Любовь в/к истории

Виндзорский замок, 1942 год Виктория сидела, вперившись взглядом в лист бумаги. — Рождество… Рождество — это… Она со стоном опустила голову на столешницу. Ей уже трижды приходилось писать такие вот речи — на три военных Рождества — и теперь предстояло сочинить еще одну. — Ваше величество. Виктория подняла голову. Томми Ласселлс. — Томми, вы случаем не припрятали где-нибудь текст рождественского послания, а мне не сказали? — Нет, мэм. — Черт. — Вы обычно прекрасно справляетесь, мэм. В конце концов, вам достался Мельбурнов талант к ораторскому искусству. — Может быть, сам лорд Мельбурн и напишет? — Это будет затруднительно, мэм. Его больше семидесяти лет нет в живых. Виктория встала. — Что вам было нужно, Томми? — Депеши прибыли. — О, это хорошо. Вы видели графа Чарлбери? — Кажется, он собирался прогуляться. Она закатила глаза. — Идиот каких мало. — Мэм? — В это время года он всё порывается собирать омелу. Бог знает зачем. — Виктория взяла пальто. — Вернусь через час. — Дети бедняков раньше собирали омелу. Королева обернулась. — Что, Томми? — Когда я был маленьким, дети из бедных семей собирали омелу в лесу и продавали. Они приходили к нам домой, к черному входу, охапками продавали омелу нашей экономке. Виктория вздохнула. — Поведение графа это не объясняет.

***

— Что ты делаешь? — Ой. Ты не спишь. — Потому что свет горит. Ты почему не отдыхаешь? — Ну, я тут читала книжку по уходу за ребенком… — Хотя я велел тебе не читать их. — А потом отвлеклась на курорт только для пар, в Мексике, всё включено — конечно, пустая трата денег, поскольку мне-то пить нельзя… — Нет. — И сначала это звучало очень соблазнительно… — Нет. — Но потом оказалось, что мне, возможно, придется тобой делиться, а я не собираюсь тобой делиться. Ты только мой. Уилл вздохнул. — А не спишь ты до сих пор, потому что… — Ну, я просто хотела подготовиться к нашей Виндзорской экскурсии. — Мы уже бывали в Виндзоре. — Но не на частной экскурсии, организованной королевой. — Мы будем работать… — Знаешь, что мне кажется любопытным, Эрнст там был, но его будущая жена — нет. Если они должны были пожениться в феврале, разве не должны были они как минимум познакомиться к декабрю? Уилл опять вздохнул. — Пожалуйста, только не заводи опять насчет ребенка… — И ребенок! — Когда ты в последний раз так завелась, нам пришлось забеременеть. — Это тебе-то пришлось забеременеть? — вздернула бровь Виктория. Уилл зажмурился. — Тебе. Тебе пришлось. — Твои, значит, груди раздулись, твои ступни распухли? — Ступню-то как раз я сломал. Виктория опустилась на подушки. — Это не одно и то же.

***

Проснувшись, Мельбурн не обнаружил жену рядом, что здесь, в Виндзоре, было особенно примечательно. Он выбрался из постели, натянул халат и отправился на ее поиски. На след он напал в детской их младшей дочери. Дверь комнаты была открыта, и няньки внутри не было. Мельбурн услышал всхлипы. — Виктория? Он обнаружил ее в кресле с ребенком на руках. Эффи сосала грудь, а Виктория рыдала. — Виктория… — Он встал перед ней на колени и взял ее за руку. — Что стряслось? — Вы подумаете, что это глупо. — Не подумаю. Виктория подняла на него глаза. — Я просто думала о… о мальчике, которого мы потеряли. — Она покачала головой. — О том, каково было бы сейчас, будь он с нами. — Это вовсе не глупость. Это время года часто навевает меланхолию… — Но у нас четверо здоровых детей, я не должна быть столь неблагодарной, и будь он жив, у нас могло не быть Эффи, а ее я ни на что на свете не променяю. — Знаю. — Мне по-прежнему ненавистно кормление, но и мысль о том, что она может сосать чужую грудь, мне ненавистна тоже… — Вы прекрасны — Мадонна с младенцем. — Ваше величество. Оба подняли головы. — Прошу прощения, что помешала, — сказала Лецен, — но прибыл герцог Саксен-Кобургский. — Спасибо, Лецен. Баронесса удалилась — Она странно себя ведет. — Мне так не кажется… — сказала Виктория.

***

Спустившись вниз, они обнаружили, что Эрнста уже встречают — их опередили герцогиня и старшие девочки. — Джина! Как ты выросла! Мэгги, я слышал, ты сломала руку. Мэгги подняла пресловутую конечность. — Она срослась! — Неужели? Что ж, сломанные кости только делают нас сильнее. — Кузен Эрнст, — улыбнулась Виктория. Эрнст поклонился. — Кузина Виктория. Как славно снова видеть тебя и твою чудесную семью! Поцеловав ее в щеку, он поздоровался с Мельбурном. Мэгги выступила вперед. — Кузен Эрнст, а ты привез нам подарок? — Маргарет! — ахнула герцогиня. — Уже почти Рождество! — Ничего, тетя. Я привез моей кузине подарок. Он сделал знак своему камердинеру — тот возник рядом со свертком в руках. Развернув ткань, Эрнст показал набор деревянных сабель. — Mein Gott, — ахнула герцогиня. — Мое! — взвизгнула Мэгги и тут же схватилась за свое новое оружие. — Разумеется, кузина, если ты собираешься командовать армией, пора начинать обучение! — Эрнст, не прошло и недели, как с ее руки сняли шину, — пожурила кузена Виктория, хоть и не без улыбки. — Мэгги, только не в замке! — А где же моя крестница? — Здесь, — сказала Виктория, жестом подзывая няньку и беря малышку из ее рук. — Она прелестна, — сказал Эрнст. — Она поразительно похожа на мать нашего дорогого Уильяма, — заметила герцогиня. — Она, должно быть, была красивейшей женщиной, — кивнул Эрнст. — Мы так рады, что ты проведешь Рождество с нами, Эрнст, — сказала Виктория.

