Любовь в/к истории

Пекин, 1992 год Бобби Рид вошел в двери школы вместе с еще парой дюжин других отцов, съехавшихся из различных иностранных посольств и компаний. — Бобби! Он заметил жену. — Я заняла тебе место, — сказала Иззи. Бобби уселся. — Ты сел рядом с двумя единственными присутствующими австралийцами. — Да ладно, как будто ты не сел бы рядом с шотландцами, если бы опередил меня. В этот момент ему с противоположного конца кабинета помахал один из пресловутых шотландцев. Бобби помахал в ответ. — Ну, что у нас тут? — Конец семестра. Дети представляют результаты своих исследований. — Какие могут быть исследования у десятилеток? — Смотри, не скажи такого при Мэгги, она корпела над своим заданием несколько недель. Запиралась в своей комнате, даже не позволила мне проверить свое выступление на орфографические ошибки. Она даже на дзюдо вчера отказалась идти, потому что ей нужно было делать слайды. — Зачем ей слайды? — Понятия не имею, но если это отвлечет ее от войн и изучения новых способов избиения людей, предлагаю всячески ее поощрять. — Это ее австралийские корни. — Нет, это ее шотландские корни. Спор пришлось прекратить, потому что учитель призвал класс к порядку. Несколько презентаций спустя — генеалогическое древо, вулкан, коллективная постановка сцены из «Гамлета», ну, или чего-то, похожего на «Гамлета» — пришла очередь Мэгги. — А теперь Мэгги Рид расскажет нам о результатах своего исследования по Второй мировой войне. — Опять война, — пробормотал Бобби. — Главное, чтобы без реконструкции. Крайне серьезная Мэгги установила проектор и поставила рядом накрытый тканью пюпитр. Иззи украдкой помахала дочери, и та помахала в ответ. — Должна признаться, — начала Мэгги, — я собиралась сделать обычный доклад о войне, с Черчиллем, Рузвельтом, Сталиным и тому подобное, но поняла, что этого недостаточно. Бобби склонился к жене. — Если всё пойдет наперекосяк, ты хватай ее, а я срочно запрошу у Министерства иностранных дел перевод и найму психиатра. — Договорились. — Я хочу рассказать о величайшем герое Второй мировой войны… — Мэгги отдернула закрывавшую пюпитр ткань, — о советском маршале Георгии Константиновиче Жукове. Бобби и Иззи переглянулись. Их дочь включила проектор. — Наша история начинается холодной русской зимой 1896 года…

***

Лондон, 2017 год Мэгги испустила протяжный вздох. Скучно. Лежать в больнице было скукой смертной. Ей всегда нужно было находиться в движении, а тут лежи смирно и всё тут. От Мэттью прока тоже было мало. — Мэттью? — Извини, надо дописать абзац, — сказал тот, не отводя взгляда от своего макбука. Она хотела было заорать на мужа, но в палате вдруг появился мужчина в костюме. — Прошу прощения за беспокойство, миссис Джайлз. Мистер Джайлз. Меня зовут Дженнингс, я личный секретарь ее величества. Она сейчас навещает выживших в теракте и просила узнать, нельзя ли ей повидать вас. Будет съемка. — Конечно, — ответила Мэгги, выпрямляясь. — Мне немножко некогда… — Мэттью! — воскликнула она. Через минуту в палату вошли королева и герцог Монтроз. Камеры остались за стеклянными стенами. — Миссис Маргарет Джайлз, мэм. — Миссис Джайлз. — Ваше величество. Они пожали друг другу руки. Такое странное чувство — было в королеве что-то очень знакомое. — Вы из Лондона? — Родилась я не в Лондоне. Но сейчас живу здесь. — Вот как. Откуда же вы родом? — Из Мельбурна. Который в Австралии. — Удачно назвали город, — улыбнулась королева. — А отец мой шотландец… — Похвально, похвально, — улыбнулся Дэвид. — Он работал в Министерстве иностранных дел, так что мы часто переезжали. — Могу себе представить. Ну, как вы себя чувствуете? — Вполне неплохо, мэм. Жду не дождусь, когда меня отсюда выпустят. Королева улыбнулась, разглядев приклеенные скотчем рисунки на стене. — Ваши дети рисовали? — Да. — Какие талантливые. — Согласна. Слава богу, что Уилл Лэм был со мной, он постоянно мне о них напоминал. Королева замерла. — Уилл Лэм? — Да. — Профессор из Оксфорда? — Да. — Уилл Лэм был в том поезде? — Королева обернулась к Дженнингсу. — Почему я об этом не знала? Дженнингс растерянно забормотал. — Выясните, где он находится. Сейчас же. — Да, мэм. Королева перевела взгляд на Мэгги. — Рада была познакомиться, миссис Джайлз. — Мэм. Гости удалились. — Странноватенько, — сказал Мэттью и открыл крышку ноутбука.

