***
— Что скажешь? — Гениально. Виктория забрала листы у Дэвида. — А я вот не уверена. Открылась дверь. — Герцогиня Мумбайская. Виктория встала. Вошла ее кузина, как всегда, воплощенная элегантность: плавно перейдя с шага на книксен, Эмма поцеловала монаршую руку. — Ваше величество. — Ваша светлость. Эмма выпрямилась, и обе зашлись смехом. Отхихикавшись, кузины обнялись. — Как я рада тебя видеть. — Я рада, что мне удалось приехать. — Эмма обернулась к Дэвиду и обняла его. — Дэвид. — Эмма. — Признавайся, про рождение ребенка ты сочинила? Выглядишь возмутительно прекрасно, — сказала Виктория. — Не сочинила — и могу доказать кучей фотографий. Виктория застонала. — Кстати о детях, мне нужно проверить нашу, — сказал Дэвид и вышел. Вздохнув, Эмма посмотрела на свою венценосную кузину. — Ну, как ты? — Погано. Виктория села. Эмма устроилась рядом. — Приятно знать, что ты отважно несешь нелегкое бремя своих новых обязанностей. — Хочешь поменяться со мной? — Между тобой и мной несколько сотен человек, которые возразили бы против такого обмена — начиная с твоей тетушки Вики. — Я думала, она мне руку откусит на Тайном совете… — Не говоря уже о тех, кто считает, что моим прапрапрадедушкой был шотландский егерь. — Что нелепо, — усмехнулась Виктория. — С твоим-то ростом и этими восхитительными скулами. Если ты не родня лорду М, то я не знаю, кто ему родня. Обе уставились на висящий на стене портрет предмета их разговора. — У нас обеих восхитительные скулы, — сказала Эмма. Виктория сунула Эмме листки со своей речью. — Ты по-прежнему разговариваешь с картиной? — С кем еще мне разговаривать? Ну, еще с Викторией. — Ты теперь говоришь о себе в третьем лице? — Нет же, ее зовут Виктория Кенсингтон. Она историк. Та самая, которая написала книгу о Виктории II. Она теперь моя подруга, и она помогала мне писать надгробную речь. — Серьезно? — Я могу иметь друзей, — закатила глаза Виктория. — Она знает о секс-дневниках?***
Виктория откинула голову назад. Она лежала, опершись на локти, муж стоял перед ней. — Уильям… — Да, вот так… — Мне нужно, нужно… Она закричала. Мельбурн содрогнулся сам, кончая, и рухнул в постель рядом с женой. — Ну как? — спросил он, поглаживая рукой ее живот. — Как обычно, превосходно. — Но без изменений? — Этот ребенок, кажется, упорно желает остаться внутри… — вздохнула она. — Джине не терпелось выбраться наружу, и Мэгги тоже. — Нам нужно набраться терпения. — Легко быть терпеливым тому, кто не корова. — Вы не корова. Она застонала. — Вы не понимаете, каково это, когда твое тело перестает тебе принадлежать. Доктора смотрят на тебя так, будто ты домашний скот! — Вы полагаете, я так о вас думаю? — Нет. — Верно. Вы моя драгоценная жена, мать моих драгоценных детей…***
Виктория и Мельбурн вошли в утреннюю столовую. — Простите за опоздание. Регина подняла голову. — Мама, почему это на тебя не похоже? Виктория заглянула через ее плечо. — Что это? — «Иллюстрированные лондонские новости» прислали рисунок на утверждение, — отозвалась герцогиня. Виктория изучила иллюстрацию. На переднем плане рядом с рождественской елью во дворце стояли она и Мэгги с благоговейными взорами, в то время как ее муж, следуя указаниям Джины, вешал на дерево украшение, а на заднем плане изображена была герцогиня. — Почему же, по-твоему, на меня это не похоже? — У тебя живот больше. — Джина, о подобных вещах не говорят, — сказала герцогиня. — Почему? Виктория вздохнула, поворачивая лицо старшей дочери к себе. — Потому что некоторые люди считают неприличным думать о том, что их королева — существо из плоти и крови и носит внутри ребеночка. — А когда появится ребеночек? — спросила Мэгги. — Не знаю… — вздохнула Виктория, беря иллюстрацию и отправляясь на свое место. — До Рождества? — Я не знаю. — А Дед Мороз принесет подарки для ребеночка? Виктория передала иллюстрацию мужу. — Meine liebe, довольно, — сказала герцогиня. — Mama, ей просто любопытно. — Ей слишком рано об этом знать. — У тебя появится младшая сестренка или братик, когда она или он почувствует, что пора выходить, — сказал Мельбурн. — Откуда выходить? — спросила Мэгги. Мельбурн хмыкнул. Герцогиня неистово молилась по-немецки. — Что вы думаете об этой иллюстрации, лорд М? — Весьма лестное изображение. Мне, пожалуй, забыли добавить несколько лет… — Молчите. Вы не старый. — Виктория резко повернула голову к матери. — Я всё слышу, mama. — Я ничего не сказала. — Вы громко думали. — Виктория посмотрела на мужа. — По-вашему, годится она для письма? — Годится. — А мне это всё же не кажется хорошей мыслью, — вставила герцогиня. — Лишить королевский престол покрова тайны, вести себя так, будто вы обычная семья… — Мы и есть обычная семья. — В которой мать королева, отец — бывший премьер-министр, а младшая дочь грозилась объявить войну Франции… — задумчиво протянул Мельбурн. — Мне не нравится Жанна д'Арк, — заметила Мэгги. — Жанна д'Арк умерла, — ответила Регина. — Она может вернуться, — возразила ей младшая. Виктория продолжала, оставив без внимания новую любимую тему своих дочерей: — Кроме того, мне необходимо каким-то образом выступить от имени ирландцев. — Опять, Дрина? Зачем тебе вовлекаться в это? — Mama, мой народ голодает. Ты предлагаешь мне сидеть сложа руки? — Ты уже дала им денег. Чего еще они могут у тебя просить? — Мама, я должна послать им мои карманные деньги? — спросила Регина. Виктория удивленно взглянула на нее. — Ты хочешь послать свои карманные деньги голодающим? — Так нужно? Виктория перевела взгляд на мужа. — Джина, если ты этого хочешь, тогда, разумеется, так и нужно сделать, — сказал тот. Открылась дверь. Вошедшая Лецен бросила взгляд на Мельбурна. — В чем дело, Лецен? — нахмурилась Виктория. — У дверей ждет посыльный. Это срочно. — Так пришли его сюда. Я завтракаю со своей семьей. — Посыльный из Лейнингена. — Из Лейнингена? От Феодоры… — Виктория поднялась и направилась к двери. Лецен вышла следом. Мельбурн посмотрел на тещу. — Кажется, она не догадалась… — Что? — спросила Регина. — А вот пойдем и посмотрим, — ответил Мельбурн.***
