Любовь в/к истории

Ирландия, 2012-й год Виктория еще раз глянула в зеркало, стараясь делать это незаметно для сидевшего за рулем Уилла. Идеально. Она хотела выглядеть идеально. В своем воображении она представляла эту поездку в деталях уже несколько недель. Они ехали в одной машине — она дала маху, позволив ему заказать отдельные каюты на пароме — направляясь в Дроэда-хаус. Ирландия была важна для понимания Виктории II. Недобросовестно с их стороны было бы не приехать сюда. И если ей таким образом удастся провести с Уиллом мини-отпуск, что ж, так тому и быть. Они стали близкими друзьями, почти лучшими друзьями, они постоянно были вместе, но в романтическом плане… дело буксовало. Это сводило ее с ума. — Ты бывала здесь раньше? — В Дроэда-хаусе? Нет. — А вообще в Ирландии? Виктория подняла глаза на Уилла. — Школьная экскурсия в шестом классе. Мы посетили мемориал жертвам Великого голода и несколько достопримечательностей в Дублине. Некоторые из наших мальчиков, правда, забрели на завод Гиннесс. Уилл улыбнулся. — А ты? — Без комментариев. Они выбрались из машины. Поместье было красиво даже в утреннем тумане. — Войдем? Внутри ходили школьники начальных классов вперемешку с туристами, разглядывая экспонаты, в основном имеющие отношение к Великому голоду и королевской семье. — Смотри, — показал Уилл. Это была старая фотография семьи Черчиллей с Викторией II в бытность ее принцессой. — Это что же… — Маленький Уинстон. — Ой, ты только взгляни на него! — воскликнула Виктория. — У него всю жизнь, наверное, было одно и то же выражение лица. — Его отец служил здесь какое-то время. Виктория указала на другую фотографию, изображавшую Черчилля уже в зрелом возрасте. — «Визит королевы в Парламент», — прочла она подпись. — Виктория IV. Регина была ее бабушкой, интересно, что она рассказала ей об Ирландии. — Ну, престолонаследником тогда был принц Уильям. — Сомневаюсь, что ее обделили образованием только потому, что предполагалось, что она не унаследует престол. В конце концов, ей ведь досталось имя.

***

Лондон, 1943-й год Уильям Бурн вошёл в кабинет в отдаленной части Букингемского дворца. Секретарша Анна, худощавая женщина небольшого роста, поднялась ему навстречу. — Доброе утро, сэр. — Доброе утро. Сэр Алан сегодня ожидается? — Врачи ещё запрещают. — Ясно, — сказал Билл, кладя газету. — Чаю, сэр? — М-м, нет, лучше кофе. — Взгляд Билла скользнул к уже ожидающему его красному лакированному ящику с гравировкой "V IV" на крышке. — Утренние? — Да, сэр. — Я быстренько просмотрю, пока буду говорить по телефону. Билл прошел в свой кабинет, захватив ящик с собой. Он уселся за стол и набрал свой домашний номер, рассеянно просматривая различные документы, предназначенные для глаз королевы. — Бурн-хаус. — Нэнси, попроси, пожалуйста, леди Викторию к телефону. — Разумеется, сэр Уильям. Не прошло и двух секунд, как его жена взяла трубку. — Билл? — Ты хотела, чтобы я позвонил, вот я и позвонил. — Ты нормально добрался? — Всего лишь поездка на поезде. — Да, но идёт война. — Да что ты? И кто воюет? — Билл! — Помолчав, она добавила: — Ты же знаешь, что я волнуюсь. — Я сомневаюсь, что немцам очень нужно бомбить маршрут от Хэтфилда до Лондона. — Ах, хотелось бы мне, чтобы королева подольше задержалась в Брокет-холле — тогда ты приходил бы домой каждый вечер. Он вздохнул. — Я уверен, что и королеве этого хотелось бы. Джина уже проснулась? — Нет еще. Она будет сердиться на тебя. Сильнее, чем я. — А ты из-за чего сердишься? — Из-за того, что было сегодня утром. Он взглянул на Анну, вошедшую в этот момент с его чашкой кофе. — Я-то думал, это тебя настроит на благодушный лад. — Сержусь я потому, что повторения не будет до самой пятницы, — выдохнула она. Билл отвлекся, заметив в одной из депеш что-то о Бенгалии. — Билл? Он опомнился. — Пока Томми болен, будет трудновато, но... возможно, мне удастся улизнуть в среду вечером. — Не шути со мной. — Никогда. Распрощавшись с женой, Билл вернулся к ящику с депешами.

***

С ящиком в руках он спустился по лестнице и прошел через весь дворец. Он кивнул конюшему, постучавшему для него в дверь. — Войдите. Виктория сидела под портретами своих предшественников. Билл склонил голову, и королева встала, приветствуя его. Поставив ящик на чайный столик, он поцеловал ей руку. — Ваше величество. — Доброе утро, Билл. — Доброе утро, ваше величество. — Заглядывали? — спросила она, сев за стол. — Томми думает, что вы заглядываете. Мне кажется, Томми и сам заглядывает. — Разве что одним глазком, мэм. Она жестом пригласила его сесть и открыла крышку. — Лорд Мельбурн заглядывал. — Лорд Мельбурн был премьер-министром, а потом консортом королевы. Думаю, он полагал, что имеет на то достаточно привилегий. Впрочем, признаюсь, одну депешу я переложил ближе к верху стопки. — Бенгалия? — Виктория с интересом взглянула на документ. — «Бенгалия — один большой крематорий, место встречи призраков и злых духов, край, столь кишащий собаками, шакалами и стервятникам, что задаешься вопросом, живы ли в самом деле бенгальцы или они только призраки, оставшиеся с далёких времён...» Закончив читать, Виктория подняла глаза. — Господи, что это такое? — Мэм, после того, как японцы вторглись в Бирму, правительство вашего величества начало приготовления к вторжению в саму Индию. Урожай был уничтожен, и линии транспортировки товаров были перерезаны. — По-моему, это было недальновидно. — Помимо того, доступные продукты питания были перераспределены на военные цели... — Как в Ирландии. — Мэм? — Бабуля натаскала нас по ирландскому голоду. Она на эту тему могла бы учебник написать. В разгар ирландского голода продукты по-прежнему перевозились на продажу в Англию. — Думаю, ирландский голод оказал на вашу бабушку сильное воздействие. — Не больше, чем на ирландцев. — Королева нахмурилась. — Как вы думаете, почему мистер Черчилль не... неважно. Ответ мне известен, да и вам тоже. — Мистер Черчилль — человек крайне целеустремлённый. — Да, но мистер Черчилль служит правительству. Я же служу короне. А корона должна служить подданным...

