***
Мэгги открыла Уиллу дверь. — Я звонила тебе вчера вечером. — Знаю, извини, — сказал Уилл, переступая порог. — Виктория решила переделать всю детскую. — У тебя много времени? — Нет, я сейчас к Элли… — он вздохнул. — У меня назначена встреча с королевой и коронационным комитетом. — Я получила записку. Она вручила листок Уиллу. — Это разве не из «Доводов рассудка»? — Ага. Это была наша фишка. Уилл склонил голову набок. — Вот это вот была ваша фишка? — Ты меня осуждаешь? Он вздохнул. — Не знаю, что ты… Мэгги вручила ему другой листочек бумаги. — Номер телефона и время. — Думаешь, это Георгий? — Кто еще? — Если он знает, где ты, почему он так и не сказал? Он никогда не отличался застенчивостью. Совсем даже наоборот. — Но кто еще это мог быть? — Я понятия не имею, но я не хочу, чтобы ты отправлялась на встречу неизвестно с кем одна. В этот раз он может быть совершенно другим человеком. Мэгги закатила глаза. — Сомневаюсь. — Альберт вот был нацистом, а сейчас у него хипстерский пучок на макушке. Мэгги нахмурилась. — Странно. Уилл взглянул на часы. — Страннее некуда. Мне пора. Обещай, ладно? — Что обещать? — Что не отправишься на поиски приключений в одиночку. — Обещаю. Уилл сощурил глаза. — Только я тебе почему-то не верю.***
— Мама. — А, Джина. Иди сюда. Виктория отпустила камеристок и обняла подошедшую дочь. — Твой папа будет так рад, что ты вернулась. Вы разминулись — он только что выехал на прогулку верхом с твоими сестрами. — Я рада, что нам представилась возможность поговорить наедине. Виктория улыбнулась. Интересно. — Вот как? — Да. Мне нужно получить твое разрешение на кое-что. Виктория покачала головой. — Не понимаю, на что тебе нужно просить разрешение? — Я желаю выйти замуж. — Что? — Филипп просил моей руки. Виктория почувствовала себя так, словно на нее очень медленно опускается очень тяжелый груз. — Ты ведь не приняла его предложение? — Я сказала, что должна спросить твоего разрешения. Виктория поднялась. — Тебе пятнадцать лет. Ты моя дочь, моя наследница, и я не позволяю тебе выйти замуж за Филиппа. — Но мама… — Нет! — Виктория была в замешательстве. — Мы отправляемся в Клермонт и уладим это дело, и, дай то Бог, без вмешательства твоего отца. — Мама… Виктория вышла в коридор. — Приготовить мой экипаж, немедленно!***
По пути к Букингемскому дворцу Уилл обратил внимание на часы. Он опаздывал. — Профессор Лэм. — Лейтенант Пател, как поживаете? — Хорошо, сэр. Сегодня вы встретитесь с новым конюшим ее величества. Он только что приступил к своим обязанностям. — Правда? Лейтенант провел его вверх по лестнице. Дойдя до места назначения, Уилл обнаружил неожиданное лицо. — Профессор Лэм, я майор Бидл. Мужчины пожали друг другу руки. — Вы новый конюший ее величества? — Так точно. Ее величество вас ждет. Уилл проследовал за Бидлом в зал для приемов. — Я хотел бы поговорить с вами после аудиенции, профессор, если у вас найдется минутка. — С радостью. Бидл кивнул и постучал в дверь. — Профессор Лэм, ваше величество. Королева улыбнулась. — Спасибо, майор. Уилл подошел к королеве, склонился, чтобы поцеловать ей руку, и едва не опустился на колено, но вовремя остановился. — Ваше величество. — Вы собирались встать на колени? — Мэм? — Такое впечатление было, что вы чуть не опустились на колено, но сдержались. Никто не встает на колени. Ну, разве что на коронации, наверное. Я еще ни на одной не была, не знаю. — Да, пожалуй, что не были, мэм. — Уилл помолчал. — Надеюсь, это не слишком личный вопрос, мэм… — Я вам сообщу, если он будет слишком личным. — Герцог Монтроз не изъявлял никаких возражений против принесения клятвы верности? Королева замешкалась. — Нет, мы этого не обсуждали. Сомневаюсь, что герцог об этом задумывался. — Потому что некоторые мужчины… некоторые королевские мужья находили эту перспективу неприятной. — Муж Виктории III? Я думала, он до коронации не дожил. — Нет, граф Гастон не дожил, но до того он выражал свое недовольство. У графа Чарлбери тоже имелись сомнения… — Правда? Бабуля никогда об этом не говорила. Уилл подумал, что зря проболтался. — Ну, об этом немногие знали. — Что ж, наверное, у любого брака свои сложности. — Да, пожалуй.***
