***
Он молчал. Он молчал слишком долго. — Уилл? Он снова взял письмо и снова положил его. Бог знает, сколько раз он повторил это за последний час, пока они сидели за столом в своем коттедже. — Уилл? Это же наш дымящийся пистолет. — Который ты выкрала… — медленно проговорил он. — Оно выпало из «Гленарвона». — И ты его взяла. Она покачала головой. — Я не специально, я не подумала. — Очень надеюсь, что не специально, поскольку ты умыкнула документ, который потенциально изменит всё, что мы знаем о британской истории с 1840 года… — Прости, я просто… — Она осеклась. — Это неопровержимое доказательство. — И ты нарушила порядок передачи и хранения документов! — вздохнул он. — Должна быть установлена его подлинность, подтвержден почерк Виктории, нужно, чтобы кто-то поверил, что письмо могло оставаться незамеченным почти сто восемьдесят лет… Виктория уставилась в столешницу. — Извини. Уилл вздохнул, запустив пятерню в волосы. — Я просто не понимаю, почему ты так поступила… — Я же сказала: не подумала. — Ну а почему ты тогда продержала его у себя целую ночь и ничего мне не сказала? В жизни не поверю, что ты не сразу его прочла. На это у нее ответа не нашлось. По крайней мере, такого, который она готова была произнести. Уилл опять взял письмо. — Придется тайком пронести его обратно, — сказал он. — Пронести обратно? — Если Мельбурн всё-таки имел привычку хранить бумаги в книгах, можно положить его в один из дневников наверху и сказать Гарри, что мы там его нашли. Она начнет процедуру проверки, и наше положение будет по крайней мере не хуже, чем в начале. — Но почему не в «Гленарвон»… — За «Гленарвон» ты угодишь в тюрьму. Мне тоже любопытно, чем он руководствовался, спрятав письмо именно там, но недостаточно любопытно, чтобы… — Он помотал головой. — Вернем его утром. — Уилл, я хочу ребенка.***
Фрейлины королевы охали и ахали над крестильной сорочкой Регины, которую держала в вытянутых руках миссис Дженкинс. — Ну, что вы думаете? — спросила Виктория. — Такое изящное кружево, — сказала Гарриет. — Великолепно, — сказала Эмма. — Принцесса будет в ней очаровательна, мэм, — сказала Эмми. Виктория взяла у Дженкинс сорочку, подол которой ниспадал до пола. — Я сама сделала эскиз. — Она оглянулась на лежавшую в колыбели дочь. — Все взоры будут обращены на тебя, как и должно быть. — Вы уже решили, что наденете сами, мэм? — полюбопытствовала Гарриет. — О, восхитительное платье из сизого шелка. Мне очень хочется вам его показать, но сначала, думаю, мы посмотрим, как выглядит в своей сорочке Регина. Дженкинс, не будете ли вы столь любезны? — Да, мэм. Эмми взялась руководить нянькой и Дженкинс. — И я заказала купель. Всё будет великолепно. — Я в этом не сомневаюсь, — кивнула Эмма. Нянька передала Виктории одетую малышку. — Ну вот, Регина. Разве мы будем не великолепны?***
Уилл не помнил точно, сколько времени прошло с момента, как Виктория произнесла слово «ребенок» — целая вечность, кажется. Вот они раздумывают, как спасти ее от тюрьмы, а вот вдруг — «ребенок». — Я не шучу, Уилл. — Извини, мы только что обсуждали, что делать, чтобы ты не села в тюрьму, а теперь ты хочешь ребенка. — Я давно хочу ребенка. — Очень смешно. Не припомню, чтобы ты мне об этом говорила. — Говорю сейчас. — Ты правда считаешь, что сейчас подходящий момент? — Я ждала. — Ждала, пока совершишь преступление? — Нет, пока найду дымящийся пистолет. — Он посмотрел на нее с недоумением. Она продолжала: — Потому что мы заключили пари. Выигравший выбирает условия… — Ребенок — не условия пари! — Я и не говорила, что ребенок — условия пари! Я собиралась воспользоваться своим выигрышем, чтобы обсудить это, что мы и делаем! — А, так вот что мы делаем? — Да! Именно! — Вот ты прямо