Виктория ворвалась в салон. — Что всё это зна… Стоявшая посреди комната женщина обернулась. — Феодора! Забыв о своей беременности, она подбежала к старшей сестре. — Дрина! Тебе нельзя бегать! — О, я прекрасно себя чувствую. Что ты тут делаешь?! — Повернувшись, Виктория заметила своих племянниц и племянников. — Вы все приехали! Что всё это значит?! — Вообще-то, это mama придумала. Оглянувшись, Виктория увидела вошедших следом за ней мать, мужа и детей. — Эта мысль пришла мне в голову на похоронах моего брата. Я подумала, что мы так давно не собирались все вместе. Но осуществил это твой супруг. Именно ему, а не мне удалось убедить Феодору. Виктория улыбнулась, подзывая девочек. — Джина, Мэгги, подойдите и познакомьтесь со своей тетей. Феодора опустилась перед племянницами на колени. — Ох, какие же вы обе прелестные! Ваша мама прислала мне ваши портреты, но они и в сравнение не идут с оригиналами!***
— Мне нравится, — сказала Эмма. — Прекрасная дань памяти твоей бабушки. — Мне кажется, это больше о семье. — А по-твоему, одно можно отделить от другого? — Ты никогда не задумывалась о том, кем ты могла бы быть, не будь ты… — Пятой герцогиней Мумбайской? — Принцесса Виктория, — объявил лакей. — Я же здесь… — Ты королева, — сказала Эмма. — По-моему, он имеет в виду твою тетю. Королева поднялась навстречу вошедшей женщине. Тетя Вики сделала книксен. — Ваше величество. — Взгляд тети скользнул в сторону. — Эмма, я не знала, что ты здесь. — Но вот она я. — Я просто хотела посоветоваться по поводу моей надгробной речи… — Твоей речи? — Да, а что? — С какой стати вы пишете речь? — спросила Эмма. — Я ее дочь. — Да, но я королева. — Ты можешь не вполне передать... — На похоронах от имени семьи не может выступать никто… — Ты вообще едва ли член семьи, — огрызнулась Вики. Но Эмму было не удержать. — Как я пыталась сказать, от имени семьи не имеет права выступать никто, кроме главы семьи, главы Церкви, главы содружества — королевы. Как и было с каждой Викторией. — И над гробом каждой читала речь ее дочь. — Над гробом каждой речь читала королева. Вы считаете, что стоите выше избранницы Божьей? — возразила Эмма. Королева повернулась к Эмме. — Серьезно, это твой аргумент? — Да, это мой аргумент. Если бы Богу было угодно, чтобы она была королевой, она и стала бы ею, однако королева ты… Королева со вздохом вернула тете ее речь. — Прости, тетя Вики. Эмма права. Нет такого прецедента, никто кроме меня не может выступить с надгробной речью. — Ладно, — сказала Вики. — Делай что хочешь. — Это и значит быть королевой! — крикнула Эмма вслед хлопнувшей дверью Вики. Виктория взглянула на Эмму. — Вот уж помогла так помогла.***
Все устроились в большом зале под рождественской елью. Младшая дочка Феодоры, маленькая Дора, была на два года старше Джины, и девочки поладили между собой. Восемнадцатилетний Карл был самым старшим. Он и младшие мальчики, Герман и Виктор, увлеченно обсуждали что-то с лордом М. Герцогиня беседовала с Элизой, шестнадцатилетней племянницей Виктории, о ее предстоящем дебюте на Рождественском балу, который должен был состояться через несколько дней. Для одиннадцатилетней Адельгейды не было подходящей компании, но Виктория знала, что среди детей фрейлин она непременно найдет себе новых друзей. — Мой муж убедил тебя приехать? — Он умеет уговаривать. Я не поверила ему, когда он сказал, что mama… Виктория кивнула. — Я не знаю, изменилась ли она, но думается мне, бабушка из нее лучше, чем была мать. Раньше она ненавидела и презирала лорда М, но теперь — вот что они теперь проделали сообща. — Ты по-прежнему зовешь его лорд М? — нахмурилась Феодора. — Я зову его и по имени, но не могу отказаться от этого прозвища. Феодора посмотрела на живот сестры. — И когда ожидается прибавление? Виктория опустила взгляд туда же. — Как только он или она решит появиться.***
— Элеонора, — сказал Уилл. — Знаешь, секс-дневник становится чрезвычайно интересным где-то перед датой ее рождения… — Очевидно, что не после. — Думаешь, она пыталась вызвать роды? Уилл посмотрел на Виктория. — Я знаю, чем это закончится. — Чем это закончится? — Ты улыбнешься этой своей хитрой улыбочкой, а потом подойдешь ко мне как бы между делом… Виктория улыбнулась и встала. — Что? Вот так? — Ага. Только ближе. — Ой, прошу прощения. — Она сделала шаг вперед. — Вот сюда? — Ага. А потом притворишься, будто продолжаешь говорить о работе… — Интересно, а лорд М когда-нибудь вел себя с Викторией так же дерзко? — Ну, она была его королевой. — М-м… — Она забралась в кресло, оседлав Уилла. — А кто твоя королева? — А ты как думаешь? Вместо ответа Виктория его поцеловала. — Я так понимаю, у нас перерыв?***
