***
Я выбежала из дома и побежала вперёд, к полянке. Я знала, что в это время он будет лежать там, и я не ошиблась. На моем любимом пеньке сидел наш дворовый кот. Его чёрная шерсть, блестящая и переливающаяся на солнце, была местами изодрана и помята. Но он спокойно лежал на трухлявом пне, наслаждаясь теплом этого жаркого дня. – Иван! – громко закричала я, приветствуя его, несясь со скоростью света на желтоглазого. Кот вяло оглянулся на окрик, индифферентно осмотрел меня, и отвернулся, не желая вставать с места. Он явно надеялся, что я пробегу мимо, упаду в какую-нибудь яму по пути или просто споткнусь и никогда больше не встану. Но – нет. Я неслась стремительно и неотвратимо, не встречая преград на своем пути. Кот грациозно поднялся на мягкие лапки и спрыгнул с пенька, исчезнув из вида. Я добежала до места, где он должен был прятаться, но никого не нашла. На удивление, этот чернохвостый умело прятался в любом месте, где бы его ни оставили. Я упала на колени рядом с пеньком и заплакала. – Тише-тише, детка, что происходит? – ко мне подбежал взволнованный отец. Он подхватил меня на руки, надеясь, что это меня успокоит. – Он опять убезал! – обвинительно закричала я, ударяя отца по лопатке своим маленьким кулачком. Из моих глаз градом лились слезы. – Эй, ты чего? – раздался удивлённый возглас Джирайи. – Кот опять убежал, – с досадой ответил отец, хлопающий меня по спинке. Я плакала так громко, что через какое-то время на мой крик сбежались и Минато с Рин. Она, удивленно хлопая глазами, сказала то, что мне хотелось услышать. – Может, я помогу поймать этого кота? Я мигом прекратила плакать и спрыгнула с рук обиженного моей наглостью отца. – Безим! – крикнула я, убегая вперёд в лес. Передо мной внезапно появился уставший от жизни Какаши. Я увернулась, но упала на землю, запачкав зеленый костюмчик и руки. – Какасиии! – провыла я, кинув в него комом земли. Он, конечно же, пролетел мимо. Рин подошла ко мне и отряхнула с меня пыль и землю. – Мимо, – безразлично прокомментировал Какаши. Но внезапно в его спину врезался другой комок грязи, принадлежавший Обито. Какаши устало вздохнул, закатив глаза, и обернулся на довольного своей шалостью Обито. – Нечего обижать детишек! – удовлетворенно протянул Учиха, вытянув уголки губ прямо таки до ушей. Какаши прошёл мимо него, злобно пихнув в плечо темноволосого. Учиха недовольно фыркнул, направив злой взгляд ему вслед. – Ну, сто, помозесь мне? – грустно спросила я у Рин, недовольная внезапной остановкой, состроив свой самый умилительный взгляд. Девочка огляделась по сторонам, вновь взглянула на меня своими огромными карими глазами, и ответила: – Конечно помогу, – она нежно провела своей маленькой ладонью по моему плечику и протянула мне свою правую руку, чтобы я могла встать на ноги. Я довольно и по-детски засмеялась и схватила ее своей крошечной ладошкой. Рин приподняла меня и мы вместе направились вперёд, оглядывая местность. – Как его зовут? – поинтересовалась девочка, прищурившая свои глаза, только чтобы не упустить малейшее движение чёрного хвоста. – Иван! – радостно произнесла я. Девочка странно посмотрела на меня, подняв правую бровь. – Странное имя. – А вот и нет! Обытьсное, – недовольно пробубнила я, прикусив нижнюю губу. Рин заметила мое недовольство и умилилась моим надутым щечкам. Я злобно глянула на неё и выпятила нижнюю губу вперёд. – Тсего ты укаес? Нам надо поймать этого несносного кота! – я уверенно зашагала вперёд, наступая сильнее на шуршащие под ногами листья. Рин опять что-то хмыкнула