***

— Не понимаю, почему ты должна ехать, — сказала герцогиня. — По-моему, это опасно. Виктория покачала Эффи на колене. — Это не опасно, mama. Я их королева. — Но обязательно брать с собой детей? Евфимия ещё так мала, и для Элеоноры это может быть слишком большим стрессом. — Лорд М, прошу вас, скажите mama, что ей не о чем волноваться. — Герцогиня, я много лет прожил в Ирландии и, как видите, все ещё жив. — Но тогда не было этих беспорядков! Этого голода! — Вы полагаете, было такое время, когда в Ирландии было спокойно? — заметил Мельбурн. — Кроме того, лорд Рассел заверяет меня, что всё уже улажено, — добавила Виктория. Открылась дверь, и в сопровождении няни и портнихи вошла Регина, одетая в зеленое платье и мантию. — Какая прелесть! — воскликнула герцогиня. Виктория поднялась и подошла к дочери, чтобы разглядеть наряд поближе. — Пожалуй, не стоило сочетать платье с мантией. Я хочу, чтобы ирландцы знали, что они смотрят на свою будущую королеву... — По-моему, ты в этом наряде прехорошенькая, Джина, — сказал Мельбурн. — Да, разумеется, милая, ты выглядишь чудесно, — сказала Виктория. Она взглянула на портниху. — Быть может, еще одну мантию. Кремового цвета, к примеру? — Еще одну мантию, Дрина? Такая расточительность. — Однажды она станет королевой, mama. — Ты тоже когда-то должна была стать королевой. Мы никогда не знали такой расточительности. — Да, мы много чего не знали в Кенсингтоне... — Она оглянулась на портниху. — И новое платье, белого цвета. — Да, ваше величество. — И покажите мне еще раз ту розовую ткань. — Дрина... — пожурила герцогиня. — Позвольте заметить, что у Джины три младшие сестры, — сказал Мельбурн. — Ее платья будут носиться, хотя я не уверен, что от них останется после Мэгги. — Да, верно. Принцессе Маргарет понадобятся новые панталоны, — сказала Виктория портнихе, разглядывая розовую ткань. — Сюда ещё кружевную отделку. — Теперь всё? — спросила Джина. — Тебе нужен новый гардероб, — сказала Виктория. — У меня есть новое ожерелье. Виктория улыбнулась, глядя на золотой медальон с выгравированными на крышке орхидеями, который Джина получила в подарок на день рождения. — Да, и оно замечательно подойдет к твоему новому гардеробу.

***

Черчилль подвел итоги еженедельной аудиенции. — Что-нибудь еще? — Нет, мэм. Королева склонила голову набок. — Вы уверены? — Вполне, мэм. — Вы меня удивляете, господин премьер-министр. — Мэм? — Я получила депешу из Бенгалии. — Ах это. — Да. Это. Должна сказать, что я нахожу ваше спокойствие весьма обескураживающим. — Текущий дефицит вызван накоплением и спекуляцией. — Но важны не столько причины, сколько тот факт, что люди голодают и умирают на улицах. — Наши солдаты умирают на полях сражений в Европе, Африке и Бирме... — Да, но корона не может ставить одних подданных выше других. Именно в этом я и вижу принципиальное разногласие между собой и герром Гитлером. Разве не должны мы делать всё возможное для наших бенгальских подданных, так же, как мы делали бы это для любых других? — Нашей главной задачей должна быть победа над немцами, мэм... — У нас ведь есть свод правил по борьбе с голодом? — Да, мэм, но голод не был объявлен. — Почему же? — Мэм? — Почему голод не был объявлен? Ведь тогда можно было бы отправить бенгальскому народу необходимые запасы. — Даже если бы мы это осуществили, немцы могут уничтожить любые запасы, которые мы можем направить в Бенгалию, и люди в любом случае будут голодать. — Вы полагаете, не стоит и пытаться? — Наши ресурсы ограничены, мэм... — То есть, по-вашему, жизни одних людей ценнее, чем жизни других? — Наша главная задача — победить в войне, мэм. — И когда эта война закончится, я не хочу быть императрицей кладбища! — Она вздохнула. — Можете удалиться с нашего позволения. — Мэм? — Можете удалиться с нашего позволения. Приняв королевский выговор, Черчилль вышел из комнаты, медленно пятясь. Секунду спустя вошел, склонив голову, Билл. — Как я понимаю, встреча удалась, мэм? Виктория откинулась на спинку кресла. — Я не допущу, чтобы мое мнение игнорировалось. — Разумеется, мэм. — У вас, наверное, тоже нет никаких идей на этот счет? — Не сказал бы, мэм, нет. Суверен может советовать, предостерегать... — Да, но суверен также должен быть услышан. Я уже четвертая королева из последних четырех монархов этого народа, и тем не менее, меня почему-то недооценивают, хотя, казалось бы, пора бы уже понять.