***

Гидом был некий мистер Пендж, чрезвычайно серьезный мужчина в очках. Они остановились в бальном зале. — Когда королевская семья проводила рождественские праздники в Виндзоре, здесь всегда устраивали празднование дня рождения принцессы Элеоноры. Виктория осмотрела фрески и люстры. — Ничего себе местечко для дня рождения маленькой девочки. Пендж проигнорировал ее слова. — В этой комнате стояли елки и лежали подарки, и к королевской семье временами присоединялись родственники лорда Мельбурна. Они часто гостили в замке, а когда премьер-министром стал Палмерстон, то и вовсе почти постоянно. — Здесь же выступал Чарлз Диккенс, да? Уилл закатил глаза. — Да, мистер Диккенс выступал тут по просьбе королевы в Рождество 1848 года и позднее, уже после смерти лорда Мельбурна. — Ну, хоть во второй раз он этой участи избежал, — пробурчал Уилл, чем заработал гневный взгляд Пенджа. — Он пошутил, — сказала Виктория. — Покажите, пожалуйста, где именно?

***

Двор собрался в часовне Святого Георгия на крещение. В этом году в замке на праздники собралось много народа — придворные, дипломаты и, разумеется, родственники. Эмми, снова занявшая свой пост главной фрейлины принцесс, была одной из крестных Эффи. — Нарекаю тебя Евфимией Марией Ноэль… Герцогиня Глостерская передала ребенка в руки Виктории. Собравшиеся в умилении смотрели на старших принцесс, затаив дыхание наблюдавших за обрядом. По окончании службы все вернулись в замок на прием. — Вам лучше? Виктория подняла голову. — Не волнуйтесь обо мне, лорд М. — Ничто иное меня не волнует. Она улыбнулась. — Солнце встает, и Евфимия крещена… — Она взглянула на играющих на другом конце комнаты дочерей. — Я очень счастливая женщина. Виктория встретилась взглядом с Лецен. Баронесса быстро отвела глаза. — Она по-прежнему странно ведет себя. — Лецен не ведет себя странно. — Признаю, в том, что она не разговаривает со мной, нет ничего необычного, но то, что она не разговаривает с вами, — крайне необычно, и это продолжается уже несколько месяцев. Могу себе представить, как вы ее отчитали за фрау Виднер… Виктория опустила взгляд на лепечущую Эффи. — Казалось бы, она должна бы уже прийти в себя… — заметил Мельбурн. — Пожалуй, мне следует с ней побеседовать. Виктория побледнела. — Что? — Объяснить, что фрау Виднер рассчитали по моему настоянию. — Я и сама бы ее прогнала. — Да, но быть может, вам будет проще с баронессой, если объяснить, что я настоял. — Не думаю, что вам стоит говорить с Лецен. — Рано или поздно ей придется с нами заговорить… — Папа! — воскликнула Регина. — Да, милая? — Он присел перед дочерью на корточки. — Мы хотим поиграть снаружи. — Вам не надоело играть в снегу? — Эмми сказала, что я должна спросить тебя. Он вздохнул. — Хорошо, но нам всем нужно переодеться. — И не берите с собой Элли. Я не хочу, чтобы она находилась на холоде, — сказала Виктория. — Вы ее изнежите, так нельзя, — предупредил Мельбурн. — Еще как можно.

***

— Мне кажется, ей не следует играть этой саблей… — сказала Эмили. — Это подарок герцога. Она ее обожает, — ответила Эмми. — Она всего лишь играет, — сказал Мельбурн. — И как, по-твоему, принцесса-воин найдет себе мужа? — Была ведь Алиенора Аквитанская, — заметил Мельбурн. — И тебя такой пример устраивает? Мэгги бегом устремилась куда-то, утопая в снегу. — Мэгги! — крикнула ей вслед Эмми. — Не убегай далеко, чтобы я тебя видела! Мэгги, тем не менее, продолжала бежать. В заснеженном поле она заметила под деревом маленькую фигурку. — Стой! — ткнула она деревянной саблей в шею незнакомца. — Кто идет?! Маленький мальчик обернулся, отбив саблю рукой. — Эй! Это моя омела! — Это мое дерево! — Не твое! Я тебя никогда здесь не видел! — Я принцесса Маргарет, и всё это принадлежит моей маме! Королеве! — И что? — Она королева, — сказала Мэгги, делая ударение на последнем слове. — И что? Если она хочет омелу, пусть сама придет и возьмет! — Стража! — закричала она. — Стража! — Мэгги! — позвал Мельбурн. Мальчишка бросился бежать. Из-за чащи появился Мельбурн. — Мэгги, ты не должна так далеко убегать от остальных, — сказал он. — Ты можешь заблудиться. — Я бы не заблудилась! А еще тут был… Отец подхватил ее на руки. — Мы только-только тебя вылечили. — Я здоровая! — А ты знаешь, что однажды мне пришлось спасать в этих лесах твою маму? — Ты лжешь. — Ничего подобного. — Маму не нужно спасать. — Как правило, не нужно…

