Настоящий маркартский медведь

- Эла, быстрее, - поторапливал напарницу имперец. Солустий уже достиг вершины лестницы и нетерпеливо притопывал щегольски обутой ногой, поджидая, пока молодая колдунья, цедя сквозь зубы проклятия, чуть ли не на четвереньках взбирается по пресловутым маркартским ступенькам. Её одежда, состоящая по большей части из хитроумного переплетения лент и ремешков, мела городскую пыль, бледная кожа покрылась испариной, а спутавшиеся волосы закрыли покрасневшее лицо. – Я так ничего не успею купить, а скидка только сегодня! – изнывал маг, оглядываясь на снующих мимо покупателей-конкурентов. - Не жди меня, Солус, брось, - волшебница уселась на самой верхней ступеньке, тяжело дыша. – Я тут подожду, пожалуй, - выдохнула она, выпрямляя ноющую спину и вытягивая ноги. Колени горели огнём, будто она натёрла их экстрактом языка дракона. Имперец развернулся, задев полой расшитого плаща её плечо, и чуть не бегом устремился в темноту алхимической лавки. Если бы двемеры додумались и на поверхности соорудить свои подъёмники, то Маркарт вполне можно было бы терпеть. Колдунья прикоснулась к коленям кончиками пальцев, отодвинув ремешки до бедёр, и ясно почувствовала жар суставов. Солуса придётся непременно убедить остаться в городе на ночлег, и в бездну деньги – она сама готова оплатить обе комнаты, если придётся. Мимо неё то и дело проходили горожане, нагруженные добычей: склянками, остро пахнущими свёртками бинтов, мешочками и всевозможными пучками трав. Солнце пригревало каменный город, то и дело скрываясь за лёгкими пушистыми облаками и снова показываясь, яркими лучами ослепляя колдунью. Она зажмурилась, дожидаясь, пока не погаснет мираж на внутренней стороне век, и осторожно открыла глаза. По ступеням неспешно взбирался невысокий ричмен; его осанка, неторопливая походка и совершенно спокойное лицо выдавали высокопоставленного вельможу. Жители Маркарта ловко и вежливо огибали его, обмениваясь с ричменом любезностями, и незнакомец продолжал своё торжественное восхождение. За его плечами, будто в золотом ореоле, поднимался рослый норд. Элки уставилась на телохранителя. Северяне всегда удивляли её своей статью, но этот маркартский воин был потрясающим образчиком своего племени, и его совсем не портила нехитрая татуировка на щеке. Животному очарованию невозможно было противиться, и колдунья едва успела отвести взгляд, когда ричмен приблизился к площадке, где она сидела. Вельможа неразборчиво хмыкнул, бросив взор на её обнажённые ноги, и поспешил мимо. - Останься здесь, Аргис, внутри толчея, - велел ричмен своему подчинённому где-то за спиной Элки. Она осторожно обернулась и закусила губу, тут же встретившись глазами с нордом. Тот прислонился к стене лавки, сложив на груди руки, и спокойно смотрел на женщину. Элки отвернулась, притопнув ногой: где носит имперца! В лавке раздались возмущённые возгласы, и оба наёмника взглянули на проём двери. Оттуда вышел Солустий, победно размахивая сумкой, за ним выскочил ричмен: - Я заказывал это полтора месяца назад! - А я вовремя пришёл за заказом, дорогуша, - невозмутимо отвечал имперец, подходя к напарнице. Элки вскочила на ноги, заметив, как угрожающе напрягся телохранитель вельможи. Холёное лицо последнего вытянулось при виде полуодетой колдуньи, окутавшей себя и наглого чужака туманом заклинания. Имперец поравнялся с молодой женщиной, обернулся к ричмену и, будто издеваясь, склонил голову на плечо волшебницы, невинно глядя на опоздавшего покупателя: - Давайте разойдёмся миром, любезный, придержите своего медведя, - норд уже положил ладонь на рукоять увесистого топора, висевшего у него на поясе. – Моя девочка, конечно, не воин, но если дойдёт до драки… да ещё и на лестнице… Ричмен жестом успокоил телохранителя и вновь повернулся к нахальному чужаку: - Мне требуется некоторая компенсация, знаете ли. Не будете ли столь любезны посетить меня в моём доме, Влиндрел-холле, и продемонстрировать умения своей наёмницы? Солус поднял изящные брови: - К чему тану города, за которым стоит здоровенный хускарл, моя маленькая иллюзионистка? - Все подробности при встрече, - загадочно отозвался вельможа, а Элки дёрнула имперца за плащ, сгорая от любопытства.