Виктория раскачивалась, сидя на муже верхом, и стонала от наслаждения. — Да, вот так, — подбадривал он ее шепотом. — Еще чуть-чуть. Он толкнулся в нее в последний раз, и Виктория, вскрикнув, обмякла. Мельбурн осторожно помог ей опуститься на постель, уложив ее на бок, и стал покрывать ее груди нежными поцелуями. — Такая красивая, — пробормотал он. — И ничего, — жалобно посетовала она. — Я начинаю думать, что Гарриет очень ошиблась с этим советом. — Ах, так это Гарриет я должен благодарить? Подумать только, а я ведь еще даже не купил для нее рождественского подарка… — Лорд М… — улыбнулась она, и он поцеловал ее. — Она утверждала, что это поможет. Гарриет родила десятерых, казалось бы, она должна быть специалистом по этим вопросам. — Я думаю, что малютка родится, когда будет готова родиться, хотя до тех пор я счастлив оказывать вам любую посильную помощь. — Быть может, бал посодействует. Он поднял бровь. — Вы собираетесь танцевать на балу? — Да, если только ребенок не решит родиться. В дверь постучали. Мельбурн вздохнул. — Ваше величество! — послышался голос Лецен. — Премьер-министр прибыл! — Хорошо! Пришли моих камеристок! За дверью на миг повисла тишина, сменившаяся топотом ног удаляющейся баронессы. — Скоро уже пять лет как мы женаты, — сказала Виктория. — Чем, по ее представлению, мы занимаемся в опочивальне посреди белого дня? — Думаю, она предпочитает этого не представлять… — Мельбурн поднялся. — Я должен идти. — Куда идти? — Я получил приглашение. — Приглашение? — Да, приглашение, и вам не позволено знать, куда именно. Я связан строжайшей тайной.***
Мельбурн вошел в музыкальную комнату, где была установлена небольшая сцена — и с удивлением заметил, что он не единственный зритель. — Эмили, не ожидал тебя здесь увидеть. — Меня пригласила королевская принцесса. Мельбурн посмотрел на Регину. — Так ты у нас теперь рассылаешь приглашения? — Я хотела показать ей сюрприз для мамы. К ним подошла Эмми. — Мне почти удалось уговорить Адельгейду и Дору принять участие. Элиза вызвалась играть на фортепьяно. — Садись, папа! — потребовала Мэгги. — Вы будете зрителями! — Слушаюсь. Мельбурн и Эмили заняли свои места, пока Гарриет и Эмми пытались собрать детей и выстроить их в некоем подобии порядка. — Королева рада визиту принцессы Феодоры? — Разумеется. Эмили кивнула. — Почему бы ей не радоваться? Она не видела сестру с тех пор, как та вышла замуж за покойного князя. — Полагаешь, это вышло неумышленно? — Разумеется, неумышленно. — Королева потеряла супруга, родила ребенка, снова вышла замуж, родила второго ребенка, а ее сестра только сейчас сподобилась навестить ее? — У нее сложные отношения с герцогиней… — Сложные. Потому что если бы не герцогиня, Феодора была бы королевой. — Королевой чего? — Англии. Мельбурн покачал головой. — Король Георг хотел на ней жениться, — раздосадованно объяснила ему сестра. — Мамин Георг? — Конечно, мамин Георг. Король подумывал жениться на Феодоре, у них родились бы дети, которые оттеснили бы от престола твою жену, и тогда ваш с ней брак вызвал бы всего лишь небольшой скандальчик. — Виктория ничего не говорила. — Она была тогда совсем еще девочка. Герцогиня отослала Феодору погостить к родственникам в Кобург, прежде чем что-либо могло произойти. Король Георг даже не пожелал вести невесту к алтарю, когда принцесса Феодора выходила замуж.* — Ты думаешь, Феодора до сих пор таит обиду? — А ты бы предпочел быть королевой Англии или хозяйкой замка Лангенбург?***
Виктория перекатилась набок. Уилл повернулся следом, устроился у нее за спиной, целуя ее затылок. — Уилл. — Что? — Мы разве не в изголовье начинали? Уилл поднял голову и посмотрел на оставшиеся в изголовье подушки. Сами они лежали в изножье кровати. — Да, кажется. — Мы крутые. Он улыбнулся и вернулся к прерванному занятию. — Еще? — М-м-м, погоди минутку. — Поработаем? — О, Уилл… — Рождество 1846 года. Визит принцессы Феодоры и князя Карла… — Сволочь… — пробормотала Виктория. — Ой, ты не поверишь, что я видел по телевизору… Схватив пульт, Уилл нашел запись нужной передачи. На экране возникло лицо Виктории. — Только не это, — простонала она. — Именно это. — И почему никто не сказал мне, что у меня автозагар слишком темный? Почему ты мне не сказал? — Ты думаешь, я стал бы спорить с совершенством? Виктория на экране заговорила: — Кенсингтонская система была набором правил воспитания, созданных для юной принцессы Виктории с целью сделать ее слабой и зависимой от ее матери и советника ее матери, сэра Джона Конроя. Принцесса со временем возненавидела эту систему. Когда она сама стала матерью, ее дочери воспитывались по принципам, которые были полной противоположностью этой системы… Виктория застонала, пряча лицо в матрас. — Почему на мне синяя тушь?! Я же ученый! — Ты ученый вне зависимости от цвета твоей туши. — А если и не полной противоположностью, то как минимум противоположной по духу — ее дочерей поощряли быть сильными и независимыми и обучали скорее так, как обучали бы юного принца — хотя, конечно же, не так, как воспитывали дядей Виктории. Их воспитание скорее походило на то, которое получил в детстве лорд Мельбурн… — Не могу смотреть на себя… — опять простонала Виктория. — Я не позволю тебе дурно отзываться о женщине с автозагаром и синей тушью. Она мне очень нравилась. До сих пор нравится. — А вот я найду одно из тех старых интервью, где у тебя стрижка перьями, посмотрим тогда, что ты скажешь… — У меня в жизни дурацких стрижек было больше, чем у тебя автозагаров. Я пережил восьмидесятые. Отрывайся на здоровье. — Разумеется, сводный брат Виктории, князь Карл, всегда поддерживал Кенсингтонскую систему — он даже опубликовал восхваляющую ее книгу, и он, разумеется, не одобрял методы, по которым королева воспитывала своих дочерей… *****