и догнала меня. Мы ходили по полю и лесу больше часа, но так и не нашли этого чёрного хулигана. Я уже почти сдалась и опустила руки, но девочка всякий раз подбадривала меня, обнадёживая, что мы обязательно встретим его. И, не знаю почему, но я верила ей. Рин невозможно было не верить. Она была тем человеком, которому можно доверить свою жизнь, не задумываясь. Она была доброй, с кристально чистой душой. С каждой проведённой с ней секундой я все больше понимала, почему Обито так любит ее. Было невозможно игнорировать это тепло. Девочка излучала свет. – Рин! Рин! – громкий голос Учиха раздался где-то позади нас. Мы оглянулись на его голос; он бежал вслед за нами, что-то бормоча себе под нос. Мы переглянулись, но обе ничего не поняли. Когда Обито добежал до нас и остановился перед нами, опираясь ладонями о колени и тяжело дыша, сказал: – Рин... Нам пора… – его речь прерывалась из-за одышки. Я оглянулась в сторону девочки, с сожалением глядя на нее. Она грустно улыбнулась мне и потрепала меня по волосам. – Ну, значит пора, – я сжала губы, пытаясь сдержать рыдания, но из глаз уже потекли слезы. – Ну что ты? – она присела рядом и крепко обняла меня. Слезы лились градом. Мои первые и единственные друзья. Я почти никого кроме них и не знала, за время жизни в этой глуши. Моим другом был только чёрный кот и старик, живущий не далеко, у реки. И то он мне был не ровня, хоть и относился ко мне всегда добродушно и с пониманием. А Обито, Рин, Какаши– эти ребята за прошедшие два дня стали мне родными. Я не хотела отпускать их, не хотела прощаться. Я не хотела, чтобы с ними что-то произошло, я не желала видеть боль в их глазах. Я сжала руками девочку сильнее, заставив ее удивленно охнуть. Видя наше настроение, Обито подошёл к нам и тоже присоединился к обнимашкам. Я усмехнулась на это. Какие же они добрые! По телу пронеслась тёплая волна счастья, смешанная с грустью. Моей грустью. – Идём, – наконец сказала девочка и взяла меня за ручку, чтобы отвести к родителям. – Где вы были? – спросил встревоженный отец, подбежавший ко мне. Он недовольно осмотрел меня, недовольный моим внешним видом. Унмей подошла ближе и осмотрела девочку и мальчика своими зелёными глазами. – Не нашли его? – тихо спросила она у нас. Мы отрицательно покачали головами. Я отвернулась от неё и встретилась взглядом с апатичным мальчишкой, что уже был готов выходить из этого места. Я грустно посмотрела в его чёрные глаза и подошла к нему. Какаши не показывал своих эмоций. В его глазах был все тот же холод. Я улыбнулась и резко обхватила его руками, обнимая. Пусть он не говорит, но я то знаю, что ему тоже хочется обнимашек. Мальчик не ожидал этого и отшатнулся назад, пытаясь избежать объятий, но я все равно поймала его. Он удивлённо держал руки поднятыми, не желая прикасаться ко мне. – Спасибо, Какаси, – тихо произнесла я, сжимая его за талию. – Какаши, ты холодный, как снег, – пошутил Джирайя, подошедший к нему сзади, и потрепал его по непослушным жестким волосам, после чего отошёл в сторону Унмей. Мальчик недовольно фыркнул и положил свои ладони мне на плечи, легко похлопал меня по ним, давая понять, что пора разрывать объятия. – Ну... это... ещё может, увидимся, не знаю, – мальчик неуверенно и невнятно забубнил. Я подняла глаза, встречаясь с его уставшими глазами. Он явно не умел прощаться. Я улыбнулась и отстранилась. Он щёлкнул меня по носу, на что я сначала рассмеялась, а потом заплакала. Он испуганно посмотрел на меня. – Идиот, зачем бить маленьких девочек! Тебе не