— Мама, ты не желаешь меня слушать! Сама поездка была испытанием. — Как я могу тебя слушать, когда ты решила так глупо себя вести? Джина попыталась собраться. — Ты несправедлива. — А ты глупо ведешь себя! С чего ты решила, что можешь выйти замуж за ссыльного французского принца?! Да еще и католика! — Он может перейти в англиканство! — Не в этом дело! Ты станешь королевой, и твой муж не может быть нищим принцем, который вечно у тебя в долгу! — Как твой муж. Виктория заговорила прежде, чем успела подумать. — Уильям не… — Альберт. Ах да. Альберт. Виктория обернулась назад. — Ты ведь помнишь моего отца? Альберта. — Причем тут Альберт? — Ты выбрала его. Ты вышла за него замуж. Ты любила его достаточно, чтобы родить от него ребенка. Виктория ошарашенно смотрела на дочь. — Дело совершенно не в этом… — Тогда в чем? Виктория сделала глубокий вдох. — Во-первых, ты слишком юна, чтобы выходить замуж… — Шарлотта старше меня всего на два года. — Во-вторых, твоим мужем не должен быть иностранец. Английский брак подойдет как нельзя лучше. — Ты вообще хотела выходить замуж за моего отца? — Что? — Ты с таким осуждением говоришь обо всем этом, что я задаюсь вопросом: по душе ли тебе хоть что-то, что вышло из этого союза? Виктория взяла себя в руки. Джина была еще подростком, и в ней она как в зеркале видела отражение собственной упрямой натуры. Она всегда с гордостью считала, что упрямство это родилось из ее решимости во всем перечить сэру Джону Конрою и матери, но нет, кажется, это была врожденная черта, которая в сочетании с умом лорда М и при должной провокации способна была нанести смертоносный удар. Вот как сейчас. — Мы не будем говорить об Альберте. — Она не могла заставить себя произнести «твой отец». — Да, мы никогда о нем не говорим.***
Герцог Норфолк захватил контроль над собранием. Так поступали все Норфолки. Уилл попытался мысленно посчитать, со сколькими Норфолками ему доводилось иметь дело, и понял, что скучает по Томми. — Выбрали ли ваше величество правительницу гардеробной? — спросил герцог. — Да, — ответила королева, украдкой бросив взгляд на Дэвида — верный признак внутреннего противоречия. — Герцогиня Мумбайская. Я предложила ей должность, и она приняла мое предложение. — Превосходно, ваше величество, — сказал герцог. — Нам нужно выбрать остальных ваших фрейлин для церемонии. Мы составили списки… Через некоторое время Норфолк предложил устроить перерыв. Уилл подошел к Дэвиду и королеве. — Простите за любопытство, мэм, — сказал он, — но я почувствовал, что вы не вполне уверены в назначении герцогини Мумбайской. Королева опять взглянула на Дэвида. — Я также рассматривала кандидатуру герцогини Ново-Южно-Уэльской. Делла. — Ясно, — сказал Уилл. — Но я не хочу на нее давить, она в любом случае будет принимать участие в церемонии, во время принесения клятв верности. Уилл взглянул на Дэвида. — А вы? Дэвид нахмурился. — Я не имел к этому никакого отношения. — Неправда… — перебила его королева. — Я просто сказал, что ты на голову выше нее, вот и всё, не надо сваливать всё на меня. — Дэвид посмотрел на Уилла. — Она очень боится кого-нибудь обидеть… — Ничего подобного. — Королева помолчала. — Ну хорошо. Немного боюсь. — Герцогиню Мумбайскую любят люди, — заметил Уилл. — За ее жизнью следят, ее благотворительную деятельность хвалят, ее свадьбу смотрело не меньше людей, чем вашу. Прекрасный выбор. — Но мне хотелось бы найти какое-нибудь занятие и для Деллы. В последнее время она сама не своя. С Нового года. Уилл попытался не выказать своих чувств. — Я уверена, что вы что-нибудь придумаете, мэм, — сказал он.***