***

Пруссия, 1861 год — Не понимаю, почему мама не могла приехать с нами, — сказала Мэгги. Джина не подняла глаз от своей книжки. — Странно. А я не понимаю, почему должна была ехать я. — А мне кажется, всё это весьма увлекательно, — сказала Элли. — Мы никуда не ездили с тех пор, как Шарлотта вышла замуж. — Папа, ты ведь будешь любезен с Фридрихом? — спросила Мэгги. Джина покачала головой. — Кто вы, мисс? Я вас не узнаю. Папа, нашу Мэгги подменили? — Не могли бы вы все называть меня Маргарет? — Я никогда в жизни не звала тебя Маргарет и не собираюсь начинать сейчас. Мельбурн вздохнул. — По-моему, этот спор повторяется по кругу с самого Дувра. — Но ты будешь любезен с Фридрихом? — Я буду вежлив. — Но если мы поженимся… — Мама еще не дала согласия, и тебе известно, что мама может дать его только в одном случае. Элли выглянула в окошко. — Это тот самый дворец? Джина последовала ее примеру. — Это вообще дворец? Экипаж остановился перед дворцом, построенным в готическом стиле. Вид, представший Мельбурну, совсем не радовал его глаз. — Леопольд, — сказал он, выйдя из экипажа. — Мельбурн. — Что вы здесь делаете? — Я хотел лично услышать объявление о помолвке. — Никакой помолвки еще и в помине нет. — Я решил, что вам понадобится помощь в переговорах. — Принца беспокоит вопрос его содержания? Леопольд нахмурился. — Вы ведь понимаете, что они ожидают получить приданое? — Они считают, что я им заплачу? — Разумеется. Вы наверняка знали… — Только не за Мэгги. — Они принимают дочь виконта… — Вторую в линии наследования английского престола… — Она будет отодвигаться всё дальше и дальше по этой линии, когда ее сестра выйдет замуж. Кстати, у меня есть кое-какие соображения на сей счет… — Ваши соображения меня не интересуют, а Джину, как вы скоро поймете, они интересуют еще меньше… Вскоре к ним присоединились Фридрих и остальной двор. — Маргарет. — Фридрих! Она подбежала к молодому человеку, забыв о правилах этикета. — Я так рад видеть вас здесь. Что скажете? — Что ж, — заметила подошедшая Джина, — я скажу, что это была самая скучная поездка за всю мою жизнь… а я бывала в Шотландии. Фридрих поклонился. — Ваше королевское высочество. Уверен, у нас в Пруссии найдется, что вам показать… — А я уверена в обратном. Потому я привезла с собой книги. Джина отошла представляться придворным. Мэгги повернулась к Фридриху.

