Ромашковое поле

      Война — одно из самых страшных событий, которое может произойти в истории какого-либо государства. Она забирает тысячу жизней, не щадя никого. И смерть — верная спутница каждого военного действия — уводит за собой ежедневно тех, кто только вчера жил полной жизнью: сидел с тобой за одним столом, ел из одного котла, смеялся с тобой над какими-нибудь шутками, подавал руку в трудную минуту, смеясь над своей возможной участью. Верил, что совсем скоро все это закончится, и он вернется домой, к своей любимой семье.       Это только в книгах пишут про то, что война — благородное дело. Писатели, которые никогда не стояли под натиском противника, сильного боевого мага и не надеялись, что у них хватит сил выстоять, щит не развалится, враг окажется слабее, а ты достойно выйдешь из этой схватки. В сражении, из которого выйти можно только победителем. Ведь на войне нет проигравших: ты либо выиграл, либо погиб. Другого не дано.       Все это Даркаэрш понимал, служа самым обычным капитаном в войске некромантов. Он прибыл на фронт через неделю после своего запоя, не выдержав той памятной и последней ссоры с Василеной. Желал забыть её большие васильковые глаза, полные боли, нахмуренные соболиные брови, поджатые пухлые губы, которые своей улыбкой согревали его сердце, даже если это была только мечта. Он мечтал бы выбросить все из головы, но не мог. Не получалось. И от отчаяния все сильнее мужчине хотелось завыть, ощущая свое родство с оборотнями, которого никогда не было.       Хотелось забыть.       Хотелось домой.       А еще хотелось пойти к этой несносной девчонке, занимающей высокую должность Верховной, как следует встряхнуть, дабы выбросила из головы свою гордость, выпороть, чтобы и мыслей больше не возникало о бунте, страстно поцеловать, чтобы она окончательно растаяла и согласилась, наконец, выйти за него замуж. Тогда он стал бы самым счастливым мужчиной на свете.       — Опять грустишь? — Аргет вошел в палатку, не заботясь о том, что где-то там, вроде как, намечается собрание командиров армии Седьмого Королевства, а он, как главный некромант, должен был присутствовать там в обязательном порядке.       — Пишу семье. У Ташши скоро день рождения, хочу, чтобы весточка с поздравлением дошла раньше, чем они сядут праздновать.       Рханэ не лгал, он действительно составлял письмо родным. Сколько всего требовалось рассказать, но так, чтобы никто не переживал! Например, королева, беременная своим третьим ребенком. Или сам король. Даркаэрш обязательно расскажет брату все, что происходило, но позже, когда этот кошмар закончится.       А еще безумно хотелось спросить о синеглазой Верховной, но так, чтобы не получить очередную выволочку от венценосного брата. Но как это сделать?       Идей не было. И, если быть совсем откровенным, некромант испытывал некоторый страх перед Лейтом. Все же, у того больше опыта и силы. Это отмечали все еще в раннем детстве. Старшим восхищались, воспитывали, готовили к такой важной миссии, как восседание на троне и правлении страной. Младший же был предоставлен большую часть времени себе, оставаясь в тени наследника. Он всего старался добиться сам, хотя частично Лейтаэш после вступления на престол помогал. К примеру, свой пост заместителя Даркаэрш получил благодаря действиям короля. Впрочем, все изменилось в тот момент, когда в жизни младшего ненаследного принца появилась одна синеглазая ведьма со своевольным нравом и огромной гордостью, мешающей принять что-то. Вот тогда он понял, что пора к чему-то стремиться. И осознал, что силы у него намного больше.       «С днем рождения, Ташшик!», — вывел мужчина своим не очень аккуратным почерком. Нет, конечно, он был вполне читаем, когда Рханэ старался. А сейчас это было совершенно ни к чему, племянник все равно читать пока что не научился. Да и этот вариант — черновик, который будет переписан за сегодня не единожды.       «Тебе уже четыре года*. Совсем большой. И уже подрос, я чувствую это».       Перо порхало по пергаменту, периодически оставляя небольшие кляксы. Даркаэрш и не думал, что поздравлять вот так, письменно — сложно. Раньше он всегда говорил пару слов лично. Или просто не поздравлял, если не было возможности перекинуться фразами с глазу на глаз.       Но сейчас такой случай точно не мог представиться. И некромант писал. Скомкивал бумагу, понимая, что тратит такой нужный на войне ресурс, но переписывал вновь и вновь. До тех пор, пока не получилось сносное письмо.

