Ромашковое поле

      — Василена Владимировна, там на кладбище опять мертвецы встали! Мы больше не можем каждый раз упокаивать их! Некромант нужен.       Ведьмы сидели в зале собраний, жалуясь Верховной на распоясавшихся умертвий. Они уже год сдерживали напор от Рханэ, но до этого момента не жаловались. А сейчас не выдержали, прорвало. Пожалуй, последнее оживление некромантов действительно было лишним. Ведьмы ведь ресурсные, магии никакой. И знал бы кто, сколько амулетов и артефактов ушло, чтобы подавить очередную волну.       Но Василена уже привыкла. Только вот потоп и для нее стал огромной неожиданностью. И где только сил взял, чтобы столько воды поднять? Что самое ужасное, Ведическая потом две недели сидела только в школе, не смея даже окна открывать, не то что двери.       А потому сейчас только хмурилась, думая, что же теперь делать.       — Жених твой, Ашран, в столице недавно появился. Не сегодня, завтра, здесь будет, — оповестила Благодать Никаноровна, глядя прямиком на Верховную. Конечно, она могла сказать наедине, но зачем? Пусть ведьмы сразу знают, что скоро в школе появится не только хозяйка — хозяин. Пусть и номинально, только де-факто.       Да, прошел год. Лорд Эллохар, верный своему слову, в том году заваливал студента, как мог. А после, когда тот выразил желание немедленно отправляться в Седьмое королевство, просто сказал: «Ашранчик, миленький, у тебя практика не слишком… удовлетворительна. Надо пересдать. И никакой свадьбы!». Соответственно, целый год провел где-то в Хаосе. Василена не интересовалась, ей было все равно. Да и нужно ли? Все одно ведь — не люб, выйти согласилась только ради обещания…       Верховная вздохнула. Сколько глупостей она совершила за последние два года, даже не счесть. И хоть бы одну исправить!       Но раскисать нельзя. Она пример. Она лидер. Она — главная, без которой будет разваливаться школа. А потому необходимо взять себя в руки и решительно произнести:       — Ждите Ашрана. Когда приедет, в школу пропустить обязательно, сразу же провести ко мне. На этом предлагаю вернуться к своим делам.

***

      Прошло три дня, но парень на территории Ведической школы так и не появился.       Василена ждала. За эти дни домовые переделали и убрали все, что только было можно. А потом еще раз убрали. И снова прибрались. А как не работать, если Верховная сама не своя ходит? Если на подошедших едва ли волком не кидается? Она ведь и травмировать могла, и проклясть. Тринадцатая в гневе всегда страшнее любой другой. Если они не собраны в круг, конечно же.       На исходе третьих суток ведьма не выдержала, отправила двух подчиненных искать пропавшего жениха. И вернулись те с новостями. Увы, не радостными.       — У целителей он, Василена Владимировна, — произнесла Бледнолика Тихоновна. — Обе ноги сломаны.       Девушка, до этого стоявшая, так и села. Что такого произошло, что давний друг, преданный соратник и обещанный жених, лучший боевой маг в Школе Искусства Смерти, внезапно оказался травмирован? Она не могла поверить в это. Ведь лично еще до тех событий сделала ему амулет охраняющий, от беды спасающий… а тут внезапно лежит со сломанными конечностями.       Первый шок прошел, а его место заняла злость. Кто вообще посмел поднять руку на жениха Верховной? Проклянуть негодяя!       Собственно, свой вопрос она и задала вслух.       — Не признался, — ответила все та же Бледнолика. — Молчит, кольцо протягивает, цветы передает, да о главном не рассказывает.       И с этими словами положила на стол тонкое колечко с красным бриллиантом. Обручальное, такое ненавистное, такое желанное.       Ведьма постучала пальцами по подлокотнику кресла. Нужно ли быть большого ума, чтобы понять, что неспособность жениха дойти до невесты — очередная попытка завоевать её?       А грязно действует некромант. И ой как подло, нехорошо. Она бы даже подумать о таком не смогла, а он решился на это. Так стоит ли ей сдерживаться?       Ответ очевиден — нет.       И Верховная, увеличив метлу, полетела в столицу, разбираться с нехорошим человеком.