Виктория с гордостью подумала, что почти справилась. Мария Амалия ее выслушала. Маленький Филипп, который был уже не так и мал, стоял рядом. Виктория понимала, что привлекло ее дочь, но дела это не меняло. — А потому очевидно, что эта помолвка невозможна. — Я понимаю, — сказала Мария Амалия. — Я так и думала, что вы поймете, — улыбнулась Виктория. — Ваша дочь — маленькая потаскушка. — Прошу прощения? — Она кокетничает и танцует… — Какая девочка-подросток не кокетничает и не танцует? — Я бы не позволила своей дочери вести себя так… — Мы в Англии, а не во Франции, мы не запираем своих дочерей в монастырях до первой брачной ночи. — Тогда, возможно, дело в безумии, доставшемся ей от вашего дедушки… — Вы не имеете права говорить подобным образом… — Я имею полное право! Я потеряла свой дом, свою страну, своего мужа, а теперь вы хотите отнять у нас и наше достоинство! Вздохнув, Виктория ухватила Джину за руку и вывела ее из комнаты. — О чем ты только думала? — рявкнула она. — Тебе нужно беречь свою репутацию! — Я не сделала ничего дурного… — Не делать ничего дурного недостаточно, ты должна вести себя безукоризненно, — бросила Виктория, сдержавшись, чтобы не перейти на крик. — Наверное, это кровь Лэмов. — Кровь Лэмов? — Разумеется. Твоя бабушка и мой дядя Джордж… — Но во мне нет крови Лэмов. Виктория запнулась. — Нет, конечно, нет. — Тогда что ты имела в виду? Они забрали у ожидавших слуг свои шляпки. — Нам нужно как можно скорее вернуться во дворец. Джина поспешила за ней к экипажу, не потрудившись надеть шляпку и шаль. — Какая кровь Лэмов? — Я оговорилась. — Не оговорилась. — Джина, садись в экипаж. — Ты не оговорилась, ты даже упомянула мать папы. — Джина осеклась. — Элизабет. — Прошу прощения? Джина, кажется, начинала что-то понимать. — Регина Виктория Мария Элизабет. Виктория влезла в экипаж. Джине пришлось последовать за ней. Выражение лица у нее было такое, которое пугало Викторию более всего. Джина задумалась. Виктория всегда страшилась дня, когда дочь начнет задумываться именно об этом. — Мария — это Мари, твоя мать, Элизабет — мать папы, Луиза — имя матери Альберта… — Всё это не имеет никакого отношения к твоему имени. Виктория, Мария, Елизаветы — — королевы. Регина — королева в переводе с латыни. — Да, но Елизавета была королевой, которую большинство любит, в то время как Мария — королева, которую не любит никто. Почему ты не выбрала Анну? А Мэгги вы назвали Эмилией Аделаидой… — Ах, Джина, перестань… — Почему? Если в этом нет ничего такого? Виктория попыталась принять непроницаемый вид. — Ты собираешься продолжать этот утомительный разговор всю дорогу до дома? — Почему ты упомянула Элизабет, когда достаточно было бы упомянуть своего дядю Джорджа? Или во мне есть позорная кровь с обеих сторон? — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь… — Так расскажи мне. Не будь моя мать королевой, мой титул был бы ваша светлость или достопочтенная мисс Регина Лэм? — Ты даже заикаться о подобном не должна… Подробности ночи, в которую была зачата Джина, вдруг встали у нее перед глазами так же явственно, как пейзаж за окнами экипажа. Буря, наводнение, ощущение под ногами, когда она шла по дворцу. Утро следующего дня, когда лорд М попытался предупредить ее о последствиях зачатия ею его ребенка. И вот теперь эти