— Папа, — сказала Регина. — Да? — Какой была твоя мама? Мельбурн нахмурился, откладывая газету. — С чего такие вопросы? Что ты слышала? Девочка указала на висевшую на стене картину. — Мама сказала, что это она. Мельбурн вскинул взгляд на подаренную женой картину, изображавшую его мать, герцогиню Девонширскую и известную даму-скульптора в обличье трех ведьм из «Макбета»***. Виктория была так счастлива, вручая ему подарок. — Она была ведьма? — Нет, — улыбнулся Мельбурн. — Они понарошку так оделись. — Так какая она была? Мельбурн обошел письменный стол и сел в кресло, жестом приглашая Джину сесть к нему на колени. — Она была выдающейся особой и очень нас любила. Она бы и тебя, и Мэгги очень полюбила. — И маму тоже? Мельбурн вспомнил, какие непомерные амбиции лелеяла для него мать. — Она бы очень полюбила маму и была бы очень счастлива, что мы с мамой поженились. Леди Мельбурн была бы вне себя от счастья, доживи она до статуса свекрови королевы Англии. — А еще? — Это она каждый вечер спрашивала меня, о чем будут мои сны. — А теперь ты спрашиваешь меня. — А теперь я спрашиваю тебя. — Мельбурн поцеловал дочь в щечку. — А ребеночка ты тоже спрашиваешь? — Того, который у мамы внутри? — Да. — О, нет, понимаешь, мне нет надобности это делать. Ребеночек, который еще живет внутри своей мамы, — самое счастливое существо на всей планете Земля. Ничто не может его коснуться, даже дурной сон. Повернувшись на звук отворившейся двери, они увидели Викторию. — Лорд М, скажите мне, что не вы это устроили. — Сначала я должен узнать, что именно я устроил. — Карл приехал. — Кто такой Карл? — спросила Джина. — Ваш брат? — спросил Мельбурн. — Да! Мой брат! Скажите, что вы его не приглашали! — У тебя есть брат? — вставила Регина. — Я его не приглашал. Предполагаю, что это сделала ваша mama — Но почему?! — Полагаю, потому что он ее сын.***
Виктория спустилась по лестнице, опираясь на руку мужа, смирившись с необходимостью принять брата. — Он прислал мне письмо, когда узнал о нашей помолвке. — Вот как? — Со своими возражениями, разумеется. — Думаю, не стоит вменять ему это в вину. Не припомню, чтобы у нашей помолвки было много сторонников. — Лорд М, как вы можете быть таким спокойным? — недовольно пропыхтела она. — Я так предвкушала визит сестры, бал, рождение нашего ребенка… Теперь Карл приехал, и они с mama объединят силы против меня… — С вами я. — Я знаю, он раскритикует все наши методы воспитания девочек. Так же как защищал все методы, которые применяли ко мне mama и сэр Джон. — Семья — штука сложная. — Ваша семья не сложная. Я хочу, чтобы Джина и Мэгги были похожи на ваших родственников, а не на моих. — Джина уговорила и Мэгги отдать карманные деньги ирландцам. — Что? Но Мэгги копила их на жалованье для своей армии. — Думаю, она надеется, что однажды вы поручите ей командование. — Командование чем? — Не знаю — тем, чем командует герцог Веллингтон, наверное. Виктория взглянула на него. — И мне следует верить, что вы не сыграли в этом никакой роли? — Как вам будет угодно. Они вошли в зал. — Папа! — воскликнула Регина. Мельбурн поднял Регину на руки. — Карл, не будь к ней так суров. — Почему? Что ты сделал? — стремительно развернулась к брату Виктория. — Разве так разговаривают со старшим братом, Дрина? — Что ты сделал? — Это была шутка… — попыталась прийти на помощь сыну герцогиня. — Я всего лишь спросил, как она будет командовать армией. Мэгги подергала мать за юбки. — Я могу командовать армией, мама. Джине не придется. — Я не сомневаюсь, что ты можешь. — Какие они у тебя чудачки, Дрина. И у вас, лорд Мельбурн. Эта вот унаследует престол… — Как дела в Лейнингене? — Виктория повернулась к Джине, ласково погладив дочь по щеке. — Джина, ты знаешь, что княжество дяди Карла принадлежит к Баварии? — Я член Баварского ландтага. Виктория не отводила взгляда от Джины. — Один из множества министров. — От королевы, являющейся не более чем декоративным украшением, никому нет прока. — Смею сказать, прока от нее побольше, чем от князя без государства… — Мама, я могу командовать армией, — настойчиво повторила Мэгги. — Да, я слышала тебя. Все расселись. Мельбурн переменил тему. — Короли не водят войска в бой со времен твоего прапрадеда, Джина, а посему думаю, тебе нет нужды об этом беспокоиться. — Карл, вероятно, считает, что мне следует сесть на коня и поскакать прямиком в Кашмир… — Быть может, у тебя родится сын, и британский народ вздохнет спокойно, — ответил Карл. — Не то чтобы Регине стоило вздохнуть спокойно, если у нее родится младшая сестра, — пробормотала себе под нос Феодора. Виктория покачала головой. — Что это значит? Вмешалась герцогиня: — На праздники у нас заготовлено столько увеселений, Карл. Нам предстоит увидеть королевское представление от знаменитой балерины. Будет балл, а Регина даже… — Ш-ш-ш! — громко зашипела Регина. — О, я прошу прощения, meine Frechdachs****.***
Наконец настало утро похорон. Семья собралась в тронном зале — парад черных нарядов, военных мундиров и нелепых шляп. — Ты бы за ней приглядывала, — заметила Эмма. — За тетей Вики? — Королева едва не рассмеялась. — Что она мне сделает? Прикажет обезглавить? — Ну, не обезглавить, но что-нибудь вроде того. — Она права, знаешь ли, — вставил Энтони. Эмма кивнула на Шефтсбери. — Видишь? Отцу лучше знать. — Я ей никогда не доверял. — Мы можем просто похоронить человека? — вздохнула Виктория. Подошел Дэвид. — Меня беспокоит твоя тетя. — И ты туда же. Ты ведь не кровный родственник этой семьи. Ты должен быть голосом разума. — Как это я должен быть голосом разума? Виктория покачала головой. — Что она сделала на этот раз? — По-моему, она всё равно хочет прочесть свою речь. — Ну, не повезло ей. Королева тут я. — Надо что-то делать, — сказала Эмма. — Что делать? Сбить ее с ног, если она поднимется с места во время службы? — Без проблем, — кивнула Эмма. — Это был сарказм. К ним подошел Дженнингс. — Ваше величество, пора.***