стыдно? – прикрикнул на него Обито, подбежавший на мой плачь. Я улыбалась, объясняя ему прописные истины: – Я платю, не потому, сто мне больно от селтька, а потому, сто вы уездзаете! – я прыгнула на мальчишек, обняв их обоих. Они удивлённо переглянулись, не зная, что сказать. – Да ладно тебе, не плачь. Мы ещё встретимся, – неуверенно пробубнил Обито. – А пока у тебя будет это фото. К нам подошёл высокий блондин с голубыми как небо глазами. Он присел передо мной и протянул мне в руки фотографию, которую мы сделали вчера. Я аккуратно прижала ее к сердцу и грустно посмотрела на солнечного джоунина. Он нежно потрепал мои волосы и тепло улыбнулся: – Пока, Ира-чан. Надеюсь, мы ещё увидимся.***
Чье-то тёплое дыхание щекотало ухо. Я раздвинула губы в радостной улыбке: Какаши лежал сзади, крепко держа меня в своих объятиях. Я приоткрыла глаза: яркий свет первых лучей солнца пробивался сквозь тюль, висевший на окне. Прищурилась, привыкая к дневному свету. В ответ на мои движения Какаши сжал меня сильнее, что-то бормоча под нос сквозь сон. Умилительно. Я решила перевернуться на другой бок, но, к сожалению, с животом это удавалось не очень удачно. Хатаке начал недовольно мычать, не давая мне шанса выбраться из его рук. Наконец, я смогла развернтьсья к нему лицом. Он сладко сопел в свою маску. Потянулась рукой к его седым волосам и поправила их, направляя смятые подушкой локоны верх. Как мне показалось, Какаши довольно улыбнулся. Ох уж эта его маска! Я подняла руку к его маске и, как только подхватила ее край кончиками пальцев, решив ее стянуть, как сразу же он открыл глаза. – А я думала, ты спишь, – улыбнулась ему, почувствовав смущение. Он потянулся рукой к моей шее, притянул меня к себе, нежно проведя своим носом по моим волосам. – Спал, – он вытянул правую руку вверх и потянулся, а я воспользовалась моментом и сняла с его лица маску. Он широко зевнул, закрыв рот кулаком. Это ещё что за чертовщина? Я присмотрелась к его лицу внимательнее: над его губой были нарисованы чёрным маркёром завитые на щеках гусарские усы. Это сделал Иван? Я усмехнулась и закашляла, скрывая смех. – Ты чего? – спросил Хатаке. В этот момент кто-то ворвался в комнату, не стуча, резко раскрывая дверь. Я от испуга резко оттолкнула Какаши, от чего он упал на пол. Перед нами стоял радостно улыбающийся парень, на вид лет двадцати шести. В его руках была тарелка со стопкой свежеиспечённых блинчиков, источающих умопомрачительный аромат, поверх явно папиной одежды был надет синий фартук в горошек, принадлежащий моей маме. – Ты, – сухо отчеканил Какаши, вставая на ноги. – Так точно, это я, тысяча чертей! – радостно завопил он, взмахнул рукой, будто у него сабля, и засмеялся ещё хлеще. Я с ужасом смотрела на него, не веря в то, что выяснилось вчера. – Да, «братишка» прибыл на борт! – громко заявил он, отдал честь правой рукой и подмигнул мне. – Это... если что, не говори ему, что я твой сын, ладушки? – спокойно спросил он на русском, будто речь шла о том, буду ли я есть блины. Я, удивленно выпучив глаза, послушно кивнула и встала на ноги. – Давай, семпай, вставай тоже и побрейся уже, – он вышел из комнаты, довольно хихикая над своей шуткой. – Я разбудил их! – раздался громкий возглас Широ за стеной. Я закрыла лицо ладонями и выдохнула. – Что он тут делает? – холодно спросил Какаши, вставая на ноги и поглаживая свои щёки, проверяя их на наличие щетины, которой у него и в помине не было. – Он... – я на долю секунды задумалась. – Он же мой брат, – пожала плечами. Какаши прищурился. Думаю, что