***

Пендж ввел их в музыкальную комнату, где прибирались лакеи. — Мы, кажется, мешаем? — Сегодня вечером ее величество устраивает прием. — Ее величество здесь? — удивилась Виктория. Она немедленно получила ответ на свой вопрос — в сопровождении герцогини Мумбайской вошла сама королева. — Виктория! Уилл! Пендж сделал глубокий поклон. Виктория присела, Уилл склонил голову. — Ваше величество. — Прошу прощения, что помешала, Пендж. Я только хотела повидать вас всех. Я так рада, что мы все оказались здесь в один день. Это моя кузина Эмма. — Герцогиня, — сказала Виктория. — Пендж показывает вам замок? — спросила королева. — Да. Тут выступал мистер Диккенс, — заметил Уилл. — Не только мистер Диккенс. Кто только тут не выступал, — сказала королева. — Сегодня, к примеру, у нас будет лондонская труппа «Виктории»… — Я по-прежнему не понимаю, что там такого особенного. — Вы уж извините ее, она живет в Мумбае и не слушает музыку, — сказала королева. — Правда? На «Викторию» невозможно достать билеты. Я уже несколько месяцев пытаюсь. Уилл запрещает мне упоминать его имя. Королева взглянула на Уилла. — Но вы написали книгу, по которой создан мюзикл. — Я думала, это рэп, — сказала Эмма. — Хип-хоп. Пожалуйста, постарайся хотя бы делать вид, что ты из этого века. — Королева обернулась к гостям. — Будут Кэтрин Дженкинс и Адель. — Боже мой, Адель? — спросила Виктория. — Представляете! — воскликнула королева. — Вы просто обязаны прийти. — Нет… — попытался возразить Уилл. — Мы не взяли с собой подходящей одежды — я бы взяла, если бы я знала, что тут Адель будет выступать. — У меня найдется дюжина вечерних платьев для беременных, которые я никогда больше не надену. — Вы на полфута выше меня. — Вот потому-то я держу в штате портниху. Виктория взглянула на Уилла. — Ну пожалуйста? Мы в прошлый раз в деревне проходили мимо ателье. У них наверняка найдется что-нибудь. — Ладно. Но только если не придется ехать на тот мексиканский курорт для пар. — О курорте больше ни слова.

***

— Папа, а Дед Мороз настоящий? — Разумеется, настоящий. — Мисс Люси сказала, что его на самом деле зовут Санта-Клаус и что он приносит ей подарки. Мельбурн сел. — Дочь американского посла? — Да. — Она ведь американка, у них другие традиции. — Потому что они наш чай бросили в свое море? — нахмурилась Мэгги. Отец усадил ее к себе на колени. — По-видимому, придется нам с тобой повторить историю… — Я не люблю историю. — Любишь. Вот погоди, я расскажу тебе, как в первый день Рождества генерал Вашингтон атаковал наших солдат. — Правда? — Как твоя рука? Мэгги гордо вытянула пострадавшую конечность, с которой совсем недавно сняли шину. Мельбурн поцеловал руку дочери. — Так, что у нас сегодня? — Кузен Эшли дал нам вот это. Джина вручила ему книгу. — Диккенс… — вскипел Мельбурн. — Ну конечно. — Он сказал, что это рождественская история. Мельбурн положил книгу. — Как насчет Шекспира? — Но он сказал, что мистер Диккенс приедет выступать перед двором. — Нет, мистер Диккенс не будет выступать перед двором… — нахмурился Мельбурн.

***

— Мне так не хочется возвращаться к этому вопросу, — сказал Эрнст. Виктория уселась, жестом предлагая ему сделать то же самое. Эрнст сел. — Незачем нервничать, кузен. — Это касается Саксен-Кобурга. Виктория побледнела, опасаясь, что Стокмар натворил дел. — Вот как? — Вопрос престолонаследия. Как тебе известно, план нашей семьи состоял в том, что у вас с Альбертом будет несколько сыновей, один из которых унаследует герцогство. К несчастью, этого не произошло. — Да… — сказала Виктория. — Но Эрнст, ты молод, ты еще можешь жениться… — Я так не думаю. Вошел Мельбурн. — Уильям. — Она в тревоге взглянула на Эрнста. — Нет, разумеется, вам нужно это слышать, кузен Уильям. Я знаю, как кузина Виктория дорожит вашим мнением. — Эрнст вздохнул. — Мне нужен наследник, и моя дорогая племянница — единственная кровная родственница Саксен-Кобургов. — Я не понимаю, Эрнст. Ты ведь можешь жениться! Это нелепо! — воскликнула Виктория. — Я непременно найду тебе жену! — Что вы предлагаете? — У вас еще может родиться сын, и в таком случае Регина не станет королевой. — Значит, я должна родить сына ради Саксен-Кобурга? — спросила Виктория с растущим раздражением. Мельбурн взял ее за руку. — Ее сын мог бы стать наследником Саксен-Кобурга. Понадобится особое разрешение… — Да, но если у нас не родится сын, Джина станет королевой, — возразила Виктория. — И ее сын будет принцем Уэльским, а второй ее сын герцогом Йоркским… — А третий? — Так значит Джина обязана родить троих сыновей ради Саксен-Кобурга? — Двоих из них — ради Англии, — сказал Эрнст. — Или ты мог бы произвести на свет одного! — Виктория перевела взгляд на мужа. — Что вы думаете? — Я думаю, что неразумно подобным образом пытаться решить будущее Джины. — Она всегда может выйти за кузена Филиппа… — Нет, я не буду решать, за кого ей выходить замуж, — сказала Виктория. — Кузина, рассудите здраво — таково наше положение. Я признаю, мне самому надоели махинации дяди Леопольда, но он в чем-то прав. Мельбурн вздохнул. — Я разделяю беспокойство Виктории. Почему вы не можете иметь сына? Эрнст покачал головой. — Простите, что побеспокоил вас. Прошу прощения. Я утомился. Эрнст вышел. Виктория взглянула на мужа. — Вы имеете представление о том, что Эрнст имеет в виду? — Я не знаю. Дело несомненно не в том, что его не интересуют дамы… — Что вы имеете в виду — не интересуют дамы? — Забудьте мои слова. — Нет. Он вздохнул. Его жена стала весьма просвещенной в некоторых вопросах, но в этом конкретном оставалась несведущей. Виктория смотрела на него с любопытством. — Что вы имеете в виду? Некоторых мужчин дамы не интересуют? — Да. Некоторых не интересуют. — В каком смысле? Они предпочитают общество мужчин? — Они предпочитают общество мужчин в постели. Он наблюдал за тем, как отражается на ее лице работа мысли, как медленно открывается ее рот, округляясь буквой «О». — Как такое возможно? — Вы действительно хотите, чтобы я вам об этом рассказал? — Уильям, кто мне расскажет об этом, если не вы? — Она явно пыталась уложить новую информацию в голове. — Но ведь мужчины и женщины созданы так, чтобы... совмещаться, как же мужчины могут совмещаться с другими мужчинами? — Но ведь и мы с вами совмещаемся более чем одним способом? — Вы имеете в виду ртом? — И существует еще один вход, тот, который мы с вами не используем. — Он вздохнул. — Сзади… Виктория ахнула. — И это приятно? — Так говорят. — Но вы не думаете, что это случай Эрнста? — Нет. — Тогда мы должны найти ему жену, — сказала Виктория, принимаясь шагать из угла в угол. — Должны? — Эрнст напомнил мне, что Альберт и я должны были обеспечить Саксен-Кобург наследником. — Да, но Альберта больше нет. И единственная ваша задача — обеспечить наследником английский престол… — И виконтство Мельбурн. — Последнее меня не волнует. Я давно намеревался умереть, не оставив иного наследника, кроме Фредерика, но теперь мы должны найти жену для Эрнста? — Думаю, вы понимаете причину. Мельбурн вздохнул. — Хорошо. Я подумаю об этом. Виктория улыбнулась. — Я знала, что мой умный супруг что-нибудь придумает! По-моему, если бы вы постарались, вы могли бы составить конкуренцию самому дяде Леопольду. — Вы так же собирались мне льстить, сообщая, что к нам приедет Чарлз Диккенс? — Возможно. — Я ненавижу этого человека. Виктория закатила глаза. — Вы едва знаете его. — Я знаю его достаточно хорошо. — Мне жаль, но это единственное развлечение, которое пришло на ум моим фрейлинам. — Быть может, в таком случае, нам следует завести новых фрейлин… — Они изначально были вашими друзьями, — пожурила она. — Кроме того, две из них — ваши племянницы… — Эмми сбил с пути истинного ее супруг-радикал.