***

— Ты идешь или нет? — спросила Мэгги, вылезая из машины. Мэттью взглянул на экран своего мобильника. — Через минуту. Это из издательства. Мэгги вошла в дом. — Добро пожаловать домой! — встретил ее оглушительный дружный вопль. Бобби и Иззи приехали помочь с внуками. Пятилетний Уильям первый бросился к матери и повис на ней, за ним последовали шестилетняя Элли и восьмилетняя Джина. — Мы так скучали по тебе, мамочка, — сказала Элли. — А уж как я по вам скучала, — ответила Мэгги, щедро раздавая объятья и поцелуи. Она обернулась к родителям. — Как они себя вели? — Как маленькие дьяволята, — сказал Бобби, целуя дочь. — Дедушка! — возмутилась Джина. — Нормально они себя вели, — сказала Иззи. Она обняла Мэгги и обхватила ее лицо ладонями. — Мы очень рады, что ты вернулась домой и что с тобой всё в порядке. — Ты встречалась с королевой, — сказала Джина. — Было дело, — кивнула Мэгги, вспоминая то самое странное ощущение. — Расскажи, расскажи нам, какая она! — взмолилась Джина. — Эй, а ну-ка, дайте вашей маме сесть для начала, — шикнула Иззи. — Давайте чаю выпьем. Вошел Мэттью. — Папа! — завопил Уильям. — Прости, приятель, мне нужно работать. Мэгги взглянула на мужа. — Работать? — Я сильно отстал. Дедлайн на носу. — Попроси продлить, — пожала плечами Мэгги. — Ага, скажи, что у тебя жену чуть не взорвали, вполне веская причина, — сказал Бобби. — Бобби, тут же дети, — нахмурилась Иззи. Дедушка с бабушкой увели детей в соседнюю комнату. — Ты не можешь просто попросить продлить срок? — спросила Мэгги. — Я и так много времени зря потратил. — Ну извини, что так некстати едва не погибла. — Мир не вращается вокруг тебя, Мэгги. — Нет, мир вращается вокруг нашей семьи. Мои родители приехали из Глазго, чтобы позаботиться о наших детях. — Много от них помощи. — Много от тебя помощи. — Мне нужно идти работать. Мэттью поднялся по лестнице. Мэгги отвернулась, шумно выдохнув. — Риточка… — Что? — рявкнула она, резко повернув голову. За ее спиной никого не было, но было ведь что-то, она что-то почувствовала. Риточка, Риточка. Это ведь русский, да? Русских одноклассников у нее было мало, дети русских обычно учились в отдельных школах. — Мэгги? — позвал отец. — Мы садимся за стол. — Ему надо работать. Та книжка про Чарлбери… — Да, я слышал. Пойдем, девчушечка.

***

Мельбурн вошел в комнату вместе с Леопольдом, содрогаясь при мысли о том, что Леопольд, возможно, ему сейчас союзник. — Принцесса Маргарет очаровательная девушка, — начал император. — Ее величество, должно быть, весьма ею гордится. — Да, мы с ее величеством весьма ею гордимся. — Пятьсот тысяч фунтов. — Что? — Таков размер требуемого приданого. Мельбурн взглянул на Леопольда. Опять ему приходится надеяться на Леопольда. — Это только начальная цифра. — Нет, окончательная. Именно столько нам требуется. Мельбурн знал, что это невозможное требование. — Для такой суммы нужно согласие Парламента, и я как бывший глава Парламента могу сказать вам сразу, что этого не случится. — Мой сын получает от этого брака меньше, чем дает. — Вы, должно быть, шутите, сэр. Дочь королевы Англии… — Дочь второго виконта Мельбурна. В моем внуке, который однажды сядет на престол, будет не чистая королевская кровь. Беседа продолжала хромать, пока император наконец не удалился по какому-то чрезвычайно важному делу. — Вы ведь понимаете, что он в чем-то прав, — сказал Леопольд. — Я должен заплатить ему целое состояние, чтобы сбыть дочь с рук, потому что она товар низшего сорта? — Вы должны заплатить хоть что-то. — Тут вы ошибаетесь. Я ничего не должен, — усмехнулся Мельбурн. — Получает меньше, чем дает. Очень сомневаюсь. — Я напишу племяннице… — Я напишу жене.

***

Мэгги вошла в зал. — Мэгс! — Лулу, администратор ее студии, выбежала из-за стойки. — Поверить не могу! То есть, могу, конечно, потому что вижу тебя здесь, но твоя мама сказала, что ты вряд ли появишься в ближайшее время. — Просто заглянула. Работать я не могу, пока врачи не разрешат. — Мэгги! От Лулу она угодила прямиком в объятия Сары, делового партнера и лучшей подруги с университетской скамьи. Хотя порой ей казалось, что они знакомы гораздо дольше. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. — Отлично. Ну, я тут присматриваю за всем. Все о тебе спрашивают. Наташа ведет твои группы. Она как раз сейчас заканчивает. Клубная музыка смолкла, и группа начала расходиться. Мэгги здоровалась со студентами, обмениваясь обычными любезностями, пока в зале не появилась Наташа. Рыжая русская красавица была любимицей всех занимающихся. Бог знает где она выучилась крав-мага, а в Лондон она переехала, выйдя замуж за англичанина. — Мэгги… — Наташа обняла ее. — Надеюсь, что твой террорист гниет в аду. — Очень мило с твоей стороны… — Я была подростком, когда те чеченские мрази захватили заложников, я жила всего в километре от того места. Все они должны гнить в аду — после того, как сдохнут медленной мучительной смертью. Сара кивнула. — Очень… по-русски. — Чтоб им глаза вырвали через жопу… Сара снова кивнула. — И очень откровенно… — Мда… — сказала Мэгги. — Мне нужно в душ, у меня встреча с Берти. — Наташа, ты знаешь, что значит «Риточка»? Наташа нахмурилась. — «Риточка»? Кто тебя так назвал? — Я не вполне уверена. — А что это значит? — спросила Сара. — Ну, уменьшительное от Маргарита… — То есть, Маргарет, — сказала Мэгги. — Точно, но личное, ласковое, так тебя назвал бы близкий человек. — Наташа улыбнулась. — У тебя завелась новая русская подруга? — Берти. Встреча, — напомнила Мэгги. — А, так это друг? — Сара, покажи мне, пожалуйста, бухгалтерию.