***

      Когда Даркаэрш уже запечатывал свое огромное послание домой, кто-то вошел в шатер. Аргет, сидевший рядом, напрягся и потянул хозяина шатра за рукав, призывая обратить на пришельца внимание. И мужчина послушался. Оглянулся. И обомлел.       Она стояла, гордо подняв подбородок и глядя прямо на него. Не отрываясь, не опуская взгляд. На секунду Рханэ испугался и отшатнулся. Ему казалось, что его палатку посетило привидение, его прошлое, не желающее его отпускать. Вот только спустя некоторое время до него дошло, что рядом стоит ведьма. Вот только не Василена.       К заместителю главного некроманта и самому главному некроманту прилетела Варвара Еремеевна.       Мать Верховной молча прошла вглубь, уменьшая метлу. Рханэ не сомневался, она специально давит на него своим поведением. Ведьма не говорила ни слова, после входа даже смотреть перестала, уделив все внимание своему же переднику. Но все равно что-то подсказывало (а на самом деле уже давно кричало), что явилась женщина по его душу.       — Ваша дочь ушла от меня в очередной раз, Варвара Еремеевна, — произнес он, забыв, что у этого разговора будет свидетель. А с другой стороны, Аргет имел право знать, что происходит с его подчиненным и другом. Ведьмы коварны, в этом мужчина убедился на собственном опыте. И теперь мечтал, чтобы это понял и главный. — Так что зачем вы пришли ко мне?       Варвара оторвалась от передника, вытащив из кармашка какой-то пузырек и нож. По виду тот напоминал каменный, но кто знал, из чего он сделан на самом деле? Эльфы постарались на славу.       Даркаэрш ожидал. Хоть слова, хоть маленького намека на него, небольшого звука. Этого бы хватило, чтобы все понять. Но женщина сохраняла тишину, не размыкая своих губ. И это сильно нервировало.       — Прочь, — приказала она ожидающему и напряженному, как тетива, Аргету. Тот оставался на месте, но стоило ведьме перевести взгляд с заместителя на самого главного, как того словно ветром сдуло. Только что стоял здесь, и вот уже его нет. Хотя ненаследный принц не винил его за это: Варвара смогла нагнать страх даже на того, с кем не так уж и давно вместе пила огневодку и обычные ведьминские настойки…       Они постояли еще немного молча, прежде чем он не разорвал тишину своим вопросом:       — Зачем, Еремеевна? Зачем?       Губы, сжатые так сильно, что образовывали тонкую линию, разжались. И тихим, немного печальным голосом она ответила:       — Я хочу помочь. Ты все узнаешь позже, когда придет время. Когда вернешься домой целым и невредимым.       Все так же грустно ведьма улыбнулась, протянула настойку, которую прежде достала из кармашка своего вместительного передника.       — Выпей. Выпей, и я продолжу.       Он принял пузырек, но выполнять её приказ не спешил. Кто знает, что именно она собралась сделать? Быть может, приворожит его к её дочери так, что он её слугой станет? Хотя куда уж больше, и так уже словно раб, терпит все прихоти, верно дожидается любой весточки. Он не многое потеряет, если старая (а на самом деле нет) женщина сделает это. А ведьма только силу потеряет. Но ежели проклятие? Еще на занятиях Даркаэрш узнал, что в Тёмной Империи, к примеру, где есть Академия Проклятий, используют оные вовсю. И некоторые проклятия вносятся именно в кровь, даже если её всего капля**. А в руках её все же нож.       — Что именно будет со мной после того, как я выпью?       Она отвела свой взгляд, но все же ответила честно:       — Даже если не уснешь, то все одно: забудешь сегодняшний вечер. И никогда его не вспомнишь. Но после, я клянусь, тебя не тронет ни один отступник, а внезапно обретенную силу ты сможешь контролировать так, как ни один маг. За твоей спиной будет сила ведьмы, то, что пока не мог никто из твоего окружения. А это означает, что у тебя будут знания моего народа. Если не все, то явно многие.       Перспектива была заманчивой, и даже очень… но терзали Даркаэрша смутные сомнения. На душе словно рвары скребли. Но секунда… вторая… третья… и он медленными глотками осушил пузырек до самого дна. А после в глазах помутнело, а сознание покинуло голову, отправившись в полет.

