***
В разрывающихся звуках, под шум взрывов, под песнь яростной битвы, в которой земля под ногами восходящих к вершине Башни окрасилась в ярко красный цвет густой крови, где воздух был пропитан страхом людей, их болью и желанием сбежать; здесь, где они желали убивать других, все гибли подобно рыбе без воздуха: медленно и мучительно они наблюдали за обезумевшим человеком, вершащим их смерть. Он, ухохатываясь с каждым мгновением всё сильнее, вспарывал воздух вместе с человеческими телами. С каждой секундой, которая стоила кому-то жизни, конечности или здравого рассудка, его стиль боя становился всё свирепее и свирепее, словно разум неведомого чудовища вселился в тело мужчины, выжигая цвет его тела, пока оно не стало белоснежным, словно мрамор. — Куда же вы? — Безумие в его глазах разжигало там потустороннее пламя, танцующее во взгляде каждый раз, когда яркое, оранжевое лезвие пронизывало тело неизвестного мужчины, лишало какую-то женщину головы или рубило молодого человека надвое. Он танцевал лишь в одном ему известном наркотическом приступе, название которому безумие и желание насытиться кровью. — Разве не этого вы желали? — Его прищуренные, демонические глаза уставились в лицо схваченного им за плечо мужчины. Тот орал, вырываясь из хватки, но бледные пальцы сжались сильнее, ногтями разрывая одежду и проникая сквозь мягкую кожу, ломая кости, словно сухие веточки. — Нет? Человек с раздробленным плечом взвыл, кривя своё лицо в гримасе непередаваемых страданий и мучений. Пальцы его целой руки вцепились в предплечье обезумевшего человека; он, в надежде на свободу, в истерической панике принялся драть ногтями бледную кожу, даже не замечая, что не может оставить на той ни единой царапины. — Правда, что ли? — Безумно оскалился "минус", заходясь в новом приступе дробящего смеха, когда шинсу, пройдя по его руке, разорвала тело человека на куски. — Куда же вы бежите? Разве не вы хотели убивать друг друга? Так вот он я, стою перед вами! — Сквозь смех, он догонял немногочисленных людей, с лёгкой руки отделяя части их тел друг от друга. Окропляя себя багровой жидкостью, словно раскалённый метал попадающей ему на кожу, он лишь шире растягивал губы в усмешке, снова и снова, снова и снова исчезая в сонидо и каждый раз лишая кого-то жизни. Десятки трупов уже образовывали небольшие возвышения, которые забавно разлетались в стороны сотнями и тысячами кровавых ошмётков, когда какой-то умник решался за них спрятаться. Алое Серо каждый раз метило точно в яблочко, превращая живых и мёртвых в обгоревшие куски мяса, своим запахом заполняя те крохи пространства, которые остались от аромата крови и постепенно стихающего шума, который становился тем слабее и тише, чем больше на землю падало изуродованных тел людей, пред смертью увидевших лишь безумный, горящий смертью взгляд и широкий, хищный оскал. — Ха! Ха! Ха! — Он не мог произнести ни слова; закидывая голову настолько назад, что, казалось, его позвоночник скоро переломится надвое, он вновь зашёлся в приступе безудержного, холодящего кровь смеха. Подчиняясь инстинктам, если она таковыми не была обделена, шинсу вихрем вздымалась вверх "копьями", дробя почву у него под ногами; неумолимая энергия рвала тела убитых, принесённых к ногам Хичиго невероятно сильными порывами ветра, восстанавливаясь с умопомрачительной скоростью. — Где же ты, "моя награда"?! Я уже у финиша! — Во всю глотку заорал "минус", высвобождая волну духовной мощи, расщепляющей тела убитых им на голубые частицы шинсу. — Здесь... Широсаки, широко улыбаясь и шишикая сквозь плотно сжатые зубы, медленно повернулся на сто восемьдесят градусов, встречаясь со взглядом здорового, накачанного мужчины, одетого в коричневый, строгий костюм. — Я ждал. — Дрожа от возбуждения и ощущения силы нового противника, произнёс Хичиго. Его сознание переполняло чувство экстаза и наслаждения, адреналин затмевал рассудок, но даже так он понимал, что этот враг ему не по зубам. Широко раскрытые глаза Пустого, уставленные