***

— А вот это? — Эмма подняла на вытянутых руках голубое платье. — О да, — сказала королева и передала платье Виктории. — Что вы думаете? Виктория повернулась к зеркалу, приложив платье к груди. — Ой, мне нравится… — У вас очень эффектные голубые глаза, — заметила Эмма. — Примерьте же, — подтолкнула королева. Виктория прошла за ширму, на которую указала королева. — Вам уже рассказали о коридорном? — спросила Эмма. — О коридорном? — Виктория высунула голову из-за ширмы. — О каком коридорном? Королева закатила глаза. — Говорят, принцесса Маргарет была влюблена в парнишку-коридорного. Собственно, кажется, его повысили до лакея, но, разумеется, их отношения были невозможны. Считается, что это могло быть причиной разрыва ее помолвки с принцем Фридрихом. — Я думала, что это лорд М не горел желанием выдавать ее за Фридриха. — Не горел, — сказала Эмма. — Да и Фридрих тоже не стремился стать очередным немецким принцем, канувшим в Лету после того, как его сменит англичанин ниже его титулом. Виктория вышла из-за ширмы. — Ну как? Эмма пожала плечами. — Ну да — если подрезать на фут. — Эй, вы же знали, что я коротышка.

***

Детей созвали в один из бальных залов Виндзорского замка, украшенный к празднованию дня рождения Элли. Королева хлопотала над именинницей. — Элеонора такая очаровательная девочка, — сказал Эрнст. — Такая веселая. Элли помахала Мельбурну, оторвавшись от игры. Тот поднял ручку Эффи и помахал ей в ответ. — Джина писала мне, что беспокоится о ней. Признаюсь, я был слегка встревожен. — Элли снятся кошмары, — сказал Мельбурн. — Мы стараемся не выносить это из семьи, поскольку люди обычно пытаются представить подобное в ином свете… — Понимаю, — ответил Эрнст. — От меня никто ничего не услышит. — Благодарю вас. — Кузина Виктория подумала над моим предложением? — Подумала, но вам ее мысли на сей счет могут не понравиться. — А именно? — Она велела мне найти вам супругу. Эрнст вздохнул. — Боюсь, что это невозможно. — Ваша светлость, возможно, знай я причину, мне было бы проще помочь. — Мне стыдно об этом говорить. — Вам не стоит опасаться осуждения с моей стороны. Эрнст сделал знак Мельбурну следовать за ним. Они перешли в смежный с бальным залом салон. — Я страдаю от недуга, который не позволит мне зачать ребенка. — Он вздохнул. — Результат потворства слабостям человеческим. Мельбурн немедленно всё понял. — Вот как. Эрнст выглядел чрезвычайно расстроенным. — Альберт пытался предостеречь меня против подобного поведения и был, как обычно, прав. — Всегда проще давать советы, чем следовать им, — заметил Мельбурн. — Покойный принц обладал многими добродетелями, но, как мне кажется, понимание человеческих слабостей в их число не входило. — Нет, — согласился Эрнст. — Теперь вы понимаете, почему я не мог рассказать об этом кузине Виктории. Она не поняла бы. — Не поняла бы — но не из-за недостатка сострадания. Она во многих отношениях весьма одарена, но в подобных вопросах совершенно невинна. — Разумеется, после объяснений накануне Мельбурн вовсе не желал возвращаться к этим темам. — Так вы понимаете, почему я не могу жениться? — Нет, не понимаю. Но я понимаю, что мы должны слегка откорректировать наши ожидания… Эрнст нахмурился. — У вас есть решение? — Пока нет, но я считаю, что решить можно почти всё, что угодно.

***

— Мистер Чарлз Диккенс! — объявил Пендж. Мельбурн постарался не закатить глаза. Диккенс поклонился. — Ваше величество. — Мистер Диккенс, добро пожаловать в Виндзорский замок. Мы с нетерпением ждали вашего приезда. — Она взглянула на супруга. — Все мы. Эрнст улыбнулся, заметив смятение последнего. — Мистер Диккенс, какая честь. Покойный принц был большим поклонником ваших трудов. — Рад слышать, что у меня здесь есть сторонники, — сказал Диккенс. — Перейдем в музыкальную комнату, — сказала Виктория. — Я так понимаю, вы знакомы? — спросил Эрнст Мельбурна. Мельбурн вздохнул. — Однажды мне предъявили обвинение в прелюбодеянии, и один молодой журналист написал об этом роман. — Мистер Диккенс? Вы потому его невзлюбили? — Да. Эрнст улыбнулся. — Что? — Забавно. Альберт считал, что вы настолько склонны к элитизму, что игнорируете реальные проблемы Англии, и именно потому не любите мистера Диккенса, а оказалось, что ваши причины личного характера, вовсе не политического. — И немного литературного. Эрнст рассмеялся.

