***
Сайа огляделся, находя взглядом Куросаки. Тот выглядел необычно спокойным, если учесть разговор того с Ту Пери. Так-то оно и понятно — влиять на умы тысячи зольдат, контролировать и направлять их мысли, что были похожи на несущуюся на тебя лавину, было непросто. Одно неверное движение и их желания станут мыслями и намерениями Его Величества, а значит и всех риттеров. Поэтому следовало сохранять довольно расплывчатую ясность ума и сильную концентрацию, чтобы не поддаться соблазну. Ещё немного потупив взгляд на Императоре, Штернриттер поднялся с земли, где сидел. Зольдаты, что были спущены со своих поводков и сейчас были ничем иным, как зверьми, уже должны были добраться до так называемого Корпуса. А значит бойня началась. Держась за голову, будто бы заваливаемую набок, Сайа тяжело выдохнул. Ощущение было таким, если бы он до этого не спал пару-другую дней. Мысли казались хаотичными, слегка расплывчатыми, настолько, что он не мог сконцентрироваться ни на одной из них. Те будто бы и не были его вовсе. Из-за подобного хотелось блевать, рвать ногтями кожу и, свалившись, корчится в ломке, но поступи он так и тотчас вернётся туда, откуда пришёл. Во тьму, где нет света. В мир без звуков и возможностей, где есть только ощущение невидимой стены, окружающей тебя, противный запах, что является в том месте единственным и уже разжижает тебе ноздри... Возвращаться в то место не хотелось. Нет! Поэтому он сел обратно на землю. На ней было приятно и прохладно. В это же время остальные Штернриттеры, которых Ичиго взял с собой, а были они здесь почти все, заинтересованно обсуждали Оперу и её возможности. Пожелай он — и окажется рядом с ними. Стоит только подумать, чтобы Опера оказалась у него в руках, так и произойдёт. Шрифт на шее стал обжигать область вокруг себя, отзываясь на мысли носителя и привлекая внимание остальных. Ну как внимание, так, неприятные ощущения, не больше. "Священное писание" находилось в смятении из-за внутренней борьбы своего носителя и посему грозилось выйти из-под контроля в любую секунду. Поэтому, поднявшись уже во второй раз, Сайа направился непременно к Куросаки. Тот обязан был знать, что происходило с его рыцарем и, может быть, даже мог бы помочь с этим. Ведь в конце-концов именно он наделил их подобной силой. — Они уже достигли цели, — спокойно заговорил Ичиго, зная о приближении удильщика, но не оборачиваясь к тому. — Хочешь присоединиться? — он усмехается, чувствуя тоже, что и носителя шрифта Точки, но всё ещё не оборачивается к Штернриттеру позади себя. Рыцарь молчит, замирая на месте. Нутром ощущает, что Ичиго знает всё наперёд и лишь играет роль, которую от него требует именно этот промежуток времени. Если память Точки не подводит, то за подобную этой силе отвечали Пуонг и Мария: один управлял пространством, игнорируя время, а вторая могла воплотить здесь и сейчас то, что уже происходило на её глазах. Если же сравнивать обе эти способности, то самой ненормальной была способность Марии, дающая ей власть взять кого-то или что-то из прошлого и воплотить это здесь и сейчас, нарушая законы как пространства, так и времени. — Нет, — отрицательно махнул головой Сайа, встав справа от Императора, что так и не посмотрел на него с начала их разговора. — Я хочу узнать у тебя кое-что, — осторожно начал он. Так-то он и понимал, что Куросаки уже знал это и многое другое и если бы ему это не нравилось, то тот сказал бы об этом сразу. Не ожидая, пока это разжуют, не ждя объяснений или извинений. Нет. — Есть ли какой-то секрет, — неуверенно начал он, когда через минуту не услышал от Ичиго ни слова в ответ, — чтобы контролировать подобное? Они уничтожают меня. Их голоса, что не дают мне спать, образы, что появляются перед глазами и не уходят долгие минуты, прикосновения, что не смываются и не забываются, взгляды, наполненные темнотой, что заставляет тебя тонуть в себе... Они сводят меня с