он не сильно доверял моим словам сейчас. Как-никак, но в вопросе "Ивана" у нас с ним мнения расходились. Я слепо верила своему "брату", в то время как Хатаке считал, что этот человек мне врет. И, к моему разочарованию, Какаши был прав. Однако, он даже представить не может, на сколько. – Это ещё что за... – Какаши посмотрел в зеркало. – Тихо-тихо, – попыталась успокоить недоумевавшего у зеркала копирующего ниндзя. Он старательно пытался убрать чёрные завитки со своего лица, но маркер так просто не поддавался. Я обхватила его лицо ладонями, притянув к себе и чмокнула в губы. Он не ожидал такого, и явно был приятно удивлён, забыв про недоразумение на лице. – Надевай маску и идём. Я представлю тебя своей семье, – попросила его спокойно, смотря прямо в разноцветные глаза. Он надел обратно свою маску. – Ладно. Я схватила его за руку и мы вместе вышли в гостиную. На диване, закинув ноги на новенький кофейный столик, валялся мой лжебрат, щелкал пультом, переключая каналы и поедал блин за блином. Рядом с ним лежал облезлый чёрный кот. Он ехидно скалился. – Ты вообще наглость потерял! Иди, ешь блины на кухне! – сама не зная зачем, строго заявила я, указав на дверь. Парень не был удивлён. Он недовольно облизнул пальцы и схватил тарелку в руки. – Ладно-ладно, только не кипишуй, – согласился он, уходя на кухню. – Ну, вот зачем так обламывать кайф, – грустно промурлыкал кот, потягивая лапы. Какаши удивленно присмотрелся и спросил: – Вы, случайно, не тот же кот, что жил у Иры в детстве? Желтоглазый прищурился и недовольно оглядел нас: – Да, но я не какой-то там "питомец", – тихо пробубнил он и побежал вслед за парнем на кухню. Мы явно ему не нравились. Какаши строго посмотрел на меня, на что я только развела руками в стороны: – Про кота сама ещё ничего не знаю. Мы прошли на кухню, где Ваня уже успел удобно устроиться за столом, жадно поливая блины огромным количеством варенья. Перед ним стояли две моих матери. Светящаяся любопытством Любовь, низенькая и с идеальным пучком светлых волос на голове, и спокойная как удав Унмей, высокая и с копной рыжих, сбившихся в колтуны, волос. – Унмей-сан, – Какаши кивнул головой в знак приветствия. Мама ответила тем же. – Ну, Какаши, это мои мамы, – он перевёл взгляд на Любовь. – Это, Любовь Матвеевна. – Да ладно, пусть просто называет меня Люба. А то сложно же! – она захохотала, держась руками за свои розовые пухлые щёки. – А вот это не понял, – переспросил меня Хатаке. – Нуу... – Да тут просто другой язык. Тебе с ней вовек не поговорить без переводчика, – ответил за меня Широ с набитым ртом. Какаши холодно оглянулся на него. – Да ладно, она тебе сказала, что можешь ее называть просто «мама», вы же почти уже жен... ай-яй-яй, – завопил мальчишка, когда я схватила его за ухо. Он вжал шею в плечи и зажмурил глаза. – Ванечка, – злобно начала я, – когда ты ешь – ты глух, и что..? – И нем, – сказал он, закатывая глаза. – Правильно! – сказала я, отпустив его и похлопав по голове. Парнишка недовольно посмотрел на меня, надув губу прямо как его папаша. Я оглянулась на Какаши. Он недоуменно смотрел на Широ. Видимо, и он заметил невероятное сходство этих двоих. – Называй мою маму просто Люба, хорошо? – Хатаке кивнул мне, не отрывая взгляда от недовольного Ивана. – Хотите блины? Я напекла!