла его за руку.       — Это же вечность… — пробормотал Крис. — Но мне кажется, что с тех пор прошло мгновение. Ну может быть, несколько дней! Я так ясно помню всё.       — Так и бывает, если тебя пленяют Сцилла и Харибда. Могут пролететь века, а ты будешь думать, что секунды, — пояснила Агнес.       — Но как ты прожила столько в таком случае? — продолжал удивляться юноша.       — Адам дал мне амриты. И я обрела бессмертие, как и он.       — Почему же тогда его нет с нами сейчас?       — Те, кто даруют вечную жизнь, вправе и лишить её, — тихо произнесла Агнес, отворачиваясь от брата и опуская глаза. Все затихли на пару минут.       — Сейчас бы нам твой компас, Джек, — взъерошивая волосы, проговорил Уилл.       — Если ты готов еще раз спуститься в сокровищницу и забрать его оттуда, я только за, — сказал Джек. Тернер поморщился и принялся вновь исследовать одну из старинных карт. Кристофер направился к выходу из каюты, и в дверях столкнулся с Элизабет. По своему обыкновению, она была в свежем костюме моряка, найденном в закромах на «Росарио». Уилл оживился и, подойдя к жене, обнял ее, оставляя легкий поцелуй на лебединой шее.       — Ваш брат был так озадачен, отчего? — спросила она у Хилл, не отпуская мужа.       — Если бы ты узнала, что пропадала где-то век с лишним, тоже была бы озадачена, — ответил Джек заместо Агнес, уселся за стол, взял карту вверх ногами и притворно стал изучать. Элизабет и Уилл сели на пол, прислонившись к сундукам и переплетя руки. Агнес прилегла на кровать. Не прошло и получаса, как каждый уснул, утомленный потрясениями ушедшего дня. Но сон их был чуток. Когда Карина, завершив расчеты, в сопровождении Генри вошла в каюту, все встрепенулись.       — Я с полной уверенностью могу утверждать, что мы находимся неподалеку от берегов Бразилии, — как доказательство кладя на стол лист с расчетами, сообщила астроном.       — Быть такого не может! — воскликнула Агнес, вставая. — В 1622 я покинула «Вдовьи слезы» вблизи Канар, и на шлюпке плыла несколько дней, а не месяцев. Да и на всех картах «Каменные сестры» были указаны у побережья Африки.       — Над Африкой другое небо, — не отступалась Карина, убежденная в своей правоте.       — А помните туман, погрузивший нас в кошмары? После мы сразу увидали остров. Может, тогда он переместился к нам? — предположил Генри. Карина сначала сомнительно взглянула на него, а потом согласилась, вспомнив, что в морях может произойти любая чертовщина. Другие тоже приняли гипотезу на веру. В конце концов, важнее был ответ на вопрос не «почему?», а «где?».       — Если мы у Южной Америки, то нам следует взять курс на северо-запад, чтобы достичь Карибского моря, — сказала Агнес.       — Ты уверена, что Ричардсон направился туда? — уточнил Джек.       — Он давно был нацелен на то, чтобы отправить тебя на гильотину. Сейчас же его цель — предоставить в форте в качестве доказательства победы на тобой «Черную Жемчужину».       Воробей молча кивнул, удовлетворенный ответом. Агнес откинула оказавшиеся ненужными карты и, собрав в охапку оставшиеся, пошла вслед за вышедшими на палубу Тернерами, Воробей — за ней. Глаза их встретились с золотящими волны первыми лучами рассвета.       — Днем будет сложно ориентироваться. Нужно быстрее брать нужный курс, пока еще не все звезды исчезли, — поторопила всех Карина. Агнес перебросила карты в руки Джека и взбежала к штурвалу. Повелительным, грозным голосом она крикнула:       — Сняться с якоря и поднять паруса!       Команда в радостной суете зашевелилась, исполняя приказ. Послышался скрежет тяжелой якорной цепи и шепот расправляемых светло-серых льняных парусов. Самым примечательным был нижний парус фок-мачты — с огромной красной розой. Глядя на оживший и готовый к плаванию корабль, Агнес не могла не улыбнуться. Карина указала ей на уже поблекшую звезду на горизонте, служившую ориентиром на северо-запад. Хилл резво крутанула штурвал, поворачивая корабль, что все остальные еле удержались на ногах. Девушка лишь расхохоталась, наблюдая, как встревоженные волны облизнули борта, а попутный ветер надул паруса, и корабль ровно двинулся в путь, оставляя ненавистный всеми остров навсегда позади.       