— Почему мама никогда не говорит о дяде Карле? — спросила Джина. Мельбурн взглянул на дочь, подсаживая ее на пони. — Отношения между братьями и сестрами иногда бывают непростыми, Джина. Она нахмурилась. Он поцеловал ее в лоб и повернулся к Мэгги. Усевшись на собственную лошадь, он подождал, чтобы грум поднял девочку. — Я опоздала? Мельбурн обернулся. — Я надеялась, что могу к вам присоединиться, — сказала Феодора. — Разумеется. — Мельбурн посмотрел на грума. — Оседлайте для принцессы кобылу королевы. — Лошадь Виктории? — Веста томится без своей хозяйки. Я иногда прошу своих племянниц поездить на ней. Королева не возражает. Феодора взобралась на белую кобылу, и они тронулись. — Сестра писала, что вы ездите верхом с принцессами. — Так часто, как могу. — А мне подарят лошадь, — заявила Мэгги. — Правда? — спросила Феодора. — Тебе ведь известно, что нужно дождаться дня рождения, — попенял дочери Мельбурн. — Я помню, как мы с вашей мамой и милой Лецен раньше катались верхом, — сказала Феодора с тоской во взгляде. — Только тогда я была по-настоящему счастлива. — Виктория очень рада, что вы гостите у нас, — сказал Мельбурн. — Я не сомневаюсь. — Ей вас недоставало. — Я знаю.***
— Мне не нравится, как она на вас смотрела. — Прошу прощения? Виктория кипела от ярости. — Мадам Тальони пожирала вас глазами, лорд М. — Я ничего подобного не заметил. — Это правда, уверяю вас, пусть я превратилась в корову… — Вы не корова… — Пусть я корова, но мне кажется, я достаточно удовлетворяю… — Довольно. — Мельбурн поцеловал жену. — Меня не интересует мисс Тальони. Я предпочитаю смотреть на вас. Виктория вздохнула. — Вы придете ко мне сегодня? — Разве я не всегда прихожу? Расставшись, они разошлись по своим покоям. — Колльер? — позвал он, закрывая за собой дверь. Мельбурн подошел к письменному столу, ища книгу. — Колльер, нам нужно… — начал он, услышав, как отворилась дверь, однако осекся, подняв взгляд и увидев вместо верного камердинера свояченицу. Совершенно нагую. — Феодора. — Уильям. — Полагаю, произошло некое недоразумение… — Моя сестра выглядит весьма удовлетворенной. — Феодора положила ладони ему на грудь. — Но столь же ли удовлетворены вы? В конце концов, мужчине подобное выносить гораздо труднее. — Да, пожалуй, действительно произошло недоразумение. — Мельбурн отступил назад, ускользая от ее рук, и быстро вышел из комнаты, налетев в коридоре на Колльера. — Прошу прощения, милорд, меня заставили ждать… — Неважно. — Он выхватил свои халат и ночную рубашку из рук у изумленного камердинера. — Не входи туда. — Слушаюсь, милорд. С вещами Мельбурн отправился в покои королевы. Виктория успела лишь раздеться до нижней сорочки и панталон. — Лорд М, я не ожидала вас так скоро. — Я могу обождать в салоне. — Но вы ведь не увидите ничего, чего уже не видели раньше, лорд М. Даже мои камеристки наверняка понимают, что я не была бы сейчас в положении, если бы вы не видели меня раздетой. Она улыбнулась. Дженкинс и Скерретт давились смехом. — Лорд М, что-то стряслось? — Нет. — Вы выглядите странно. — Виктория подошла к нему. — Что произошло? — Ничего. — Как ты смеешь! Всеобщему вниманию предстала по-прежнему обнаженная сестра королевы. — Феодора! — ахнула Виктория. — Почему всё всегда достается тебе?! — закричала та. — Что? Скерретт и Дженкинс отчаянно старались не поднимать глаза. Мельбурн отчаянно пытался отвести взгляд. — Феодора, что ты делаешь? Надень что-нибудь. — Довольно, Дрина! Всегда лучше всех, само совершенство! Тебе досталось всё, и в придачу муж, который тебя обожает! Тебе даже не пришлось терпеть того, которого для тебя выбрала семья! — Феодора, прекрати! Феодора взглянула на Мельбурна. — Знаете, как она плакала в ночь накануне свадьбы с Альбертом? — Я рассказала тебе об этом по секрету! — А теперь ты даже дружна с mama! — Мои отношения с mama… изменились. Прошу тебя, оденься. Ты смущаешь моего супруга. — Ах, так он не рассказал тебе, что я была в его опочивальне? Виктория посмотрела на Мельбурна. Тот вздохнул. — Неужели всё должно быть твоим, Дрина?! — Ты спрашиваешь, должны ли быть моими мой престол, мой муж, мой дом, моя семья? Тогда ответ — да! Ты всерьез считаешь, что ты стала бы королевой?! — Разумеется, стала бы! — Назови хоть одну женщину, с которой мой дядя не заигрывал! — Если бы не амбиции mama для тебя, я была бы королевой! — Амбиции? Я была рождена для этого, это мое право! Не вини меня, если сама ухватилась за первое, что тебе было предложено! Заметь — предложено! — А не могли бы мы… — Удались! — закричала Виктория. — Ты не можешь приказывать мне удалиться! — Я приказываю тебе, иначе я велю страже заключить тебя в Тауэр! Феодора выскочила вон. — Скерретт, Дженкинс, прошу, оставьте нас, — сказала Виктория. Камеристки послушно вышли. — А я могу остаться? — Вы собирались рассказать мне, что моя сестра предложила вам себя? — Нет. — Почему? — Вас это огорчило бы, и ваши отношения с сестрой были бы погублены из-за ее временного помутнения рассудка. — Временного? Вы ведь слышали ее! Очевидно, что она годами лелеяла обиду на меня. — Если бы вы не были ей дороги, она не согласилась бы приехать. — Напротив. Она приехала, намереваясь разрушить мою жизнь! — Разве ваша жизнь разрушена? У вас ведь по-прежнему есть две здоровые дочери, третий ребенок на подходе, престол и муж, который вас боготворит, который вам поклоняется? — Так поклоняйтесь мне. Виктория притянула его к себе, впившись в его губы. Он ответил тем же, плотно прижавшись к ней. Она провела рукой по переду его брюк, ощущая, как твердеет плоть под ее прикосновениями. Зарычав, Мельбурн сдернул с нее сорочку и панталоны, увлекая ее с собой на кровать, ухватил ртом сначала один сосок, затем другой, покрыл поцелуями ее круглый живот, приник к ее естеству и не отрывался, пока она не закричала от наслаждения. — Удовлетворены? — спросил он. — Никогда.***
