Белый снег

      Раздался дверной звонок.       Кто там может быть? Родители бы сразу вошли, без всяких звонков.       — Куронеки, будь начеку, — сказала, и пошла открывать двери.       Девочка встала у входа в гостиную, так чтобы ее не было видно. Я, конечно, подозревала, что вероятнее стучится к нам сосед снизу за солью или сахаром, однако, зная нашу историю, допустить, что за дверью враг, я так же могла.       — Кто там? — уверенно спросила я у двери. Но ответа не последовало. Посмотрела в глазок. Там никого не было. — Эх, видимо детишки балуются, — но только я отошла от двери, как опять прозвенел звонок. Да что за черт!       Я подошла и опять посмотрела, кто там. На пороге стоял наш сосед сверху.       — Дядь Петь, чего вам? — он виновато улыбнулся.       — Да сахарку бы, — я пошла на кухню, достала банку сахара с верхней полки, подошла обратно к двери и открыла ее.       — Держите, — протянула банку. Я смотрела на него с опаской, он же смотрел как-то удивленно, но сквозь меня. — Будете брать? — он вздохнул и взял банку.       — Спасибо, — я начала закрывать дверь, но он внезапно остановил, просунув стопу в щель между дверью и коробкой. — Мне бы… еще соли... — я начала подозревать неладное. — У нас ее нет, — холодно парировала я.       — Ясно… — грустно сказал Петр Петрович.       — Вы бы дверь отпустили, — сказала я и показала рукой на его ногу.       — Извини, Ира,— он резко ударил меня в живот.       Из-за неожиданности пропустила удар, согнувшись, отступила от двери по инерции. В груди разрастаясь, ширился комок, вырвавшийся из глотки кровавым кашлем. Что за дьявол! Это вряд ли дядя Петя.       Достала из кармана кунай, который мне одолжила на время Куронеки, уже замахнулась для удара, как сосед вдруг исчез.Дернулась, осмотрела площадку, но гостя нигде не было. Что-то не так!       — Неки, осторожно!       Девочка не вылезала, но я надеялась, она поняла, что ситуация выходит из-под контроля. Захлопнула дверь и забежала в гостиную: Куронеки была привязана к стулу, ее рот был завязан платком. На кресле напротив сидела высокая женщина в плаще с капюшоном, который закрывал ее лицо. Я видела только ее красивые длинные оранжевые волосы.       — Я… Я Вас знаю! Вы были в моем сне, — она открыла глаза. Они были ярко зелеными, словно изумруды.       — Должна признаться, ты на меня очень похожа, — ее голос был приятным, низким и шелковистым.       — Я так понимаю, это намек, что Вы Унмей?       — Может на «ты»? — она сняла капюшон, показав свое лицо. Женщина была уже достаточно взрослой, но весьма красивой. Веснушки, как и у меня, полностью покрывали ее нос и немного переходили на щеки. Ее глаза и губы были точной копией моих. Но я все равно не доверяла ей. — Ох, Ира. Понимаю. Давай так. Попробуй напасть на меня.       — Какой в этом смысл?       — Для меня никакого. Но ты поймешь, что я действительно твоя мать.       — И как же? — удивилась я.       "Мать" встала в стойку:       — Нападай! — я кинула кунай в нее, она увернулась и побежала на меня. Черт. Я инстинктивно схватилась первым, вторым и третьим пальцами и удачно оказалась в подпространстве,отпрыгнула влево, к Куронеки, но внезапно Унмей тоже оказалась в этом мире. Она появилась передо мной и приставила нож к моему горлу: — Я вижу тебя, потому что тоже нахожусь здесь. Я твоя мать, Ира.       Она опустила нож, и мы выпали из этого пространства. Боль сковала мои ноги, и я пошатнулась, с трудом сохраняя равновесие. Мать стояла ровно, даже не шелохнувшись.       — Как тебе удается так легко выпрыгивать из этого мира? — спросила я, тяжело дыша.       — Тренировки, — коротко пояснила она и посадила меня на диван. Она пристально смотрела на меня.       — Ее бы отпустить. Она же реб…       — Как ты вообще можешь с ней водиться? — грубо заявила моя новоиспеченная мать.       Я удивленно подняла бровь.       — Ты о чем?       — А ты не замечаешь, кто она? — я удивленно посмотрела на испуганную Куронеки. Желтые глаза, черные волосы. Фамилия Йоидесу. — Присмотрись к ней! — велела мать, не оборачиваясь назад. Я закрыла глаза и задумалась. Если мама говорит присмотреться, значит, у этой девочки есть схожие черты с этим человеком. Но кто может быть на нее похож? Если подумать, то у меня есть одна теория. Но это безумие! Куронеки же не может быть его внучкой… Я встала, подошла к девочке и сняла с ее рта повязку.       — Куронеки, не бойся. Она «своя», — девочка нервно кивнула в согласии. — Неки, ты не могла бы сказать, а кто тот твой дедушка, к которому ты так спешила?       Неки сглотнула:       — Он двоюродный дедушка… Мой родной дедуля умер на войне до моего рождения.       — Хорошо, двоюродный. Так кто он?       — Данзо Ши… Шимура… — слабым, тихим голосом ответила она, сжимаясь в стул. Я от удивления присела на пол. Черт. Все это время, этот гад следил за мной благодаря своей внучке? Или она сама искала на меня информацию, а я так просто ей ее слила!? Я сверлила девочку взглядом, пытаясь прочитать ее.       — Ира, она не при чем, — отозвался тихий голос Унмей, отвлекая меня от раздумывания над исправлением ситуации. — Она не знает ничего.       — Тебе-то откуда знать? — огрызнулась я.       — Я — сенсор. Как и ты. Но мы чувствуем не только чакру людей. Мы способны видеть их чувства и «нутро». Неужели ты этого не замечала? Просто прикоснись к человеку, и ты все поймешь.       Ее слова заставили меня вспомнить, как не так давно, я была у мемориала с Какаши. Так вот, что это было. Любопытно.       — Я не желаю зла тебе, Куронеки, — между тем продолжила мама, переводя взгляд на девочку. — Но если ты расскажешь хоть что-то о том, где ты на самом деле была, своему дедушке — вашей семье не поздоровится! — Куронеки в ужасе смотрела на Унмей.       — Так, прекрати ее пугать! — сказала я маме, начиная развязывать веревки. — Неки, не бойся, я не дам тебя в обиду, не дам… — я нервно повторяла эти слова, пока вытаскивала девочку.       — Ира… — позвала она меня. — Я не скажу ничего своему деду, — тихо произнесла девочка. Я понимающе и с благодарностью на нее посмотрела.       — Спасибо, — сказала я.       — Куронеки, — мама подошла к нам в упор. — Не могла бы ты пойти посидеть в той комнате? — указала рукой в глубину квартиры, девочка кивнула и убежала. Унмей сложила несколько печатей, отделяя барьером нашу комнату.       — Что это?       — Она не должна услышать наш разговор в любом случае. Так что вы тут делаете?       — Нет, мама, сейчас вопрос задаю я.       Она словно и не удивилась моему резкому высказыванию.       — Продолжай, — Унмей присела на диван.       — Как ты узнала, что мы здесь?       — Ты сама меня позвала, — пожала она плечами и, глядя на мое недоумение, пояснила: — Ну, с помощью этого фото, — она показала своими длинными пальцами на альбом моего отца.       — Значит, моя догадка на счет фото была верна? — подтвердила я свои догадки. — С отцом, я так понимаю, ты тоже уже встретилась?       — Да, — грустно кивнула я. — Ты знала про его идею с фотографией?       