***

Уилл праздно слонялся по залу, а высшее общество терялось в догадках по поводу его личности. Наконец спустилась Виктория. — Ну как? Он смотрел на нее во все глаза. Платье облегало фигуру, выставляя напоказ сочные благодаря беременности изгибы и выпуклости и открывая одно плечо, а мерцающая голубая ткань подчеркивала ее глаза. — Что скажешь? — спросила она, медленно поворачиваясь на месте. — Скажу, что хочу отвести тебя к машине. — Потрахаться на парковке Виндзорского замка? — нахмурилась Виктория. — Может, попозже. Улыбнувшись, Уилл взял ее под руку и повел в музыкальную комнату, где были расставлены стулья. — Вообще-то, я тут прошла мимо нескольких комнат, в которых можно здорово потрахаться… — сказала Виктория. — По-твоему, трахаться везде здорово… — А ты назови хоть одно место, где было не здорово трахаться. — Церковь, в которой Эмма Портман выходила замуж. Виктория нахмурилась. — Это же была свадьба, а не похороны, Уилл. И потом, она так и не узнала, что это были мы. Хотя я не понимаю, почему. Ты вроде не жаловался. — Ты же начала еще на парковке. Я с ума сходил. — Тем не менее. Здорово потрахались. — Она посмотрела в программку. — Что это такое? — Концерт в честь стовосьмидесятилетней годовщины восшествия на престол королевы Виктории I, — прочел Уилл. Заиграли трубы, и все вытянулись по струнке. Вошла королева под руку с герцогом Монтрозом, облаченным в виндзорский мундир. — Тебе просто необходимо добыть такой, — мечтательно вздохнула Виктория.

***

— Мне не понравилась эта история, — заявила Джина. Джина сидела на коленях у отца — старшим детям было позволено не ложиться спать, а сидеть в салоне, пока взрослые обсуждали вечер. — Мне очень жаль это слышать, кузина, — сказал лорд Эшли. — Похоже, вы унаследовали литературный вкус вашего папы. — Что не так уж плохо, — сказала Виктория. — Ну-ну, — вмешался Эрнст, — Регина ведь имеет право на собственное мнение? Что именно тебе не понравилось, любезная племянница? — Скрудж очень глупый. Ему целая вечность понадобилась, чтобы передумать. — Джина не терпит многословия, — сказал с улыбкой Мельбурн. Эшли повернулся к Мельбурну. — А вам что не понравилось? Мельбурн взглянул на Эмми. — Напомни-ка мне, давал ли я согласие на ваш брак? — Давал, — посмеиваясь, ответила та. — Я слишком добрый дядя. — Верно, — улыбнулась Эмми. — Если вы не ответите, я предположу, что у вас нет доводов. — Я разделяю мнение Джины: слишком многословно, и Скрудж глуп, но если рассматривать повесть как трафарет для социальных перемен, я нахожу ее несколько мудреной. Большинством деловых людей движет корысть. Вы с мистером Диккенсом этого не предлагаете. Вы ожидаете, что все без исключения разделяют вашу преданность правому делу. Виктория взглянула на мужа. — Разве это не правильно? — Возможно, в Утопии, но в реальном мире всё немного сложнее. — Вы снова за свое, как тогда, с законами о детском труде… — простонал Эшли. — Вы хотите ограничить детский труд, но не отвечаете на вопрос о том, какую поддержку в таком случае получат их семьи! Быть может, мистер Скрудж обеспечит им годовой доход? Игравшая на полу Мэгги подняла голову. — Дети работают? Эмми гневно воззрилась на своего супруга. — Видишь, что ты натворил? Мельбурн посмотрел на Мэгги. — Да, некоторым детям приходится работать, чтобы помочь своим семьям. Кажется, и сам мистер Диккенс был вынужден работать на фабрике, когда его семья испытывала трудности. — На фабрике? — Мэгги поднялась, ухватившись за юбки матери. — Да, кузина Мэгги, многие дети работают на фабриках, — сказал Эшли. — Но некоторые трудятся и в других местах. В это время года дети часто собирают омелу на продажу. Мэгги пылала от стыда. — Чтобы прокормить своих родных? — О, милая моя, — сказала Виктория, притягивая дочь к себе и целуя ее. — Тебе не нужно волноваться о подобном. — Можно мне лечь спать? — Разумеется, — ответила Виктория. — Ты не заболела? Эмми поднялась, еще раз неодобрительно взглянув на мужа. — Теплое молоко может помочь тебе уснуть. Мельбурн взглянул на Джину. — И тебе пора в постель… — А ты подоткнешь нам одеяла? — Разумеется. Девочки ушли, и разговор продолжился. Мельбурн извинился и отправился в детскую. Виктория проследовала за ним к двери. — Лорд М, вы зайдете ко мне в опочивальню? Он нахмурился. — Я намеревался это сделать… Виктория оглянулась на своих фрейлин и сделала мужу знак наклонить голову. — Я имела в виду, не придете ли вы в мою опочивальню, чтобы заняться любовью? — Вы готовы? — О да, я вполне готова… — улыбнулась она. — И вы не должны быть нежны. — Господи, Виктория… вы хоть представляете, что делаете со мной? — Я предвкушаю, как вы мне продемонстрируете, что я с вами делаю.