последствия не сводили с нее взгляда, требуя ответа. — Я хочу знать правду. Кто я на самом деле… — Лучше тебе этого не знать! — Почему? — Хорошо, Джина! Ты хочешь знать правду?! Да, твой отец Уильям, а не Альберт. Ты дочь виконта! Тебя это устраивает?! Джина смотрела на нее во все глаза. — Джина, я не хотела… я просто…. — Виктория вздохнула. — Нелепо думать, что… — Ты лгала мне, — сказала Джина. — Ты лгала всем. Ты заставила папу лгать мне. — Джина, мы должны были защитить тебя. Я думала, что у нас родится сын, и вопрос твоей законнорожденности никогда не возникнет, но… — То есть, если точнее, я не дочь виконта, я бастард виконта. — Не смей никогда так говорить. — Нет, правда, в таком случае удивительно, что мое постыдное поведение стало для тебя неожиданностью. — Это ничего не значит, Джина. — Нет, значит.***
Уилл покинул собрание чрезвычайно усталым. Он почти забыл, как утомительны могут быть коронации. Притормозив на миг, он проверил свой телефон. Пропущенные звонки от Мэгги. Он перезвонил, но она не ответила. Оставив голосовое сообщение, он вздохнул и дал отбой, заметив, что стоит перед картиной, заказанной им в другой жизни. В той жизни, где он был монархом, а Виктория женой посла. Его любовницей, изображенной на этом портрете с двумя их дочерями. — Профессор Лэм. Он обернулся и увидел майора Бидла. — А, я как раз шел к вас… — Любуетесь портретом? — Да. — Я хотел поговорить с вами. Мой кабинет… — Мне нужно встретиться с другом… — Возможно, вы как раз сейчас видите друга перед собой. Уилл выдохнул — он и не заметил, как задержал дыхание. — Вот значит как, — сказал Уилл. — Да, вот так вот. — Бидл пожал плечами. — Нам надо придумать какое-нибудь кодовое слово, что ли. — Много нам будет от этого прока… — Где моя жена? Уилл нахмурился. — Ты… — О Господи, она опять вышла за эту лошадиную морду? Уилл вздохнул. — Я думал, что ты с ней… связался. — Как бы я с ней связался? Я не знаю ни где она, ни кто она. Только, видимо, то, что она… — Ты не отправлял ей отрывок из «Доводов рассудка»? — Нет. Уилл снова достал свой телефон. Бидл не сводил с него глаз. — Что происходит? — Ну, если ты не знал, кто она, то определенно знал кто-то еще… — Он ждал, но Мэгги не брала трубку.***
Когда они вернулись во дворец, уже стемнело. Мельбурн встречал их у двери. — Куда вы подевались? — спросил он. — Вы понимаете, что оставили меня на растерзание своим министрам? Мне пришлось постоять за себя. — Я иду в свои покои, — сказала Джина. — Ты разве не голодна, милая? — Нет, — заявила Джина, яростно подобрав юбки и бросившись вверх по лестнице. Мельбурн взглянул на Виктория. — Что с ней такое? Ей нездоровится? Я бы сам съездил за ней в Клермонт… Он осекся. — Что-то произошло, — сказал он. — Да. — Ну же, вы не собираетесь со мной поделиться? — Я всё испортила, лорд М. — Что испортили? — Джина собиралась принять предложение руки от принца Филиппа… — Что?! — Поэтому я отправилась в Клермонт, чтобы им помешать, потому что я не хотела вас беспокоить. И я упрекнула ее. Я сказала, что это кровь Лэмов в ней увлекла Филиппа... — Кровь Лэмов? — Потом я попыталась всё отрицать, лорд М, я сказала, что оговорилась, но она слишком умна… — Та самая кровь Лэмов, — усмехнулся Мельбурн. — Лорд М, сейчас не время для шуток! — Нет, разумеется, нет. Строго говоря, это кровь Эгремонтов. — Дело серьезное! — Неужели вы думали, что она никогда не узнает? — Я думала, что в этом и был смысл. — Подобные тайны никогда не остаются таковыми навечно. — Почему вы так спокойны? Он вздохнул. — Потому что это уже случалось со мной раньше, или вы забыли? И с Эмили, и с Фредериком, и с Джорджем, впрочем Джордж не очень удивился… Виктория вздохнула. — Какой кошмар. — Я схожу к ней.***