***

Вернувшись в свои покои, Мельбурн сел за письмо. Он как раз заканчивал, когда вернулись девочки. Мэгги швырнула в Джину свою шляпку. — Ты вела себя грубо! — А ты вела себя жалко. Как можно перестать быть собой ради того, чтобы понравиться кучке незначительных людишек? — Они не незначительные! Это мой будущий двор! — Нет, это двор твоего будущего свекра. У твоего будущего мужа власти не больше, чем у новоизбранного члена Палаты общин. — Спасибо большое, Джина, — сухо заметил Мельбурн. — Я когда-то тоже был новоизбранным членом Палаты общин. — Да, но позже у тебя появилась власть, что вряд ли светит Фридриху. Элли присела рядом с отцом. — Они больше ни о чем говорить не могут. — Грубить, тем не менее, не стоило, Джина, — сказала Мэгги. — Я не собираюсь делать вид, что эти люди более важны, чем они есть на самом деле. Ради Бога. Покажи мне великую Германскую империю. Давай. Я жду. — Только потому что ты предполагаемая престолонаследница… — Можно я скажу кое-что как предполагаемая престолонаследница? — Джина повернулась к Мельбурну. — Можно? Однажды, когда я буду королевой, мне придется пострадать за этот брак. Мельбурн вздохнул. — Что ты имеешь в виду? — Это не просто брак, это политический союз. Однажды эти Гогенцоллерны сделают какую-нибудь глупость и будут ожидать помощи от Англии. — Да что такого они могут сделать? — сказала Мэгги. — Не знаю, вторгнуться в Россию, например? Да что угодно. — Папа, скажи же ей, что это нелепо, — взмолилась Мэгги, взволнованно смотря на Мельбурна. — Ну же? — Джина права. Союз заключаешь не только ты, но и вся твоя страна. — Почему ты всегда принимаешь ее сторону? Я ведь твоя настоящая дочь! Все притихли. — Извинись перед сестрой, — процедил Мельбурн. — Сводной сестрой… — Немедленно извинись перед сестрой. Мэгги упрямо сложила руки на груди. — Джина, Элли, оставьте нас. Элли незамедлительно послушалась. Хмурая Джина последовала за ней. — Джина мне такая же дочь, как ты. — Только вот… — Такая же дочь, как ты! — он невольно повысил голос. — И сейчас ты пойдешь и извинишься перед ней. — Но почему ты всегда на ее стороне? — Я на ее стороне, когда она права. Ты должна кое-что знать. — Что? — Император просит в качестве твоего приданого целое состояние. Пятьсот тысяч фунтов. — И что, есть у нас столько? — Дело не в том, располагаем ли мы такой суммой. Дело в том, утвердит ли ее Парламент — а он ее не утвердит. — Ты мог бы их переубедить… — Мэгги, я не собираюсь разорять Англию, чтобы выдать тебя замуж… — Значит, мое счастье ничего для тебя не значит? — Твое счастье очень много для меня значит, и именно поэтому я не позволю тебе выйти за принца Фридриха. Она выпрямилась. — Тогда я попрошу маму. — Твоя мама никогда не даст согласия, если не соглашусь я. — Мельбурн вздохнул. — Император требует такую сумму, потому что считает бременем брать в жены сыну принцессу-полукровку. Вот так о тебе думают эти люди, и именно поэтому я этого не допущу. Мэгги покачала головой. — Но я могу доказать им… — Таким людям ничего не докажешь. Закончим на этом. — Мельбурн сел. — Я могу… — Мэгги, поверь мне, второму виконту Мельбурну, который уже много лет женат на королеве Англии, — я знаю, о чем говорю.

