***
Через несколько минут прозрачная площадка развеялась и незаконный ступил на огромную белоснежную плиту. Напротив него, где-то в центре парящей в небесах невесомой конструкции стояло огромное сооружение, внешне напоминающее древнегреческий Парфенон, где между каждой из колон, которые обвивали вьющиеся цветы, стояли чаши с тлеющими в них углями. — Я поражён, — тихо произносит офицер, что сидел на высоких ступенях здания. — Никто не думал, что ты доберёшься, — со слабой улыбкой тянет мужчина, поправляя разноцветный галстук и поднимаясь. — Никто не верил, что ты сможешь, — с почти что дружеской интонацией произносит Гатлинг. — Никто не сомневался, что ты ни на что не способный, — он ухмыляется и черты его лица, до этого момента напряжённые, разглаживаются. И он не боясь показывает, что встречает врага семьи Йеон с облегчением. — Потому что никто не видел тебя. Потому что никто не говорил с тобой. Потому что никто не знал тебя, — офицер медленно убирает руки в карманы и наклоняет голову вбок. — Кроме меня. Пускай это и длилось всего пару минут, но я увидел в тебе угрозу. Угрозу для семьи, — его взгляд холодеет на глазах, а он сам напрягается, в любой момент готовый к нападению. — Я польщён, — хмыкает незаконный, безразлично пожимая плечами и изучающе смотря на Джозефа. — Ты этих слов ожидаешь? — он ехидно улыбается, словно перед ним и не офицер вовсе. — Ты довольно спокоен, — ожидая какой-нибудь ловушки со стороны, размышляет офицер. — И самоуверен, — добавляет он, прищуриваясь и пытаясь прочитать потоки шинсу, что их окружали. Но пространство вокруг, от бездны под ногами и до небес над их головами, — единое целое, через которое проходят мириады невидимых нитей, что сплетают всё воедино. И они спокойны. Мельчайше частицы также находятся в подозрительном покое. Всё говорит о том, что поднявшийся на такую высоту восходящий был невероятно силён. Однозначно сильнее любого, кому удавалось оказаться у входа в храм главы семьи Йеон. — Я то, самоуверен? — с долей злости шипит Куросаки. — Сказал бы эти слова зазнавшимся старейшинам своей семьи. Смотри, и всё бы обернулось по другому, — он мотает головой, словно эти мысли были сейчас не к месту. И голоса в голове подсказывают, что это правильно. Нужно держать себя в руках и действовать строго по плану. — Значит, всё из-за них? — понимает Джозеф. — И из-за ребёнка, что под сердцем носит леди Иларде, — он хмурится, опускает взгляд, понимая, что в хаосе, который медленно уничтожает дворец семьи Йеон, виновата сама семья. На данный момент его семья довольно сильно просела по рейтингу среди остальных великих домов, но это никак не сказалось на её военной мощи и силе отдельных офицеров, поэтому, казалось бы, подавить это смехотворное восстание — плёвое дело, но... — Как же много проблем за последние дни, — раздражается офицер, шкребя ногтями голову. — Ты о чём? — Куросаки был не прочь и сам послушать, если новости были и правда интересны. — Хм-м? — приподнимая бровь, тянет Гатлинг. — Думаю, перед смертью можно и рассказать. Ичиго удивлённо округляет глаза от услышанного. — На днях Его Величество, Король Башни Захард, отдал приказ, — начинает рассказывать офицер. — Истребить или убить кое-какие организации на выбор: F. U. G., великую семьи По Бидоу, ну или всех, кто сейчас находится на Адском Экспрессе, что находится где-то на пятидесятых Этажах. Это... Перевернуло всю башню с ног на голову. Ведь этот приказ обозначает полномасштабную войну, если рассматривать первые два случая, но и третий упускать из виду нельзя, если уж он находится на одном и том же уровне важности с первыми двумя. — Война? — тихо смеётся незаконный, прерывая рассказ офицера. — На верхних Этажах назревает полномасштабная война?! — его взгляд, что был минуту назад затуманен усталостью, в ту же секунду прозревает. — Как жалко, что у меня вскоре здесь родится ребёнок: мальчик или девочка, а может и двойня, — застенчиво потирает затылок смущённый Куросаки. — Да уж, неужели я постарел? Становлюсь похожим