Виктория оглянулась на сидящую поодаль тетю. Выступала миссис Бейнбридж. Она заметила, что тетя тоже смотрит на нее. — Она сейчас встанет, — прошептала сзади Эмма. — Не встанет. Премьер-министр назовет мое имя, — проговорила Виктория, пытаясь двигать губами как можно незаметнее, заботясь о миллиардах сидящих перед телевизорами зрителей. И тут она встала. Тоже поднявшаяся королева поймала слегка паникующий взгляд премьер-министра и подошла к трибуне. — Благодарю вас, госпожа премьер-министр. Она обернулась к собравшимся, помня, что обращается не только к ним, но и к людям, толпящимся за воротами Вестминстерского аббатства, и ко всему остальному миру. — Сто восемьдесят лет назад юная девушка стала королевой …***
— Вот они, мои милые девочки, — сказала Виктория. Няня позволила принцессам войти. — Как чудесно вы обе выглядите. — Виктория расцеловала дочерей. — Что скажете, лорд М? — Они будут самыми хорошенькими девочками на балу. В комнату неожиданно ворвалась герцогиня. — Дрина, что произошло между тобой и Феодорой? Виктория поглядела на девочек. — Ничего. Мы готовы к балу? Она взяла дочерей за руки. Муж последовал за ними. Герцогиня не отставала. — Она говорит, что ты отказываешься с ней разговаривать. — Если я отказываюсь с ней разговаривать, должно быть, она чем-то это заслужила. — Какой пример ты подаешь своим дочерям? Виктория резко вскинула голову. — Не впутывайте в это моих дочерей. Не моя вина, что вы вырастили не детей, а клубок змей. Мои дочери никогда не будут такими, как ваши дети. — Это неправда!***
Виктория и Уилл сидели перед телевизором. — Смелый выбор, — сказала Виктория. — Ну, я же сказал ей, что нужно подчеркнуть преемственность… — А, то есть теперь монархия держится на твоей политической проницательности? — Я бы не стал заходить так далеко. — Не стал бы, правда? — Ну… Виктория взглянула на Уилла. — А как тебе такое? — М-м? — Действительно ли коронация Виктории была тем переломным событием, каким мы его считаем, или таковым было что-то другое? — Например? — Например, заключение брака с английским политиком.***
Виктория закружилась в первом танце, вызвав взгляды и перешептывания, но она была королева, и ей не было до взглядов и перешептываний никакого дела. — Лорд М, вы о чем-то думаете, и мне не нравится то, о чем вы думаете. — Как же вы поняли, что вам не нравится то, о чем я думаю? — Вы то и дело бросаете жалостливые взгляды на mama. — Рождество на дворе, а вы, ее дети, перессорились между собой. — Моя сестра пыталась вас соблазнить — да или нет? Мельбурн вздохнул. — Вы полагаете, я не получаю подобных предложений? Виктория растерялась. — Вы получаете предложения? От кого? — Достаточно будет сказать, что вашему двору известна ваша удовлетворенность. Вы думаете, меня интересуют чьи-либо предложения? — А что вы скажете о Карле? — нахмурилась она. — Он по-прежнему поддерживает mama и сэра Джона, и всё, что происходило в Кенсингтоне… — Мне кажется, вы порой забываете, что вы больше не в Кенсингтоне. У вас теперь своя семья, совсем иная. — Но mama всё еще член ее. — Однако, насколько мне известно, вы считаете, что она изменилась. — Как же вы невыносимо разумны, — вздохнула Виктория. Внезапно она стиснула руку мужа, да так, что ему показалось, что кость вот-вот сломается, и ее лицо исказила гримаса боли. — Виктория? — Ребенок. Мельбурн огляделся и под руку вывел жену из бального зала. Они поспешили по коридору. — Нет, сюда. Он последовал за ней в пустой салон. — Нужно подниматься наверх. — Кажется, я не успею подняться наверх… — Она села на кушетку. — Как это возможно? — Я не знаю, просто вдруг… Она вскрикнула. В этот момент в комнату вбежала Гарриет. — Ваше величество? — Пошлите за сэром Джеймсом. За обоими сэрами Джеймсами. — Вы забыли, теперь это сэр Джордж. — Я не знаю сэра Джорджа! Мельбурн взглянул на Гарриет. — Пошлите за ними. Гарриет поспешно вышла. — Уильям, вы должны взглянуть. — Взглянуть? — Кажется, ребенок уже выходит. Он нахмурился. — Вы хотите, чтобы я посмотрел… туда? — Вам очень даже нравилось смотреть, когда ребенок был на пути туда! — рявкнула она. — Хорошо, хорошо. Он помог ей снять туфли, чулки и панталоны и опять поднял на нее взгляд. — Что? — требовательно спросила она. — Я не специалист, но… — Ах, теперь вы не специалист! — Но мне кажется, это головка… Виктория закричала. Открылась дверь, но вошли не сэр Джеймс и не сэр Джордж, а Джина и Мэгги. — Час от часу не легче… — Мельбурн взглянул на дочерей. — Милые мои, возвращайтесь в детскую и… — Что с мамой? — спросила Мэгги. — С мамой всё хорошо, — ответила Виктория, пытаясь изобразить улыбку. — Но ты не выглядишь хорошо, — сказала Джина. — У мамы сейчас родится ребеночек, а вы должны пойти в свою комнату, потому что… Мэгги бросилась прямо к матери и повисла у той на шее. Мельбурн со вздохом договорил: — Потому что маленьким девочкам не положено смотреть, как рождаются младенцы… — О, Мэгги, хорошая моя Мэгги… Снова открылась дверь, и на сей раз это были сэр Джеймс, сэр Джордж, а также Гарриет и другие фрейлины. — Ваше