***

      Ведьма печально улыбнулась, глядя на осевшее тело её будущего зятя. Варвара хоть и плохо предсказывала будущее, а все же догадывалась, что все у этого парня с Василеной получится. Не забывается первый мужчина, а уж её дочь точно не сможет забыть, когда подойдет срок. И, глядя на младенца, точно будет вспоминать его непутевого папашу, даже если предсказания его бабушки окажутся неверными.       Варвара не могла объяснить себе, почему не рассказала о беременности Верховной. Возможно, не желала, чтобы ребенок был поводом для создания этой странной семьи из ведьмы и некроманта. Они сами должны дойти до решения связать свою судьбу, без давления с чьей-либо стороны, даже невинного младенца. И в её интересах то, чтобы Даркаэрш дожил до разговора с Василеной. Хотя бы ради дочери.       Но если быть совсем честными, Варвара Еремеевна не переживала, что Рханэ откажется от её дочери. Даже если это и случится — они поставят ребенка на ноги. Да, это будет трудно, на Верховную будут косо смотреть, но мать поможет. Она не зря стала героиней среди ведьм. Но самой младшей хотелось счастья особенного. Не такого, как у других.       Но хватит размышлять. Пора приниматься за свое дело, пока действие настойки не прекратилось.       Для начала ведьма оттащила Даркаэрша в сторону и принялась чертить ножом на земле (пришлось скатать ковры, потеряв драгоценное время) символы, понятные только её одной. Затем — вновь перетаскивать парня в центр символов. Время неумолимо утекало, но она не переживала, что что-то пойдет не так. Конечно, это очень сложное колдовство, подвластное немногим ведьмам. Маг бы справился быстрее, но ни один не владел знаниями этой женщины. Ни один, и Даркаэрш не станет исключением. За его спиной просто будет стоять две ведьмы, если у нее все получится, и станут создавать иллюзию того, что он познал все тайны ведьм. И только она будет знать, что это на самом деле.       Варвара прошептала какой-то заговор, вливая в будущего зятя половину своего ресурса. Она не была ресурсной в отличие от той же Василены, но кое-что все же умела. И сейчас активно этим пользовалась.       Своими словами Баба Яга выплетала кружево силы, окружающее тело одного из Рханэ. Став на успех, став на мудрость, став на взаимную любовь (а иначе Верховная еще долго мучить парня будет), став на защиту от нежити, отступников и других бед… и на отпугивание женщин. Отныне ни одна не сможет приблизиться к Даркаэршу до тех пор, пока он рядом с Василеной, пока они соединены браком и узами любви. Он не сможет изменить своей будущей невесте и супруге ни взглядом, ни действием, даже мысли такой не появится — просто не сможет, забудет, опозорится. Его любовь будет предназначаться только дочери Варвары, отныне и навеки, пока старая ведьма не снимет свою защиту или смерть не разлучит их. Так надо. Так правильно.       Когда последнее слово было произнесено, Варвара Еремеевна взяла ладонь некроманта и сделала порез, выпуская на знаки кровь — плату за её колдовство.       Она закончила свою ворожбу.

***

      Голова нещадно болела, а во рту пересохло. Не самые приятные ощущения после пробуждения, мелькнуло в голове у Рханэ, приподнимавшегося над землей. Руку обожгло, и он с удивлением обнаружил на ней бинт, уже подкрашенный кровью. Что же здесь произошло?       Шатер был пуст, впрочем, он и должен быть таким. Кто, кроме Сойрена Аргета, явно проводящего время где-то в деревне в какой-нибудь таверне с девушками, мог посетить обычного капитана? Всякое поклонение ненаследным и не занимающим высокий пост в Седьмом королевстве запрещено, его никто не навещает. Лейтаэш сейчас в столице, с семьей, собирается праздновать день рождения Танаэша…       Точно, Танаэш!       Некромант подскочил, бросился к столу. Он точно помнил, что писал письмо племяннику, прежде чем к нему пришел Сойрен. Кажется, с бутылкой огневодки, что, конечно же, было запрещено, но Даркаэрш не уверен. Возможно, все было совершенно иначе… но не в этом сейчас дело. В другом. Прежде, чем он запечатал свое послание, объявили боевую тревогу и готовность к атаке отступников.