***

Камеристки как раз заканчивали готовить ее ко сну. Взгляд Виктории метнулся вверх — вошел муж. — Спасибо, на этом всё… Женщины сделали книксен и удалились. Виктория повернулась к Мельбурну. — Ваш камердинер не раздел вас. — Я ведь знаю, как вам нравится виндзорский мундир, мэм… — Верно… — Виктория подошла к мужу. — Но я, пожалуй, предпочла бы видеть вас без него. Встав перед ним, она сняла с себя ночную рубашку, шагнула ближе, провела пальцами по золотой тесьме на его груди и принялась одну за другой расстегивать пуговицы. — Помните день нашей свадьбы? — томно произнесла она. — Разумеется, помню. Она взглянула на него. — Помните, что произошло после нашей свадьбы? Как вы взяли меня в моей опочивальне? — Мне кажется, слово «взять» подразумевает сопротивление… — Никакого сопротивления, Уильям… — Она стянула китель виндзорского мундира с его плеч и отступила, держа его в руках. — Вы уже закончили со мной? Она не ответила, надевая китель на себя. — Тяжелый… — Она оглянулась на мужа через плечо. — Но не такой тяжелый, как большинство моих платьев. Вы находите его неудобным, лорд М? Мельбурн сам снял рубашку, скинул домашние туфли. — Я никогда не жаловался. — Да, но вы никогда ни на что не жалуетесь, хотя некоторые довольно пространно сетовали мне на виндзорский мундир, дескать, носить его — такое бремя. — Что я могу сказать? Ни на ком другом он не смотрится так привлекательно, как на вас. Она села на кровать, глядя, как он стаскивает с себя носки и бриджи. В следующий момент он опрокинул ее навзничь, и между ними уже не было ничего. Она захихикала, он поцеловал ее, накрывая собой и одним толчком проникая в нее. Виктория ахнула. — Вы хорошо себя чувствуете? — Более чем… — Она перевела дух. — Меня всегда терзают опасения, что вам там не понравится… после ребенка… Он повернул ее лицо к себе и снова поцеловал ее. — Никогда.

***

Мюзикл «Виктория!», самый громкий хит Вест-Энда последних лет, был обласкан критиками и осыпан разнообразными премиями. Теперь его ждал Бродвей. Актерский состав мюзикла был многонациональным, а сюжет основывался на ранних годах правления Виктории I. — Я буду Викторией! — пропела молодая женщина, игравшая Викторию I, исполняя главный номер мюзикла. — Виктория! — вторили исполнители второстепенных ролей. — Глория! — Глория! — Аллилуйя! — Аллилуйя! — Виктория Глория Аллилуйя! — Виктория Глория Аллилуйя! Номер окончился, и актеры поклонились под бурные аплодисменты. — Ты все равно должен достать для меня билеты, — прошептала Виктория. — Я рожу тебе двоих детей, которым, кстати, это всё, кажется, очень нравится. Уилл положил ладонь на ее живот — и действительно, тамошние обитатели неистово двигались. Она улыбнулась ему в ответ, и тогда только он обратил внимание на ее волосы. — У тебя в волосах бриллиантовые орхидеи? — Она сказала, они идут к платью. — Идут, просто… — Что? — Просто мне они кажутся очень знакомыми. Они замолчали и снова захлопали — на сцену вышла Кэтрин Дженкинс.

***

— Папа! Мама! Виктория распахнула глаза. Последнее, что она помнила, — это как ее муж подарил ей такое наслаждение, что она уснула в его объятиях, так и не сняв китель его мундира. Сейчас же перед ней стояла ее вторая дочь. — Мэгги… — Она пнула супруга пяткой. — Уильям, это Мэгги. — Ах, да… — Мельбурн повыше подтянул накрывавшее Викторию одеяло. — Сегодня сочельник! — сказала Мэгги. — Сочельник, — кивнул ее отец. — А где твоя ночная рубашка? — Я… я ее потерял. — А почему на маме твой мундир? — Она замерзла. — Почему бы тебе не попросить бабушку одеть тебя к завтраку? — улыбнулась Виктория. Мэгги убежала. — Вы потеряли свою ночную рубашку? — спросила Виктория. — У вас есть предложение получше? — Да… возьмите меня опять.

***

— Доброе утро, — сказала Виктория, входя в малый обеденный зал. — Ну разве не замечательный у нас сочельник? Герцогиня сощурила глаза. — Не очень тонко, Дрина. — Не понимаю, что вы имеете в виду, mama. Виктория поцеловала Элли, затем Джину. — Где Мэгги? — Она не спускалась? Мельбурн взглянул на старшую дочь. — Джина? — Я не видела ее с тех пор, как бабушка ее одела. — Что? Мельбурн вздохнул. Вошел Эрнст. — Что-то случилось? — Мэгги пропала, — объяснила Виктория. — Я посмотрю снаружи. — Снаружи? — Это же Мэгги. — Я с вами, — сказал Эрнст.

***

Мэгги пробиралась через сугробы. Она опять заметила мальчишку. — Мальчик! — крикнула она. — Привет! — Я пришла тебе помочь! — сказала она, подойдя ближе. В этот момент мальчик упал. Ахнув, Мэгги бросилась к нему. — Мальчик! — завопила она. — Очнись! Она шлепнула его по щеке, потому что, кажется, так и полагается поступать в подобных случаях. Мальчик слабо застонал. — Ты должен пойти со мной в замок. Мальчик снова застонал. — Ладно, — сказала Мэгги и схватила его за ноги. — Я сама.

***

— Мэгги! — закричал Мельбурн. Они с Эрнстом облачились в теплые пальто. Он также захватил с собой одеяло, поскольку не надеялся, что девочке достало здравого смысла надеть пальто или шляпку. — Мэгги! — Мэгги! — вторил ему Эрнст. Мельбурн вздохнул: — Мой сын всякое вытворял, но уж точно никогда не убегал! — Они унаследовали пылкость своей мамы, — усмехнулся Эрнст. — Признаюсь, я всегда питал слабость к пылким дамам… — Я это подозревал. — Мэгги! — Папа! — Мэгги?! — в его крике звучали одновременно и радость, и тревога. Они слышали голос, но никак не могли разглядеть ее в лесу. — Мэгги! И вот они наконец заметили ее вдалеке — девочка волокла что-то за собой. Оба кинулись к ней навстречу, гвардейцы последовали за ними. — Мэгги! — Мельбурн с облегчением увидел, что она надела пальто, хотя ни шарфа, ни варежек, ни уж тем более шляпки на ней не было. Затем он заметил мальчика. — Мэгги, что случилось? — Я его нашла. Эрнст подошел к мальчику. — Он холодный как лед. Нужно занести его внутрь. Я возьму его. Мельбурн вручил ему припасенное для Мэгги одеяло. Эрнст укутал мальчика, взял его на руки и сломя голову побежал к замку. Мельбурн обмотал дочь собственным шарфом, прикрыл ее своим пальто, и вместе они поспешили следом.