сейчас хочешь это обсудить? — Да! — Отлично! Ты сказала, что не хочешь детей. — Мы тогда только познакомились! Я не только детей не хотела, у меня еще омбре было! А ты посмотри на мои волосы сейчас! — Когда мы гостили у твоей матери, ты говорила, что тебя всё это не интересует. — Нет, я сказала, что мне плевать на замужество, и это правда. — Она доставала тебя по поводу детей… — Ну а что я ей скажу? Я бы вообще ей ничего не говорила, пока ребенку не исполнится как минимум три года, если не возражаешь. — Видишь ли, по-моему, ты не всё до конца продумала… — Ага, потому что я слишком инфантильная? Уилл знал, что у всех пар есть опасные слова, от которых стоит держаться подальше. Одним из таких слов в их с Викторией отношениях было «инфантильная». — Нет… — А может быть, ты просто боишься потерять секс-куклу, с которой можно потрепаться об истории, когда захочется. — Никогда я не говорил ни хрена подобного! — Но ведь так все думают, разве нет? Что тебе просто перепал лакомый кусочек? Нас с тобой не связывает ничего, ничего существенного! — Как ты можешь говорить, что нас не связывает ничего существенного? Она встала. — Забудь. — Ну уж нет, никаких «забудь»! — Нет, забудь! — Она вылетела из комнаты. Он вскочил следом. — Виктория, нельзя вот так заявить, что хочешь ребенка, а потом раз и «забудь»! Он погнался за ней вверх по лестнице. Она резко обернулась. — Твои дети — вот что существенно, вот что важно! Он не ответил. — Я говорю это не потому, что я ревнивая стерва, которой нужно, чтобы ее всегда ставили во главу угла. А потому что это правда. И это нормально, так и должно быть — а я даже не знала этого, пока не влюбилась в тебя. Вот что мне нужно! Если бы у меня могли быть такие отношения с твоими детьми, я бы, наверное, даже и не почувствовала, что мне этого не хватает, но их нет, и я ни о чем другом думать не могу. …Это не ультиматум, я ненавижу, когда женщины ставят ультиматумы, и ультиматум не имел бы смысла в любом случае, потому что ты для меня — это навсегда, Уилл. Ты — навсегда. Она перевела дух. — Если ты не против, я переночую в другой комнате. Мне просто нужно… — Виктория… — Спокойной ночи. Она закрыла дверь у него перед носом.***
— Почему она здесь? Она обернулась: в комнату вошла ее мать. Виктория принесла Регину в салон, ждать прибытия лорда М. Эти встречи служили ему возможностью видеться с дочерью. — Разве ты не должна сейчас встретиться с Мельбурном? Виктория взяла Регину на руки. — Лорд М не против. — Тебе не следует позволять ему проводить с ней столько времени. — Вы получили мою записку? — Да, я понимаю, что ты не могла сама проделать такой долгий путь в другое крыло дворца. — Если вы не желаете быть одной из ее крестных, то вы не обязаны соглашаться. — И кто будет держать ее? Ты даже не пускаешь меня в детскую. — Как я уже сказала, вы не обязаны соглашаться. Вы можете бывать в детской, но не распоряжаться там — что я тоже уже говорила. — Я видела ее герб. — Что из того? — На нем нет щита Кобурга. Нет, она не поместила щит Кобурга на герб дочери. Она не могла использовать в нем щит семьи лорда М — по очевидным причинам, однако и Альбертов не хотела брать тоже. Однажды Регина будет пользоваться этой печатью от собственного имени, и Виктория не могла позволить, чтобы в печати была ложь. — Она принцесса Англии, а не Кобурга. Раздался стук в дверь. — Лорд Мельбурн. Вошедший Мельбурн склонил голову. — Ваше величество. Ваше королевское высочество. — Герцогиня как раз собиралась покинуть нас, — сказала Виктория. Герцогиня вышла, возмущенно пыхтя. Когда дверь была надежно закрыта, Мельбурн повернулся к Виктории. — Вы просили ее быть крестной, как я понимаю. — Да, много же добра мне это принесло… Мельбурн