Новая жизнь спустя семнадцать месяцев

      Оказавшись посреди поляны, которой не было видно ни конца, ни края, адепт света призвал Оперу. Та вспыхнула множеством небольших экранов, что передавали второстепенную информацию. Основная же транслировалась на три голографических монитора в метре от его лица.       — Мы и впрямь покинули Внутреннюю зону Сорок Четвёртого Этажа, — Пуонг довольно ухмыльнулся. Мысль о том, что они теперь могли посещать Срединные зоны, что находились выше Двадцать Первого Этажа, несомненно радовала и позволяла пересмотреть некоторые уже созданные системы вербовки солдат и последующее их обращение в Квинси.       Ту Пери пристальнее вгляделся в центральный главный монитор, что был разбит на восемь шестиугольных секторов, транслирующих записи с этой зоны в настоящем времени. На побочных двух отчётливо транслировалась картинка того, как тысяча зольдат вышли из теневого портала и уже приступили к разведке, возглавляемые Хьеоном и людьми из его команды. Ещё пара второстепенных экранчиков, также поделённых на шестиугольные сектора, показывали остальных Штернриттеров, что прибыли сюда вместе с Ичиго. Несколько десятков, самых крайних мониторов, вели записи об остальных носителях шрифтов, что были оставлены для защиты Зильберна или же находились за пределами Лихтрейха.       — Возможности Оперы поражают, — завидно восхитился Бернард. Подобное приспособление, как он считал, было чем-то нереальным, так как позволяло вести наблюдения, которые шли вразрез с принятыми нормами.       — Это лишь малая часть того, на что она по настоящему способна, — Пуонг вздрогнул, ощутив некое отчуждённое возбуждение. Ему нравилось пользоваться этими силами. Сила Квинси струилась по телу, сила шрифта будоражила воображение, а Опера. Эта вещь была потрясающая и избавляла его, как адепта света, от извечной проблемы — наличие достоверной и мгновенной информации. — Досадно, что с появлением Оперы, скауты отошли на второй план, — его губы скомкались в досадной улыбке. Ему вправду было обидно, что лишь одна единственная вещь могла отодвинуть целый класс Избранных на второй план.       — Не будь так высокомерен, — Куросаки смерил адепта света грубым взглядом, приближаясь к двум своим рыцарям в сопровождении Марии.       Девушка шла рядом с Императором, держа руки опущенными и сомкнутыми в замок. Она услышала лишь обрывки от слов Пуонга, однако быстро сообразила, что тот немного переступил черту, если опираться на реакцию Ичиго.       — Ни в коем случае не допусти, чтобы возможности этого орудия начали внушать тебе всесилие, — Император отмахнулся. — Знать всё и обо всём, безусловно, полезная возможность, но это рушит всю суть конфликтов. Если и дальше будешь полагаться только на возможности Оперы, твоё чутьё притупится и ты уже не сможешь так ловко манипулировать окружающими. А как адепт света, ты обязан, чтобы окружающие не заподозрили за тобой такого недостатка, как зависимость от собственного орудия. В конце-то концов это низко.       — Я ценю... подобный совет, — Ту Пери смутился, осторожно всматриваясь в кроваво-алые глаза Куросаки. Тот всё ещё продолжал источать невероятную силу, которая окружала его невидимым ореолом властности и могущества, заставляющих окружающих безприкословно подчиняться его воле. Он уже испытывал подобное, когда впервые увидел Яхве, что материализовался в Зильберне. Тогда не только его проняло до глубины души, но и многих других. Старый Император Квинси, Яхве, безусловно был чем-то похож на глав семей.       — Ладно. Надеюсь, что это правда, — Ичиго кивнул, обращаясь к Бернадру. — Что с Дорис и Эстер, как они?       — Да, вроде, всё нормально, — скаут потупил взгляд на изумрудной траве под ногами. Вопрос Ичиго застал его врасплох. Сейчас Куросаки казался совсем другим, нежели несколькими днями ранее. — Лучше скажи, эти перемены в тебе... это из-за того, что ты слился с Яхве? — он собрал всю свою волю, задавая этот вопрос. Он не сомневался, что мог лишиться жизнь, если настроение "этого Ичиго" неожиданно изменится. Как скаут, его основной задачей была добыча информации, и ему было известно о нескольких восходящих, которые также поглощали других... существ, чтобы увеличить свою силу. И судьба их была крайне плачевной.       