Любовь в/к истории

Мой милый лорд М… Вот он, дымящийся пистолет, вот оно, неопровержимое доказательство. С предыдущей ночи Виктория перечитала письмо несколько десятков раз. Она и сама не поняла, зачем подняла упавший на пол листок и почему так и не сказала о нем Уиллу. То есть, последнее как раз было понятно. — Виктория, ты там в порядке? Она сунула письмо, которое предварительно поместила в пластиковый пакетик, обратно в косметичку. — Всё нормально, — отозвалась она. — Можно мне войти? — Зачем? Уилл ответил не сразу. — Мне нужно побриться. У тебя точно всё в порядке? Она открыла дверь. — Всё нормально. — Ты просто довольно долго там просидела. — Всё нормально. …А ты чего так рано вскочил? — Звонили из Би-Би-Си, им нужен комментарий по истории рождений в королевской семье. Я поговорю с ними по скайпу перед тем, как мы поедем в Брокет-холл. — Ого, — улыбнулась она. — Новый материал для моих фантазий о горячем профессоре… — Фантазий? Странно, я-то думал, я вполне себе реальный… — улыбнулся он в ответ. — Еще какой.

***

— Ваше величество. Виктория подняла голову. Лакей закрыл за Мельбурном дверь. Она была на себя не похожа, бледная, закутанная в халат. — О, лорд М, — бесцветным голосом произнесла она. — Мы ведь собирались сегодня работать, мэм? — Разумеется. Мельбурн прошел к столу и поставил на него ящик с депешами. — Вам дурно? — Я чувствую себя хорошо. — Вы не одеты. Виктория оглядела себя. — Нет. Он сел рядом с ней, не дожидаясь приглашения. — В чем дело? — Ни в чем. В чем может быть дело? С ребенком всё хорошо. Больше ничто ведь не имеет значения… — Я очень рад слышать, что с ребенком всё хорошо, но это не единственное, что имеет значение. — Я ей не нужна. — Не нужна? Ей нет еще и месяца. Как вы можете быть не нужны ей? — У нее есть няньки, Стокмар и mama, и грудь другой женщины! — Вы ведь сами заявили, что это занятие вам неприятно. — Но неужели она должна с таким удовольствием сосать чужую грудь?! Она должна хотеть мою! — Виктория съежилась. — Ничто не мешает вам кормить ее. — Мои груди болят и текут и… — Она наконец разрыдалась, склонив голову на грудь Мельбурна. Не зная, как ей помочь, не зная, как объяснить подобную сцену, застань их кто-нибудь сейчас, он просто обнял ее. — Всё хорошо, мэм… — Он попытался погладить ее по спине. — Всё будет хорошо, не тревожьтесь.

***

— Ну и как я выглядел? Виктория повернулась к Уиллу. Они ехали в Брокет-холл. — Что? — Ну, если таков твой ответ… — Ой, нет, Уилл, прости, что ты сказал? — Мне просто интересно, удалось ли мне подпитать твои фантазии о горячем профессоре. Виктория улыбнулась. — Вполне возможно. В том числе одну старую: как я пытаюсь отвлечь твое внимание, пока ты говоришь в прямом эфире. — Да, однажды ты это проделала в аудитории во время лекции, пожалуйста, не надо так больше. — Почему это? — Мне пришлось ждать, пока все уйдут, чтобы выйти из-за трибуны. Выпускники с полчаса терзали меня вопросами. — Ага, не по плану всё пошло тогда, — нахмурилась Виктория. — Ты какая-то задумчивая была весь вечер вчера и сегодня утром. Что-то случилось? — Нет. — Даже не предложила залезть в джакузи. Вот такой ты была, когда мы были в гостях у твоей мамы. Она не звонила случайно? — Не звонила. — Виктория сделала глубокий вдох. — Я тут подумала, сегодня нужно сосредоточиться на принцессе, как было организовано ее воспитание, как велись дела в детской и всё такое. — Ну, участие Лецен было не таким активным, как можно было ожидать… — Она занималась целым дворцом, и если сама Виктория не возражала Стокмару, что могла сказать Лецен? Зато вот Мельбурн… — Мельбурн мог возразить.