с безумным взглядом на высшего офицера, слабо налились кровью; его бледные пальцы сильнее сжали неудобную рукоять клинка, а сам он полностью повернулся к директору Этажа. — А ты не выходил... — Молчи! — Подавляя участника гонки своей мощью, поставившей того на колени, в ярости прорычал Порки. — Ты чудовище! Ради чего ты устроил эту бойню?! Неужели, отбившись от рук, ты стал не больше, чем животным? — Его массивная рука, направленная на ещё не исчезнувшие "блёстками" тела, указала на убитых "минусом" людей. — Отвечай! — Его грубое, морщинистое лицо исказилось в гримасе наивысшей ярости. — Отвечай, ты, бессовестный ублюдок! — Отвечать?! — Не успевая побороть новую волну безумного смеха и переполняемых его эмоций, произнёс Хичиго, постепенно подавляя мощь высшего офицера и снова выпрямляясь в спине. Ему ещё рано умирать! Но неужели он пролил не достаточно крови, чтобы сюда снизошёл бог смерти? — Потому что я люблю сражаться!* — Безумно оскалился "минус". — Люблю геноцид, люблю наступление, люблю оборону, люблю осады, люблю прорывы, люблю отступления, люблю зачистки, люблю поражения! На полях, на улицах, на равнинах, в тундре, в пустыне, на море, в небе, в грязи, в болоте — да хоть в Аду! Я искренне люблю все виды битвы, которые можно устроить на этой планете! Люблю оглушительный грохот, разрывающий построения противника на части; когда вражеские тела взлетают в воздух, а потом мелкими кусочками сыплются на землю – моё сердце поёт! Люблю, когда мой клинок, сходится с вражеским клинком. До чего же приятное чувство, когда они в страхе бегут от битвы поджав хвосты, чтобы погибнуть от удара в спину! Люблю, когда кретины бросаются на вражеские ряды в безуспешную атаку; меня дрожь берёт от вида того, как смехотворные, бездарные сосунки в панике пронзают своего уже убитого врага в десятый раз, пока тело того не превратиться в отвратительное, кровавое месиво. А вид обезглавленного человека, голова которого венчает пику, вызывает у меня странное возбуждение! И до чего же восхитительно визжат враги, в унисон с визгом моих атак, которыми я выкашиваю их сотнями! Люблю, когда ничтожные воины впадают в панику. С удовольствием вспоминаю, как все мои враги были сломлены и уничтожены. Как они позорно бежали, ползли по земле, словно жалкие червяки, подгоняемые моим смехом! Люди на трибунах замерли в ступоре, не в силах пошевелиться, отчётливо слыша каждое слово через десятки, сотни динамиков и колонок, установленных на трибунах. Их стеклянные глаза, застывшие на бледных лицах, были устремлены в центр арены, где находился высший офицер, они были настолько напуганы, что их руки и пальцы рук сводило в сотый раз бесконечная судорога, но они не решались сдвинуться с места, пригвоздённые к полам невидимой силой, сковавшей их сердца и разумы в нерушимых, холодящих души цепях. Их страх, их паника, они не девали им оторвать взгляда от свихнувшегося маньяка или закрыть уши, чтобы больше не слышать громких, ужасных, но настолько рьяных речей, что люди только и могли, что с ужасом молиться за скорое окончание этого кошмара. — Офицер, я желаю видеть адскую войну! — С новым задором, куда большим, чем прежде, заговорил Хичиго. Всё его тело мелко подрагивало, казалось, что он готов взорваться от переполняющих его чувств. — Я хочу беспощадной, кровожадной войны! Хочу битвы, которая заставит разящее железо и смертельное пламя истребить всякую тварь в каждом из тысяч миров! Я хочу увидеть саму Смерть, офицер. Порки Пиг обнажил два ряда белых зубов, сжимая огромные кулаки и готовясь к атаке. — Ты, лишь обычный псих. Я устрою тебе битву, назови это войной, если хочешь! Я — Визирь, отправлю тебя на встречу со смертью! — Молниеносно срываясь с места, прорычал здоровенный мужчина. — Хмф! Ухватившись за выставленное в жесте защиты оранжевое лезвие, директор Четвёртого Этажа перешёл в атаку, нанося один удара за другим в голову Пустого. Его атаки с каждой секундой становились всё свирепее. — Это конец. — Смотря на изуродованное