Император тяжело вздохнул, тупя взгляд на Бернарде, а после смотря на Ту Пери. Тому также был интересен ответ на этот вопрос, однако адепт света, скорее всего, попросту не решался задать его. Считал ли он его недопустимым или же выходящим за рамки такта, но он был не в силах скрыть проскользнувшие на лице удивление и последующий за ним интерес.       — Я думаю, что это не важно, — робко ответила Мария, приложив усилий не меньше, чем Бернард, что от неожиданности открыл рот. Заметив реакцию скаута, девушка напряглась, опустив плечи. Неужели, она сказала что-то не то? — Я просто хотела сказать...       — Не оправдывайся, — резко прервал её Ичиго. — Ни перед кем. Особенно передо мной. Я даровал вам силу шрифтов не потому, что вы оказались рядом, не из-за того, что вам нужна была эта сила, а потому, что вы согласились поддержать меня и сражаться вместе со мной, — его взгляд скользнул по зольдатам, что возвращались со степи и остальным Штернриттерам, которые спешно пытались перегруппировать тысячное войско. — Я решил довериться вам, потому как увидел в вас нечто родное и понятное для себя. Поэтому вам не следует оправдываться, — он уверенно закрыл этот вопрос, посмотрев на девушку. — А почему вы решили следовать за мной? — его взгляд стал пронзительным, будто проникал в самый глубокий уголок души. — Возможно, ответив на этот вопрос, вы сможете понять не только себя, но и немного меня.       Мария кивнула, после обернувшись назад. Там, где-то в толпе зольдат, яростно жестикулировал Марек. Тот выглядел слегка раздражённым, пыхтя и споря о чём-то с Сайей.       — Я отлучусь, — девушка поклонилась. Хоть ей и было велено находиться рядом с Ичиго, тот никогда не настаивал на этом, ссылаясь на то, что она должна быть если не везде, то в большинстве мест.       — А что касается моего состояния, — Ичиго заговорил как только девушка ушла на довольно внушительное расстояние. — Подобное слияние куда меньше нагружает сознание, позволяя лучше манипулировать шинсу. Вот и всё. После той выходки Густанга, решившего, что может лишить меня шинсу, мне нужно было восстановиться как можно быстрее. Силы Пустого в этом вопросе бесполезны, если только я не решился бы поглотить Конечную станцию. Поэтому получилось то, что есть, — он развёл руками, затем указав на свой светоч, внутри которого до сих пор бурлила чёрная дымка. — Шинсу всё ещё восстанавливается. Когда процесс будет завершён, я прийду в привычную для вас форму.       — Подобные метаморфозы поистине удивительны, — восхитился Ту Пери, хмурясь. — Возможно ли, что все незаконные такие?       На самом деле Пуонгу очень сильно не хотелось верить в подобное, но происходящие с Ичиго изменения и определённая неосведомлённость об остальных незаконных делали своё дело, заставляя его сомневаться почти во всём. Благо лишь, что Куросаки почти всегда делал и говорил то, о чём думал. Хотел сражаться — сражался, искал покоя — забивал на окружающую шумиху.       — Нет, — он был сто процентов уверен в этом ответе. — Возможно, они уникальны. Но сравнивать их со мной? — Император покачал головой. — Настолько заржавевшие и устаревшие создания... — его зубы скрипнули. — Никогда не сравнивай меня с ними, прячущимися за собственным величием, что осталось в прошлом, и силой, которая стала ничем, просто ещё одной легендой.       На короткий миг Ту Пери ощутил несвойственную для себя слабость. Странное чувство шло из глубины тела, будто разрушая его.       — Я извиняюсь, — адепт света поклонился, сжав кулаки. — На секунду мне показалось, что мне известно всё. Возможности Оперы просто фантастически... Я облажался, когда стал полагаться на неё также сильно, как и на себя, абсолютно забыв о важности человеческого фактора. Опера идеальное для меня орудие, которое совмещает в себе разведывательные, атакующие и защитные стороны, однако это также и её огромный изъян. Если Опера идеальна, то она не сможет стать лучше, в отличии от окружающих меня людей и меня самого.       — Именно, — Император согласно кивнул, разворачиваясь к остальным рыцарям. — Опера — это лишь инструмент. Ей никогда не превзойти ни тебя, как адепта света, ни Бернарда, как скаута. Ведь если бы она была лучше тебя, думаешь, состоялся ли бы вообще этот разговор? — его острый взгляд без особых усилий заметил, как дрогнули плечи Пуонга. — Запомни это. Стань лучше, чем ты есть сейчас. Используй Оперу, но не позволяй ей занимать всё твоё время, иначе ты начнёшь деградировать.       Куросаки ушёл, оставив адепта света и скаута наедине, медленно приближаясь к Сайе, что уныло смотрел в землю сверху вниз, сидя на огромном валуне, что был окружен несколькими поменьше.       — О чём спорил с Мареком? — Ичиго вопросительно вскинул бровь, вопросительно смотря на хозяина яркого клинка. Тот выглядел странно: обычно неумолкающий и часто сам ищущий приключения — тот просто молчал и не отсвечивал на общем фоне.       Сайа нахмурился, встретившись взглядом с пронзительными и холодными алыми глазами Императора, и отвёл взгляд в сторону.       — Да так, просто разошлись во мнениях, — отмахнулся парень, натягивая на голову белый капюшон своего плаща, закрывая лицо тенью. — Этот тупица... Он словно совсем не беспокоится о Марии!       Ичиго удивлённо вскинул бровь, слегка нагнувшись и постаравшись заглянуть под капюшон. Голос его удильщика был обиженно-разочарованным и между тем его ореол силы дрожал, поглощённый рябью сомнений и невысказанных страхов. Это было очень на него не похоже.       — Шрифт сводит тебя с ума? — подсказало сознание старого Императора, вмешиваясь в размышления молодого. Подобное было редкостью настолько, что даже для Яхве казалось ненормальным. Поэтому стоило подойти к этому вопросу со всевозможной осторожностью и если же это окажется правдой, тогда решение этой проблемы может сместить любую-другую. — Я прав?! — уже с нажимом поинтересовался Ичиго.       Не только Яхве отличался предвидением, но и сам Ичиго мог предсказать нечто подобное. Всё-таки столь быстрый рост не мог не сказаться на психическом состоянии его рыцарей, которые за столь ничтожный промежуток времени уже почти достигли уровня слабого офицера. Особенно это касалось тех, чей шрифт выходил за рамки "обыденного" и даровал просто немыслимые способности, способные не то что изменять сами законы физики, но и выходили за пределы мыслимые и немыслимые.       — Я теряюсь, Ичиго, — тихо произнёс парень, сжимая ткань капюшона в кулак. — Быть здесь, говорить сейчас с тобой, но в тоже время находиться везде. Это сводит с ума. Стоит мне вспомнить какое-то место, как шрифт отзывается и я уже там. Сознанием. Не телом. Меня словно разрывает на части. И это ещё повезёт, если только на две, — он замолчал, немного расслабившись, как будто этот разговор позволял ему сосредоточиться на себе "настоящем". — Я и сейчас где-то не здесь, — его взгляд заметался из стороны в сторону. — Этот разговор... его ведь не было? Или мы с тобой говорим уже не впервые?       Взгляд Императора похолодел. Его зрачки, уже размножившись, заполнили всю сетчатку глаз, стремясь найти ответ на происходящее. Но даже всевидящие глаза были не в силах уследить за небольшой точкой, что пробелами отсвечивала в множествах возможных развязках будущего. Сила шрифта выходила из-под контроля носителя, грозясь свести того с ума.       — Возможно ли, что искусственное ускорение развития ваших способностей уничтожает вас? — в слух размышлял Куросаки, пока Сайа продолжал пристально всматриваться в его лицо. Яркие глаза парня горели изнутри. Ещё никогда прежде Ичиго не видел такого взгляда у этого человека, ещё никогда он не видел такого желания, сжигающего своего носителя изнутри. — И что же ты увидел? — на миг он вздрогнул, поняв чем было вызвано спокойствие в глазах Сайи. — Значит, ты "мой Сайа"?       