Дорогой мой человек

Жить полтора месяца в постоянном страхе, постоянном напряжении — это невероятно трудно и невыносимо. Шарахаться от каждого звонка, стука, голоса… Я вымоталась настолько, что не узнаю уже себя в зеркале. Это не я на себя смотрю, это какая-то тень. В тот день, когда папе стало плохо — всё перевернулось с ног на голову. Врачи спасли его, но вынесли такой приговор, от которого мне просто сдохнуть хочется — отец больше никогда не вернётся из больницы домой. Никто не знает, сколько ему осталось, никто мне не говорит его диагноз. Кажется, врачи и сами его не знают. Папа пытается храбриться, даже шутит, когда я к нему прихожу, но я же вижу, что ему тяжело. Каких-то полтора месяца — и передо мной уже не тот сильный мужчина, которого я узнала, а самая настоящая мумия. Он очень сильно похудел! Не ест практически ничего, мне порой силой приходится его заставлять. С силой и со слезами. Умоляю, чуть ли не на коленях ползаю. Я ещё никогда не чувствовала такой беспомощности! Я и сама-то последние пару недель есть перестала. Я постоянно на нервах, меня из-за этого постоянно тошнит, не могу долго находиться в палате отца, так как там невыносимо пахнет лекарствами, и от этого мне становится ещё хуже. Пытаюсь держать себя в руках, заставляю что-то делать, но это так тяжело. Все мысли вообще не о том. — Кира! — Возвращаясь из уборной, зову к себе девушку и сажусь обратно за столик. Единственное правильное решение, которое я приняла в последнее время — это уволить её из гостиницы и принять на работу в ресторан, в качестве управляющего. Она стала моим главным помощником. Если бы не она — я не знаю, что делала бы. Наверное, ночевала бы в ресторане, так как работы просто невпроворот. Насколько я поняла, отец, в связи со своей болезнью, довольно-таки давно не контролировал работу заведений, поэтому мне сейчас приходится разгребать многое. — Что у нас с продуктами? Я не могу нормально поесть в ресторане. Скажи на кухне, чтобы всю последнюю поставку проверили, и если надо — отправили на экспертизу. — Подзываю официанта, чтобы он забрал мои тарелки и кладу на их места огромные папки с бумагами. — Есть вообще невозможно, тошнит уже какой раз. — Вы простите меня, конечно, — Кира садится напротив и берёт меня за руку, — но вам не кажется, что вы беременны? — Беременна? — Ну да. У меня есть ребёнок, и я не понаслышке знаю, как себя ведут и чувствуют беременные. Вы похудели, вас постоянно тошнит, настроение меняется чуть ли не каждые пять минут, сосредоточиться ни на чём не можете. Это можно всё списать на переживания по поводу мистера Барелли, но я бы вам советовала проверить мои догадки. — Думаешь? — Уверена, — она сжимает мою ладонь и мило улыбается, — покажитесь врачу. Даже если это и не беременность, вам всё равно нужна медицинская помощь. Вам так станет легче.

***

— Как тебе жизнь семейная? — Я уже давно не заходила к брату в гости. Как-то не хотелось мешаться, всё-таки он теперь женатый человек, у него самая настоящая семья. Я знаю, что они с Кэт всегда мне рады, и я могу заявиться к ним в любое время суток, но как-то решила повременить с гостями. Да и в ледовом я стала реже появляться, в основном тогда, когда его там нет. Мне тяжело без общения с ним. — Всё устраивает? — Ну, а что тут может не устраивать? Живём потихоньку, — садимся с Патриком на диван и я прижимаюсь ближе к нему. С ним я чувствую себя спокойней, даже все эти мрачные мысли куда-то улетучиваются. Хорошо иметь старшего брата, а особенного такого, как мой Патрик, — а у тебя-то как дела? Как мистер Барелли? — Без изменений. Врачи что-то делают, делают, а вот что делают — не пойму. Главное, что ему хуже не становится, радует хотя бы это. — Открываю банку колы и включаю телевизор. Вообще, я пришла, чтобы мы вместе посмотрели матч сборной России со сборной Германии, поэтому на экране сейчас именно он. — Панарин звонил? — Нет. Вообще, это мне ему надо позвонить. Есть одна очень важная новость для него, — делаю ещё пару глотков и убираю банку на столик рядом с диваном, — я беременна, Патрик. Брат тоже пил колу, поэтому, когда услышал слова о моей беременности — чуть не подавился. Понимаю его, сама в шоке. Сначала я даже не поняла, как так получилось, а потом начала восстанавливать события и всё сложилось. Когда мы с Панариным переспали в последний раз — я не выпила таблетку, так как у меня её с собой попросту не было. На следующий день тоже не получилось, у меня было похмелье и я спала весь день. Хотела выпить в день отъезда Тёмы, но и тут не вышло. Из-за ситуации с папой я вообще о многом забыла, а тут вот такой сюрприз. Что делать — ума не приложу. Патрик, конечно, обрадовался этой новости, но у него, как и у меня, тоже была куча вопросов и куча сомнений. Ну почему всё именно так? — Я не знаю, что мне делать. Это всё так не во время! На мне сейчас и отец, и бизнес, и вообще всё-всё-всё. Я не потяну ещё и ребёнка. — Я не понял — ты собралась одна ребёнка воспитывать или с Панариным? Пусть он тоже принимает в этом во всём участие. — Патрик гладит меня по волосам, а я лежу у него на коленях и просто мечтаю вернуться в то время, когда мне было восемнадцать лет, я вот таким же образом лежала на коленях Патрика и страдала о своей первой неразделённой любви, и считала это самой величайшей проблемой. Как же я была глупа. — Между нами ничего серьёзного не было, просто секс, и как у нас может получиться что-то серьёзное сейчас? Семья без каких-либо чувств? Да и у него девушка появилась, Алиса. — Все уже несколько дней говорят об этом, и я очень рада за Тёму. Кажется, он действительно с ней счастлив. — Откуда знаешь? — Интернет — штука прославленная, и доступная всем, а папарацци в наше время не спят, сам знаешь. — Кто она? — Дочка тренера сборной. Понимаешь, я не хочу ничего им портить! Мы, собственно, для этого и разбежались, чтобы новая жизнь началась. — Закрываю глаза и шумно выдыхаю. Как я вообще могла вляпаться в это, а? Почему все проблемы сваливаются именно тогда, когда они совсем не нужны? — Так она и началась, и эта жизнь в тебе. — Патрик кладёт руку мне на живот и осторожно начинает поглаживать. Я несколько раз пыталась представить подобный момент, ведь думаю, что многие представляли себя беременными, представляли, как будут рассказывать обо всём родственникам, и вот, мой такой момент настал. И он не такой радужный, как был в моей голове лет пять назад.