***

Виктория мерила шагами вестибюль замка. — Дядя Джордж, — сказала Элли. Виктория подняла глаза на портрет. — Да, это дядя Джордж… — Вашему величеству лучше присесть, — предложила Лецен. — Я не могу сидеть. Как я могу сидеть? — Она покачала головой. — Лорд М считает, что ты странно ведешь себя. Лецен не ответила. — Я слышу, как ты поносишь его. Он знает, что ты никогда его не любила, и тем не менее, никогда ничего против тебя не предпринимал. Единственное, чего он хотел, — это любить меня. — А что он сделал с тобой, Дрина? Виктория вздернула подбородок. — Он сделал меня. — Он превратил тебя в собственное подобие. Сделал лживой… — Лживой? — Да, несмотря на все твои недостатки, ты всегда была честна. — Ты ведь не можешь не понимать причины, по которым я не могла быть честна! — Кто это? — перебила ее Элли. Виктория повернулась к дочери. — А это мой дядя Уильям. — У него была дюжина незаконнорожденных детей, — заметила Лецен. — Это так необходимо, Лецен? — Я не знаю. Быть может, лорд Мельбурн нам скажет. — Папа! Они обернулись к окну. В дверь быстро вошел Мельбурн, следом за ним с помощью одного из гвардейцев внес мальчика Эрнст. — Мэгги, — с облегчением вздохнула Виктория. — Ей нужно к огню, — сказал Мельбурн. — А этому мальчику нужен доктор. Виктория прошла за ними в салон. Эрнст уложил мальчика на диван у камина. — Пошлите за сэром Джеймсом, — велела она лакею и подошла к дочери. — Ты холодная как лед, Мэгги, о чем ты только думала? — Я хотела помочь. — С чем помочь, милая? — Он собирал омелу, а я гадко вела себя с ним… потому что это твой лес. — Ох, Мэгги… — вздохнула Виктория, обнимая дочь.

***

— Сэр Джеймс. Вместе с доктором вошел лорд Эшли. — Как он себя чувствует? — спросила Виктория. — С ним всё будет хорошо, — ответил сэр Джеймс. Заговорил лорд Эшли: — Его зовут Джайлз. Похоже, он из деревни. Его отец был гвоздильщиком, но умер летом. У мальчика четверо младших братьев и сестер. Он собирал омелу, чтобы помочь матери. — Разумеется. Она наверняка ужасно тревожится о нем, — сказала Виктория. — Нужно сообщить ей, — кивнул Мельбурн. — Он уже чувствует себя достаточно хорошо, можно отправить его домой, — сказал сэр Джеймс. Мэгги вошла в салон. — Тебе лучше? — спросила она. — Что это за место? — спросил Джайлз. Мэгги огляделась. — Это наш салон. В нашем доме. В одном из наших домов. Мне больше нравится в Брокет-холле… — Мне нужно домой. Отворилась дверь, впуская лорда Эшли, Мельбурна и королеву. — Побереги силы, парень, — сказал Эшли. — Но моя мать, сэр… — Я отвезу тебя домой к матери и всё ей объясню. Мальчик взглянул на королеву и Мельбурна, явно благоговея перед ними. — Мы непременно должны послать с вами гостинцев, — сказала Виктория. — Мы ведь никак не можем допустить, чтобы вы в такой холод опять отправились собирать омелу, правда, молодой человек? Джайлз не ответил. — Что с ним? Он потерял голос? — Виктория в замешательстве взглянула на Эшли. — Прошу прощения, мэм, — запинаясь, проговорил Джайлз. — Я просто… я никогда не видел ничего прекраснее.

***

Мэгги стояла на банкетке у окна, глядя, как отец провожает Джайлза и Эшли. — Что с ним будет? — Знаешь, я не представляю, что с ним будет, — сказала Виктория. Мэгги посмотрела на мать. — Никому не известно, что с нами будет, но я посмотрю, нельзя ли чем-нибудь помочь его матери. Я понимаю, что такое иметь четверых детей, и я не знаю, как я справилась бы без вашего папы… — А Джине пришлось бы работать, если бы папа умер? — Нет, не говори глупостей. Тебе и твоим сестрам никогда не придется работать. Ваше предназначение гораздо выше — потому Господь и избрал вас быть моими дочерями. Это ты и показала сегодня. Мэгги нахмурилась. — Ты сказала, что гадко вела себя с ним. Мэгги опустила голову, сгорая от стыда. — Да. — Ты думала, что защищаешь мои права, и да, ты верно рассудила. Я королева, и это мои земли, я полноправная их владелица, но сегодня ты также поняла, что у тебя есть гораздо более важные обязанности. Ты поняла, что должна быть добра. — Да, мама. Виктория усадила дочь к себе на колени. — И ты была добра. Некоторые из наших обязанностей трудны, и самое трудное — осознать, что невозможно изменить всё сразу, как бы того ни хотелось кузену Эшли. Как бы мне самой того порой ни хотелось… однако мы можем — и мы должны — творить добро, когда это возможно. Поэтому мы поможем твоему новому другу. — Она поцеловала Мэгги. — Я часто думаю, как мне повезло иметь таких чудесных дочерей.

***

Адель закончила свое выступление песней «Water Under the Bridge», и все встали, благодаря певицу бурными овациями. Под конец королева произнесла речь, и гости разошлись. — Вам понравилось? — спросила королева. — Очень, мэм, — сказал Уилл. — Пожалуй, это нужно вернуть, — заметила Виктория, вынимая бриллиантовые гребни из волос. — Жаль, конечно — мне они очень идут. — Извините, лишнего миллиона фунтов у меня нет. Виктория вытаращилась на королеву. — Что? Серьезно? — Примерно столько такие штуки и стоят, — кивнула королева. — Особенно если это что-то, на чем наверняка осталась еще перхоть Виктории I. — Нам пора, — сказал Уилл. — Спасибо, что пришли, — попрощалась королева. Она еще смотрела им вслед, когда к ней подошла Эмма. — Есть что-то в них такое… знакомое, — сказала она. — Ага, — ответила королева. — Я только никак не соображу, что именно. Такое чувство, будто я ее знаю. Мне чуть ли не хотелось подарить ей эти гребни. — Может, ты их мне подаришь? — Нет. — Ну хоть один? — Нет.