***

Первая остановка в Ирландии состоялась, когда королевская яхта причалила в Корке. У причала приветственными возгласами их встретила довольно большая толпа. Заиграл оркестр. Виктория сошла по трапу первой, за ней последовали Регина и Мельбурн. — Ваше величество, — поклонился мэр. — Ваше королевское высочество. Лорд Мельбурн. — Лорд мэр. — Корк почитает за честь принимать ваше величество. — Мы рады быть здесь и видеть наших подданных в столь добром расположении духа, в особенности после ваших злоключений. — Прошу, мэм… — сказал мэр, делая жест в сторону выстроившихся в ряд сановников. Мэр представлял каждого по очереди, и Виктория здоровалась. Джина потянулась к руке Мельбурна, шедшего следом за супругой. — Боже храни королевскую принцессу! Виктория изумленно оглянулась. Регина? Новые и новые голоса присоединялись к восторженному хору. Она перевела взгляд обратно на католического архиепископа, которого ей в этот момент представлял мэр. — Мою дочь бурно встречают. — О да, мэм, — ответил архиепископ. — Ирландский народ питает к ней огромную любовь. — Вот как? — Безусловно, мэм. Народ был глубоко тронут, узнав, что королевская принцесса отдала собственные карманные деньги в помощь голодающим. Такая маленькая девочка так прониклась народным бедствием… словом, у многих на глаза навернулись слезы. Это ли не свидетельство чистого христианского сердца и, разумеется, добрых и любящих родителей. — Вы льстите нам, ваше преосвященство, добросердечие королевской принцессы — лишь ее собственная заслуга. Толпа продолжала приветствовать Регину. — Джина, — позвала Виктория. Дочь обернулась. — Помаши рукой, — одними губами произнесла Виктория, улыбаясь. Джина застыла. Извинившись, Виктория отошла от сановников и отвела дочь от Мельбурна.

***

— О боже, да, вот так, боже, да, Уильям… Ладонь мужа накрыла ее рот — он многозначительно кивнул на стоявшую в углу колыбель. Джина и Мэгги были устроены в одной каюте, Элли с присматривавшей за ней няней в другой, и ничего другого не оставалось кроме как разместить Эффи в родительской каюте. Что оказалось проблемой для королевы. Эффи пролепетала что-то во сне и снова затихла. Мельбурн продолжил двигаться. Виктория кончила, сдержав вскрик, Мельбурн вскоре последовал за ней. Оба со вздохом перевернулись на спину. Виктория всё целовала и целовала мужа. — Я люблю ваш член. — Да, я слышал. — А вы любите мою… — Она запнулась, не в силах подобрать верное слово. Он улыбнулся. — Киску. Если у меня член, то у вас киска. — Киска. Так что же, вам нравится моя? — Нет ничего лучше, чем зарыться глубоко в вашу киску. Она вновь поцеловала его. — Депеши… — Вы такой строгий надсмотрщик, лорд М. Мельбурн встал, и она с огромным интересом смотрела, как он обнаженный прошел к столу, взял стоявший на нем красный ящик и принес к кровати. — Что? — спросил он. — Мне просто пришло в голову: что подумал бы человек, увидевший, в каком виде мы занимаемся делами Короны? Мельбурн устроился на кровати. — Ну, покуда дела делаются… Виктория опять поцеловала его. Он открыл ящик. — Что вы думаете о том, как приняли Джину? — Думаю, ее приняли очень хорошо. — Мне так хочется, чтобы она была любима. — Она любима — Я хочу сказать — народом. Я знаю, многие по-прежнему надеются, что у нас будет сын, но если Джина будет королевой, я хочу, чтобы люди любили ее. — Мне кажется, вам следует сосредоточиться на непосредственной задаче — обеспечить верность ваших ирландских подданных.

***

— Ваше величество. — Граф Дроэда поклонился королевской семье. — Для нас честь вас принимать. — Благодарю вас за приглашение. Принцессам будет больше простора, а это такая желанная передышка. — Мы с радостью вам ее предоставим, мэм. В комнату заскочил огромный ирландский волкодав. Элли завизжала. — Грейси, — осадил собаку граф. Джина выступила вперед. — Кто это? — Это одна из моих ирландских волкодавов, ваше королевское высочество. — Большая. — Джина погладила собаку. Та оказалась добрым великаном и охотно позволила девочкам себя приласкать. Мельбурн улыбнулся графу. — Королевская принцесса питает симпатию ко всем созданиям, большим и малым. — У Грейси как раз недавно появились щенки, — заметила графиня. — Щенки! — воскликнула Джина. Взрослые отправились осматривать поместье, пока девочки устроились в саду играть с щенками. — Я бы, наверное, не хотела быть королевой, — задумчиво протянула Мэгги. Джина оторвалась от щенков. — Слишком много работы. Джина опустила взгляд. — О нет. — Что? — Одного не хватает. Девочки осмотрелись по сторонам. — Вон! Элли махала ручкой, показывая на кроху щенка, ковыляющего в сторону леса. — Я его поймаю, — сказала Джина. — Смотри за остальными. Джина побежала к границе леса. Мэгги перевела взгляд на щенков. — А ты хочешь быть королевой? — спросила она Элли. — Могу уступить тебе свою очередь. Вдруг они услышали пронзительный крик. Мэгги подняла голову. Джину волокли в лес. — Джина! Джина! Джина продолжала кричать. Мэгги в панике огляделась. — Папа! В доме залаяла Грейси, стоявшая у окна. — Спокойно, девочка, — сказал граф. Мельбурн выглянул из окна. Мэгги кричала — и ничего необычного в этом не было, и всё же… — Где Джина? — Что? — спросила Виктория. Мельбурн вихрем слетел вниз по лестнице, следом граф, а по пятам за графом — его волкодав. Виктория, Гарриет и графиня бросились за ними. Оказавшись снаружи, собака незамедлительно помчалась за своим отпрыском к лесу, обогнав мужчин. — Джина. Ни на секунду не задумавшись, Мельбурн вбежал в чащу. — Джина! Джина! Виктория взглянула на Мэгги. — Что произошло? — Щенок убежал, и Джина побежала за ним, а потом она закричала, а потом… Мэгги разрыдалась. — Ничего, милая, — Виктория обняла дочь. — Папа ее найдет.