на отца, — его голос затухает, а на глаза накатывает противная дымка из ярких воспоминаний. — Представляешь, Гатлинг, даже убивать тебя перехотел. — У тебя крыша поехала? — довольно серьёз спрашивает охранник главы семьи. — Совсем что ли не понимаешь, перед кем стоишь? Куросаки ядовито фыркает. Шинсу в здание позади офицера, тем не менее, продолжается накапливаться. Похоже, понимает Ичиго, человек внутри был куда большим реалистом, чем Гатлинг, ну или она воспринимала его действия всерьёз. В любом случае, нужно пока потянуть время, чтобы Сайа успел покончить со старейшинами. — Вечно одно и то же, — в его голосе слышится одинокая грусть от осознания — его противники всегда одинаковые. Высокомерные. Зазнавшиеся. С льющимся через чашу из их жизненного опыта сарказмом. Смеющиеся над ним лишь потому, что прожили дольше. — Переоценённые, — размышляя вслух, хмурится незаконный, не обращая внимания на сорвавшегося с места офицера. — Из-за этого ты ненавидишь великие семьи? Гатлинг замирает, озадаченно смотря на восходящего, что остановил его удар. — Поговорим об этом позже, — сосредотачиваясь на враге перед собой, отмахивается от вопроса Ханьюл, за мгновение до этого появившись из тени перед офицером и заблокировав его удар. Всё же Ичиго выполнил обещание. Да, пускай это и безумие — сражаться против офицера один на один, но он должен узнать предел своих возможностей. Не потому, что хочет прославиться или отомстить, а потому, что хочет знать себе цену. Один на один. — Удивили, — признаётся Джозеф, яростно вырывая правое запястье из захвата восходящего и нанося моментальный удар левой, сбивая того с ног. — Но, Ичиго, неужели думаешь, что он мне ровня? — с холодной насмешкой интересуется защитник главы семьи. — Это ведь даже звучит как бред, — он всматривается в лицо стоящего в паре метрах от себя удильщика, который и бровью не повёл, когда его товарища отбросило на несколько метров в сторону. — Силён, — сжато выдыхает Ханьюл. Боли от принятого в грудь удара не ощущалось. Он сомневается, колеблется. Возможно ли, что офицер сжалился над ним или же просто не воспринял всерьёз? — Но пока я могу стоять, я продолжу пытаться. Джозеф тупит взгляд на восходящем. Глаза того фосфоресцируют чистой, голубой шинсу, что говорило о серьёзных тренировках, которым по-настоящему отдаются лишь единицы, а опущенные вдоль туловища руки странно напоминали до боли знакомую боевую стойку. — Кто ты такой? — утопая во множестве догадок, интересуется Гатлинг, забывая о Ичиго и в какой-то миг теряя противника из виду. — Невозможно, — его шёпот и удивлённый взгляд исчезают, а сам он видит мир перед собой перевёрнутым на девяносто градусов. Техника шагов семьи Ха, понимает офицер, когда его голова вдавливается в плиту с завидной не человеческой мощью и мастерски отточенным ударом в висок. — Стиль семьи Ха. Концентрированный Удар. Незаконный отскочил на пару шагов назад, не мешая расползающимся по плите трещинам. Семья Ха, значит? А он то думал, чем было вызвано желание его рыцаря сражаться против великих семей, а он, оказывается, уроженец одной из них. Смех да и только. — Неплохо, — тело офицера горит от злости. Делая резкое движение, сбрасывая с себя парня, Джозеф призвал свою шинсу. — Сгори! Взмах рукой и шинсу вокруг восходящего воспламенилось, закрывая его в многометровой ловушке из пламени. — Хватит игр. Потоки шинсу вокруг офицера взбушевались и в мгновение выпрямились. Ему не нужно было никаких особых движений или приказов, просто в какой-то момент шинсу окрасилась в ярко-рыжий, словно полностью выжгла из себя все остальные оттенки. Они окутали Гатлинга подобно второй одежде, а после, преобразовавшись в еле видимые глазами сферы и обретя внешнюю прочность, направились к столбу пламени. И пространство вокруг изменилось: исчезли из-за адского жара плывущие над ними облака, помрачнели солнечные лучи, — в миг пламя офицера семьи Йеон стало единственным источником света, подавляющим все остальные. — Значит, шинсу можно использовать и