Когда солнце приблизилось к зениту, Агнес, сославшись на усталость, передала управление Крису. Он вел корабль менее плавно, чем сестра, отличившаяся только при резком повороте, и ловил порывы ветра, что помогло развить большую скорость. Карина не прекращала расчетов, чтобы убедиться, что корабль не сошел с курса. Генри ни на шаг не отходил от нее. Крис видел, что оба держатся из последних сил, и в итоге отправил их отдохнуть в своей каюте, что находилась слева от капитанской под ютом. Нехотя согласившись, Карина и Генри все-таки отправились туда. Компанию молодому человеку у штурвала решил составить Воробей, чему Хилл был крайне не рад.       — Значит, брат… — протянул Джек, облокотившись на перила и стоя спиной к рулевому. — Та история, что ее люльку нашли в море, правдива?       — Да. Я помню, как родители малюткой принесли Агнес к нам, хотя сам пешком под стол ходил, — прохладно ответил Крис.       — И как же так получилось, что в итоге она вышла замуж за собственного брата?       — Так сводные ведь. Да и венчал их наш отец.       — Злился, что она выбрала не тебя? — повернувшись к собеседнику, полюбопытствовал Воробей.       — Адам любил Агнес как никто другой. И мне никогда не затмить этой любви, — отрезал Кристофер, которому уже надоедали расспросы Джека.       — Да ладно. Признайся, что ты любишь ее, и не только как сестру.       — Я не буду этого отрицать, — буравя Воробья взглядом, произнес Хилл. — А вы что, какие-то виды на мою сестру имеете?       — Глупости. Просто любопытство, — объяснил Джек, вразвалочку подходя к трапу.       — Нездоровое, — надменно буркнул Крис, смотря в спину уходящему Воробью.       Капитан спустился на шканцы, деловито прошелся из стороны в сторону, а затем подошел к дверям капитанской каюты. Осторожно открыв одну створку, он скрытно юркнул внутрь и сразу же наткнулся на брошенное на пол полотно — то самое, что закрывало ночью картину на стене. Джек поднял взгляд. Черно-белый портрет влюбленных в простенькой рамке висел на стене. Двое стояли на корабле, у борта, который Воробей сразу же узнал: он только что сам стоял у такого же, возможно, даже на том же самом месте. Девушка была облачена в великолепное свадебное платье, его кружева, складки и узоры были прописаны четко и подробно. На ее спутнике был военный костюм, но видимо, с другого плеча, поскольку камзол был слегка великоват. Она склонила свою голову на его грудь и блаженно прикрыла глаза, а он, целуя ее в темную макушку, смотрел в даль моря. Это были Адам и Агнес. Внизу дважды разными почерками была написана одна фраза: «Сon te partiro». В памяти Джека тут же всплыла сцена на острове, когда Агнес пела. Пела эти слова.       Воробей перевел взгляд на кровать. Хилл лежала, отвернувшись к стене и укрывшись ветхим камзолом с золотыми эполетами. Капитан сравнил их с теми, что были изображены на картине. Те самые.       До пирата быстро дошло, что лучше не нарушать одиночества девушки. Она скорбит, терзает себя воспоминаниями, рвет душу болью. Но он ничем не способен помочь ей сейчас. Джеку незнакомо чувство потери любимого человека. Он берег себя от этого всю жизнь, не привязывался ни к кому, разве только к «Черной Жемчужине». Но и это всего лишь корабль, который уже скоро появится на горизонте. Что же значит потерять самого близкого и дорогого человека, ему было сложно понять. Он не разделял ее эмоций и сантиментов по этому поводу и не знал, что сказать, если она обнаружит его присутствие. Поэтому Джек неслышно вышел вон и остановился, прислушиваясь к разговору, что доносился из-за соседней двери — каюты старпома. Оттуда поочередно слышались громкие голоса семейства Тернеров. Обсуждалось что-то важное, спорное, и обсуждалось заговорщически. Воробей насторожился. Изобразив перед проходившими мимо неизвестными ему матросами, что он невинно подпирает стену, Джек превратился весь в слух и наконец расслышал, о чем шла речь в узком семейном кругу.       — Элизабет, за столько лет, проведенных в море, я правда породнился с ним. И скучал по нему эти два года. Так что я был бы не прочь вернуться служить на корабль, — терпеливо говорил Уилл.       — Но почему именно на «Жемчужину»? Разве нет других? — спрашивала Элизабет разгоряченно.       — С моей репутацией меня не примут ни на один другой корабль, — сухо ответил ей муж. — Что скажешь, отец?       — Джек — неплохой капитан, — ответил Прихлоп. — Хоть я и давно служил под его началом, всякое могло измениться, но меня он устраивает.       — Может и ты, Генри, скажешь, что хочешь пойти в команду Воробья? — узнала Элизабет.       — При всех его недостатках я не могу сказать, что против такого развития событий.       — Мы ведь все равно не можем вернуться в Форт-Джордж, — добавила Карина. — Нет сомнения, что мы объявлены в розыск после побега с пиратом и на суше нас ожидает казнь. Резонно остаться в море. Хотя бы на первое время.       — Вы не оставляете мне выбора, — неохотно сдалась Элизабет под натиском аргументов.       — Вижу, Королева пиратов не очень рада, что ее принуждают служить у какого-то там пиратского барона, — распахивая дверь и вваливаясь в каюту, произнес развязно Джек.       — Ты что, подслушивал? — возмутился Уилл.       — Я стараюсь быть в курсе того, что говорят обо мне, — объяснил Воробей. — Значится, хотите в команду «Жемчужины»?       — Не исключаем такой вариант, — ответила Элизабет.       — Так для этого ее сначала нужно освободить. А вы не предпринимаете никаких мер для этого.       — Как только мы нагоним «Жемчужину», ты можешь рассчитывать на нас, Джек, — сказал Генри.       — Действовать нужно уже сейчас, — многозначительно подняв указательный палец, заявил пират. — В трюме я обнаружил бочки с углем…       — Хочешь перекрасить паруса «Росарио»? — сразу догадалась Карина.       — Да. Сделать его максимально незаметным ночью, чтобы застать врага врасплох.       После некоторых раздумий идея была одобрена. Вшестером поднявшись к Кристоферу, они объяснили старпому смысл затеи, и Джек искренне заверил его, что Агнес дала на это согласие, но попросила не беспокоить ее после. Поколебавшись, Хилл махнул рукой и приказал по одному снимать паруса и отправлять в трюм, где за работу взялись все, кому судьба «Жемчужины» была небезразлична.       К вечеру превращение светлых парусов в темные общими усилиями было закончено. Не тронули лишь тот, что был украшен розой, вместо него покрасили и поставили запасной. Буквально угольно-черные паруса нес теперь «Росарио», издали с трудом отличимый от «Черной Жемчужины».       Джек, довольный результатом, сидел на ступенях трапа, хлебая найденный в трюме сладкий ликер. Конечно, с ромом напиток не шел ни в какое сравнение, но за неимением последнего пришлось довольствоваться тем, что нашлось. Вдруг позади Воробья скрипнула дверь, и он с тревогой понял, что звук донесся из каюты капитана.       Агнес застыла, неотрывно глядя на черные паруса. Ей уж подумалось, что она оказалась на «Жемчужине», но оглядевшись, девушка все же определила, что плывет на «Росарио». Повернув голову, она заметила беззаботное лицо Воробья.       — Кто тебе позволил хозяйничать на моем корабле? — вспыльчиво воскликнула девушка, надвигаясь на пирата.       — Непривычно было плыть под белыми парусами, — улыбнулся он, примирительно протягивая ей бутылку ликера. — Да и ночью судно будет почти невидимым.       — Ох, Воробей. Пусти тебя на любой корабль, и ты сразу почувствуешь себя капитаном на нем, — тоном матери, прощающей сыну шалость, сказала Хилл.       — Только в отсутствие настоящего капитана, — ответил Джек. Они оба подошли к борту. Агнес откупорила бутыль и, сделав глоток ликера, наклонилась вниз и взглянула на темнеющие волны, бившиеся о корпус. Воробей наклонился к ней и участливо спросил:       — Что тебя гложет?       Девушка молчала, не поднимая головы. Лицо ее полностью скрылось в копне упавших волос, Джек убрал одну прядь, и Агнес, пронзительно взглянув на него, сказала:       — Я думала, что после посещения сокровищницы все станет проще. Что всё и все вернутся. А в итоге жизнь будто еще больше усложнилась. Я думала, что лучше бы вообще никогда не было в моей судьбе «Росарио» и моря. Тогда Адам и отец сейчас были бы живы.       — Сейчас? Это вряд ли.       — Ты понял, о чем я. Я мечтала вернуть те дни, когда мы жили на суше, не зная берберских пиратов, Сциллы и Харибды…       — Прошлое не воротишь. Жизнь меняется ежесекундно. И не стоит думать, что завтра будет хуже, чем вчера, — разглагольствовал Джек. — А теперь, будь добра, взгляни, какой сегодня красивый закат.       Агнес нехотя обернулась. Уходящие лучи, рыже-пурпурно-малиновые, словно воспламеняли облака своим светом и превращали океанскую гладь в разлив огненной лавы. Они быстро убегали с палубы корабля, но еще грели своим прощальным теплом. Солнце висело низко над водой, спеша спрятаться в темных глубинах. Одно густое облако, неожиданно подплыв к светилу, спрятало его от глаз наблюдателей. Только отсвет заката еще багрил меркнущий небосвод.       — Не стоит жалеть о севшем за горизонт солнце. Завтра оно поднимется вновь.       — Не ожидала от тебя подобных мыслей.       — Непредсказуемость хороша для пирата.       Хилл ничего не ответила, отошла от борта и приблизилась к двери своей каюты. Обернувшись, она поманила Джека к себе. Воробей счел это добрым знаком, радуясь, что смог весьма выгодно использовать для себя внезапно сложившуюся романтическую обстановку. Войдя в каюту, он притворил дверь и оставил бутыль ликера на полке шкафа, где свою поставила и Агнес. Она села на кровать и разулась.       — Скажи, Джек… Как ты узнал, что я могу освободить «Росарио» из каменного плена?       — Чутье, — развел руками Воробей, кошачьей походкой идя к девушке. Она легла на кровать, свесив ноги, и не смотрела на Джека. Он поставил свои руки по бокам от ее плеч и достаточно низко наклонился над ней. Его дреды щекотали ключицы девушки в разрезе рубашки, а горячее дыхание с примесью спиртового запаха блуждало по ее подбородку.       — Выходит, я твоя должница, Джек, — лукаво произнесла Агнес.       — Выходит так, — подтвердил Воробей, ласково проводя пальцем по ее шелковистым губам. В этот момент Хилл резко повернулась, выбив опорную руку Джека, и он со стоном рухнул лицом на кровать. Девушка встала и отошла к столу.       — Ты помог мне вернуть корабль, я взамен помогу тебе вернуть твой. Обещаю, что к восходу солнца ты будешь на «Жемчужине», — твердым голосом заявила Хилл. Слегка разочарованный пират поднялся с постели, почесывая лицо.       — Тебе можно доверять? — осведомился он, забирая со шкафа обе бутылки ликера.       — Ты еще не убедился в этом?       — Всегда нужно иметь долю сомнения, — остановившись у дверей, сказал Джек. Он переминался с ноги на ноги, выбирая направление дальнейшего движения.       — Ну, чего ждешь? Позволения выйти или остаться?       — Как вам будет угодно, капитан, — с наигранной покорностью произнес Воробей.       — В кубрике есть мягкие тюфяки. Думаю, на них ты поспишь с комфортом.       Удрученно повесив голову, пират носком сапога приоткрыл дверь и вышел. Агнес закрыла ее на засов, потушила фонари, оставив лишь пару огней в подсвечнике над столом. С чувством подозрения она перевела взгляд на дверь и увидела, как сквозь стекло блеснула пара любопытных карих глаз, подведенных углем. Взгляды их пересеклись, Агнес тут же потупила взор, а глаза Джека исчезли в темноте палубы.