***

— Джина! Мельбурн кричал так долго, что ему казалось, он вот-вот потеряет голос. — Джина! Начался дождь. Он пробирался через чащу, застревая в грязи, смутно осознавая, что за ним следом идут Дроэда и его слуги. Вдруг он вышел на дорогу, расходящуюся не в двух, а в трех направлениях. — Лорд Мельбурн! — позвал Дроэла. — Нужно возвращаться в дом и снаряжать поисковый отряд. — Джина… Они вернулись в дом, где Мельбурна уже поджидал Колльер. — Сэр. — Мне нужна моя одежда для верховой езды и лошадь. — Разумеется, сэр. Он ринулся вверх по лестнице. Виктория вышла ему навстречу. — Где она? — Я обо всем позабочусь. — Что это значит — «позабочусь»? — Виктория покачала головой. — Где Джина? Я хочу, чтобы Джина была здесь! — Я же сказал, я обо всем позабочусь. Виктория снова покачала головой. — Я не понимаю. Гарриет нахмурилась. — Королевская принцесса… похищена? Виктория попыталась сдержаться — сама мысль об этом приводила ее в ужас. Нет, Джина всего лишь немного заблудилась. Это бывало, она могла в рассеянности отойти далеко от дома, следя за какой-нибудь птичкой… — Не вижу иных объяснений — принцесса не сумела бы в одиночестве проделать такой путь, который прошли мы в поисках ее. — Но кто мог совершить столь ужасный поступок? — спросила Гарриет. — Радикалы, герцогиня. Гнуснейшие мерзавцы, — ответила графиня. — Я обо всем позабочусь, — сказал Мельбурн. — Герцогиня, приглядите за ее величеством.

***

— Сэр Уильям. — Да? — Он поднял взгляд от стола. — Леди Виктория на линии. Он застонал. Секретарша вышла. — Знаю, знаю. — Ты сказал — в среду. — У меня есть обязанности. Томми еще не вернулся. У королевы кризис. — Зачем ты вообще сказал про среду? — Я думал, что получится. Я хотел приехать домой, Виктория, правда. — Он вздохнул. — Приеду в пятницу. — Лучше бы так оно и было.

***

Мельбурн постучал в дверь. Открывшая горничная потрясенно взирала на него и на толпящихся за его спиной гвардейцев. — Хозяин дома? — Кто спрашивает? — Лорд Мельбурн. Горничная пригласила его войти. Мельбурн переступил порог. В воздухе витало смутное ощущение хаоса. Наконец появился сам О’Коннелл. — Лорд Мельбурн, чем обязаны… — Где моя дочь? — Погодите, Мельбурн… — Я знаю, что вы уже должны были услышать о случившемся. Где моя дочь? — Присядьте… — Я собираюсь присаживаться! Вы должны знать… — Вы считаете, что я способен на подобное?! — Вы знаете людей, которые на это способны! — Младоирландцы не делятся со мной своими планами! — Но вы знаете, кто они! — Вы ведь не думаете, что я предам своих соотечественников?! — Меня не волнуют ваши соотечественники, меня волнует моя дочь! — В том и проблема! — Джине восемь лет! Проблемы вашего народа существовали задолго до ее рождения и будут существовать… — А! Но однажды она будет ответственна за них! Как ее мать! — Королева прибыла в Ирландию, чтобы показать свою любовь и обеспокоенность ирландскому народу… — Если она так обеспокоена, почему ирландский народ по-прежнему голодает? Мельбурн сделал шаг вперед. — Верните мне мою дочь. — Я уже сказал, я не контролирую младоирландцев… — Вы знаете, кто они, кто их главари и кому в голову могла прийти идея похитить предполагаемую наследницу английского престола. Вы можете убедить их в том, что благоразумнее будет положить делу конец, пока всё не зашло слишком далеко. — Я не знаю, кто… — Что ж, тогда вам лучше это выяснить! — А иначе вы что? — Не знаю! — Мельбурн наконец перевел дух. — И на вашем месте меня это ужасало бы. Меня это ужасает и на моем месте.

***

Сколько уже она находится в этом убогом месте? Она не знала — тут не было ни часов, ни окон, только крики глазеющих на нее детей. Ей и в страшном сне не могло привидеться подобное место. Во всех домах были окна, солнечный свет, теплый камин, улыбки… И не было этого ужасного запаха. — О чем ты только думал? Похитить маленькую девочку? Девушку звали Энн. Сестра. Это она знала. Парня, унесшего Джину, звали Шеймусом. — Я думал о том, что за ее возвращение можно что-нибудь получить. — Англичане не так рассуждают! Джина всё глядела себе под ноги. Наверное, ночь прошла? В лачуге было холодно. И грязно. В колыбели лежали три младенца. Ей хотелось плакать. Но плакать — это не по-королевски. Что бы ни случилось, она должна вести себя по-королевски. — Давай сюда ожерелье. — Шеймус… — попыталась переубедить его Энн. — Мы на это месяц можем жить! — Он схватил Джину за руку. — Отдай. — Это подарок ко дню рождения от моего папы. — Сейчас же. Делай, что говорят! — Я… Он сдернул ожерелье с ее шеи. Джина вскрикнула от боли и неожиданности. — Шеймус! Парень выскочил за дверь, сжимая медальон в ладони. Энн присела на колени перед Джиной. — Тебе плохо? Джина не ответила и не подняла на нее глаз.