Тот хищно улыбнулся. Яркие глаза игриво заблестели под полуденным солнцем, а слабый ветерок разнёс по поляне весёлый, слегка безумный смех хозяина яркого клинка.       — Столько времени, — довольно произнёс парень, массируя лицо ладонями. — Это заняло уйму времени, прежде, чем я нашёл нужное... место.       Ичиго прищурился, всматриваясь в личину человека перед собой. Иной — подсказала интуиция. Носитель шрифта Точки был другим собой, не тем, что сидел здесь минутой ранее или несколькими месяцами до этого. Иная Точка из другой плоскости, из другого промежутка времени, что был до этого. То, что казалось безумием и походило на него более всего, оказалось жестокой борьбой. Побоищем за право называться первым, главенствующим. Настоящим.       — Я столько блуждал в потёмках, — взгляд Сайи прояснился. Его глаза, словно два солнца, прожигали в лице Ичиго дыру. — Слонялся от одного к другому. День за днём, час за часом, пока мимо проходили другие, ненужные мне реальности, пока я не осознал себя здесь, — он рассмеялся. — Сломать самого себя не составило труда. Не-я оказался ничем не лучше других не-меня, однако он сопротивлялся дольше остальных, — его губы растянулись в усмешке, когда он обратился к нему. — Теперь я един и все — это я, — он посмотрел на свой сжатый кулак. — Сила шрифта может свести любого в могилу, если относится к ней небрежно и думать, что она подчиняется нам. Это так глупо, полагать, что твоя сила может стать нашей. Однако, стоит только начать относиться к ней как к орудию, и всё встаёт на свои места.       Слушая слова своего рыцаря, Ичиго не переставал улыбаться, видя, как у него на глазах рушатся возможные события, как всего один его рыцарь уничтожает саму Вероятность, позволяя ему разглядеть наилучший путь. И от этого становилось грустно. Осознание того, что шанс ошибки сводится к минимуму, что любое действие какого бы то ни было противника становится очевидным шагом... Всё это рушило азарт, изничтожало интерес и заставляло опустить руки. Знания — это сила. Безусловно. Но сейчас в силе не было смысла, так как не было для неё никакого применения.       — Прекрати, — почти что прорычав, произнёс он сквозь плотно стиснутые зубы. Его скулы напряглись и послышался неприятный скрежет. Ичиго вздохнул, посмотрев на Сайу. Тот молчал и выглядел удивлённым. — Ты торопишь события, — пояснил он и получил мгновенный кивок, переполненный уверенностью и пониманием.       — Я понял, правда, — подтвердил догадку парень. — Я был там и видел. Мне известно, почему ты не используешь силу, почему не сражаешься в полную мощь и почему отступаешь, когда до победы хватило бы всего одного взмаха, почему оставляешь врагов в живых и для чего собираешь армию, а также то, для чего тебе нужны мы, Штернриттеры.       Ичиго слушал его. Молча. Спокойный голос хозяина яркого клинка был полон грусти, но никак не жалости или страха. Он был полностью уверен как в своих словах, так и в поступках своего Императора.       — Тогда оставайся собой, — Император улыбнулся, направляясь в сторону Марии, что уже некоторое время разговаривала с Мареком.       Сайа проводил Куросаки взглядом, после уставившись на руки. Сжав и разжав кулаки несколько раз, он зажмурился, выдыхая. Ощущать себя целостным, а не разбитым на осколки, что буквально были разбросаны в пространстве и времени. Подобного он уже не ощущал долгое время, а точнее до того самого момента, как обрёл силы Квинси. Сознание ещё никогда не было таким пустым, но в тоже время готовым ко всем возможным сюрпризам. Сейчас он был доволен по настоящему везде и всюду.       Удаляясь всё дальше от удильщика, Император улыбался, чувствуя некоторые смешанные эмоции. Ему бы сейчас стоило остановиться и подумать над ситуацией, что складывалась с его рыцарями, но внутренний голос твердил: иди вперёд, не останавливайся, не оборачивайся. И он последует совету, что подсказывала интуиция, даже если это будет ошибкой. Потому что это его решение.       