лицо "минуса", которого он держал своей левой рукой в двадцати сантиметрах над землёй, и занося правый кулак для одного сильного удара, жёстко произнёс высший офицер. — Серьёзно? — Произнёс хриплый голос Хичиго. Его разбитые губы еле двигались на изуродованном от побоев лице. — Это всё? — Жёлтые глаза вопросительно и неудовлетворённо уставились на здорового мужчину. — Серо. Десятки сгустков шинсу, в мгновение образовавшиеся вокруг и над телом Хичиго, одновременно завибрировали, с оглушительным свистом накрывая всё алым куполом в радиусе ста метров. — Ещё в сознании? — С подозрением заметил Визирь. — Ты довольно крепок, как для обычного человека. — Стряхивая с костюма осевшую пыль, произнёс офицер. — У тебя поразительные регенеративные способности. — Да плевать. — Фыркнул в ответ Хичиго, вправляя выбитую челюсть, сросшуюся из десятков раздробленных частей всего за мгновение. — Скажи, если я шарахну Серо в десять раз сильнее, ты сдохнешь? — С усмешкой поинтересовался он. — Или отрежу тебе голову, а может нужно вырвать сердце? — Ты похоже не понимаешь на кого тявкаешь, щенок?! — Ещё сильнее разозлился Порки Пиг, поправляя пиджак на груди. — Я высший офицер! Моя сила за гранью твоего понимания! Те удары, которые превратили твоё лицо в кашу, ничто, если сравнивать с настоящей моей силой! — Самодовольно произнёс директор Этажа. — И что? — Ухмыльнулся Хичиго, наклоняя голову набок. — Мне это нихрена ни о чём не говорит! Я просто убью тебя. — Губы Пустого растянулись в усмешке ещё сильнее, когда, резко дёрнув головой влево, он увернулся от атаки офицера, уничтожившего часть трибун у него за спиной. — Окей, значит попробуем в сто раз сильнее.***
— Бернард, это не входило в наш план! — Взвизгнула Эстер, опираясь на стеклянную стену, установленную в помещении для лучшего наблюдения за гонкой. Команда Белых масок, находясь вместе с остальными людьми из других команд, которые ещё недавно оказывали поддержку своим участникам в "Гонке новичков", сейчас пребывала в состоянии сильной паники. Странное поведение, которое они заметили за Хичиго слишком поздно, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу, вылилось сейчас сотнями жертв и привлечением к нему внимания самого директора Этажа, что сулило ему лишь "смертный приговор". — Замолчи! — Пытаясь собраться с мыслями, прикрикнул мужчина, чуть ли не начиная рвать волосы у себя на голове. Место, которое сейчас напоминало больше клетку, слабо тряхнуло, когда вдалеке послышался очередной взрыв и измученные крики десятков людей. Огромное помещение, выделенное командирам команд, как место наблюдения и связи со "своим человек" в гонке, было переполнено бесцельно пялящейся в мониторы биомассой. Многие из них ещё не успели осознать того факта, что их участника — друга или знакомого, — жестоко убили или что его тело было обращено в груду обугленного мяса, валяющегося где-то на старте, ещё до начала гонки. Оставшиеся немногие, уже успевшие понять и смериться с ситуаций, давно покинули или начинали покидать это место, понимая, что настолько жестокую бойню директор не оставит без внимания. — Молчать? Ну уж нет, Бернард, это я буду делать, когда всё кончится! — Вспылила Эстер, ударяя кулаком о стену, неожиданно для себя ощущая слабую вибрацию, словно внизу что-то взорвалось. — Я говорила, что он психопат, но ты нас переубедил! И что теперь? — Она вопросительно уставилась на него жёстким, требующим ответа взглядом, игнорируя слабую дрожь и громкий грохот у себя под ногами. Неожиданно, выбегающие через главные двери люди вылетели обратно внутрь высокого зала, заполненного длинными столами с мониторами и сотнями стульев. Спустя всего пару секунд в помещение вбежала толпа людей, одетых в чёрную, полу-механическую броню из комбинированного сплава стали и суспендия, известную на чёрном рынке Мастерской, как силовая броня "Морок". — А теперь, проследуйте за мной. — Произнёс мужской голос, вышедшего вперёд человека, заставляя всех обратить на себя внимание. Потупив