***

В поезде по пути домой было тихо. Большинство мужчин, обычно возвращающихся домой на выходные, были уже дома. Один в целом вагоне, Билл просматривал последнее донесение из Бенгалии. От станции в Хэтфилде было рукой подать до Бурн-хауса, коттеджа, принадлежавшего его семье около пятидесяти лет. — Папа! Билл улыбнулся, завидев бегущую к нему из сада Джину. Виктория подняла взгляд от грядки с овощами. Он поставил свой портфель и подхватил дочь на руки. — Здравствуй, милая. Соскучилась? — Да. Билл подошел к жене. — Сегодня суббота, — сказала та, не скрывая своего недовольства. — Знаю. Я никак не мог выехать раньше сегодняшнего утра. — Он опустил Джину, снял пальто и пиджак, засучил рукава и присел на корточки. — Как поживают наши овощи? — Ну, нам отлично удается морковка… — Картошка! — воскликнула Джина. Виктория улыбнулась. — И картошка. В квартире достаточно запасов? Нужно собрать для тебя, возьмешь с собой. — Не нужно ничего для меня собирать. Вместе они вошли в дом. Билл нес корзинку с овощами. На столе он заметил вазу с фруктами. — Откуда персики? — Из Брокет-холла прислали мальчика. Видимо, из оранжерей королевы. Джина их обожает. — Нужно будет поблагодарить королеву. Где Нэнси? — У нее бабушка заболела. По крайней мере, так она сказала. — Так она сказала? — Мне кажется, у нее появился поклонник. — Виктория посмотрела на Джину. — Но мы справляемся, правда ведь? — Да. — Да, — повторила Виктория. — Папа, молоко. — Непременно, Джина… — сказал Билл, направляясь к холодильнику. — Э-э, молоко закончилось, — сказала Виктория. — Закончилось? — Закончилось? Я видел бутылки на крыльце. Разве молочник не должен был уже зайти? Виктория опустила взгляд. — Ничего страшного. — У вас паек закончился? У меня есть карточки. Я же их не использую, нужно просто отовариваться здесь перед отъездом в город. — Не беспокойся об этом. — Не беспокоиться о том, чем питаются мои жена и дочь? — Ты думаешь, мы тут без тебя голодаем? Мы вполне справляемся. — Опять миссис Пиль? Виктория покачала головой. — Ты думаешь, я не способна сладить с миссис Пиль? — Я с ней поговорю. — Ой, ну слава Богу, что ты здесь и можешь поговорить с миссис Пиль! Иначе мы оказались бы на улице. — Ты иногда такая упрямая, — покачал головой Билл и вышел. — Куда папа? — спросила Джина. — Папа отправился доказывать, какой он большой и сильный мужчина, — сказала Виктория. Хлопнула дверь. Джина вопросительно взглянула на мать. — Поймешь, когда у тебя появится муж.

***

Штаб-квартиру устроили в кабинете мэра. У Мельбурна было такое чувство, словно все внутренности у него что-то выкручивало и выворачивало наизнанку. Солдаты на улицах… это ему всегда было не по нраву. В Ирландии и подавно, в Ирландии это всё равно что звать беду на порог — вся страна что твоя пороховая бочка, одна махонькая искра и… Но пропала наследница престола. Джина пропала. — Возможно, пора подумать об обыске домов, — предложил капитан гвардейцев. — Обыск домов? — У нас заканчиваются варианты, сэр. — Лорд Мельбурн. Обернувшись, он увидел, что к нему приближается архиепископ в сопровождении еще одного священнослужителя. — Ваше преосвященство. Архиепископ представил второго священника: — Это отец Мёрфи. — Ваше преосвященство, прошу простить… — Нет, мы явились не просто так. — Он обратился к священнику: — Покажите ему ожерелье. Мельбурн подождал. Отец Мёрфи вручил ему ожерелье. Медальон Джины. Цепочка порвана. — Где вы это взяли? Архиепископ взглянул на отца Мёрфи. — Мне его принесла одна женщина из моего прихода. Она держит бакалейную лавку. Какой-то молодой человек отдал медальон в обмен на продукты. Увидев портрет внутри медальона и зная, что принцесса пропала, она принесла его мне. — Где этот молодой человек? Священник ответил уклончиво: — Его отец пьяница, его мать больна, в семье девять детей… — Святой отец, не сочтите меня бесчувственным, но я хочу получить назад свою дочь. Немедленно. Капитан хмуро глядел на священнослужителей. Отец Мёрфи дождался кивка архиепископа. — Разумеется.

***

Билл постучал в дверь дома молочника. Дверь медленно отворилась, и на пороге появилась женщина — жена молочника, вспомнил он. — Миссис Пиль? — Да. Лицо женщины ничего не выражало. — Я сэр Уильям Бурн… — Я знаю, кто вы. — Ясно. Я сейчас приехал домой на выходные и заметил, что в мой дом не доставили молоко. По ошибке, я уверен. Моя продовольственная книжка… — Не по ошибке. — Не по ошибке? — Если вашей жене нужно молоко, пусть просит у Люфтваффе. — Вам известно, на кого я работаю? — Известно. — Послушайте, до войны вы могли решать, кому продавать молоко, но сейчас не имеете права. У моей семьи есть продовольственные карточки. Я требую предоставить нам всё, что нам положено, иначе об этом узнают власти. — Вы знаете, что у меня там сын? — А у меня здесь дочь, и она хочет пить.