Унмей кивнула:       — Это он предложил запечатать чакру в фотографии. Я этого делать не хотела, но на мое удивление он сделал это сам. Без моей помощи. Как ни крути, но он был весьма талантлив в некоторых аспектах… Когда дело касалось тебя! — я села напротив в кресло, спрятав лицо в руках. — Когда я прибыла сюда, то сразу решила запечатать тем же способом свою чакру в этом фото, чтобы найти тебя, если тебе что-то понадобиться. Мне просто оставалось ждать.       Я перевела удивленный взгляд на Унмей.       — Постой, но разве не для этого были созданы наши кулоны? — я достала свое ожерелье из-под майки.       — Помнишь фотографию, где ты не хочешь есть брокколи? — я кивнула, — Помнишь там кулон?       — Он был на отце… Но почему?       — Он не хотел, чтобы ты его заляпала, — мать грустно вздохнула. — Дурак.       — Заляпала?       — Да, он очень трепетно ко всему относился, а ты постоянно все пачкала, когда ела.       — Кулон заляпала? Но это же идио…       — Я говорила ему: не снимай его. Но он только улыбался и кивал… Дурак! — мама вытерла слезу с щеки.       — И получается, что второй кулон…       — Я не знаю, где он. У тебя мой кулон. Я надеялась, что Джирайя найдет твой. Все-таки семейная ценность.       — У Джирайи его нет, — я снова опустила глаза вниз. Мама посмотрела в окно. — Как там мой братец? Все бегает за юбками?       — Ага, — мы замолчали. В окне раздалось пение птиц.       — Ох, как же я их не люблю, — огрызнулась мама.       — Тоже, — усмехнулась я.       — У нас с тобой общая нелюбовь к птицам не просто так, — мама улыбнулась, оголив свои неровные клыки. Ее улыбка была необычайно красивой. — У нас дома… Когда тебе еще и четырех не было, развелось огромное количество птиц. Они каждое утро орали у нас под окном. Каждое утро в четыре часа… Мы с тобой ненавидели просыпаться в это время. А отец… Отец любил их пение. Он заваривал чай, выходил на улицу, слушал их и ждал рассвет.       — Я… Мне жаль, что я этого не помню, — она нежно посмотрела на меня и протянула ко мне руку, я аккуратно пожала ее в ответ.       — Не грусти об этом. Теперь память обязательно вернется к тебе. По крупицам, по частичкам, но ты все вспомнишь.       — Почему теперь? — спросила я.       Она сжала мою руку сильнее и потянула на себя, сдергивая меня с дивана, а когда я начала заваливаться на нее, она резко ударила меня по лбу указательным пальцем, отчего я присела на корточки перед ней. Это было весьма неприятно. — Что за..?       — Это я тогда лишила тебя памяти. Я хотела, чтобы у тебя была полноценная, хорошая жизнь. Видимо я ошибалась, раз ты самостоятельно нашла путь в Коноху, — я грубо вырвала свою руку из ее ладоней и отошла обратно. — В любом случае. Ты решила вернуться сюда, но зачем ты взяла с собой этого ребенка?       — Это вышло случайно. Нас пытался убить Гаара.       — Ясно, — безразлично сказала она, встала и подошла к окну. — Ты хочешь вернуться?       — А как ты думаешь?       — Тебе нельзя менять будущее, Ира.       — Почему же? — ее слова всколыхнули в моей душе волну жгучего возмущения.       — Ты не сможешь изменить то, что должно произойти. Это закон.       — К чему ты клонишь? Говори прямо.       — Я пыталась. У меня не получилось.       — Ну, раз не вышло у тебя, это не значит, что и у меня не получится.       — Ты не понимаешь… Я пыталась предотвратить некоторые беды, случившиеся в мое время. Я пыталась предотвратить войну и смерти некоторых людей, но им суждено было умереть в те часы и минуты. Я пыталась спасти родителей Сасори. Да, ты удивишься этому. Но мне хотелось спасти их. Я видела, как Сакумо Хатаке убил отца мальчика, а мать… Я смогла ее остановить. Она не сразилась с Белым Клыком… но она все равно умерла. В какой-то момент у нее просто остановилось сердце. В тот момент я поняла, что как бы я не хотела изменить дальнейшие события… Эти люди все равно умрут, их сердца не должны биться больше.       