***

      Они стояли рядом в одном кругу. Один насыщал границу защиты силой, другой отправлял в ход боевые заклинания. Продержаться долго не было возможности. Рханэ видел, как заканчиваются силы у его лучшего друга, как бледнеет лицо всегда улыбчивого парня, на котором сейчас ни намека на веселье…       Где-то за спиной сейчас сражались такие же мальчишки, как и главный некромант королевства и его заместитель. Во все стороны летели боевые заклинания, арканы, инферно. Нежить, управляемая отступниками, наступала, не чувствуя перед собой преград. А она должна была быть: это обязанность защитников. И данную истину понимали все солдаты, участвующие в бою.       Где-то справа послышались надрывные крики, леденящие в жилах кровь. Это погибал тот, кто не смог устоять перед натиском, не выдержал. Тот, кому жить осталось считанные минуты. Но меж тем все старались не обращать внимания на данный факт. Все понимали, что этот день — самый важный. Если в этом бою победят отступники, потерявшие половину своих сил в предыдущих боях, то наступать на столицу Седьмого королевства они не будут ближайшие несколько лет. Тогда наступит мир, покой. Будут спокойно расти дети, будут улыбаться их матери, будут честно жить их отцы. По крайней мере те, кто выживет.       Даркаэрш приободряюще улыбнулся Аргету. На самом деле это главный должен был подбадривать своего заместителя. Именно Сойрен здесь — лидер, командир. Но сейчас все было совершенно иначе. Рханэ — ненаследный принц. И даже если он здесь не лидер, это его долг перед Родиной. Он чувствовал это.       Войска Седьмого королевства все же продвигались вперед. Нечисть, такая настойчивая и не сгибающаяся, все же дрогнула и начала отступать. Где-то позади этого войска виделись отступники. Вечные, выпивающие жизни других и за счет этого живущие веками… интересно, сколько жизней поглотил вон тот «красавчик» с правого края, с бледным, уже слегка позеленевшим лицом и без глаза и уха?       Армия начала наступать на противника.       Живые пошли против мертвых.       А Аргет, последний раз глубоко вздохнув, повалился замертво, успев шепнуть своему лучшему другу напоследок: «Теперь ты — главный».       Сойрен Аргет, главный некромант Седьмого королевства, красивый парень, покоряющий сердца всех девушек, навсегда ушел в лучший мир. В царство вечного чертога.

***

      Костер жарко пылал, облизывая дрова и лежащее посередине огня тело. Искры отлетали в стороны, но практически сразу же гасли, не долетая до земли. Пахло сгорающим мясом, неприятно, сильно. А некроманты стояли в кругу, прощаясь со своим командиром, не выдержавшим этой славной битвы.       Царило молчание. Настроение у всех подавленное, Рханэ чувствовал это. Будто что-то шептало на ухо о том, как чувствует себя его армия.       С передачей командования труда не возникло. Наверное, каждый из здесь присутствующих понимал, что после смерти главного власть должна перейти в руки его заместителя. А если все будет неудачно — что же, все карты в руках у короля. И именно ему решать, что делать со своим братом, твердо заявившим, что назначение командиром после смерти предыдущего было поведено самим покойным Сойреном Аргетом. На нем и ответственность.       А Даркаэрш чувствовал её. Он не представлял, каков он, этот груз, пока сам не попробовал. Никогда раньше ему не было так тяжело, все держалось на Аргете. Он и войсками занимался, и тренировками, и всеми заседаниями. Ненаследному принцу же только предстояло все это. А ведь впереди еще сражения, в которых он обязан предугадывать все, от реакции его армии до исхода битвы!       Но он справится. Обязан. Ради своей Родины, своего короля, памяти Аргета.       И ради синеглазой ведьмы, терзающей его сердце изо дня в день уже почти пять лет…