***

Билл вошел в коттедж, гордо неся бутылки с молоком — половину недельного пайка. — Джина! Папа вернулся домой с победой! Я… Он застыл на пороге. Джина сидела за столом на кухне со стаканом молока. Он взглянул на кухонную стойку, на которой выстроились рядком полные бутылки с молоком. Виктория нарезала картофель. — В чем же папа одержал победу? — Я… — Он помолчал. — Где ты взяла молоко? — Не скажу, пока не извинишься. — Извинюсь? — Да. Ты решил, что я скорее позволю своему ребенку голодать, чем буду иметь дело с женщиной, которая меня ненавидит. Он подошел к жене, поставил принесенные бутылки к остальным. — Где ты взяла молоко? — Извинись, скажи: «Виктория, я сильно недооценил твои способности…» — Где? — «Ты не какая-нибудь маленькая простушка, не способная обойтись без помощи мужа…» — Виктория, если ты купила его на черном рынке, ты и не представляешь, как это может нам аукнуться… — Я не купила его на черном рынке. Я его вообще не покупала. — Виктория, я тебя прошу. — Знаешь ферму Брокет Ли? — Да. — В общем, миссис Льюис занимается фермой, пока ее мужа нет, у нее две коровы, само собой, и мы с Джиной как раз проходили мимо, и я увидела женщину, которая помогает ей по хозяйству. Мисс Боуэн. — Причем тут это? — Билл, я увидела миссис Льюис с мисс Боуэн. — Не понимаю. — Их, вместе. Как тогда, когда Нэнси вошла в гостиную и увидела тебя со мной. Билл конец сообразил, к чему она клонит. — А-а. — Именно. — То есть, ты их шантажируешь? Это чудовищно. — Ты серьезно, Билл? Во-первых, да, я способна на чудовищный поступок ради моего ребенка. Способна. Я мать. Но нет, миссис Льюис сама начала предлагать мне то одно, то другое, лишь бы я не проболталась — я и не успела объяснить, что мне нет дела до того, чем они там занимаются, хотя мне пришлось сказать Джине, что это они так боролись. Однажды у нее будет к нам много вопросов. Короче, миссис Льюис предложила молоко, поскольку все в деревне знают, что миссис Пиль точит на меня зуб. Я и подумала, почему бы нет? Это же не черный рынок, и мне ведь не достается то, что мне положено, так? И на миссис Пиль смотреть не придется, потому что всякий раз как я к ней хожу, мне кричать хочется. А иногда нам достаются и яйца, и это хорошо, потому что Джина такая привереда, но если она что-то и будет есть наверняка, так это яйца. — Виктория посмотрела на мужа. — Ну и? — Ну и? — Где твои извинения?

***

Ноги. Джина не сводила взгляда со своих ног. Так хочется есть, и пить тоже, она так устала… Она дернулась, просыпаясь — дверь распахнулась настежь, и под детские крики в лачугу хлынули солдаты в красных мундирах. — Ваше королевское высочество, с вами всё в порядке? Энн взглянула на брата. — Что ты наделал? — О боже, боже, боже… Шеймус выглядел так, будто подписал свой смертный приговор. Лицо его искажено было паникой. Два солдата прижали парня к стене, солдаты похватали и остальных детей, даже малышей. Вошел Мельбурн. — Джина. Ее подняли, прежде чем она успела ответить. Наконец-то она вернулась в папины руки. — Папа! — Ох, моя милая. — Хочу маму! Хочу домой! — Конечно, я немедленно отвезу тебя домой. Снаружи, за линией окружения из солдат, собралась толпа. Люди смотрели, как Мельбурн выходит из лачуги, держа на руках принцессу. Они быстро опустили головы, склоняясь в поклонах и реверансах. Мельбурн сел в экипаж.

***

— Но ведь уже безопасно, и мы можем вернуться в Лондон? — размышляла Виктория. Билл читал привезенные с собой газеты. — Что? Он взглянул на жену. Та пожала плечами. — Блиц закончился. Мы с Джиной можем жить в городской квартире. — Блиц, может, и закончился, но может случиться много чего другого, например, вторжение. — Да, но если будет вторжение, ты ведь будешь с королевой? Тебе придется увезти ее в Канаду или куда еще. — Королева не собирается капитулировать, а я с благословения ее величества отправлюсь домой, к своей семье. — И что тогда? — Билл поднял бровь. — Здесь тебе будет небезопасно. Здесь будет небезопасно — мы слишком близко к Брокет-холлу — куда нам тогда деваться? Билл протянул к ней руку, и Виктория подошла к нему, вложив руку в его ладонь. — Не волнуйся, — сказал он, целуя ее пальцы. — Как я могу не волноваться? — Мы будем вместе. Она кивнула и послушно села на диван рядом. — Ты всё еще читаешь о Бенгалии? — Да. Ужасно. Виктория склонилась над ним, заглядывая в документ. — Что это? Почему эта женщина голая? — Люди настолько обездолены, что не могут позволить себе одежду и вынуждены выходить из дома в таком виде. — Они же похожи на скелеты. Разве королева не может что-нибудь сделать? — Она и хочет что-нибудь сделать, но премьер-министр и слышать ничего не желает. Он считает, что это не стоит поражения в войне. — А королева не может пойти в Парламент? Билл нахмурился. — Королева не ходит в Парламент. — Ходит — на открытие. — В Палату лордов. В Палату общин она отправиться не может, ей придется вызвать членов парламента в Палату лордов. — Тогда ей так и нужно сделать.