Я вздохнула.       — То есть, ты хочешь сказать, что даже если бы я сегодня не позволила Орочимару биться с Хирузеном, старик все равно бы умер? — мать коротко кивнула головой. — Хорошо, но судьбы то менять мы можем?       — Ты говоришь как Орочимару, — я замерла от этих слов. — Да, я была с ним знакома. Мы якобы дружили с этим змеенышем. Он был не таким уж и плохим малым, но в какой-то момент у него просто полетела крыша.       — Я знаю.       — Ну, конечно, знаешь, но не так как я. Ты знаешь отрывки и общий ход истории. А я знала личность и человека. Скользкий тип.       — Все так его описывали.       — Да… Он считал, что если будет наделен властью данной мне, предугадывать будущее, то он сможет построить абсолютно другую историю. Он сможет выиграть все битвы и в итоге достичь чего-то большего. Но от судьбы не убежать. Он не стал Хокаге, не стал хорошим шиноби деревни листа и в итоге сегодня убьет своего сенсея. Мне больно это признавать, потому что я старалась к нему хорошо относиться. Пыталась достучаться до него многократно. Но как видишь… — мама слегка усмехнулась. — Вся эта ситуация говорит о том, что мы не сможем ничего менять в мире Наруто. Мы и не должны. Мы просто проклятые люди. Вот и все, — она вздохнула и села обратно на диван. — Ты хочешь туда вернуться? Я помогу тебе, но ты должна уяснить. Тебе не подвластна судьба того мира. Ты лишь крупица, знающая все на много лет вперед, но не более.       — Я поняла.       — И ты не будешь ничего менять?       — Некоторые вещи игнорировать я не смогу, — я уклонилась от прямого ответа.       Мама вздохнула:       — Ты слишком похожа на меня в юности. Я тоже верила, что могу помочь… А когда поняла как все работает…       — Я — не ты.       — Будешь дожидаться родителей, чтобы с ними попрощаться?       — Нет, — я встала и подошла к стулу, на котором стоял мой рюкзак с вещами. — Я планирую еще вернуться сюда, — вытащила из кармана сумки записку и положила ее на кофейный столик. — Снимай свой барьер,— мама встала и сложила пару печатей. — Куронеки, иди сюда, — девочка неуверенно вышла к нам. — Мы возвращаемся обратно.       — Вы возвращаетесь, — я удивленно посмотрела на мать. — Я… Я не могу туда вернуться.       — Но почему?       — Я… я не могу…— ее взгляд стал грустным. — Я просто помогу тебя очистить твое сознание и найти правильный путь. Вся суть «прыжков» — здесь… — она постучала указательным пальцем по виску. — У тебя плохо получается, потому что ты слишком вспыльчива и нестабильна, и ты не можешь найти путь к открытию сознания, которое помогает перемещаться на подобное расстояние. В этом мы с тобой, конечно, не похожи. Я всегда умела держать себя в руках, — я фыркнула что-то в ответ. — Так Куронеки, хватай ее за обе руки и ни за что не отпускай, как бы тебе больно не было, поняла? — Куронеки хлопнула глазами. — А ты, Ира, — мама взялась за мою голову двумя руками. — Закрой глаза и расслабься. Полностью очисти свой разум. Представь, что ты в Конохе, нигде не поют эти птицы, тишина, лес…       В какой-то момент, мне показалось, что мама плачет, но я не стала открывать глаза, я постаралась отвлечься от всего и сконцентрироваться на темноте. Вдруг стало холодно. Я услышала, как мама усмехнулась. У меня получается?       — До встречи, Снежок.