ума, — уже перейдя на шёпот, тихо прохрипел он. — Вот как? — наконец-то, выслушав, Ичиго посмотрел на Сайу. Тот сильно изменился за последние несколько лет, а может и за последнюю минуту. Он особо не зацикливался на внешности своих рыцарей, что так или иначе уже были частью него самого. Но вот Сайа выглядел куда более... хуже? Ужасно? Да, наверное, так. — Но ведь всего двадцать или сколько-то там минут назад тебя всё устраивало? Или же ты и сам не уверен, чего хочешь? И ты ли этого хочешь? Сосредоточив на себе внимание Императора Квинси, Сайа почувствовал себя ничтожно. Размножившиеся зрачки Его Величества, смотрящие сквозь него и намного дальше во все направления, будто и не видели перед собой рыцаря. Они просто время от времени передвигались по белку глаза, на пару секунд задерживаясь то на одном месте, то на другом. — Он скоро вернётся, — тяжело сглотнув, рыцарь сжал кулаки, начиная тяжело дышать. — Скоро один встанет за всеми. Первый обладатель шрифта Точки, что решил быть единственной переменной во всех возможных реальностях, стерев остальных себя, подавив их, а после прибавив их силу к своей, — тихо, чтобы никто не услышал, произнёс он. Мысль о том, что остальные рыцари узнают об этом, была параноидальной. Чувство, что он где-то здесь, сводило с ума, подкидывая лишь новые и новые мысли о предательстве. — Он уже близок к своей цели. Я это чувствую. — И чего ты от меня хочешь? — Куросаки прищурился, наблюдая тысячу и одну духовную нить, переплетающихся возле очага духовный силы Сайи. Тысячу белых, истощённых, уже не обладающих силой, и несколько ярко оранжевых, насыщенно-горячих. — Ты же знаешь, я не люблю загадок. — Да. Знаю, — спокойно согласился Сайа, тряхнув головой и протерев лицо руками. — Если честно, мне немного неловко, что всё дошло до этого, — искренне извинился он, виновато улыбнувшись и подняв до этого опущенный взгляд вверх. Его глаза болезненно блестели, а лицо, недавно ещё выглядевшее как скомканный лист, сейчас казалось довольно приятным на вид. — Простите эту секундную слабость. Больше такого не будет, — уверенно произнёс он, разворачиваясь. Ичиго посмотрел своему рыцарю в спину, провожая его взглядом несколько секунд. Тысяча нитей, что ещё недавно были белыми, как снег, сейчас казались прозрачными и медленно тлели. Растворяясь одна за другой, пока оставшаяся последней, пламенно-оранжевая, становилась всё плотнее, ярче и толще. Император молчал, зная, что через несколько минут останется лишь одна духовная нить. Самая плотная, самая яркая. Тот, кто сумел доказать, что именно он достоин быть здесь и везде, сейчас и всегда. Проводя рукой по волосам, чувствуя, как волоски на руках начинают подниматься, он лишь дальше отдаляется от Императора. Мысли, что принадлежали одновременно и ему, но в тоже время и не ему, лишь сильнее врезались в мозг, оставляя там неизгладимые впечатления и незабываемые воспоминания из всех реальностей. Голова, уже напоминающая Сайе раздутый воздушный шар, казалась совершенно пустой. Мелькающие перед глазами люди, сменяющаяся обстановка и многое другое — всё просто перемешивалось в кашу, и в итоге не оставалось ничего. — Начинаем, — сам себе произнёс Куросаки, поворачиваясь к Пуонгу и остальным рыцарям. — Выдвигаемся! — он махнул рукой, повышая голос, чтобы его все услышали и тут же исчез в поступи. Все Штернриттеры, кроме носителя Точки, встрепенулись от неожиданности, но быстро сообразили что к чему и также сорвались со своих мест, устремляясь за Куросаки. Пользуясь приобретённой способностью скользить по потокам шинсу, они быстро нагнали не спешащего Ичиго, что уже находился на полпути к зданию главного совета, управляющего полыхающим в огне и кровопролитной бойни Корпусом. — Убить всех, кто решит вмешаться извне, — произнёс Император, застывая перед отворившимися дверями. В этот же момент мимо него пронеслись его рыцари. Пуонг замер всего на пару