– гостеприимно начала мама Люба. – А я помогал! – радостно заявил Иван, но, судя по виду моей мамы, он только мешался во время процесса готовки. Я кивнула и посадила первым делом Какаши на стул, подтолкнув его в спину. Ему было явно неприятно сидеть рядом с Широ, который, в отличие от него, понимал иностранную речь. – Будешь кушать? – я поставила перед ним тарелку с блинами. Какаши смотрел на них, как на бомбу, готовую взорваться в любую секунду. – А что это? Я не ожидала такого вопроса. Как можно не знать, что такое блины? – Это вкусно, ешь! – я потрепала его по волосам. Он приподнял бровь и взял в руки вилку. – А это что? Я удивилась ещё больше. Белоголовый Иван еле сдерживал смех. – Широ, прекрати смеяться, – раздался тихий, но скрипучий голос кота с подоконника. Он спокойно сидел и смотрел за пролетающими мимо птицами. – Вспомни, как сам впервые сюда попал. Тоже, небось, ничего не понимал! – кот не оглядывался назад. – Почему и он говорит на этом языке? – недовольно спросил Какаши. – Потому что я, в отличие от тебя, Пёс, член этой семьи, – сухо отозвался кот. Какаши оглянулся на мальчишку, что наворачивал сотый блин руками. – Перестань! – одернула я кота. Яами фыркнул и улёгся во всю длину, наслаждаясь солнечными лучами. – Вы трое, нам надо поговорить, – раздался суровый голос Унмей. Я взяла себе четыре блина и перевела взгляд на внезапно посерьезневшего мальчишку. – Давай, говори. Лишних ушей здесь нет. Какаши нас не понимает. А бабуле с дедулей все равно. Люба удивленно перевела на него взгляд. – Я тебе не «бабуля»! – строго произнесла она, отряхивая с фартука остатки муки. – Вообще-то, я действительно твой внук, – она усмехнулась и недоверчиво оглянулась на него. Мальчишка серьёзно смотрел на неё, казалось, даже не моргал. Она раскрыла глаза шире от внезапного осознания, что мальчик действительно может не лгать. Она оглянулась на меня, затем на Унмей, в поисках опровержения данной информации, но мы молчали, сдвинув брови к переносице. – Что происходит? – решил уточнить Какаши. – Она не знала, что у меня был сын, – внезапно ответила Унмей. Она тоже не хочет говорить ему правду? Ну, хорошо, я, в принципе, не против. – Так ты, правда... – в ее горле пересохло. – Что опять начинается? – раздался недовольный голос отца. Он вошёл на кухню как раз вовремя, чтобы отвлечь внимание на себя. Отец протянул руку Какаши, знакомясь: – Алексей, – спокойно представился он. Хатаке пожал его руку. – Какаши,– коротко ответил он. Отец обогнул стол и взглянул в бледное лицо жены: – Что опять произошло? Я потерла холодной ладонью лоб. Как же все сложно! Почему в моей жизни все так непросто? – Слишком много людей, идём в гостиную, – устало произнесла Унмей, которая, судя по всему, не спала всю ночь. Я кивнула в знак согласия. – Но блины... – грустно произнёс Иван, оглядывая стол с едой. – Идём, – строго произнесла Унмей, вышедшая в коридор. Иван недовольно закатил глаза, кинул вилку на стол и поплёлся за Унмей. Кот быстро соскочил с подоконника и пошёл за парнем. – Что происходит? – лениво спросил Какаши, оглядываясь на Ивана. Я взяла его за руку и улыбнулась: – Нам надо обсудить кое-какие семейные дела. – Хатаке недоверчиво смотрел на меня. – Мама, ты можешь показать Какаши как есть блины? Любовь удивлённо уставилась на меня: – Он не ел никогда блины? – с долькой ужаса спросила она. Это было смешно, ведь информацию про Ивана-внука она приняла менее взбудоражено. Отец, стоявший у открытого холодильника, усмехнулся. – Иди, говори со своими, – спокойно произнёс он, достав апельсиновый сок. Я улыбнулась ему и вновь взглянула на безэмоционального Какаши. – Иди, – спокойно произнёс он, кивнув в сторону гостиной. Я ушла с кухни. В комнате висела гробовая тишина. Кот сидел на подоконнике