так? — понимает Куросаки, всё ещё держа руки за спиной. Этот офицер казался ему странным: слишком спокойный, слишком самоуверенный, слишком бесстрашный. Джозеф надменно фыркает, когда из его пламени выходит человеческая фигура в обожённых лохмотьях, но без единого видимого повреждения на теле. Лишь голубые глаза, горящие решимостью; только проступающие по всему телу голубые вены. — Это не похоже на укрепление тела при помощи шинсу семьи Ха, — он сомневается, ещё больше теряется в догадках и предрассудках. Восходящий из семьи Ха, что обладает способностями, пускай и не идущими ни в какое сравнение с техниками великих семей, но, возможно, в будущем ставшими бы ровней им. Откуда такая сила взялась у восходящего на двадцатых Этажах, кто ему её дал... И осознание этих мыслей на мгновение парализует его тело, заставляя обернуться. И в ту же секунду его грудь раздирает от острой боли. — Стиль семьи Ха. Проникающий удар. Вены на левой руке восходящего, дрогнув, в унисон с атакой вырвались из тела носителя и пронзили грудь врага насквозь с каждой пульсацией разъедая кровь противника подобно яду. — Разберусь позже, — даже сквозное ранение не заставило офицера дрогнуть. Он лишь вытер тоненькую дорожку крови с лица и крепко схватил руку, что засела в его груди. — Стиль управления шинсу семьи Йеон. Ледяные Небеса. Ичиго дёрнулся, но среагировал вовремя. — Стиль Бога Смерти. Данку. На мгновение, Куросаки посчитал, что ослепнет от чистейшего голубого света, но почти сразу же его тело покрыло тонким слоем колючего инея. Волна льда, взмывшая выше облаков, замораживала абсолютно всё, чего касалась, кроме плиты и находящегося на ней строения, поглощая небеса километр за километром, пока всё небо Этажа не стало безжизненно обледеневшим. Замёршая влага в облаках, образовавшая громадные многометровые глыбы льда, начала обрушаться на землю под ними. — Вот и всё, — вырвав замороженную руку восходящего из своего тела, а после отбросив его замороженное тело к барьеру Куросаки, Джозеф повернулся к нему лицо. — Должен отдать должное — его тело не рассыпалось на куски. Он даже выжил, — хмыкнул офицер, смотря на закованное во льду тело. — Не знаю, что это была за техника, но она спасла ему жизнь. Мой лёд, температура которого в пике может заморозить даже лаву, не убил его. Ужасающая техника, которая в купе с врождённым талантом семьи Ха могла бы в будущем сделать из этого парнишки крайне сильного офицера. — Рыцаря, — развеивая защитное заклинание, поправляет Ичиго. — Не офицера, а рыцаря, — его взгляд опускается к телу у ног. Посиневшая кожа с ужасными холодными ожогами, еле живое, без единого уцелевшего участка кожи. — Отвратительный урок я решил преподать ему, — хмурится незаконный, глубоко в душе понимая, что так и должно было случиться. Неважно как сильно пострадают его новые товарищи, они должны с самого начала узнать силу врагов их господина. — Думаешь, что у тебя всё ещё есть шансы? — непонимающе качает головой офицер. Неужели этому зарвавшемуся фавориту леди Иларде всё ещё не ясна пропасть между ними? Неужто такой демонстрации его силы всё ещё мало? Куросаки, словно в замедленной съёмке, заводит левую руку вправо, в то же время перемещаясь к офицеру при помощи поступи. Прогремел оглушающий звук удара, создавший невероятной силы волну, когда тыльная сторона руки незаконного касается головы Гатлинга и тот отлетает вбок. Вложенной в удар силы было достаточно, чтобы офицер, не касающийся телом плиты, оставил после себя глубокую борозду из вырванных кусков камня. Выпрямив руку, удильщик, не дожидаясь момента, когда тело офицера окажется за краем плавающей в небе площадки, указывает пальцами вверх. — Стиль Бога Смерти. Курохицуги. Джозеф не успевает среагировать, как уже врезается в невообразимо быстро растущую стену позади себя. Чёрно-фиолетовые кубы за доли секунд взмывают высоко над его головой, что уже даже не видно солнца, а после заклинание приходит в финальную форму. Идеальный цельный куб размером с единственное здание на