подошел ближе и протянул руки. Виктория с улыбкой передала ему ребенка, наблюдая, как он целует девочку в лобик и начинает укачивать. — Мне кажется, она никогда не бывает счастливее, чем когда она с вами, лорд М. — Ее чувства взаимны, — сказал он с усмешкой. — Прибыла ее крестильная сорочка. Я очень довольна. Она будет чудесно выглядеть. — Как и должно быть. — Вам по душе ее титул? Королевская принцесса? Мне хотелось, чтобы ее титул был особенным. — Главное, чтобы он был по душе вам, мэм. — Но я хочу доставить удовольствие вам, лорд М. Он приблизился к ней. — Я доволен тем, что вижу перед собой.***
— Мам. Мам! Эмили Темпл открыла глаза. — Боже мой, Франсис, что случилось? Генри перевернулся на бок. — Очень надеюсь, что кто-то умер. Франсис вручила Эмили ее мобильник. — Тебе дядя Уилл названивает не переставая. Эмили привстала. — А что такое? Он не сказал? — Да откуда я знаю? Серьезно, кто оставляет телефон в гостиной? — Нормальные люди оставляли — до того, как появились эти хреновины. Франсис со стоном поплелась прочь из родительской спальни. Эмили села в постели и поднесла мобильный к уху. — Уилл, солнце, что стряслось? — За последние двадцать четыре часа моя жизнь развалилась на части. — Что? С Гасси всё в порядке? С Викторией всё нормально? — Ох как я надеюсь, что кто-нибудь умер, — проворчал Генри. Отвесив мужу подзатыльник, Эмили встала, прошла в ванную и присела на край ванны. — Так, Уилл, давай с начала. — Королева Виктория трахалась с лордом Мельбурном. Эмили нахмурилась. — Я не вполне понимаю, при чем здесь это. — После похорон Альберта она пошла в комнату Мельбурна, трахнула его, напугала сэра Роберта Пиля… — Не-а, всё равно не понимаю, то есть абсолютно. Я даже не знаю, кто такой сэр Роберт Пиль. — И там письмо, и видимо, он был отцом Виктории II. — И что, ты разочаровался в своем кумире? — Нет, у Виктории была теория… — У твоей Виктории или у той, которая трахнула Мельбурна? — У моей. Она всё знала с самого начала. И теперь она хочет ребенка. — Уилл, сейчас то ли слишком поздно, то ли слишком рано, но я убей бог не пойму, какое отношение одно имеет к другому. — Ты думаешь, я понимаю? Она говорила, что не хочет детей. — А еще, когда вы познакомились, она носила туфли-лодочки с блестками. Не можешь же ты ожидать, чтобы она неукоснительно придерживалась всех своих убеждений пятилетней давности. Это потому твоя жизнь разваливается на куски? Она предъявила тебе ультиматум? — Нет, она сказала, что это не ультиматум. — В чем тогда проблема? — Она хочет ребенка! — А ты не хочешь? Уилл молчал. — Так я и думала, — сказала Эмили. — Короче, я пошла спать, а ты включай-ка мозги, профессор. — Да, Эмили… — Чего? — Не говори никому о том, что лорд М был отцом Виктории II. — Спасибо, что предупредил, Уилл, а то я как раз собиралась пойти разбудить Франсис, чтобы она наснапчатила или наинстаграмила или что там сейчас делают, что мужик, который двести лет как помер, был отцом женщины, умершей сто лет назад. — Двойка тебе по математике. — Спокойной ночи.***
Мельбурн посмотрел на циферблат своих карманных часов, а затем обратно на сестру. В тронном зале собирались приглашенные на крещение гости. — Неужели ты действительно приехала вовремя? — Как я могла опоздать? — Я не знал, что ты вообще умеешь являться вовремя. — Я велела камеристке разбудить меня в пять. Пожалуйста. Доволен? Он взглянул на зятя, беседовавшего с Пилем. — А Палмерстон? — Это было сложнее устроить. Я едва не приехала без него. — Она огляделась. — Здесь принц Эрнст. — Да, он прибыл с королем Бельгии. — И он беседует с доктором фон Стокмаром. — И впрямь, — вздохнул Мельбурн. Он повернулся к сестре и шепнул: — Мне кажется, я за всю свою жизнь ни от кого