и оглядывал людей снаружи, Иван лежал на диване, задрав ноги вверх, а мама стояла у книжного шкафа, рассматривая мои грамоты за различные успехи в школе. – Ну, начинай, бабуль, – лениво протянул парень, свесив голову к полу. – Сядь нормально, – сказала я и присела на кресло, стоявшее рядом. Иван не спеша переместил голову в исходное положение, не поднимаясь дальше. – Во-первых, Ира. Это сын Обито Учиха? – тихо спросила Унмей, не поворачиваясь ко мне лицом. – С чего ты взяла, что он действительно мой сын? – этот вопрос правда интересовал меня, ведь до конца я сама ещё не поверила в слова парня. – Из-за меня, конечно же, – высокий голос кота неприятно резал слух. Я прищурилась и оглянулась на него. – Вы знакомы? – кот усмехнулся. – Да. Я гарантирую тебе, что он никогда не солжет ни тебе, ни мне, – грустно ответила Унмей, перебирая что-то в руках. – Но по... – Как это произошло? – она резко оборвала мой вопрос. Я вспомнила те ужасные дни в плену. Секунды, что тянулись в года в темноте без нормальной еды и чистой воды. То сумасшествие, те выдумки. Эмоции вновь нахлынули на меня. Широ резко перевернулся и нормально сел на дальний от меня край дивана. – Он похитил ее. В последний день они напились паленым напитком Какузу. Вот такая романтичная история у моих родителей. Хватит этих вопросов, бабуль, – парню было явно неприятно говорить об этом, но зачем он ответил на этот вопрос? Он видит, что мне стало плохо? Или же просто решил сократить мой ответ? – Кстати, это я вытащил твою дочь из его логова. – Каковы твои мотивы? – коротко спросила мать, все так же стоявшая к нам спиной. – Их нет, – тихо ответил парень. Он потянул ещё немного время, прежде чем продолжил: – Мне было двенадцать, когда я впервые переместился во времени, – он устало потянулся, обхватив спинку дивана сзади своими длинными руками. – Тогда я впервые переместился во времени и оказался, поверьте, не в лучшем периоде. Меня чуть не убили, но Яами вовремя спас мою двенадцатилетнюю тушку, – Иван усмехнулся, довольно задрав нос вверх. – Но... Ты подписал контракт с Яами? – парень кивнул. – Получается, что вы пересекались с ним ещё раньше по времени? – парень усмехнулся. – Да, мы с ним встречались гораздо раньше, ещё до твоего рождения. Я удивлённо сжала брови и тяжело вздохнула. – Я помню тебя, – сухой голос Унмей прозвучал слишком грустно для ее манеры говорить. Иван удивлённо посмотрел на неё. – Ты сейчас серьёзно? Она кивнула и повернулась к нам лицом. Унмей лениво подошла ко второму креслу и тоже присела. – А я вот тебя не видел раньше, – спокойно произнёс он. Я удивлённо оглянулась на него. Как не видел? Она умрет до его рождения? Или так и не захочет пересекаться с нами в мире шиноби, скрываясь в серых улочках Москвы? – Я имею в виду раньше по ее времени, – уточнил Широ, не отводя взгляда с потолка. Словно услышал мои вопросы. – Для чего ты вмешиваешься в жизнь Иры? – спокойно спросила она, вернув свое безэмоциональное состояние. – Потому, что так надо, – лаконично ответил парень. – Ты, бабуль, сама знаешь, что от судьбы не убежишь. Я знаю, что должен был поступить именно так, потому что это было необхо... – Зачем ты спас Мими? Это не было похоже на: "от судьбы не убежишь". Ты сказал, что он должен был умереть, – я усердно пыталась вспомнить наши разговоры. В тот раз дома он проговорился, что Инудзука не должен был выжить. – Я не хотел его смерти. Некоторые вещи я ещё могу изменить, – он как-то грустно улыбнулся. Кот на подоконнике фыркнул. Вечно он чем-то не