***

— Что ты делаешь? — пожурила дочь Виктория. — Эффи ни одного не открыла! — Но она же младенец! — возразила Мэгги. Девочки скакали между наряженными елками, взрослые на них смотрели. Суматошное Рождественское утро, и кажется, что всё в мире хорошо. — Попалась! — воскликнул Эрнст, подхватывая Мэгги. Остальные расхохотались. — Эффи, скорее, вперед! Чего ты ждешь? — Кузен! — рассмеялась Виктория. — Какое дурачество! — Однако его слова не лишены смысла, — сказал Мельбурн. Виктория покачала Эффи и указала на стол: — Откройте вон тот, в золотистой обертке. Мельбурн открыл коробку, в которой обнаружился медальон. На крышке была вычеканена орхидея, а внутри скрывался миниатюрный портрет, изображавший его и Викторию. К другой стороне был прикреплен любопытный мешочек. — Ее пузырь. — Вы говорили, что моряки носят такие как оберег, — сказала Виктория. — И я решила, что Эффи имеет право на то же. Она в нем родилась. — Весьма разумно, я уверен, что она это оценит. Мэгги вывернулась из рук Эрнста и снова подбежала к своей елке. Эрнст подошел к Мельбурну, пока Виктория переходила от одной дочери к другой, восторгаясь каждой безделушкой, каждым подарком. — Какая счастливая у вас семья, — сказал он. — Я тоже так считаю, — согласился Мельбурн. — У нас с Альбертом никогда такой не было. — Эрнст с легкой завистью глянул в сторону Виктории. — Я часто задаюсь вопросом, были бы ли они с Викторией так же счастливы — сложно не думать об этом в это время года. Не сомневаюсь, что вы так же думаете о своем сыне. — Верно. — Мне кажется, что не были бы. Не представляю, как две израненные души, два искалеченных ребенка могли бы образовать счастливую семью. А здесь все преисполнены радости, даже моя тетушка. И всё благодаря вам. — Вы слишком много ставите мне в заслугу. — Неправда. Сделав глубокий вдох, Мельбурн переместил Эффи с одной руки на другую. — Возможно, я знаю, как разрешить вашу дилемму. — Неужели? — Как долго еще вы можете находиться в Англии? — Это зависит от того, что вы придумали. — Мне пришло в голову, что вам нужна женщина, которой необходим муж — и необходим срочно. — Насколько срочно? — Настолько, чтобы успеть пробыть замужем месяцев девять. — Вот оно что, — сказал Эрнст. — Я кое-что слышал от моей сестры. Дочь герцога Атолла может подойти — титул, вероятно, не такой высокий, как хотелось бы вашему народу, но и не слишком низкий. — И она оказалась в подобном положении? — Да. Эмили организовала для вас приглашение и сама с лордом Палмерстоном будет сопровождать вас — вы отправляетесь на новогоднюю охоту. — Они знают причину? — Эмили очень умна, она поймет, что причина имеется, но расспрашивать о ней не станет. Вам не нужно опасаться ее неосмотрительности. — А лорд Палмерстон? — Он идиот. Эрнст рассмеялся. — Но сроки, разве… — Я гарантирую вам, что никто не усомнится в сроках, а если и так, все решат, что это потому, что отец вы… Разумеется, Альберт сказал бы, что это лживо и бесчестно. — Что ж, я не Альберт. — Лорд М! — позвала Виктория. — Ах, лорд М, подойдите же, откройте хоть один из ваших подарков!

***

Виндзор, 1942 год Направляясь к дереву, Виктория обнаружила лежащую в снегу фигуру. — Мэттью! — крикнула она, бросаясь вперед. — Всё нормально! Она остановилась — ее муж был вполне в сознании, но почему-то валялся на заснеженной земле. — Что случилось? — Я потянул спину, пытаясь достать омелу, и решил слегка передохнуть, полежать, подышать, прежде чем отправиться обратно в замок. — Надышался? — Еще чуть-чуть. Всё нормально. Виктория ухватила мужа за ноги и потянула за собой, устремившись к замку. — Ты что делаешь? — возмутился Мэттью. — Гитлер не для того нас столько раз чуть не убил, чтобы ты замерз до смерти в Виндзорском парке. — Чуть помолчав, она добавила: — Однако у меня сильное дежавю. Мэттью вздохнул. — Похоже, выбора у меня нет? — От возможности делать выбор ты отказался, женившись на мне. А теперь жить тебе или умирать — решает корона. — Это будет в твоей рождественской речи? — Почему бы и нет — у меня в активе до сих пор только дюжина скомканных листов. Виктория поволокла его еще немного. — Знаешь, я слышал историю о том, как принц Альберт однажды бросил королеву Викторию в этом лесу, когда у них был период ухаживания, и лорду Мельбурну пришлось ее спасать. — Сомневаюсь, что она когда-либо нуждалась в спасении… — Почему у тебя вдруг возникли сложности с речью? Это был лучший год войны за всё время. — Вот именно, лучший год войны. Люди хотят мира, хотят, чтобы закончилось нормирование, и в это наше нормированное Рождество дети скорее увидят «Мессершмитт», чем сани Деда Мороза. — Ты в этом не виновата. — Я королева. Я во всем виновата. — Народ так не думает. Она уронила его ноги и обернулась. — Мэттью Джайлз Чарлбери, ты ударился головой? — Очень может быть — пока ты меня волокла. — Мэттью сел. — Так ты теперь можешь встать? Мэттью поднялся, оттолкнувшись от земли. — Сейчас мы войдем в дом и напишем речь, вдохновляющую британский народ, а потом пошлем за доктором, потому что мне нужно хорошенько помять кости или вроде того… С этими словами Мэттью пошел к замку. — Невероятно, — пробормотала Виктория.