***

Переписка в WhatsApp. Панарин: Ты уверена? Регинка: Я была у врача, уже шесть недель. Регинка: Я понимаю, что это всё не во время. Панарин: Успокойся. Панарин: Тебе сейчас волноваться нельзя Панарин:… :) Регинка: Что будем делать? Ты ведь с Алисой. Панарин: Надо подумать.

***

— Папуль, — заглядываю в палату и снова натягиваю улыбку. Это уже привычное дело, нельзя показывать отцу своих переживаний, — привет, мой дорогой. — Реджина, проходи, — отец немного приподнимается и тоже одаривает меня улыбкой. Мне плакать хочется, когда я вижу его улыбку, ведь прекрасно понимаю, как тяжело она ему даётся, — я думал, что ты сегодня уже не придёшь. — Я не могла не прийти. Закончила все дела в ресторане и тут же к тебе приехала, — беру его за руку и сажусь на стул рядом с кроватью, — как ты? — Так же, как и вчера. Ты мне лучше про свои дела расскажи. Как с рестораном справляешься? — Вроде неплохо, — поправляю волосы, что выбились из пучка и накрываю второй ладонью папину руку, — я неплохую помощницу себе взяла, она очень хорошо со всем справляется, так что всё идёт вроде хорошо. — Что случилось? — Папа дотрагивается пальцами до моей щеки и я понимаю, что не могу и дальше от него скрывать. Он видит меня насквозь. Возможно, мои новости поднимут ему настроение. — У меня будет ребёнок, пап. И я замуж выхожу, — внутри себя я ожидала, если честно, что папа не обрадуется, но увидев его глаза, его улыбку, я поняла, что он счастлив, — ты рад? — Ну конечно я рад, моя любимая. Очень рад, я ведь дедушкой стану, — он снова погладил меня по щеке, а я поняла, что вот-вот и расплачусь. Чтобы не показывать папе лишний раз слёз, кладу голову ему на грудь и обнимаю, — кто муж? — Панарин. — Свадьба будет? — Нет, папа, свадьбы не будет. Да и меня на росписи тоже. Он всё в России устроит, я туда не поеду, — шмыгаю носом и чувствую, как слеза стекает по щеке, — потом, может быть. Сейчас вообще не до этого. — Я не стала рассказывать отцу, что вместе с принятием решения о свадьбе, мы так же договорились о том, что разведёмся сразу же после рождения малыша. На этом настояла я сама, так как у меня на больший срок наглости просто не хватит. Я и так доставила Панарину слишком много хлопот, и держать его посредством ребёнка или брака рядом с собой — даже не собираюсь. У нас нет чувств друг к другу, я не хочу превращать нашу жизнь в ад. Эта свадьба лишь для того, чтобы ребёнок при рождении сразу получил Тёмину фамилию. — Знаешь, я не жалею о том, что мы встретились с тобой так поздно. Я сейчас понимаю, что нашёл тебя в самый нужный, в самый важный момент твоей жизни. Мне недолго осталось, — от этих слов слёзы начинают идти ещё сильней, и мне хочется сказать ему, чтобы он не говорил такого, что это неправда, но я не решаюсь его перебить, — поэтому я хочу, чтобы ты запомнила некоторые вещи. Ты станешь женой, и твой муж будет твоей опорой до конца дней. Неважно, разойдётесь вы или будете вместе, поддерживайте друг друга. Слушай брата, отца, и я умоляю тебя, Реджина, не обижайся на маму. Это я во всём виноват, это я простить не смог. Я. Когда ты родишь — ты поймёшь, что ближе мамы у тебя никого и никогда не будет. Пересмотри свои взгляды. Я слушала его слова и понимала, что это возможно последнее, что я услышу от него. Так оно и случилось. После моего ухода, он потерял сознание и больше в себя не пришёл. Так длилось две недели, я каждый день была рядом. Я не знаю, чего я ждала. Видимо, на чудо надеялась, но его не произошло. Я не помню, как мне сообщили о его смерти. Я даже не помню толком, как в больнице оказался Тёма и они с Патриком меня, всю в истерике, уводили из отделения. Я кричала, что было сил, потому что была не готова снова принять потерю папы. Это нечестно! Я только его нашла и опять потеряла, и в этот раз я знаю точно, что это навсегда. Я больше никогда не смогу его обнять, не смогу поговорить с ним по душам. Он никогда не увидит моего ребёнка!