***

      Пожалуй, отдельная песня из всего рассказа — это то, как девушка вообще добиралась до дома некроманта.       Нет, она, конечно, сначала посетила Министерство. Да только там ей вежливо указали на дверь, со словами: «Летают тут всякие, а у нас война! Летите, подобру-поздорову!». Вот только никуда ведьма не отправилась, пока не узнала дорогу до дома Рханэ. А все потому, что гнев закипал с каждой минутой все сильнее, грозясь вылиться в нехилую волну ярости.       Да как он только мог?!       Как посмел покалечить то, что трогать может только она? И вообще, какое он право имел избивать её жениха?! Словно Василена — его собственность, словно у него есть все права для ревности!       Стоп. В Бездну такие мысли. Она не чья-то собственность, она — Верховная. И распоряжаться своей жизнью будет сама. Без всяких там боевых магов и заместителей главных некромантов!       Вот только как объяснить сердцу, что любовь в этой жизни не так важна? Что клятва важнее, что долг обязывает выйти за нелюбимого. Что с Даркаэршем Рханэ у нее все равно бы ничего не вышло. Слишком они разные, слишком сильные и независимые. Долго бы вместе не протянули.       С осознанием этого ведьма и ворвалась в дом заместителя главного некроманта.       Но разговора о важном и насущном не получилось.       — Василеночка, голубушка, проходи.       Он стоял в дверях, невозмутимый, в простой черной рубашке и в черных же брюках. Волосы оказались коротко подстрижены, да и между бровями появилась морщинка. И девушка заметила, что мужчина изменился. Не внешне, нет. Внутренне. У него появился некий стальной стержень, внутренняя сила, которая не так сильно бросалась в глаза раньше. И следует признать — это притягивало её, завораживало.       Решив подчиниться, Василена трижды ударила по метле, уменьшая ту в размерах и пряча в передник. Она слегка замерзла — осень в Седьмом королевстве выдалась прохладная. И Рханэ, недолго думая, протянул ей свой камзол, лежавший в кресле.       Девушка принялась заинтересованно озираться. Минимализм в стиле преобладал, однако она заметила, что все необходимое присутствовало под рукой. Ритуальный кинжал лежал на каминной полке. Бордовые портьеры, в комнате царил полумрак, разгоняемый неверным светом нескольких свеч. Большинство стояло на столе, накрытом белой скатертью и сервированном, словно в лучшей ресторации, на романтический лад. Словно её ждали здесь.       Словно она должна была появиться здесь именно сегодня и именно сейчас.       Чисто из любопытства (скорее даже, чтобы подтвердить свою теорию) ведьма прошла к двери, бросающейся в глаза из-за своей массивности, и открыла её. Рханэ пытался остановить девушку, что-то говорил ей, объяснял, но женское любопытство вкупе с ведьминской упрямостью взяло верх. Она не видела преград.       Спальня.       Просторная такая спальня со стоящей посередине комнаты огромной кроватью с белыми же простынями. Василена даже уловила мысль, что белый цвет Даркаэрш любит. По крайней мере, в скатертях и простынях.       Но хуже всего было то, что на этих белых простынях сильно выделялись лепестки черных роз. Её любимых цветов, росших только в Тёмной Империи. Ведьма даже не могла представить, сколько стоит такое удовольствие. Однако со всей ясностью осознала, что разговор не выйдет даже тогда, когда она сама заведет речь.       Она пришла сюда напрасно.       Её просто соблазнят и… и все.       В глазах застыли слезы. Впрочем, ненадолго: стоило девушке обернуться к стоящему в дверях некроманту, как они все же покатились вниз, обжигая кожу, капая на замерзшие руки. Тринадцатая в круге попятилась к кровати и опустилась на нее, горько заплакав. И даже потом, много лет спустя, она не могла сказать, чего в этих слезах было больше: огорчения или радости? горя или счастья? боли или облегчения?       Но уже в тот момент Василена могла поклясться, что её клятва, данная Ашрану, давит на сердце тяжким грузом.       Она не может выйти за него замуж! Она не выдержит этого испытания!       — Не плачь, пожалуйста, — прошептал он, отчаявшись её утешить. Она плакала так долго, что на лице мужчины проступила растерянность. Вряд ли Даркаэрш знал, как утешать ревущих женщин, а Василена все не могла успокоиться…       Однако ответом на его просьбу послужила лишь новая порция всхлипов.       Так страдали лебеди, оставшиеся одни на свете.       Так плакали только потерявшие что-то важно.       Так плакали обреченные на страдание.       — Ох, Василена, — некромант вздохнул и поднялся с колен, на которые успел сесть в попытке утешить девушку. — Люблю больше жизни тебя. Люблю. Сам не знаю, как так вышло, — он усмехнулся, глядя в окно. — Да коли не люб тебе, неволить не буду. Жить с этой мыслью не только тебе. Я хочу счастья, милая. Но не своего. Твоего.       Ведьма реветь перестала. Она подняла голову, не веря своим ушам.       Он её… отпускает?       Да, так и есть. Ошибки в этом быть не может. Верховная все услышала правильно, он действительно отпускает её.       Но как же так? Он ведь ей нравится! Целый год она не спала ночами, мечтая о том, что обнимет его, поцелует, прижмется к его груди, вдыхая ставший за недолгое время родным аромат. И побрали бы демоны эту гордость, мешавшую ей признаться в своих симпатиях! Мешавшую ответить даже сейчас, когда его признание прозвучало в ответ на её мысленную речь о том, что она ненавидит себя за одни только мысли о нем. Потому что её чувства мешают ей сдержать клятву.       Да, о гордость и корабли крушились.       — Ты так и будешь молчать?       Василена встала с кровати и вытащила метлу из передника. Увеличила, трижды стукнув по рукоятке. И улетела, не оглядываясь.