доволен. – Можешь изменить? – переспросила внезапно заинтересовавшаяся Унмей. Кот спрыгнул с подоконника и быстро проскочил на новый кофейный столик. Он сидел перед всеми нами, собираясь с мыслями. – Унмей-чан, некоторые смерти всё-таки можно предотвратить, – мама замерла, вцепившись руками в кресло. – К сожалению, это касается не многих. Мими-сан один из тех, чья смерть была всего лишь глупым совпадением. С ним или без него – этот мир ничего не обретает и не теряет. Он не несёт ключевых моментов в жизни того мира, – кот облизнул лапу и оглянулся на нас. Я с непониманием уставилась на него. Что это ещё за заносчивые речи? «Ключевые моменты»? «Не важен для этого мира»? – Что ты хочешь этим сказать? – все так же спокойно спросила мама, сидящая на кресле словно королева Англии. Я невольно тоже выпрямила спину и поправила волосы. – Родители Сасори должны были умереть, чтобы мальчик в последствии стал тем кукловодом, которого мы все знаем. Вы меня простите, но Асума умрет, чтобы в последствие Шикамару отомстил за него и дал Наруто дельные советы и поддержку после смерти... – Я поняла, – сухо прервала речь кота Унмей, глядя в окно. В ее глазах я видела боль. Это ее хладнокровие... За этим чувством стоят смерти, которые она пережила и которые ей следует ещё пережить. Джирайя, дядя, брат, старик-извращенец, как я не хочу, чтобы ты умирал. – Значит, есть люди, чью жизнь мы ещё можем спасти? – кот кивнул и закашлял. Широ оглянулся в его сторону, все так же держа нос кверху. – Как происходят твои прыжки? – решила поинтересоваться я. Парень подался вперед, облокотившись локтями о колени, и взглянул мне в лицо. – По-разному. Я этого не контролирую толком. Единственное, что я заметил, это то, что чем старше я становлюсь, тем на более длительный срок я задерживаюсь. – И сколько по времени? – Первый раз меня хватило примерно на двадцать минут. Яами даже не успел мне толком ничего объяснить, – кот спрыгнул к мальчишке и уселся рядом с ним. – Сейчас я нахожусь в этом мире больше двух месяцев. Я удивлённо на него посмотрела. – Постой, но мы же с тобой встретились полгода назад. Он усмехнулся: – По моим подсчетам, это было три года назад, – я удивлённо вылупилась на него. Он действительно тогда выглядел помладше. Хотя это лицо ведь было простой иллюзией? – Как ты менял внешность? – С тобой и элементарное гендзюцу сработает, – высокомерно изрёк парнишка, снисходительно посмотрев на меня. – Я не показывал тебе своего лица ни разу. Тебе это всего лишь казалось, – я встала и отошла к окну. Попасться на простенькое гендзюцу, ну почему я такая неумеха? – Как вы определяете тех, чья смерть не имеет значение? – Унмей все гнула свою линию. Она вдумчиво смотрела на столик, прикусив первый палец. Видимо привычка, вряд ли она собирается призвать своих медвежат. Иван сомкнул губы и недоверчиво оглянулся в ее сторону. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. – Я вижу это, – тихо пробормотал парень. – Как? – Унмей перевела на него свой тяжёлый взгляд из-под рыжих бровей. Парень закрыл глаза руками. – Это сложно объяснить, – нудно протянул он. – Думаю, не сложнее твоих скачков во времени, – мама выгнулась вперёд к Широ. – Я вижу не одну линию будущего. – Как это? – быстро спросила я. Иван медленно оглянулся в мою сторону. – Жизнь – это череда выборов, которые мы делаем каждый день, час и минуту. Будущее не статично. Оно не может заключаться в одной линии. Есть множество разветвлений, которые в итоге сходятся в определённые точки, как например смерть Рин или