так не хотел избавиться, как от этого человека. — Я думала, всем теперь распоряжается Эмми. — Так и есть, но он оспаривает каждое ее решение, а однажды она поймала его, когда он пытался провести в детскую учителя латыни. — Быть может, стоит организовать перед детской стражу из дворцовой кавалерии. — Пора занять места. Остальные гости решили сделать то же самое. Вскоре вошла королева, неся через тронный зал принцессу. Мельбурн улыбался — пока не заметил, что процессию крестных родителей возглавляет Веллингтон. — Что происходит? — прошептал он. — Она не говорила ничего о Веллингтоне. Эмми. Племянница бросила на него странный взгляд. — Он замещает герцога Саксен-Кобургского. — Уильям… — прошептала Эмили. — Нет, всё хорошо.***
— Виктория, ты меня слушаешь? — позвал Уилл. Гарри только что вышла ответить на звонок в своем кабинете. Уилл немедленно взялся за дело: вынул письмо из своей сумки, вытащил его из пластикового пакета, нашел один из дневников Мельбурна и осторожно спрятал письмо между страниц. Там Мельбурн весьма подробно описывал покушение на королеву, так что место было вроде подходящее. — Виктория? — Да-да, засунь его куда хочешь. Он положил дневник обратно на полку. — Что ты делаешь? — Смотрю собак. — Собак? — Он вернулся к их рабочему столу. — Я тут пытаюсь спасти тебя от тюрьмы, а ты смотришь собак. — Тебе ничего не придется делать, Уилл. Я уверена, тебе собака не доставит никаких неудобств. Я уже заказала книгу по приучению к клетке. — Дело не в моих неудобствах, Виктория… — Нет, это я наверняка переживу. — Сосредоточься, пожалуйста, на нашей проблеме. Вернулась Гарри. — Что я пропустила? — По-моему, материала по крещению у нас достаточно, — сказал Уилл. — Я как раз собирался посмотреть, что в дневниках есть про покушение. Было бы отлично иметь еще один основной источник, особенно с такой уникальной перспективы. Когда, говорите, это произошло? — О Господи, Уилл, декабрь 1841 года, я думала, это все знают, — рявкнула Виктория. Гарри удивленно на нее посмотрела. — А, ну да. Уилл подошел к полке и взял заветный томик, старательно держа его за корешок, чтобы страницы раскрылись сами. Письмо упало на пол. — Ой, прошу прощения, — сказал он и нагнулся поднять его. — Ох уж эти старые книги, они… Гарри взглянула на письмо. — Это не страница самого дневника? — Нет, это письмо… от королевы.***
— Леди Палмерстон. Эмили сделала книксен. — Ваше величество. Она вздохнула, встревоженно оглядываясь по сторонам. — Где лорд Мельбурн? Он ведь не уехал? — Нет, мэм, кажется, он вышел подышать воздухом. — Леди Палмерстон, — сказал герцог Веллингтон. Сделав над собой усилие, Эмили вежливо ответила: — Ваша светлость. Герцог удалился. Виктория повернулась к Эмили. — Вы знаете герцога Веллингтона? — Разумеется. Как могу я его не знать? — Но вы его не любите. — Лично мне он ничего не сделал, мэм. — И всё же вы его не любите. — Нет. — Почему? — Вы наверняка слышали о моей покойной невестке, леди Каролине? — Слышала. — Видите ли, во время войны с Наполеоном Бонапартом леди Каролина отправилась в Брюссель ухаживать за своим братом. — Герцог сделал что-то леди Каролине? — Ничего, на что она не дала своего согласия. Она даже привезла обратно плащ герцога в качестве сувенира. Виктория была в ужасе. — У них была связь? И Лорд М знал? — Моя невестка никогда не отличалась осторожностью. — Прошу меня извинить. Мне кое-что нужно сделать. И королева удалилась, не дожидаясь ответа. — Да уж, пожалуй, — сказала себе Эмили.***