***

      — Я думал, ты уже не придешь.       Ашран лежал в постели. Конечно, целителям не составило труда срастить кости, но для уверенности они рекомендовали ещё как минимум день полежать, не тревожа свои раны.       Василена горько улыбнулась, присаживаясь рядом.       Как много она хотела рассказать жениху! Он бы понял, она знала это. Он никогда не бросал её. Даже с того света вытащил, когда первая любовь боком вышла. И именно за это ведьма согласна была благодарить его годами. Ведь что может быть нужнее, дороже, лучше жизни?       — Нам надо поговорить.       Голос звучал хрипло. Тринадцатая боялась. Так сильно страшилась этого разговора, что хотелось просто спрятаться, не показываться никому не глаза. Но Ашран уважал честность. И она не имела права отказывать ему в этом.       — Ты помнишь наше соглашение?       Парень кивнул. В свои двадцать пять лет на забывчивость он не жаловался.       — Я не смогу. Я не люблю тебя, Ашран Норгез. И не смогу полюбить. Занято мое сердце, прости меня.       Слова сыпались, словно горох. Они смотрели друг другу в глаза и понимали, что так оно и есть. Что у них бы ничего не вышло. Они близки, но лишь как команда. Друзья. Но не пара.       — Я прощаю, Василенушка. Ты вольна. Я аннулирую твою клятву.       Три предложения, но какой же груз с души Верховной они сняли!       Девушка улыбнулась и, вернув кольцо своему истинному владельцу поднялась.       — Надеюсь, ты еще найдешь такую, которая станет тебе хорошей женой, Ашран. Я желаю тебе удачи.       — И тебе, дорогая. Спасибо.       Василена вновь улыбнулась, хотя на душе скреблись не то, что кошки — драконы.       Она осталась одна, но её это не столько волнует, как печаль о любимом.       О том, кого вспоминать не хотелось.