***

— Что мы тут делаем? — простонала Мэгги. — Греем тебя на солнышке, — сказала Иззи. — Мама, мы в Лондоне. Сейчас декабрь. Нет никакого солнышка. — Вот неплохое местечко. Иззи села на скамейку и открыла корзинку. Они пришли в мемориальный парк имени Виктории IV. Скамейка смотрела на стоящую над зеркальным прудом статую покойной королевы во всем великолепии церемониального одеяния. Внизу было выгравировано: «Виктория Глориана». — Знаешь, когда я впервые приехала в Лондон с твоим папой, я думала, умру с холода, — сказала Иззи, доставая термос с чаем. — А теперь ты просто научилась компенсировать холод с избытком — двумя свитерами, пальто, шляпой и шарфом. — И перчатками. Мэгги вздохнула, уставившись на статую. — У вас с Мэттью всё в порядке? — Конечно. С чего бы нам быть не в порядке? — Когда человек переживает то, что пережила ты, это обычно помогает ему понять, что в его жизни действительно важно. — Я и так знаю, что в моей жизни важно. Взгляд Мэгги скользнул с огромной статуи Виктории IV на окружающие ее со всех сторон меньшие размером статуи мужчин, бывших рядом с ней во время войны. Граф Чарлбери, Черчилль, конечно, генерал Монтгомери и… — Каким образом советскому генералу досталось место в парке? Иззи нахмурилась и посмотрела в направлении статуи. — Ты разве не помнишь? — Что я должна помнить? — Ты же однажды в школе делала доклад, когда мы в Пекине жили. Он сражался с нацистами на Восточном фронте, а до того остановил японскую экспансию на Россию, а потом еще нашел время спасти Англию… — От единственной попытки немцев оккупировать Великобританию. — Похоже, ты всё-таки помнишь. Она действительно кое-что помнила. Лихорадочный день и деревья. Грачиные пристальные взгляды. — Вообще-то, в Мельбурне стоит статуя Жукова, — сказала Иззи. — Я мимо нее в школу ходила в детстве. Мэгги встала. — Что ты делаешь? — Вспомнила, мне нужно кое-что сделать. — Мы же только сели. Я хотела обсудить рождественские подарки для детей. — Это очень важно.

***

Мэгги опоздала на бал. Чего, кажется, никто не заметил. — Мне не хотелось бы, чтобы у вас сложилось дурное впечатление о нас, ваше королевское высочество. Джина улыбнулась. — Что вы, господин Жуков. Это было давно. Думаю, Англия и Россия должны дружить. Она заметила Мэгги. — Позвольте представить мою сестру, принцессу Маргарет. Молодой человек поклонился. — Ваше королевское высочество. Очень рад. — Василий. Подошел немолодой мужчина в русской униформе. Он встретился взглядом с Мэгги. — Представишь нас? — Разумеется. Ваши королевские высочества, это мой дед, граф Георгий Константинович Жуков. — Ваше королевское высочество, — граф поклонился Джине и поцеловал ей руку. — Граф. — Ваше королевское высочество. — Граф, — сказала Мэгги. Его губы как будто медлили, прижавшись к ее руке, и его рука не желала выпускать ее пальцы, но никто как будто не заметил этого, кроме них двоих. — Как вам Пруссия, ваше королевское высочество? — Чудесный край. — А здешний двор? К ним подошел Фридрих. — Прошу простить меня. Маргарет, нам нужно поговорить. Мэгги улыбнулась старому графу. — Простите. Они с Фридрихом отошли. — Твой отец ведет себя неблагоразумно. Ты должна убедить его. — Я должна убедить его? — потрясенно ответила Мэгги. — Папа не решает этот вопрос единолично. Мой брак должен быть одобрен Парламентом, и папа считает, что Парламент не заплатит такую огромную сумму. — Тогда ты должна убедить королеву. — Мама ни за что не пойдет против папы в этом деле. — Маргарет, если ты ничего не можешь сделать, что толку в наших планах? — Если я ничего не могу сделать? А как же ты? Что сделал ты, чтобы убедить своего отца? — Моего отца? Мне едва удается убедить его согласиться на этот брак на каких бы то ни было условиях, учитывая, что ты… — Фридрих осекся. — Учитывая, что я что? — Неважно. — Нет, ответь. Что я что? Он вздохнул. — Твоя мать королева, но твой отец… — Виконт. — Если бы. Я слышал, что он бастард. — Какое это имеет значение? Ведь ты женишься на мне. — Конечно, но ты не… — Не что? — Не чистокровна. — И это важно? — Разумеется, это важно! — прошипел Фридрих. Мэгги отшатнулась, словно получила удар под дых, и выбежала в сад.