***

Виктория забылась в полудреме. Она отказывалась выходить из детской. Придворные еле держались на ногах. Гарриет уснула. — Мама, — позвала Элли. Виктория пошевелилась, протянула руку, коснулась щеки дочери. — Да, милая? — Я не знаю никого на этих картинах. Она села. — Это родственники лорда Дроэды. Ты и не можешь их знать. — Папа! — крикнула Мэгги. Виктория вскочила на ноги и подлетела к окну детской. И впрямь, из экипажа вышел ее муж, кутая в свое пальто Джину. — Джина! Не в силах ждать, Виктория помчалась вниз по лестнице. Дворецкий открыл дверь, впуская Мельбурна, несущего дочь. — Джина! — Виктория помогла дочери встать на ноги. — Как ты? Ты не пострадала? — Нет, мама. — Но ты, наверное, очень испугалась. Бедная моя милая… — Нет. — Но тебе ведь должно было быть страшно. — Королевам не бывает страшно. — О, Джина. — Виктория обняла дочь. — Уверяю тебя, иногда королевам бывает очень страшно. Джина разрыдалась в объятиях матери. — Ничего, ничего. — Она погладила девочку по спине. — Проси всё, что захочешь. Чего-нибудь поесть? — Ты сказала, что голод закончился. — Что? — Ты сказала, что я помогла, ты сказала, что голод закончился! — Джина! — Это неправда! Люди больны, люди голодают, мы совсем не помогли! Виктория обхватила ее лицо руками. — Мама обо всем позаботится.

***

В комнату, сопровождаемый стайкой камердинеров и придворных, ворвался наполовину одетый в церемониальный мундир граф Чарлбери. — Почему меня запихивают в полное боевое обмундирование? — спросил он, отбиваясь от своего камердинера. — Потому что мы отправляемся в Парламент, — ответила королева. — Ты не открываешь Парламент. Королева взглянула на Билла. — Корону? — Нет. Мантию тоже не нужно. — Зачем мы отправляемся в Парламент? — Затем, что тебе придется быть «Черным жезлом». — Королева оглядела разложенные знаки отличия. — Ленту? — Ленту и королевские ордена, звезду ордена Подвязки. — Так мы… — сказал Мэттью. — Отправляемся выступить перед Парламентом. — Я понимаю, что Томми здесь нет, но разве не в таких случаях он обычно взывает к здравому смыслу? — Да, но, как ты сам сказал, его здесь нет, а если он спросит — это была целиком и полностью моя идея.

***

Лорд Рассел вошел в тронный зал. — Ваше величество. Премьер-министр поцеловал протянутую руку королевы. — Позвольте осведомиться о здоровье королевской принцессы. — Она всё еще напугана. Она спит в моей кровати и плачет по ночам. — Мне очень жаль это слышать… — И она спрашивает меня, почему люди продолжают умирать от голода, если голод закончился? — Ваше величество… — Лорд Рассел, почему люди продолжают умирать от голода, если голод закончился? Почему свирепствуют болезни? — Разумеется, ситуация по-прежнему критическая, но нельзя ожидать, что правительство улучшит положение в каждом уголке Ирландии. Некоторые ирландцы довольно ленивы. Я знаю, что ваше величество посетило только Корк, но если бы вы видели север… — Лорд Рассел, разве я не просила вас сформировать правительство от моего имени? — Разумеется, мэм. — Разве я не королева Ирландии? — Да, мэм. — Значит, подразумевается, что вы должны улучшить положение, иначе я должна найти кого-то другого, кто справится с этой задачей. — Мэм, при всем уважении, не в вашей власти… — Королевская принцесса была разлучена со своей семьей из-за ошибок вашего правительства, и я позабочусь о том, чтобы народу стало об этом известно. Безусловно, сделать это в моей власти, и я имею такие же права, как любая другая мать. — Вы полагаете, у тори выйдет лучше, мэм? Лицо Виктории сделалось каменным. — Советую вам вернуться в Парламент и восстановить меры помощи голодающим. — Мэм… — Вам ведь известно, что у меня есть зять, который видит себя в будущем на вашем месте? Как скоро по-вашему, настанет это будущее? Вы понимаете, что я имею в виду? — Да, мэм.

***

Автомобиль остановился у входа в Вестминстерский дворец. Билл вышел первым. Конюший королевы открыл дверцу для графа. Они бодрым шагом прошли сквозь толпу журналистов и пажей. — Ваше величество… — А, мистер Эттли, очень приятно, — сказала королева, не замедляя шага. — Ваше величество, позвольте показать вам дорогу… Эттли встал перед ней. Королева смерила его взглядом. — Мы знаем дорогу, мистер Эттли. Мы бывали здесь много раз. — Ваше величество… — Вы так и будете стоять у нас на пути? Склонив голову, Эттли отступил в сторону. — Мы будем в Палате лордов.