секунд, чтобы взглянуть в лицо Ичиго — то не изменилось. Однако изменились они — Штернриттеры. Исчезло из головы то весёлое настроение, испарилось ветряное равнодушие, больше не было никаких мыслей и желаний, кроме как убить любого, кто решит мешать лицемерию зольдат. Воля Его Величества, что была тесно связаны с каждым из Квинси, но от оной почти не зависела, сейчас передалась каждому из них, заставляя беспрекословно подчиняться. По ментальному приказу Опера взмыло высоко в небо, раскрываясь и поглощая небо над участком Срединной зоны паутиной еле видимых нитей. В это же время началось сканирование потоков шинсу и вычисление перемещений источников шинсу, что были равны или превосходили показатель, достаточный для классификации источника, как офицера. — Двое на западе, — мгновенно отреагировал Ту Пери, передовая голосовую команду по передатчику в Часах. — Трое на севере. Больше изменений не наблюдая. Марек и несколько людей из команды Хьеона устремились на север, пока Бернард, Эстер и Дорис направились на запад. Оставшиеся Штернриттеры, включая Ту Пери, остановились в нескольких километрах от Корпуса, напоминающего огромную цитадель, окружённую высокими стенами из бледного камня. Даже на таком расстоянии всё ещё были слышны крики умирающих. Войдя в просторный зал, колонны которого уходили высоко вверх и где не было видно потолка, Куросаки прошёл к длинному столу, второпях заваленному различными бумагами. Десятки пустых мест, что создавали подобие трибун, окружали его плотными кольцами, напоминая древний Колизей. Это помещение использовалось местными старейшинами, откуда они управляли Корпусом и которое стало для них могилой. Хотя, после того, что с ними сделали зольдаты, от бывших Избранных не осталось даже тел. — Они вскоре закончат, — без какой-либо радости произнесла Мария. Находиться рядом с Его Величество — её судьба — быть его памятью, воспоминаниями, прошлым. Но даже мысли о чём-то подобном не могли вытеснить ту вонь, которая воцарилась здесь. Запах разлагающейся шинсу, если можно было её так назвать, почти лишал её сознания. Пройдя вперёд, девушка встала рядом с Ичиго. Дойдя до края, откуда открывался вид сверху, он с поразительным безразличием смотрел на полыхающие здания, небольшие домики, огромные торговые центры, пока люди, что в панике пытались отбиваться от зольдат, один за одним падали в лужу из собственной крови и вываливающихся наружу внутренностей. Отрубленные конечности, части туловища, головы и прочее, сваленное в кучи, уже почти напоминало горы из плоти. — Ради чего вы позволяете им уподабливаться диким зверям? — она с сочувствием посмотрела на Куросаки, после чего тот усмехнулся. Ни один мускул на его лице не вздрогнул от сомнения или неуверенности, лишь губы, что растянулись в тонкой полоске, сдвинулись на пару сантиметров на обездушенном лице. — Потому что они этого хотят, — ответ дался ему легко. Он даже не думал, отвечая, а только сильнее концентрировался на всевозможных чувствах, которые испытывали зольдаты и изредка откликался на слабые импульсы в голове, всего на миг пробуждая подобную гамму эмоций в сердцах Штернриттеров. — Если ты хочешь спросить, испытываю ли я жалость к ним, то ответ ты знаешь и сама. Мария поспешно отвела взгляд, сжимая маленькие кулачки. Да, она узнала. Только что, стоило только Ичиго ослабить невидимый никому другому канал, связывающую его и её кровными узами, как она почувствовала всё до последнего желания или призрачного наваждения: обида, печаль, злость, чувство предательства и, наконец, чувство самоудовлетворения. Такие низменные, каждая лицемернее другой, оттого, однако, не менее близкая для неё. Она понимала что-то из всего этого клубка, что-то было близким, что-то она пережила сама, а что-то гложет её до сих пор. — Ни жалости, ни сострадания. И это не жестокость, а банальное равнодушие. Да, возможно я испытал бы что-то, сражайся я против