Джина сидела перед туалетным столиком. Горничная расчесывала ей волосы. Раздался стук в дверь. — Можно мне войти? Горничная присела перед Мельбурном. — Можете нас оставить, — сказала ей Джина. Горничная удалилась. Мельбурн указал на поднос. — Я послал тебе ужин. — У меня что-то нет аппетита. — Ах, как драматично, — сказал Мельбурн, усаживаясь на диван у камина. — Знаешь, твоя комната всё меньше и меньше походит на комнату ребенка. Всякий раз, как я заглядываю сюда, мне кажется, что здесь живет молодая женщина. У тебя уже есть собственная горничная, а совсем скоро тебе понадобятся собственные фрейлины. — Она прислала тебя, чтобы ты мне сказал, что я веду себя как ребенок? — Я сам себя прислал. — Мельбурн склонил голову набок. — Хотя я никогда не сказал бы тебе, что ты ведешь себя как ребенок. Ты имеешь право злиться. Хотя ты не должна злиться только на нее. — Ты лгал мне. — Я лгал, чтобы лгать не пришлось тебе самой. Ты была слишком мала. — Подавшись вперед, он взял дочь за руку. — Не думай, что я люблю тебя меньше. — А если бы моим отцом был Альберт? — О, милая, я ни при каких обстоятельствах не мог бы любить тебя меньше, чем люблю сейчас. — Она сказала, что надеялась родить сына, чтобы я не… Мельбурн вздохнул. — Она действительно хотела сына. Однажды у нас почти получилось, но… Думаю, она хотела избавить тебя от бремени короны. Прежде чем судить ее слишком строго, вспомни, что на нее саму это бремя было возложено, когда она была ненамного старше тебя. — Ты считаешь, что я способна быть королевой? — С того самого мгновения, как впервые тебя увидел. Ты остаешься ее старшей дочерью. — По-моему, в законе говорится что-то о законнорожденности. — Ты думаешь, что этот титул будет твоим не по праву? — Разумеется, не по праву. — Знаешь, а ведь и у меня есть титул, принадлежащий мне не по праву, и если бы у меня его не было, я бы никогда не встретил твою маму, и у меня никогда не было бы тебя и твоих сестер. Какая печальная жизнь то была бы. — Мельбурн поднял глаза. — Быть может, титулы достаются нам не случайно, быть может, рука судьбы играет не последнюю роль в деле английской монархии. — То есть, я стану королевой не потому, что это мое законное право, а потому что так мне предназначено судьбой? — Причина ничем не хуже любой другой. Джина покачала головой. — Не знаю, верю ли я в это. — А ты попытайся и однажды, возможно, поверишь. — Он поцеловал ее в лоб. — Я поеду в Клермонт… — Папа. — И посмотрю, как можно спасти ситуацию. Твоя мама деликатностью не отличается. …Теперь ты понимаешь, почему Филипп тебе не подходит? — Да, наверное. — Вот и славно. А теперь тебе нужно спать. Скажи-ка мне, что тебе будет сниться? — Папа… — она закатила глаза. — Я настаиваю. Джина вздохнула. — Тихий день в Брокет-холле за книжкой, в окружении грачей. — Прекрасный выбор.***
Пока Бидл заканчивал график официальных встреч королевы, Уилл обзвонил всех. Бобби, Иззи и даже Мэттью, который всё еще был в России и даже не ответил на звонок. Тогда он позвонил Виктории. — Алло? — ответила та сонным голосом. — Виктория. — Уилл. Ты где? — У одного друга возникли… семейные обстоятельства. — Не Мэгги случайно? Уилл вытаращил глаза. Вошел переодетый в штатское Бидл. — С чего ты взяла, что это Мэгги? — Ну, она звонила недавно… — Она что-то сказала? — Сказала, что встречается с Мэттом в Кларидже… Но это было невозможно. — Так и сказала, что именно с Мэттом? — Ну, сказала, что с мужем. — Виктория, мне нужно бежать… — То есть как это, бежать? Ты когда будешь дома? — Я позвоню позже. Он дал отбой и повернулся к Бидлу. — В Кларидже. Она думала, что встречается с тобой. — Это вряд ли. Уилл кивнул. — Поехали.