***

Организацию похорон папы на себя взяла мама. Для меня это стало шоком, но так же и значило очень многое. Жаль, что они так и не смогли увидеться. На похоронах я продержалась ровно до того момента, как гроб опустили в землю. Дальше я уже просто не смогла вынести всё это и попросила отвезти меня куда-нибудь. Весь оставшийся день я пробыла в квартире Патрика и Кэт. Они поддерживали меня, как могли, а я не замечала ничего вокруг. Я словно под водой была. В глазах всё расплывалось, никого не слышала, ничего не чувствовала. Только когда за окном уже стало темно, я попросила Панарина отвезти меня домой, и вот в этот момент до меня окончательно дошло, что он рядом. Он приехал. Как позже оказалось, это Кэт позвонила ему и сказала, что он должен быть рядом со мной в этот момент. Муж ведь, как ни как. Кстати, объяснить родственникам нашу ситуацию с Тёмой оказалось очень непросто, но я особо и не распиналась. Просто поставила перед фактом, что у нас будет ребёнок и мы хотим узаконить «отношения». Все были в шоке, особенно мама. И единственный человек из семейства Кейн, кто воспринял всё серьёзно и помог с браком — это оказался папа. Если честно, то я именно от него ожидала непонимание и недовольство. Всё оказалось наоборот. — Садись, аккуратно, — Тёма придерживает меня за предплечья и я сажусь на кровать, — может тебе воды принести? — Ничего не хочу. Хочу только спать, — Тёма пододвигает кресло ближе к кровати и берёт меня за руку, — ты можешь ехать домой, я справлюсь. — Я тебе кое-что привёз, — он осторожно достаёт из кармана небольшую бархатную коробочку с вышивкой золотыми нитями и аккуратно открывает её, — бабушка сказала, что хочет, чтобы ты носила её кольцо. У нас ведь нет с тобой обручальных. — Точно, а я ведь теперь Панарина, — пытаюсь усмехнуться, но получается немного истерически, — не надо, Тём. Всё равно ведь скоро разводиться. — Я это кольцо обратно бабушке не повезу, надевай, — тянет правую руку ближе к себе и уже через мгновение на моём безымянном пальце оказывается золотое кольцо с небольшим красным камнем. Я не знаю, что это за камень, но выглядит кольцо просто и со вкусом. Раньше умели делать хорошие украшения, — ну вот, дело сделано. — А у тебя где кольцо? — Да я не смог ничего выбрать, всё как-то чересчур, — ставит коробочку от кольца на подоконник и немного откидывается на спинку кресла, — потом что-нибудь подберу. Я сначала хотела сказать, что он вообще может не покупать себе кольцо, так как это нам, вроде, и не нужно, но потом вспомнила, что когда папа лежал в больнице он сказал мне, чтобы я забрала кое-что из его банковской ячейки. Он всегда боялся его потерять, и поэтому держал его именно там. Немного с трудом поднимаюсь с кровати, подхожу к комоду и открываю ящик, что закрыт всегда на ключ. — Вот, держи, — достаю из небольшого кожаного мешочка папино кольцо и протягиваю его Панарину, — отец носил это кольцо, когда они с мамой были женаты. Сказал мне, чтобы я берегла его. Оно простое, но очень многое значило для папы, и очень много значит для меня. Пусть пока будет твоим, думаю, что так правильно. Можно считать, что свадьба состоялась. Осталось лишь скрепить союз поцелуем, но это не наша история. Мы оба устали за этот день, поэтому единственное, чего хотели — это лечь спать, что мы, собственно, и сделали. Легли на кровать в том, в чём были. Я свернулась калачиком, уткнулась головой Тёме в рёбра, он прижал меня к себе и я вспомнила слова папы — «…и твой муж будет твоей опорой до конца дней».