— Лорд М? Виктория выдохнула с облегчением, наконец отыскав его в кабинете, где он сортировал бумаги в ящике для депеш. — Слава Богу, я думала, вы уехали домой. — Я подумал, что начну работать, мэм. Депеша из Сямыня, я считаю, должна быть во главе списка, требующего вашего внимания… — Простите, лорд М, герцог Веллингтон… я не знала о нем и леди Каролине. Я бы никогда не позволила… — Он всего лишь был доверенным лицом, да и меня подобное всё это мало волнует, мэм, как вам известно… — Я хотела доставить вам удовольствие и только расстроила вас. — Это не имеет значения… — Разумеется, имеет! Мне невыносимо думать, что я могла причинить вам боль, и если я причинила вам боль, боль непростительную, я этого не вынесу… — Виктория… — Нет, не останавливайте меня. Я не думаю, что когда-нибудь смогу взглянуть на другого мужчину. Я люблю вас. Мне нужны только вы. — Вы никогда не могли бы причинить мне непростительную боль. Она опять притянула его к себе, прижалась губами к его губам. И вновь они очутились на такой знакомой кушетке, и вновь руки его пробрались под юбки к прорези в ее панталонах. Она жаждала его, она изнывала, в последний раз они были вместе еще до рождения Регины. Он по-прежнему помнил все нужные точки, все нужные струны, и струны ее были так туго натянуты, что его изящным пальцам не пришлось слишком усердно трудиться. Она обмякла, гася свои крики его плечом. Когда она оторвалась от него, он облизал свои пальцы, и пламя в ней вспыхнуло с новой силой. В дверь постучали. Он быстро встал и уселся за письменный стол. Она выпрямилась на кушетке и попыталась собраться. Дверь открылась. — Кузина Виктория? — О, кузен Эрнст. Вам не весело с гостями? — Праздник чудесный, кузина. Дядя Леопольд послал меня за вами. Пойдемте же. — Лорд Мельбурн подготовил несколько депеш, требующих нашего внимания. Ситуация в Цзюлуне? — Я думал, бои идут в Сямыне, — сказал Эрнст. Она взглянула на Мельбурна. — Полагаю, письмо касательно ситуации в Цзюлуне еще в пути, мэм, — ответил Мельбурн. — А что там за ситуация? — спросил Эрнст. — Как вы понимаете, это дело английской короны, кузен, — сказала Виктория. — Конечно. Могу я проводить вас обратно к гостям? — Мы с лордом М еще не закончили. Как я уже сказала. — Вы позволите поговорить с вами наедине, кузина? Она стояла в растерянности, понимая, что лорд М не в состоянии выйти из комнаты. — Всё, что вы хотите мне сказать, вы можете сказать перед лордом Мельбурном. — Я так не думаю. — Значит, это не столь важно. Эрнст вздохнул. — Моя тетя и доктор фон Стокмар… Виктория поднялась. — Ступайте за мной, кузен. Эрнст послушно вышел следом. — Лорд М — мой друг, пришедший мне на помощь в трудный час… — Но вам больше не нужна помощь... Она повернула к нему голову. — Думаю, я сама буду решать, кто мне нужен, а кто нет, чего я желаю, а чего нет. Я королева. — Он ваш любовник? — Я не удостою подобное обвинение ответом! Кто бы сказал нам, почему мы должны терпеть всяческую клевету в свой адрес, когда мы всего лишь пытаемся исполнять свой долг! Развернувшись, она ушла, вернулась в кабинет, захлопнув за собой дверь и устало опершись о нее спиной. — Виктория, что он сказал? Она медленно повернулась лицом к Мельбурну. — Он спросил, не любовники ли мы с вами. — На что вы… — Я сказала, что не удостою подобное обвинение ответом. — Ясно. — Что я должна была ответить? Он покачал головой. — Я не знаю. После подобного обвинения люди обычно верят в то, во что хотят верить. Она кивнула. — Займемся Сямынем? — Конечно, мэм.***
Гарри положила трубку и взглянула на Уилла и Викторию. — Как вы можете себе представить, данный документ вызывает серьезное беспокойство. Уилл кивнул. — Конечно. — Его подлинность нужно будет проверить. Поверить не могу, что оно всё это время лежало там, и никто его не обнаружил. И почему он туда его положил? С другой стороны, говорят, Мельбурн был человеком не особенно собранным. — Что с ним будет дальше? — Ну, конечно, архивисты в Виндзоре установят его подлинность. — В Виндзоре? — спросила Виктория. — Конечно, у нас должен быть свой экземпляр, — сказал Уилл. — Потом королева будет решать, что с ним делать. Виктория подалась вперед. — Да, но кому вообще нравится Альберт? Уилл почесал висок. — В смысле, так всё становится на свои места, разве нет? — спросила Виктория.***