них собственноручно. Тогда бы меня можно было бы обвинить в бессмысленной бойне, но всё, что я сделал, так это поддержал определённую группу людей, а та, в свою очередь, лишь решила отомстить, — взгляд Ичиго устремился к горизонту, пока сознание старого Императора отходило на покой и возвращало его основную личность. — И так устроен мир: слабые всегда быстро привыкают к чувству силы и, опьянённые ею, нередко забываются. Девушка встретилась с ним взглядом, на какое-то время растерявшись. Она помнила все обращения Ичиго, которые затрагивали его внешность. И каждый раз был как первый. Ещё мгновение назад рубиновые глаза потемнели, став светло-карими, а холодное аристократическое выражение лица заняло лицо обыденное с парой еле виднеющихся морщин и только-только появившимися мешками под глазами. — Зачистка прошла успешно. Куросаки и Мария обернулись, смотря на копию Вана, склонившегося в неглубоком поклоне. — Какими будут ваши дальнейшие указания? — глаза солдата блеснули с интересом и преданностью уставившись на Его Величество. — Собери зольдат, мы возвращаемся в Лихтрейх. Носитель шрифта Копии кивнул, бесшумно удаляясь прочь. — А что насчёт рыцарей? — девушка вопросительно посмотрела на Ичиго. — Как только они закончат с вмешавшимися в наше дело офицерами, они также вернутся, — спокойно пояснил он, посчитав, что беспокойство девушки было связано с Мареко. — Можешь пока не переживать за его судьбу. Скоро у нас у всех будет достаточно мирного времени, чтобы все смогли решить "семейные проблемы", — Ичиго вздохнул, вспоминая о двух детях, что были оставлены в Зильберне под попечительство Иларде. — Пуонг, — Ичиго полуобернулся, смотря на возникшего по его зову адепта света, — как только прибудем на Двадцать Первый Этаж, позаботься о том, чтобы все рекруты на Этажах, что ниже, были готовы действовать по первому приказу. — Как скажешь, — Ту Пери кивнул. В это же время Опера активировала несколько голографических мониторов и подключила средства связи. — Активировать протокол "Муравейник", приступить к рассылке. Высветившиеся на активированных экранах письменные конверты замигали, подтверждая успешную рассылку сообщений.Срединная зона
14 августа 2019 г. в 00:13
Опера взмыла в небо, охватывая своими многочисленными датчиками, камерами и тысячами сенсоров весь уровень. Считка ландшафта, классификация живых существ, порода, температура, наличие воды, растительность и прочие показатели. Всё было словно на ладони. Тысяча зольдат, подобных граду в наихудшую непогоду, стремительным потоком направлялась к своей цели. Шлейф шинсу, что они оставляли позади себя, отражался сразу на нескольких мониторах: на первом — холодным синим цветом, на втором — горячим красным, как раскалённый метал, на третьем — безжизненным серо-чёрным оттенком. Каждый из цветов объяснялся по своему и обозначал отличный друг от друга спектр человеческих эмоций. Синий — решимость. Красный — ярость. Серо-чёрный — внушаемая Его Величеством преданность, гордыня и страх, порождённый слабостью.
— Контролировать стольких за раз, — восхитился адепт света, смотря в широкую спину Куросаки, что стоял чуть поодаль от него. — Какого это?
Ичиго немного полуобернулся. Его глаза блеснули алым отсветом, а после застыли на спокойном лице.
— Удивительно, я полагаю? — он равнодушно пожал плечами, не зная как ответить точнее. Кровь в его теле всё также струилась по сосудам, однако сейчас она кипела, как если бы он обратился к силе Пустого, а не к силам хладнокровного Императора Квинси. Тело казалось ещё легче, чем обычно, из-за чего двигаться было непривычно неудобно. — Я уже ощущаю в себе сотни тысяч "источников". Их мысли, желания, страхи. Они для меня такие же, как и живые, только уже ставшие частью меня, — Император покачал головой, отворачиваясь обратно и всматриваясь в горизонт. — Такова судьба всех Квинси. Такова цена за вашу силу, что вы получили от меня.