***

Сегодня Брокет-холл был закрыт для туристов, и ее завернули назад прямо с парковки. Мэгги остановила машину у обочины и достала телефон, чтобы взглянуть в Гугл-карты. Если не пускают через парадный вход, непременно должен быть другой. Не представляя, как всё провернет, она тем не менее припарковалась у приходской церкви в Хэтфилде. Взяв лопатку, купленную во время быстрого набега на «Асду», она сунула ее в карман пальто. Вряд ли по королевским угодьям позволено было разгуливать с лопатами. Она шла и шла, пока не заметила мост в Брокет-холл. Грачи. Она сделала шаг назад, пытаясь вспомнить. — Раз, два… третье с краю, — пробормотала она себе под нос, встала на колени и вынула лопатку. — Безумие какое-то. Чистое безумие. Кем ты себя возомнила? Королевой Викторией IV? Принцессой Маргарет? Нет. Ты Мэгги Джайлз, в девичестве Рид. Жена. Мать троих детей. Пережила теракт. Это просто реакция на произошедшее, такой странный защитный механизм. Надо перестать копать. Мэгги крепче ухватила ручку лопатки, продолжая рыть землю. И замерла, услышав стук металла о металл. — Нет, нет, нет… Сунув руки в яму, она развернула ткань и вытащила разукрашенную металлическую шкатулку. И вспомнила тот день, когда спрятала ее тут. Чтобы найти ее снова. Только вот теперь она знала, что это значит. Слезы.

***

Слезы. Она никогда еще столько не плакала. Мэгги казалось, что она вот-вот рухнет под весом всех этих слез. — Не плачьте. Она поспешно обернулась. Она-то думала, что одна здесь, но перед ней вновь стоял старый граф. Георгий. — Он не стоит ваших слез. Она фыркнула сквозь слезы. — А кто тогда их стоит? — Ни один мужчина. Он предложил ей платок, и Мэгги приняла его. Одна из медалей графа сверкнула в лунном свете. — Вы сражались с Наполеоном. — Верно. Я сражался с ним, когда он вторгся в Россию, и мы погнали его до самой Франции. — Как это было? — Будь я помоложе, я бы с радостью сел и рассказал вам обо всем. Как горела Москва, как он отступил зимой… Но в последнее время я нахожу, что все военные истории меня покинули. — Как это? — Я помню только, как скучал по своей жене. — По вашей жене… — Ее звали Маргарита. Мы совсем недавно поженились и очень друг по другу скучали. Она еще долго оставалась в Москве после того, как все мирные жители оставили город — потому что хотела меня увидеть. Мэгги покачала головой. — Разве ей не было страшно? Старый граф улыбнулся. — Моей Риточке? Страшно? Никогда в жизни. — Она сейчас здесь, с вами? — Она умерла. Не тогда, позже. Почти двадцать лет прошло. Я все это время ждал нашей с нею встречи … — Граф помолчал. — Мое желание исполнилось раньше, чем я думал. Мэгги опять мотнула головой. — Я не понимаю. Граф улыбнулся. — Я узнаю ее где угодно. Мэгги недоумевала. О чем это он? Но уходить и оставлять старика ей не хотелось. — Вот. Граф протянул ей какой-то предмет. Мэгги взяла из его рук русский крест, украшенный изумрудами и бриллиантами. — Какой красивый, — сказала она. — Я подарил его жене на свадьбу. Мэгги хотела было вернуть крест графу, но тот накрыл ее руку своей ладонью. — Он ваш. — Я не могу… — Он ваш. — Он принадлежал вашей жене… — Он ваш. Он заговорил было по-русски, но вдруг покачнулся и упал на траву. — Граф? — Мэгги встала на колени рядом с ним. — Граф, прошу вас… Из последних сил тот схватил ее за руку. Мэгги сжала его руку в ответ. — Держитесь, граф. Пожалуйста. — Мэгги! — услышала она голос Элли. — Мэгги! — На помощь! — закричала Мэгги, не выпуская руки графа. — Элли, приведи помощь! Элли появилась перед ними. — Что случилось? — Я не знаю, беги за доктором, ему нужен доктор! Элли пустилась бежать, зовя на помощь. Граф сжал руку Мэгги крепче, бормоча что-то по-русски. — Простите, я не понимаю… — Не плачь, Риточка. Мы еще встретимся.