немного взгляд на появившемся человеке, одетого в тяжёлый, боевой костюм, Бернард сделал шаг вбок, смотря тому за спину, тотчас находя там ещё десяток вооружённых людей, экипированных по последнему слову военной моды, так популярной среди "слабых от рождения людей", обделённых хоть какими-то навыками в области шинсу. — Кто вы? — Удивлённо поинтересовалась Дорис; сколько бы девушка не старалась вспомнить, она ещё ни разу не видела чего-то подобного. Огнестрельное оружие, бронежилеты, силовые костюмы из прочнейших сплавов, которые использовались для строительства крупных суспендолётов, — это всё было чем-то совершенно не свойственным для этих Этажей Башни, особенно, когда таким снаряжением владел абы кто. — Мы — ударно-защитный отряд — Скорпион. — Представился капитан отряда; его тёмная панель шлема, сделанная из полупрозрачного суспендия, ярко засверкала, отражая яркие огни за стеклом. Спустя всего несколько минут нахождения здесь вооружённых людей, из помещения исчезли встревоженные голоса, носители которых были быстро заткнуты или выпровожены к выходу, подгоняемые в спину холодными стволами. Смрад стали и оружейной смазки вскоре начал перебивать все остальные здешние запахи, а могильный блеск чёрных, местами поцарапанных, силовых костюмов, уже побывавших не в одной битве, отливал кровавыми бликами, когда за окном сверкала очередная алая вспышка Серо. — Что обычным людям здесь нужно? Это дело участников соревнования! — Бернард напрягся, видя, как шестеро человек, сжимая в руках массивные, чёрные винтовки, заходят слева, одним своим видом отгоняя находящихся рядом с ними людей и образовывая вокруг его команды плотное кольцо. — Чего вы добиваетесь, что вам от нас нужно? — У нас нет времени на разговоры. — Передёргивая затвор своей винтовки, грозно произнёс капитан отряда. — Директор Этажа уже сражается с нашим хозяином, так что вам стоит укрыться в безопасном месте. — Произнёс капитан ударно-защитного отряда, жестом указывая на выходную дверь. — Мы проводим вас к нему.***
— Это тоже часть твоего плана? — Раздражённо поинтересовался Джин, сжимая тонкие пальцы в твёрдые кулаки. Он тихо наблюдал за происходящим хаосом со стороны, находясь на вершине трибун. Чувствуя дрожь шинсу в воздухе и запах крови, из последних сил пробивающийся сквозь дым и гарь, сквозь запах обожжённых тел и сгоревшего, человеческого мяса, он покосился на офицера со Второго Этажа. — Хотя, если этот мальчишка выживет в битве против высшего офицера, то, думаю, стоит к нему присмотреться. — Тихо рассуждал FUG-овец, доставая из кармана очередной леденец. Хоть он и не понимал, почему этот "белокожий человек" с таким остервенением рвётся к смерти, Джин был полностью уверен совершенно в другом... — Его слова тронули меня. — Признался член побочной ветви семьи Ха. — Они достойны убийцы. Джи Уан Ши вздохнул, убирая руки за спину и становясь рядом с Ха Джин-Сунгом. Наполненные яркими огнями и уставившиеся в сторону истерически хохочущего Хичиго, глаза администратора Второго Этажа выражали абсолютное равнодушие, словно тот не замечал сотен трупов, устилающих своими оторванными конечностями и литрами крови, разлившимися словно маленькое море, огромную площадь. Офицер старался не привлекать к себе внимание более высокого по рангу союзника, скрывая за слабой усмешкой бурю эмоций, вызванных, безусловно, невероятно громкими словами его Кандидата в Убийцы. Они — FUG. Их цель убить десятерых глав великих семей и уничтожить империю Захарда, увенчав его головой пику, на которой будет красоваться их знамя. Но на самом-то деле все они не больше, чем убийцы, которые преследуют свои низменные цели: стать правителями, властителями и править всеми в одиночку. Они не лучше мокриц. Такие жалкие и склизкие, отвратительные на вид, если начать их рассматривать, и ещё более ужасные в своих деяниях. Чудовища. — Да. Прекрасные слова. — Не успевая сдержать слабого, еле заметного смеха, произносит Уан Ши, не отрываясь от белого пятна, вырывающегося из хватки Порки Пига. Хичиго ускользает, пытается уворачиваться, отступать, но не перестаёт сражаться, со всё не утихающим энтузиазмом настоящего мясника, кромсающего отборную тушу на части, словно художник, находящийся под действием наркотических веществ, он рисует тонкой кистью, вымазанной в крови сотен, на девственно белом холсте, с безумной улыбкой бросаясь на противника в очередной, безуспешной атаке, лелея мечту о его Смерти.***