величество, — сказал сэр Джеймс. — Если вы позволите... — Для чего еще, по-вашему, вы здесь? — Возможно, принцессе следует… — Нет! — завопила Мэгги. Виктория вздохнула. — Пусть папа тебя подержит. Он не унесет тебя, обещаю. Мэгги милостиво позволила отцу взять ее на руки. Джина стояла за его спиной, поглядывая из-за его ноги, пока сэр Джеймс осматривал их мать. — Я бы сказал, что уже совсем скоро, мэм. Возможно, принцессам… — Нет! — опять заверещала Мэгги. — Идите сюда. — Гарриет подошла к Мельбурну, протягивая к Мэгги руки. — Мы будем стоять вот тут, и вы скажете мне, если захотите уйти. — Я не думаю… — Уильям, пожалуйста! — крикнула Виктория. Он сел рядом с женой и взял ее за руку. Вскоре Виктория издала последний крик, и к ее голосу присоединился новый. — У вас дочь, ваше величество. Лорд Мельбурн. Виктория ахнула, беря протянутый сэром Джеймсом сверток. — Она такая красивая, лорд М. — О да. — Джина, Мэгги, идите сюда. Гарриет подвела принцесс. — Познакомьтесь со своей сестренкой… — тихо добавил Мельбурн.***
Виктория осмотрела собравшуюся в Вестминстерском аббатстве публику. — Бабушка говорила мне, что ее родители никогда не настаивали на ее замужестве. Даже наоборот — были против, и тем не менее она вышла замуж. И пусть счастье ее было не таким, о каком она мечтала, она считала, что счастливее она быть не могла. Вот такой была моя бабушка — под жесткой внешней оболочкой билось сердце романтика. Нелегко приходится такому сердцу в суровом мире, и оно нередко черствеет, но всё же не так сильно, как хотелось бы. Ее детство прошло в эпоху неопределенности, она стала женщиной, когда наша страна переживала свой мрачнейший час, и королевой — когда мир сомневался, нужна ли нам королева. Ее ответом во все времена была неуклонная преданность народу и Содружеству и служение им. Она не переставала быть главой государства, даже когда как женщина она пыталась справиться с тяготами собственной жизни, не последней из которых была смерть ее старшего сына... Виктория замолчала. Перед глазами почти явственно встал отец, такой, каким он был в последние дни своей жизни. Бледный, болезненно худой, с язвами на лице. — Мне было восемь лет, когда умер мой отец... — начала она, откладывая в сторону лист с заготовленной речью. СПИД и гемофилия были для меня просто словами, большими, загадочными словами, нависшими над моей головой, словно черные тучи. Я знала, что так называется то, чем болеет папа, но не представляла, что это такое на самом деле. Я только помнила, что он был когда-то достаточно сильным, чтобы усадить меня к себе на плечи, и порой, под конец, смотря на него, я не могла узнать в нем того человека. Порой я боялась до него дотронуться, да, мне стыдно в этом признаться... Она посмотрела на Дэвида и Эмму, подбадривавших ее взглядами. — А бабуля никогда не боялась.***
Во дворце наконец наступила тишина. Виктория была измождена, но она держала на руках новорожденную малышку, рядом сопел усталый муж, и ей казалось, будто она единственная во всем мире не спит. — Элеонора, — прошептала она. — Я ещё не сказала твоему папе, но я королева, и он не может оспаривать мое решение в таких вопросах... Услышав вдруг всхлипы, она запечатлела поцелуй на головке ребенка и уложила дочку обратно в колыбель. Эти всхлипы были ей хорошо знакомы. — Джина? — Она поспешила по коридору в салон, где и обнаружила сидевшую в одиночестве старшую дочь. — Джина! — Виктория зажгла тонкой восковой свечкой свечи над камином. — Джина, что ты делаешь? Одна, в темноте, в холодной комнате? Ты непременно простудишься. Виктория села рядом, набросила девочке на плечи свою шаль и крепко прижала к себе. — И почему ты плачешь? — Не плачу, — упрямо сказала Джина. — Джина, я знаю, когда ты плачешь. Я всё о тебе знаю. — Мне грустно. — Отчего тебе грустно? — Я готовила для тебя сюрприз. — Для меня? А почему тебе от этого грустно? — Потому что у тебя родился ребеночек, и теперь ты не можешь прийти и посмотреть на мой сюрприз. — Где же должен состояться этот сюрприз? — В музыкальной комнате. — Джина, если ты этого хочешь, я обязательно приду в музыкальную комнату посмотреть свой сюрприз. — Правда? — Конечно. Я не разочарую свою королевскую принцессу, ни за что на свете. — Она встала. — А теперь пойдем, поспи со мной и папой.***
— Я буду хорошей матерью? Уилл скосил глаза на Викторию. Похороны закончились. — Ты опять… — Уилл! — Я не готов к повторному приступу паники в больнице. — Нет, я просто… — Виктория зашуршала своими записями. — Так легко всё испортить.***
— Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете? Виктория выглядела не так, как полагается выглядеть королеве, но она была в меру довольна: ее переодели в свежую ночную рубашку и отделанный мехом халат. Скерретт заплела ее волосы в искусную косу и нарядно украсила цветами. — Лорд М, мои дочери приготовили для меня сюрприз, и я намереваюсь его увидеть. Я безусловно чувствую себя достаточно хорошо, чтобы предпринять путешествие в музыкальную комнату. — Она встала и, подойдя к колыбели, подняла малышку. — Как ты считаешь, Элеонора? — Я не уверен, что мне нравится это имя. — У нее должно быть имя, достойное принцессы. — Прошу вас, позвольте мне. — Мельбурн забрал у нее дочь. — Вот так. Музыкальная комната была украшена веточками остролиста и тиса, а стулья были расставлены так, как обычно бывало, когда двор смотрел королевские представления. На небольшой сцене стояли декорации рождественского вертепа. Виктория с любопытством оглянулась на супруга. Тот картинно пожал плечами, изображая неведение, и она