***

Эттли поторопился в зал заседаний Палаты общин, где в самом разгаре были прения. — Что вы ей наговорили? — прошипел Эттли Черчиллю. — Кому? — Королеве! — А что с ней? — Она здесь! Направилась в Палату лордов! Там у входа были журналисты! Вы должны немедленно поговорить с ней, пока… В дверь трижды постучали. Галдеж стих, ибо никто из членов Парламента не был уверен, что следует делать. Один из них робко открыл дверь. Вошел Мэттью, лишь усугубив смятение парламентариев. — Ее величество интересуется, не желаете ли вы присоединиться к ней в Палате лорде. — Пока не произошло вот это… — пробормотал Эттли. Членам Парламента ничего не оставалось, как подняться и прошествовать в зал заседаний Палаты лордов. Виктория стояла перед своим обычным местом в Палате лордов. Ее муж занял место рядом с ней, за ним в зал вошли члены Палаты общин. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Мэттью. — Я тоже на это надеюсь. Виктория оглядела зал. Парламентарии — и не в последнюю очередь Черчилль — буравили ее глазами. — Лорды и господа, — начала она. — Не знаю, помнит ли кто-нибудь из вас историю моей бабушки, в то время принцессы Регины. Во время первого государственного визита ее величества королевы Виктории I в Ирландию принцесса была похищена — мальчиком всего лет на десять старше ее. Потому что голодные люди идут на отчаянные поступки, потому что мы не можем надеяться удержать наших подданных, когда нарушаем свои обещания. Мы желаем победы в войне, но что это будет за победа, если при этом мы нарушаем все свои обещания, каждый принцип, которым мы дорожим, каждый принцип, объясняющий наше превосходство над гитлеровской коалицией. Чем же мы лучше их? Как можем мы осуждать кладбища Европы, устраивая собственные?

***

Виктория вошла в салон. Мельбурн сидел с Региной. — Мне не нравится эта история. Мельбурн закрыл книжку. — Что ж, возможно, ты переросла сказки. Виктория села и улыбнулась. — Ты уже лучше себя чувствуешь? Джина прильнула к отцу. — У меня для тебя подарок, — сказала Виктория. Она подала знак лакею поднести коробку и села на пол перед Джиной. Девочка устроилась рядом. Сняв крышку, Джина ахнула и вытащила из коробки щенка кавалер-кинг-чарлз-спаниеля. — Он как Дэш. — Да, в точности как Дэш, — улыбнулась Виктория. — Я подумала, что тебе не помешает новый друг. Это девочка, ей восемь недель. — Как ее зовут? — Имя ей должна выбрать ты. Джина подняла голову. — Спасибо, мама. — Пожалуйста, милая. — Почему бы тебе не показать ее Мэгги и Элли? — предложил Мельбурн. — Да, папа. Джина вышла, прихватив щенка с собой. Виктория вздохнула. — Я беспокоюсь о ней. — Она придет в себя. Ей просто нужно время. — Да, конечно.

***

— Я бы прочел тебе лекцию о необходимости направлять монарха, — заметил Томми, идя с Биллом по коридору, — вот только никому со времен лорда Мельбурна не удавалось направлять монарха. Но как ей в голову пришла идея штурмовать Парламент? — Никогда не знаешь, как в голову королевы попадают идеи. — Вот, значит, как? У двери в салон они встретили конюшего, сопровождавшего премьер-министра. — Господин премьер-министр, — кивнул Томми. — Господин премьер-министр, — сказал Билл. — Я слышал, что вам нездоровилось, сэр Алан. Приятно знать, что дворцом вновь управляет опытная рука. — Королева оставалась здесь. Не сомневаюсь, что этого было достаточно. Черчилль взглянул на Билла. — Бурн, верно? — Да, сэр. — Ваша жена немка, не так ли? — Моя жена немка наполовину. Ее отец был англичанином. — Однако она жила в Берлине до тысяча девятьсот тридцать восьмого и была замужем за известным нацистом? — Как я понимаю, вас можно поздравить? Я слышал, что Акт о помощи голодающим Бенгалии прошел очень быстро. Большой успех для вас, сэр. Конюший прочистил горло. — Ее величество ждет, господин премьер-министр. Черчилль прошел в зал для аудиенции. Томми сделал глубокий вдох, вздохнул и повернулся к Бурну. — Ты в прошлой жизни не был, случаем, матадором? — Сэр? — Тебе как будто нравится его дразнить.

***

Ирландия, 2012-й год — Итак, думаю, утром нужно будет отправиться к статуе Виктории… — сказал Уилл. — Потом к статуе Регины. — Хороший план. Они шли из ресторана, где просидели за разговорами до самого закрытия. — Выпьем пива? — Нет, не думаю, что стоит… — Уилл, — сказала Виктория, резко остановившись и заставив его повернуться. — Мне же не почудилось, и между нами действительно что-то есть? Нет, я точно знаю, что не почудилось. Я замечала, что ты смотришь на мои ноги, и я достаточно давно тебя знаю, чтобы знать, что ты не пялишься на женщин по-свински, ты бы стал пялиться только на женщину, к которой неравнодушен. Уилл, казалось, готов был провалиться сквозь тротуар. — Виктория, к чему ты клонишь? — Ты мне нравишься. Ты мне очень, очень нравишься, и я уверена, что я тебе тоже нравлюсь. — Ты студентка. — Я аспирантка. Я взрослый человек. Так что если что-то мешает тебе меня поцеловать… — Ты должна сделать первый шаг. — Что? — Не в моих правилах навязывать женщинам свое внимание… — Ты и не навязываешь мне свое внимание, я сама прошу его у тебя. Я попрошу тебя даже большего… — Ты должна сделать первый шаг. Виктория встала на цыпочки и, обхватив лицо Уилла ладонями, прижалась губами к его губам. Она целовала его в первый раз, но будто не в первый раз в жизни, а просто впервые за долгое время. Поцелуй наконец пришлось разорвать, дабы глотнуть воздуха, но пальцы их рук так и остались переплетены. — Ну вот, — улыбнулась она, — очень трудно было? — Нет. — Вот и славно. А теперь веди меня в мой номер.