этой платформе увенчивается десятками крестообразных пик, завершающих смертоносное заклинание, искажающее время и пространство внутри себя. — Без лишних слов, без демонстрации силы, без насмехательств и оскорблений, — пальцы его левой руки не смыкаются в кулак до тех пор, пока он не заканчивает, а после пики, медленно проникающие всё глубже, одновременно пронзают тело офицера внутри Курохицуги. — Вот, что значит абсолютное превосходство, — сухо бросает Ичиго, вспоминая, как в прошлом и сам чуть не оказался жертвой этой техники. Заклинание и не думает рассеиваться, даже когда Ичиго медленным шагом направляется к запечатанному храму главы семьи Йеон. Пора уже заканчивать с этими играми и браться за дело всерьёз, а иначе он и правда рискует потерять всех своих людей в этой бессмысленной войне. — Стиль Пустого. Серо Армада. Сотни алых домов, состоящих из всё разрушающей сущности Пустого, вызванных по мановению руки из окружающей его шинсу, не оставляют вокруг храма ни единого свободного куска пространства, окружая строение цельным куполом. Ментальная команда и небеса над всем Этажом сотрясаются от неописуемого визга Серо, что подняли настоящий ураган внизу. Сотни зданий, что находились прямо под парящей платформой, были уничтожены мощнейшими порывами ветра, а окружающие их коммерческие ряды настигли сыплющиеся с неба огромные золотые чаши и окружающую постройку колоны, разваливающиеся под неумолимым натиском.***
Черноволосая женщина, чья красота и доброта стали одними из самых известных легенд в Башне, с завидным спокойствием и отстранённостью наблюдала как рушатся стены её храма. Высокие колоны, что были уничтожены первыми тремя залпами сотен домов невероятно больших размеров, уже давно валялись среди жилых районов Двадцать Первого Этажа. Она чувствовала, как неистовствовала сила человека, что без труда смог запереть сильнейшего офицера семьи Йеон в "клетке", и знала, что тот вскоре появиться перед ней. Огромная разрушительная сила, вкупе с неизвестными для Башни способностями, слегка подогревали интерес к скорой встрече, но не настолько, чтобы позволить себе сражаться посреди безопасной зоны. Но ещё больше поражало женщину то, что этот мальчишка смог стать настолько сильным всего-то за каки-то месяцы. Смешной промежуток времени для главы семьи, что живёт уже больше тысячи лет. И вот наступает момент, когда шинсу вторженца, которому буквально стали принадлежать небеса Двадцать Первого Этажа, понемногу утихает: гаснут десятки домов и ещё большее их количество просто исчезает, сверкая на последок дерзкими огоньками. Его глаза — холодные, задумчивые, но без малейшего проявления интереса — жадно пожирают её. Где-то глубоко внутри она понимает, видит в поведении рыжеволосого мальчишки, что он не ожидает многого от предстоящего сражения. Возможно, это из-за того, что она женщина, а возможно и по другой причине. Но даже так он идёт вперёд и останавливается лишь когда до неё остаётся пара шагов. Высокий, привлекательный, стройный, крепкий с яркими короткими рыжими волосами, одетый в самую простую одежду. Сильный. Он похож на холодное солнце. Пыль от недавнего вандализма понемногу оседает, и перед ликом солнца и ветра, посреди небес на плавающей в пространстве площадке, находятся двое. — Продолжим? — усмехается незаконный, поднимая полусогнутую правую руку. Сотни багровых домов загораются с новой силой, и вспышка от их появления окрасила пыльные облака кровавыми красками. — Тебе мало? — с досадой спрашивает Йеон. И от её взгляда Ичиго вздрагивает всем телом. — Тебе мало тысяч убитых тобою людей? — её голос остаётся равнодушно-спокойным, словно не у неё во взгляде читается непередаваемая грусть. — Хочешь, чтобы наша битва уничтожила их всех? Ты желаешь геноцида простых смертных? — она немного отводит розовые глаза в сторону, надеясь, что собеседник не заметит, как, дрогнув, она сожмёт тонкие пальцы в кулачки. А Куросаки, слегка напрягшись, поймёт, что в Башне появился ещё один человек, знающий его маленький секрет.