***

      Летели дни, недели, месяцы. С момента смерти Аргета прошло уже два месяца. Даркаэрш Рханэ заматерел. Практически ежедневно он сражался, и не как все командиры — в тылу, а на передовой, в самых первых рядах. Он не щадил никого, ежедневно упокаивались сотни умертвий. Все сражения оказывались успешными для Седьмого Королевства, что, несомненно, не могло не радовать короля. Каждые несколько дней Дарк получал голубя с похвалой от Лейтаэша. Но больше всего всех поражал тот факт, что ни в одном бою главный некромант не получил ни одной крупной раны. Даже царапины на нем не появлялось.       Многие говорили, что это колдовство. Что после смерти друга ненаследный принц пошел к артефакторам и заказал себе какой-нибудь амулет. Другие считали, что это проделки темных лордов, явно благоволящих парню. И что до переворота осталось недолго.       — Потерпите, — говорили они, — вот сейчас пройдет время, и короля Лейтаэша Рханэ скинут и посадят на трон его брата — Даркаэрша Рханэ. И будет в нашей стране Ад.       Впрочем, в такое мало кто верил, все знали, что Даркаэрш предан своему королю.       Однако присутствовали в войсках еще и те, кто верил, что за спиной командира стоит молодая ведьма, помогающая ему во всех сражениях. Лица её никто не видел, но нашлись очевидцы того, как какая-то ведьмочка, что до этого «вытрепала душу нашему Даркаэршику» слезно умоляла быть осторожной и заговорила своего любимого от всех бед. Сподвижников этой версии было много, но все из них слышали о романе Рханэ и какой-то ведьмы. Имени, к своему огромному сожалению, никто не знал.       Война подходила к концу. И, когда отступники были отогнаны на много миль за границу, армии был дан приказ возвращаться домой.

***

      — Как же я горд за тебя! — произнес Лейтаэш, обнимая брата за плечи. Даркаэрш тоже был горд: редко король позволял себе подобное. Сейчас они сидели в доме бывшего заместителя министра магии, распивая бутылку прекрасного драконьего вина, специально приобретенного Лейтом для этого случая. И разговаривали, разговаривали, разговаривали…       Молодой некромант поведал, что именно произошло на войне, в подробностях рассказал о том, как умер их главный. Они помянули друга, помолчав некоторое время. И хозяин дома решился задать тот вопрос, что мучил его уже восемь месяцев:       — Как поживает Василена Владимировна, наша многоуважаемая и любимая Верховная ведьма? — словно ненавязчиво поинтересовался он. — Слышал, она собралась открыть новую Ведическую школу?       — Слухи тебя не обманули, — отозвался Лейт, наливая по еще одному бокалу.       Конечно, вино — не мужской напиток, его нужно пить в женской компании, но не так давно у короля родилась дочь и придворный лекарь категорически запретил употреблять спиртные напитки обоим родителям, дабы не «дышать перегаром на малышку и не подрывать её и без того довольно слабенькое здоровье». Конечно, можно было вмешаться в это дело магией, но Лейтаэш был против заклинаний отрезвления и вмешательства целителей в дело дочери. Быть может, она сама будет расцветать ежедневно? Лучше пусть все остается своим чередом. — Но школа уже открыта.       — Что же, я рад, рад, — пробормотал Даркаэрш, пригубив вино. — И что же, все еще не вышла замуж?       — А должна была?       На лице короля мелькнула загадочная улыбка, а в глубине глаз зажглись таинственные огоньки. Словно ему одному была известна какая-то тайна, словно только его одного посветили в какой-то секрет, которым хочется поделиться со всеми, а нельзя.       — Так пять лет прошло с разрыва её помолвки. Вроде как, уже девица не первого сорта. Пора бы и замуж выскочить, у ведьм же только с родами в силу входят.       Он говорил, а сам радовался. Она все еще одна. Вероятно, все же ждет его. Как же подобраться к ней, как же приблизиться?       — У неё уже есть семья, брат. Ей старшие ведьмы словно сестры, младшие — как дети родные. Она счастлива. Почти…       Они помолчали. А потом Лейтаэш собрался домой.       — Загляни завтра на совещание. Раз уж Аргета не стало, возьми все это на себя. Временно, конечно же, — добавил он, глядя, как младший из присутствующих здесь представителей рода Рханэ скривился. А затем ушел.       Даркаэрш глубоко вздохнул, прошел в свою спальню. Лег на кровать, засунул руку под подушку. И как-то неожиданно для себя обнаружил под ней носовой платок, явно принадлежащий Василене — слишком сильно пах её духами.       Вдыхая в себя аромат любимой женщины, Даркаэрш понял, как сильно их отношениям помешала гордость. Но идти на уступки не собирался.       Она не права. Пусть и мирится с ним сама, если любит.       Вот только как он будет жить, если ей на него абсолютно все равно на него и его задетые чувства?..