***

      Первым, что я услышала, было шуршание листвы на ветру. Я в лесу?       Аккуратно приоткрыла глаза. Надо мной светлело голубое небо Конохи. Листья плавно опадали на землю, пара листиков упали и на меня.       Все тело адски болело, я не могла пошевелить и мизинцем ноги. В моей руке лежала чья-то ладонь. Куронеки, как ты? Я бы хотела спросить. Но не могла. Так больно мне еще ни разу не было.       — Ира-сан! — я услышала знакомый голос. Ее черные волосы развивались на ветру. — Ира-сан! Это правда ты! Мы уже думали, что тебя похитил Орочимару! — слишком много слов, слишком громко. Я прищурилась. — Прости, вижу ты не… Ой, ты с Куронеки. Надо же, как замечательно, что вы вместе.       — Ку… Куре… — прохрипела, пытаясь позвать ее.       — Молчи. Я отнесу вас в больницу.       — Е…её.       — Да, поняла, — Куренай приподняла меня, прислонила к дереву, потом подняла девочку на руки. — Ты жди здесь. Я отправлю за тобой первого попавшегося ниндзя, — я моргнула глазами в знак согласия. Черт, как же мне больно. Но как я рада, что нахожусь здесь.       Через несколько минут передо мной появился Майто Гай.       — Привет, Ира-сан! Рад, что с тобой… Ну, что ты здесь! — он поднял меня на руки, возможно слишком резко, от чего я закашляла кровью. — Ой, прости. Сегодня буду помедленнее.       Улыбнулась ему уголком губ в знак признательности.       Через несколько минут мы уже были в больнице. Ох, опять здесь находиться. Еще и жить,небось, придется здесь. А я этого так не хочу.       Меня отнесли в палату, и я моментально заснула. Странно, но мне снился биологический отец. Мы сидели рядом на песчаном берегу быстрой горной реки и строили песочные замки. Мы смеялись, он что-то шутил и напевал. Мне было тепло и уютно. Я знала, что люблю его, и что он любит меня. Но вдруг появились птицы и, пикируя и безумно галдя, они начали рушить наш замок. Я заплакала, отец, сказав, что все в порядке, подхватил меня на руки и подбросил высоко к небесам. Но я не падала вниз, я летела вверх, верх, верх... Я испугалась и начала кричать, и проснулась.       — Эй, ты чего кричишь? — рядом со мной сидел дядя.       — Джирайя? — я попыталась привстать, но мне было слишком больно, и я упала обратно в кровать. — Черт, как больно, — сказала я сквозь зубы.       — Лежи, не двигайся, — он замолчал и добродушно улыбнулся мне.       — Я… Я видела маму.       — Унмей? — с надеждой спросил он.       — Да.       — И как она?       — Я… я не знаю… — Джирайя вздохнул. — Мы с ней не поговорили толком. Мне надо было вернуться…       — Хирузен мертв… — я разочарованно вздохнула. — Вы прибыли сюда как раз после этого эпического боя Наруто с тем красноволосым.       — Так все про это знают?       — Конечно. Паккун рассказал все Какаши, а он уже потом сказал мне. Да и Саске все видел.       Я вздохнула.       — Мне жаль…       Джирайя понимающе кивнул и встал с кресла.       — С вами то что случилось?       — Я… На нас напал красноволосый.       — Негодяй, — прохрипел старик.       — Нет-нет, Наруто изменил его… — я закашляла. — Теперь он наш человек, — Джирайя удивленно посмотрел на меня. — Я ведь все знаю.       Старик усмехнулся:       — И ты была в том мире?       — Да. Встретила родителей. Сестру твою. Друзей нескольких повидала.       — Но все равно вернулась сюда,— констатировал он.       Я закрыла глаза и замолчала. Да, в глубине души я понимаю, что мой дом здесь, как бы я и не любила Москву.       — Как там Куронеки?       — Хуже тебя.       Я немного сжала кулаки, но от этого действия мне стало слегка больно.       — Ясно, — я выдержала паузу. — Ты знал, чья она внучка?       — Да, — ответил Джирайя. — Но она так же дочь моего давнего хорошего друга. Так что не бойся. Они не приверженцы идей этого старика.       — Но она все же общается с ним.       — Естественно, он же ее дед, — Джирайя вздохнул. — Я не говорю, что тебе не надо быть на стороже. Но ты уж пойми, что это не специально подстроено. Возможно, у Хокаге и были какие-то планы на Вас, но мы уже об этом не узнаем.       — Наверное, он хотел, чтобы наши семьи, в конце концов, были дружны.       — Возможно.       — Похороны уже прошли?       — Завтра, — коротко ответил Джирайя.       — Ясно, — сказала я, закрыв глаза.       Джирайя направился к выходу.       — Тебе лучше еще поспать, — сказал он.       — Думаю да.       Я снова лежала одна в знакомых зеленоватых четырех стенах. Но теперь меня здесь многие знали и я не чувствовала себя потерянным для вселенной человеком.