***

Мэгги постучала в дверь. Через несколько секунд ей открыл Уилл. — Мэгги, какими судьбами… Он опустил взгляд на шкатулку в ее руках. — У меня есть вопросы. — Не сомневаюсь. — Уилл махнул рукой. — Заходи. Дом ее родителей. Одних ее родителей. Орхидея, фотографии детей Уилла. На этом сходство заканчивалось. — Мэгги, — сказала Виктория. — Как тебя к нам занесло? — Ей просто нужно… — Мне просто нужно поговорить. С Уиллом. О том, что произошло в метро. Виктория кивнула. — Да, конечно. Могу я тебе что-нибудь предложить? — Нет, всё нормально. — Пойдем в мой кабинет, — сказал Уилл. Виктория странно на них посмотрела. Уилл закрыл дверь и повернул ключ. — Она не знает… — Знаю. — Обычно мы вспоминаем при смерти или в смертельно опасный момент… — Знаю. Уилл смолк. — Знаешь? — Последний раз, когда меня захватили немцы. Я вспомнила. Уилл сел. — Сколько ты помнишь? — Не все разы. Достаточно. Помню последний раз. И предпоследний, и до того. — Это довольно много. Поверь мне. Она нахмурилась. — Почему? Что помнишь ты? Уилл показал на шкатулку. — Ты так и не сказала, что там. — Ты помнишь эту вещь? — Помню, что это подарок маршала Жукова. Томми Ласселлз говорил, наверное, из награбленного в Берлине. — Это неправда. — Как ты ее нашла? — Выкопала. Уилл вздернул бровь. — Где выкопала? — В Брокет-холле. Под деревом, за которым мы обычно находили Деллу. — Ты утащила это из Брокет-холла. — Я там ее оставила, чтобы потом найти. Чтобы она не досталась моей стерве внучке. Уилл нахмурился. — Сколько ей было, когда ты умерла? — Была стервой в детстве и стерва сейчас. Это уже тогда было видно. Слишком много голубых английских кровей. — Нельзя вот так взять и устроить раскопки в Брокет-холле. Мэгги села. — Это моя вещь. Я хотела ее вернуть. Уилл вздохнул. — Это так не делается… — Это моя вещь. — Это просто шкатулка. — Это всё, что у меня осталось от него… — От кого? — От Георгия. Отсюда мой главный вопрос. — Какой вопрос? — Где он? Он вздохнул. — Не думаю, что… — Помнишь того старого графа, который умер, когда мы были в Потсдаме? — Смутно. — Это был он. Я была его женой. В тот раз у меня его отняли, и в прошлый раз нас обделили тоже. Больше я этого не допущу. Уилл покачал головой. — Мэгги, это не так работает… — У тебя вроде бы неплохо сработало. — Это не был мой выбор… — Но ты получал ее, всякий раз получал. — У тебя муж и дети. — С этим я разберусь, когда придет время. Ты знаешь, где он или нет? — Не знаю. Мне очень жаль. Мэгги спрятала лицо в ладони. Слезы. Уилл обнял ее. — Мне очень жаль, Мэгги. Я знаю, вспоминать всегда тяжело. Раздался стук в дверь. — Уилл? — Да? — Флора звонит. Она писала тебе. Он вздохнул. — Скажи ей, что я перезвоню. — Тут такое дело… Уилл поцеловал Мэгги в лоб, встал и открыл дверь. Виктория взглянула на Мэгги. — Ты в порядке? — Да, — сказала Мэгги. — Что там такое? — Роберта Пиль собирается опубликовать документы, которые нашла в Кремле… — В Кремле? — спросил Уилл. — Похоже, в них сказано, что у Виктории IV был роман с… — Виктория покачала головой. — Вообще дикость. — Что? С кем? — С Георгием Жуковым, ну, знаешь, советский… — Скажи Флоре, что я перезвоню. Извини, пожалуйста. Уилл закрыл дверь перед носом у растерявшейся Виктории и повернулся к Мэгги. — Неужели ты и правда… Мэгги вздохнула. — Во-первых, давай не будем делать вид, что я тут единственная, кто был замешан в скандалах.