захихикала. Заиграло фортепьяно, и на сцену цепочкой вышли дети, запевая: — O heil'ge Nacht, wo Gott zu uns gekommen Entkleidet all seiner Hoheit und Macht... Святая ночь! Сверкают ярко звезды. В тиши ночной нам родился Христос. Детей вела Регина. Виктория ахнула: каждый занял свое место на сцене, образуя сцену рождения Иисуса, и Регина закончила песню. Виктория первой поднялась на ноги, хлопая в ладоши, за ней встал и муж. Рукоплескали придворные. Виктория поспешила к старшим дочерями. — Ты довольна, мама? — Довольна, очень довольна. Но как же вы всё это устроили? — Бабушка сказала, что ты это любишь больше всего, — сказала Регина. Виктория оглянулась на сияющее от гордости лицо матери, на воодушевленно хлопающих брата и сестру, и вспомнила Рождество ее собственного детства в Кенсингтоне, когда ей было столько, сколько Регине сейчас. Воспоминания оставались теплыми, несмотря на прошедшие годы. — Да, больше всего, — сказала Виктория, крепче сжимая в объятиях Джину и Мэгги. — Спасибо вам.***
Войдя в новую детскую, Виктория обнаружила там мать. — Я не согласна с твоим мужем. — Вот как? — По-моему, Элеонора — чудесное имя. Виктория вздохнула и села рядом с матерью. — Зачем вы это сделали, mama? — Что сделала? — Карл. Феодора. — Я хотела собрать своих детей вместе на Рождество, хотя бы еще один раз. — Герцогиня взглянула на Элеонору. — Пусть даже они и клубок змей. Гадюка, с которой я сижу сейчас, ядовита не менее других. — Вы растили меня как узницу. — Нет. Я растила тебя как будущую королеву. Виктория покачала головой. — Как вы можете продолжать это утверждать? — Знаешь, Дрина, может статься, однажды и ты разочаруешь свою дочь…***
Брокет-холл, 1866 год Выйдя в коридор, Регина увидела человека, которого вовсе не горела желанием видеть. Зачем он вернулся? — Ваше королевское высочество. Она молча кивнула. — Вы вернулись. — Ваша мать настояла на моем присутствии на празднестве. — Вот как? — Брокет-холл кажется мне весьма приятным местечком. — Вы полагаете, Брокет-холл нуждается в вашем одобрении? — Тем не менее, я не против свое одобрение высказать. — Вы полагаете, ваше одобрение что-либо значит? Собеседник оглядел ее с головы до ног. — Колючая девчушечка, что твой чертополох, а? — Что ж, раз уж мы перешли на фамильярности, пожалуй, мне стоит признаться, что я считаю ваше присутствие здесь совершенно неуместным и что вам лучше покинуть этот дом при первой же возможности. — Меня пригласила королева. — Вы используете королеву в своих интересах. — Джина! — воскликнула вошедшая Маргарет. — Мистер Браун. Чем обязаны… — Мы давно уже покончили с церемониями, Мэгги. — Я не использую Вик… — Не смейте говорить о ней так фамильярно! Мистер Браун, я выражусь проще. Мой отец, хозяин этого дома, был лучшим человеком из всех, кого я знала. Я не позволила бы вам и подковы его лошади чистить. — Это немец или виконт? Ваш отец? Мэгги взглянула на сестру. — Мистер Браун… — Удалитесь, — сказала — почти прорычала — Регина. — Иначе? — Иначе вас удалит стража. — Это немец говорит или виконт? — Нет, это говорит моя мать. Королева. Браун вышел. — Думаешь… — начала Мэгги. — Он тут не останется. — Джина, он единственный, кому удалось помочь маме… — Папа, должно быть, переворачивается в гробу. — Джина. — Он тут не останется. — Но как? Ты ведь знаешь, какая мама… Регина устремилась прочь по коридору. — Он тут не останется.***
Дженнингс подошел к Вики. — Ваше королевское высочество, ее величество желает вас видеть. — Минутку… — Ее величество велит вам явиться немедленно. С застывшим лицом Вики прошла в салон. Новая королева не сводила с нее выжидающего взгляда, пока старшая Виктория не сделала книксен. — Вы желали меня видеть, ваше величество? — Да. Я видела, что вы сделали в Вестминстерском аббатстве. — Что я сделала? — Я королева. То, что вы делаете сейчас, вы делаете по моему усмотрению. Если только, разумеется, вы не желаете отойти от королевских обязанностей — это я могу понять. — Не желаю. Спасибо, ваше величество. — Хорошо. — Королева помолчала. — Тебе действительно хотелось бы быть на моем месте? — Прослеживается некоторая историческая закономерность. — Верно. Но так уж получилось. — У вас ко мне всё, мэм? — Пока всё. Вики сделала книксен и вышла. Оставшись в одиночестве, Виктория повернулась к портрету Виктории II. — Что-то, а это мне далось, кажется, слишком уж легко… Ее мобильник разразился трелью. Она ответила: — Виктория. — Не помешала? — Нет. Я как раз закончила кое-какое дело, — сказала королева. — Я только хотела сказать, что это была хорошая речь. Знаю, вы переживали по этому поводу. — Спасибо. Ваши слова очень много для меня значат. — Уж не знаю, почему, — рассмеялась Виктория. — Поверьте, это правда. — Что теперь будете делать? — Начинать королевствовать, наверное. Нужно знакомиться с Содружеством, планировать коронацию…***
Поговорив с королевой, Виктория вернулась в гостиную к Уиллу. Он махнул рукой, обращая ее внимание на экран телевизора, показывающий теперь его собственное лицо в обрамлении поистине выдающейся шевелюры. — Думаешь, напугал? — Нет? А зря — там столько средства для укладки, что до самовозгорания недалеко. Она села рядом. — Что дальше? — спросила она. — Я тут подумал, пора, пожалуй, отправиться в исследовательскую поездку. — Поездку? — В Шато д’Э. Виктория повернулась к нему с широченной улыбкой. — Ты серьезно? — Серьезно. — По-моему, исследовательская поездка — это именно то, что нам нужно. И под этим я подразумеваю безумный секс в роскошном гостиничном номере в выходные. — Я так и подумал.