Адепт света пожевал губами, напряжённо сглатывая. Очередное изменение в поведении Ичиго уже не застало его врасплох. Но столь резкое скачок от "яростно рвущегося в битву" до "спокойного предводителя" всё ещё доставлял дискомфорт. Настроение Куросаки казалось таким же нестабильным, как Стальной Угорь во время нереста, а возможно и хуже.
— Они скоро прибудут к цели, — тихо произнёс Пуонг. Адепт света прекрасно понимал, что Куросаки и сам знал это всё, однако это было его работой, как адепта света — предупредить своего господина. — Корпус, где остановились Избранные, отказавшиеся от покорения Башни, — на мгновение он почувствовал слабую досаду.
Куросаки кивнул, чувствуя, как его зольдаты изнывали от желания убивать. Так называемый "Корпус", что был сравним по размерам с целым городом, являлся местом, где уже не-Избранные проживали свои жизни: заводили семьи, работали и прочее в этом духе. Мирное население бывших бойцов-солдат, что, так сказать, отошли от дел и решили остепениться.
— Люди, что предали их в прошлом, поплатятся за неосмотрительность своим настоящим, — лицо Императора исказилось оскалом; на мгновение сущность Пустого просочилась наружу, заставив глаза вспыхнуть расплавленным золотом. — А мои зольдаты окончательно отсекут всё, что связывало их будущих с ними прошлыми, погрузив руки в реку крови, истоки которой берут своё начало ещё со времён Яхве.
Позволить своим людям собственными руками уничтожить тех, кто когда-то предал их, бросил на растерзание, смеялся над их слабостями, укорял и унижал. Потакание в столь мелочном желании было чем-то ненормальным, как считал Пуонг. До этого дня он не мог и подумать, чтобы некто, уровнем выше главы семьи, будет собственноручно брать участие в такой лицемерной затее своих подданных. Даже если тот сам это затеял. Неожиданным было и то, что Куросаки и сам был бы не против устроить бойню, чтобы хоть как-то расшатать непоколебимый устой — мир, что образовался в Башне, имя которому Империя Захард. Но даже если и так, Император быстрее бы кинулся на офицеров и Правителей Этажей, чем на "обычных смертных".
— Офицеры, обычные люди, мужчины, женщины, дети — все станут жертвами. Топливом, что сделает моих солдат ещё сильнее.
Где-то неподалёку безумно рассмеялся Сайа. Разум удильщика метался из крайности в крайность, стараясь не попасться в поле зрения Его Величества.
— Если же великие воины не высунутся даже после такого, — Ичиго сжал кулаки. — Тогда я поглощу всё, вплоть до Этажей и их треклятых Хранителей, а после подчиню себе.
— Нам это не нужно. Мне это не нужно, — поспешил поправиться Ту Пери, обратив на себя внимание Императора.
Встретившись взглядом со своим адептом света, Куросаки немного наклонил голову набок, пристально всматриваясь в аристократические черты лица Пуонга. Тому определённо шла белая форма Квинси и роль правой руки Его Величества. В прошлой жизни, при правлении Яхве, эту должность занимал Юграм Хашвальт и если бы не тёмные волосы Ту Пери, то отличить этих двоих было бы почти невозможно. Поразительное сходство как во внешности, так и в личностных вопросах.
— Я не хочу, чтобы ты превратил всё в ничто. По крайней мере до той поры, пока ты не покажешь мне выход из Башни, — глаза Пуонга заблестели от предвкушения. Осознание того, что желание править стало исчезать, посетило его совсем недавно. Сейчас он, некогда член великой семьи, хотел идти вперёд, разрушать, захватывать, подчинять. Всегда быть рядом с Его Величество и неважно было ли это желание навеяно ему лично Ичиго или же подобное чувствовали все, кто испил его крови. — Сейчас, когда я вижу, как быстро развиваются зольдаты, я точно уверен в том, что покорение Сто Тридцать Четвёртого Этажа — дело нескольких десятилетий. Поэтому я нисколько не сомневаюсь, что в ближайшем будущем ты сможешь выполнить столь крохотное условие.