— Ты силён. — Криво улыбаясь, признаёт высший офицер, разводя руки в широком жесте и указывая на немногочисленные, ещё не превратившиеся в мельчайшие частички шинсу, тела, которые поглощал Пустой. — Твои способности удивляют, хоть я и видел многое. — Передёргивая огромными, мускулистыми плечами, произносит директор Этажа, снова наблюдая за тем, как бледная, оторванная минутой ранее рука Хичиго восстанавливается словно из воздуха, когда его тело начинает впитывать парящие в воздухе крупицы энергии. — Уверен, что если такое чудовище, как ты, доберётся до вершины Башни, то она изменится раз и на всегда. Ты такой же, как Захард, севший на трон и прозвавший себя королём Башни... такой же безумный психопат, не считающий раздавленных и прилипших к твоей подошве людей. — Делая шаг вперёд, заставляя землю под своими ногами содрогнуться от его мощи, он высвобождает часть своей истинной силы. — Будь моя воля, ты бы уже был покойником. — С перекошенной от злости физиономией, тихо рычит высший офицер, заставляя тьму поглотить всю километровую площадь, вплоть до трибун. Оказавшись поглощённым тьмою, явившейся из кармана директора Этажа, Хичиго в панике озирается по сторонам, крепко сжимая неудобную рукоять яркого клинка. Тьма, в мгновение ока поглотившая весь свет, пылающее пламя, трупы и кровь на земле, пожрала всё, не оставив ничего, кроме пустоты и тихих, лёгких шагов, эхом отдающихся отовсюду. — Мы впервые с тобой встречаемся, так ведь? — Хищно поинтересовался голос. — Позволь представиться... — медленно шагая к Хичиго, произносит невысокое, внешне похожее чем-то на человека, существо. — Я — Хранитель Первого Этажа Хедон, а ты, как я понимаю, то "крохотное недоразумение", вызвавшее баснословные последствия. — Оголяя острые зубы, тянет Хранитель, держа за спиной свой излюбленный посох. — Что ты такое? — Покрываясь крохотными каплями пота, хрипит Широсаки, не в состоянии отвести испуганного взгляда от Хранителя или пошевелить хотя бы пальцем, краем сознания замечая проплывающих вокруг громадных, ужасающих его созданий. Его дрожащие пальцы в судороге сжимают прямоугольную рукоять катаны, а тело немеет от превосходящей мощи сущности напротив. — Я уже представился. — Щурясь, говорит Хедон, останавливаясь в шаге от Пустого. — Моё имя Хедон, я Хранитель Первого Этажа. А что ты такое? Что ты такое?! — Не слыша ответа, в тихой ярости рычит Хранитель. — Отвечай. — Потерявшийся клинок. — Покорно отвечает Хичиго, опускаясь без сил на колени. Хедон заинтересованно щурит глаза, отзывая своих марионеток, явившихся в образе огромных, длинною в несколько сотен метров, серебряных угрей, пожирающих своими пастями чёрное пространство карманного измерения Порки Пига, оставляя на том месте "дыры". Эти создание, призванные Хранителем Первого Этажа всего одной мыслью о них, чтобы разорвать "ошибку" на куски, то появлялись где-то, наблюдая за происходящим своими большими, мертвецки-серыми глазами, то исчезали в крохотных порталах, утаскивая за собой длинный хвост. — Ты принадлежишь Куросаки Ичиго — незаконному, которому Башня открыла свои Врата? — Глаза Хранителя сверкают жутко-бледными огнями, грозящимися обратить всех пред ними в прах. — Теперь мне известно немного больше, чем ничего. — Задумчиво произносит он, продолжая неотрывно смотреть на опущенную голову клинка, тело которого обвила уродливая, толстая мурена. Возможно, ему следует повременить с преждевременным решением и оставить эту "ошибку" в живых. — Расскажи мне о своём хозяине поподробней, чтобы я смог всё понять.