запечатывание в Наруто Курамы. Это сложно объяснить, но я вижу эти ходы, но смутно, не детально. Например, я знал, что окажусь здесь, знал, что встречу сегодня вас, но при этом я не знал, о чем мы будем говорить, и к каким выводам приведёт эта наша беседа, – Широ замолчал и задумался. Мы не решались задавать больше вопросов. Как и мама, я серьёзно обдумывала его слова. – И кстати, я рад, что в итоге ты прибыла сюда с Какаши, а не одна, – парень довольно растянул губы в улыбке. – Ой, да какая разница, – тихо проскрипел голос кота, отводящего от меня взгляд в сторону. – Жаль, конечно, что он тебя порезал кунаем Мина... – Ты видишь будущее как мы? – мать перебила ехидные замечания парня своим очередным вопросом. Широ устало глянул в ее сторону. – Не совсем. Для вас история одна. Для меня же будущее многогранно. Для его освоения мне приходится сосредотачиваться. Иногда это занимает минуты, при более масштабных исследованиях – часы, – Иван пожал плечами, приподняв губы к носу. Унмей серьёзно смотрела на него, будто пыталась расколоть. Я выглянула в окно. Солнце было в самом зените. В облаках медленно плыл серебристый самолёт. Давно я не видела их. Давно не летала. Раньше я мало каталась по миру. И то все поездки устраивала за меня Арина. Она любила путешествовать. Любила изучать новые культуры, миры. А я? Я сидела дома, выпивая пиво из своего мини бара, прожигая жизнь зря. Она вытаскивала меня из этих мрачных будней, пыталась показать, как многогранен мир. Хотела показать, как просто жить, не зная грусти и печали. Арина была моим лучом света, она всегда относилась просто к любым проблемам. Даже к собственной болезни она относилась с юмором. А я... Я же вечно все усложняла. Не пыталась жить по ее правилам. Не хотела видеть мир без неё. Сейчас моя жизнь запуталась в край. Окончательно и бесповоротно. Как бы я хотела, чтобы ты была сейчас рядом, чтобы ты была жива. – Может чай? – еле выдавила из себя я. Широ встал с дивана и подошёл ко мне. Он смотрел в мои изможденные глаза сверху вниз. – Давай лапу, – он протянул мне свою массивную руку и как-то грустно улыбнулся. Я схватилась рукой за его ладонь, и он резко потянул меня вверх, так что я немного подпрыгнула с кресла. – Ещё вопрос, – резко начала Унмей. Мы оглянулись в ее сторону, все ещё держась за руки. – Как ты смог призвать сюда Иру? И почему был весь в крови? – Это слишком длинный разговор. – У нас есть время, – грубо парировала мама. Я глянула в глаза Широ. Он явно не хотел что-то говорить. Может дело в бое с Обито? Ведь именно его он хотел найти. Иронично осознавать, что он только вернулся с боя с отцом, что никогда его не признает. – Я в прямом смысле повязан с мамой, – я взглянула на живот. – Не я должна была перейти в другое измерение, а Широ, правильно? – парень усмехнулся и кивнул. – А в тот раз, когда я пыталась тебя сканировать, мне было больно тоже из-за того, что ты мой... эм... сын? Широ мягко приобнял меня. – Именно поэтому. – Унмей опять прикусила палец, обдумывая что-то. – Я дрался с Обито. Мама замерла и оглянулась на него, спрашивая взглядом, какой у него был мотив. – Обито слишком много знал об Ире. Мне надо было стереть ему память. – Я так и думала, – я отпустила его руку и медленно пошла в сторону кухни. – И ты выжил? – удивлённо спросила Унмей. Широ протянул руку, выставив большой палец. – И победил! – горделиво заметил он и пошёл за мной следом на кухню. Кот спрыгнул с дивана и направился за парнишкой. Унмей стояла в центре комнаты, все так же обдумывая слова Широ.