Эмми обернулась. — Дядя. — Я как раз отужинал с королевой. Не знал, что ты еще тут. Эмми взглянула на Регину. — День был насыщенный, она еще не успокоилась. Мельбурн посмотрел на дочь. — Вы посмотрите, кто это у нас не спит… — Он поднял ее на руки. — Добрый вечер. Сейчас ты еще красивее. Мельбурн прошелся с ней по комнате. Эмми подошла ближе. — Что такое? — Они хотят снова выдать ее замуж. — Кто? — Герцогиня. Доктор фон Стокмар. Король Бельгии. — Они сказали это тебе? — Они стояли рядом и открыто это обсуждали. По-немецки. Они не знали, что я бегло говорю по-немецки, а я не показала, что понимаю, о чем они беседуют. Они ничего не знают, но видят вас и королеву… как неминуемый итог. Они думают, что если сумеют найти подходящую партию… — Она вздохнула. — Дескать, молодой принц заставил ее передумать однажды, значит, может получиться еще раз. — Она еще носит траур. — Как только траур закончится… Мельбурн опустил глаза на Регину. — Помощи от них мы и не ждали… — Король Леопольд сказал, что она всем рискнет ради вас. — Вот как? — Он опять взглянул на Регину. — Но ты не волнуйся. Спи и пусть тебе снятся только добрые сны… Эмми улыбнулась. — Я помню, как вы говорили это Огастасу, когда мы ночевали в детской в Брокет-холле. — Неужели помнишь? — Да. А еще вы заставляли нас придумывать всякое. Я тогда ужасно завидовала Огастасу. Мама никогда не заходила к нам перед сном, хотя сейчас мне кажется, это потому, что она просто не помнила, в какое время мы ложились спать, а не потому, что ей было всё равно. Мельбурн улыбнулся. — Вполне вероятно. — Думаю, принцессе Регине очень повезло. Мельбурн бросил взгляд на малютку, которая уже крепко спала. — Надеюсь.***
Уилл и Виктория сели в машину. — Наверное, я должна сказать спасибо за то, что ты спас меня от тюрьмы, — сказала она. Он покачал головой. — Я бы с радостью спас тебя еще тысячу раз… Уилл повернулся. Виктория не сводила с него глаз. — Твой кабинет ведь на самом деле не кабинет? — спросил он. — Нет. — Почему ты ничего не сказала, когда я предложил перенести туда нашу работу? — Потому что когда ты поехал в Виндзор, я дала себе слово, оттуда и наше пари. — Почему ты просто не сказала мне? — Потому что я не хотела быть как другие женщины. — У нее на глазах выступили слезы. — Ты Виктория. Других таких нет. — Напомню тебе, что это самое популярное женское имя в Англии последние лет сто восемьдесят. — Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. — Он перегнулся через сиденье и поцеловал ее. Она издала стон, смутивший ее саму. — Мне не нужна целая свадьба, я буду счастлив, если мы просто пойдем и распишемся в регистратуре. — Чего? — Ты сказала, что тебе плевать на свадьбы, ладно, но если у нас будет ребенок, я хочу быть женат на его матери. Так что вперед, выбирай дату. — Погоди… — Виктория потрясла головой. — У нас будет ребенок и ты сейчас сделал мне предложение? — Чтобы у нас был ребенок, нужно сначала сделать ребенка, но я уверен, ты что-нибудь придумаешь. — Уилл! Каким-то образом она умудрилась запрыгнуть ему на колени, стукнувшись о руль, заставив взвыть клаксон. — Могу я выдвинуть предложение не делать ребенка прямо на парковке Брокет-холла? — Для этого пришлось бы опустить сиденье. — Обсудим твое предложение в коттедже. Она улыбнулась и вернулась на свое сиденье. — О, я собираюсь зайти гораздо дальше обсуждений.