Тысяча зольдат, как один человек, выпрямились по команде "смирно". В воздухе повисло напряжение и шелест тысячи белоснежных плащей.       — Когда я пришёл и сказал: выживут не все — погибнут многие. Никто из вас не был против, считая, что так будет лучше. Оправдываясь, что это будет благим поступком. Ведь он дарует вам "будущее"!       Зольдаты стояли напряжённым строем. Каждый из тысячи слышал голос Императора, будто бы он находился прямо перед ним, а не перед всей армией. Каждый ощутил невероятный спектр эмоций: их одолевало волнение, на зубах скрипело возбуждение, а мысли путались между собой, затерянные в догадках. Однако всё это исчезло, словно их и не было. Тела потяжелели, руки налились свинцом, а ноги как будто вросли в землю. Именно так ощущался глас их повелителя, что проникал прямо в сознание. Все они также ощутили и его мысли и желания. И после этого им стало ещё тяжелее. Назревало нечто непредвиденное. Откровение, которое снова сломает их мировоззрение.       — Вы искали силу. И я дал её вам, — он сжал вытянутую вперёд руку в кулак. — Выживает сильнейший. И вы доказали, что таковыми являетесь! — его голос был ровным и звучным из-за шинсу, что была вложена в него. — Сейчас же, оставив наш дом позади, я привёл вас сюда, чтобы показать вас миру!       Подошедший ближе, Ту Пери почувствовал, как по телу прошла волна мурашек. Он буквально кожей ощутил силу, что исходила от Ичиго. Грубая, сырая мощь, которую нельзя даже назвать шинсу. Это было подобно тому, что ощущал человек, встретившийся с чудовищем лицом к лицу. Животная мощь. И она становилась сильнее. Как болезнь, вирус, что распространялся от одного носителя к остальным жертвам, эта мощь передавалась зольдатам, взгляд которых всё больше и больше становился похожим на глаза Их Величества... на глаза диких зверей.       — Началось, — возбуждённо прошептал парень.       Пуонг вздрогнул. Даже обладая Оперой, ему ещё ни разу не удавалось предсказать появление рядом хозяина шрифта Точки.       — О чём ты? — решил-таки уточнить адепт света. — Что началось?       Хозяин яркого клинка оскалился, сжимая рукоять клинка, находящегося на поясе.       — Охота, — коротко ответил тот.       — Сегодня, — снова начал Ичиго. — Мы нанесём удар первыми! И пускай эта земля обагрится кровью солдат Захардовской армии! Пусть их крики слышатся на Этажах выше!       Зольдаты взревели. Подобные диким зверям, разве что в человеческом облике. Их глаза, ясные как никогда, были наполнены яростью и болью, что копилась десятками и десятками лет жалкого существования. Некогда брошенные, совершенно недавно гонимые отовсюду, преданные и с растоптанной гордостью...       — Сейчас вы пришли за тем, что у вас отобрали, — голос Его Величества стал мягче. По его спокойному лицу было видно, что он легко контролировал гнев зольдат, что были связаны с ним. Ощущать эмоции живых Квинси, а не уже давно погибших, было в новинку. Это было приятно. Мстить всегда было приятно. — Так сделайте это! Отберите у них время, что они забрали у вас, уничтожьте их жизни, которые могли стать вашими.       Адепт света не мог скрыть дрожь, что пронзила его тело. Перед глазами он видел лишь то, как тысяча людей, шинсу которых бушевала, разрывая землю на куски, казалась чем-то единым. Цельным. Подобное казалось ему поразительным. Чем-то ненормальным. Необыкновенным. И это немного пугало. Он знал, что Ичиго невероятно сильный. Скорее всего сильнейших из всех, кого он знал. Но его сила не выходила за рамки одного человека. Сейчас же он наблюдал, как тысяча зольдат, связанная с Его Величеством, питалась от его шинсу. Также, как и они, рыцари, поглощавшие шинсу низших по рангу Квинси, эти зольдаты превзошли разумный для Квинси предел. Даже получи они сейчас смертельную рану, даже уничтожив их тела, разложив на мельчайшие частицы — те восстановятся в изначальную форму.