***

      В небольшом кабинете, принадлежащем Тайному Совету, собрались самые сливки общества, то есть ответственные за политику Седьмого королевства: король, его младший брат, первый советник и кандидат в министры магии. Они сидели за небольшим столом, обсуждая некоторые аспекты, ответственность за которые король не мог взять только на себя. К примеру, обсуждалась возможная торговля с Тёмной Империей и будущий брак новорожденной принцессы Лиэрины. Конечно, отцу хотелось счастья для дочери, но политика — дело жестокое и грязное. А посему уже сейчас надо выбрать, кому больше всего нельзя доверять, чтобы с этим королевством можно было породниться и через принцессу узнавать обстановку…       Увы. Такова цена за власть и привилегию родиться в королевской семье.       — И еще кое-что, — вспомнил король, подняв голову от пергамента, в который накануне записал основные пункты, которые необходимо было обсудить с Тайным Советом. — Сойрена Аргета больше нет. А Министр Магии нам все же нужен. Я предлагаю выбрать человека на эту должность.       — Мой король, у вас уже есть подходящий кандидат? — подобострастно поинтересовался парень, имя которого молодой некромант не запомнил. Честно говоря, он вообще большую часть совещания пропустил мимо ушей, раздумывая над вчерашними новостями о его любимой ведьмочке.       — Да. Заместитель главного некроманта Даркаэрш Грам Рханэ, ненаследный принц нашего королевства.       В кабинете повисла пауза. Конечно, Даркаэрш — прекрасная кандидатура, но чтобы на такой пост?.. Люди сомневались.       — Я уверен, он справится, — словно прочитав всеобщие мысли, произнес король. При этом глядел он только на своего брата. — Аргет ведь учил его кое-каким делам. И своей победой в этой войне мы обязаны только ему, не забывайте.       Все молчали.       — Кто за то, что Даркаэрш Грам Рханэ станет новым Министром Магии? — произнес первый советник. Ввысь метнулось две руки: короля и первого советника. Третий участник совета поднял руку, стушевавшись под внимательным взглядом Лейтаэша.       И молодому некроманту, бывшему заместителю главного некроманта ничего не оставалось сделать, как смириться с неизбежным, заняв свою должность, навязанную ему старшим братом и его советником.

***

      Через несколько дней новый Главный, как сокращенно его окрестили все служащие министерства, сидел в своем новом кабинете, размышляя о своей жизни.       Чего он добился? Ответ на этот вопрос ему не нравился — только нового поста в Министерстве. Но разве должность заберешь с собой в могилу? Покойный карьерист Сойрен Аргет на собственном примере доказал, что после смерти у него не осталось ничего. Мать давно умерла, жены и детей не было. И через некоторое время те, кого он считал друзьями, о нем забудут.       Василена же была холодна, словно камень. Гордость мешала обоим сделать шаг навстречу друг другу. Но что значит эта чертова гордость в сравнении со смертью? Жизнь некроманта — это ежедневно с ней сталкиваться. Знать, что все рано или поздно умрут. И кому как не ему знать о том, что происходит после свидания с костлявой?       Гордость неуместна в отношениях.       «Чего мне стоит написать ей весточку?» — спросил он себя, не выдержав печальных размышлений.       Со стуком была поставлена на стол чернильница, с шелестом вытащен с полки стола чистый лист бумаги. И на нем, размашистым, но относительно ровным почерком мужчина вывел: «Люблю тебя».       Пока чернила сохли, Даркаэрш приказал принести почтового голубя. Прикрепил к его лапке свернутое письмо. И отпустил в небеса, приказав лететь в новую ведическую школу.       Пожалуй, тот час, что прошел в ожидании ответа, прошел как в страшном сне. Даркаэрш каждую минуту глядел в окно, гадая, как же отреагировала его любимая на письмо. А вдруг ей плевать? Вдруг смеется сейчас над ним? Вдруг пошлет так далеко, что и не описать словами? Эти вопросы были невеселыми, некромант боялся. И все равно терпеливо ждал, не решаясь отходить от окна.       А когда ответ все же пришел, рассцвел самой счастливой улыбкой.       Потому что на пергаменте аккуратным женским почерком было выведено: «Сама прийти не могу… и дело не в гордости».       Даркаэрш улыбался, а сердце радостно плясало в груди.       Никакого ответного признания не было. Но она явно к нему неравнодушна.       И дело вовсе не в гордости.