***

— О Господи, — сказала Эмили, выслушав за чаем рассказ брата о событиях дня. — Да уж. Эмили вздохнула. — Переменчивое расположение духа не редкость после рождения ребенка. — Но она королева. Ей нельзя быть в переменчивом расположении духа. — Ты опасаешься регентства? — Разумеется. Эмили вздохнула снова. — Полагаю, будь жив принц Альберт, он заправлял бы всем сам. Что несколько оскорбительно. — Что оскорбительно? — Что за королеву, поставленную над нами Богом, должен что-то решать муж, которого никто ни на что не назначал. — Я чувствую себя предателем. — Из-за Эмми? Почему это? — Она сейчас не в себе. Она даровала бы мне остров Уайт, если бы я попросил. — Когда она придет в себя, она поймет, что ты действуешь вполне благоразумно. — Эмили сделала глоток чая. — Кроме того, принцесса и твой ребенок тоже. — Леди Эшли, — объявил лакей. Вошла Эмили Эшли-Купер, старшая племянница Мельбурна. — Дядя Уильям! — воскликнула Эмми. — Мама не говорила, что вы будете здесь. — Но вот он я, — сказал он, целуя племянницу в щеку. — Мы реже видим вас в вашей так называемой отставке, чем когда вы служили премьер-министром. Мне кажется, королева злоупотребляет вашим обществом. Эмили закашлялась, едва не выплюнув свой чай. Эмми обернулась. — Вам не здоровится, мама? — Я прекрасно себя чувствую, дорогая. — Я хотел обратиться к тебе как раз от имени королевы, — сказал Мельбурн, вручая Эмми конверт. Эмми села, задумчиво читая письмо. — Почему ее величество решила предложить мне место при дворе? — А почему бы и нет? — ответила ее мать. — Ты добропорядочная дама, твой муж выдающийся тори. Эмми перевела взгляд на Мельбурна. — Дядя? — Да, милая? — Почему королева решила доверить мне заботу о принцессе? Разве эта должность не достается обычно даме старше возрастом и выше положением? — Ты старше королевы и у тебя шестеро детей. — Вот именно. У меня шестеро детей, какое могу я найти оправдание для того, чтобы оставить их и заниматься чужим ребенком? — Эмми, это не просто чужой ребенок, это дитя твоей королевы. Дети есть у Гарриет Сазерленд и у Эммы Портман, так же, как у леди Энглси и всех остальных придворных дам. Однако они не жалуются. — А еще хозяйство. Лайонелу нет еще и трех! — Это не навсегда, — вставил Мельбурн. — Дядя, я знаю, что вам не по нраву мой супруг, но… — Нет, моя милая, твой супруг здесь совершенно ни при чем… — Мне не хотелось бы думать, что вы не доверяете мне. Если бы вы просто просили меня служить моей королеве, я приняла бы это, но у меня такое чувство, будто в вашей просьбе заключено нечто большее. Пожалуйста, расскажите мне, в чем дело. — Это подвергнет тебя риску, и я не хочу ставить тебя в неловкое положение… — Дядя, прошу вас. Мельбурн помедлил, тщательно выбирая слова. — Ты не должна рассказывать Энтони. Она усмехнулась. — Я не всё рассказываю мужу. — И если вдруг он спросит тебя о том, что я тебе сейчас скажу, тебе придется солгать ему. — Солгать? — Именно поэтому я не могу ничего тебе рассказать… — Новорожденная принцесса — твоя кузина, — перебила его Эмили. Эмми замерла, пытаясь осмыслить услышанное. — Эмили! — воскликнул Мельбурн. — Но… Как это возможно? Дядя? — Королева и я… Она вздохнула. — Она не выглядела такой счастливой с принцем… — Принц к тому времени уже скончался, — пожал плечами Мельбурн. — Если тебе от этого легче, мне жаль, что пришлось так тебя разочаровать. — Ах, дядя, нет, что вы. …Но почему я? — При королеве находится человек, работавший на принца Альберта — доктор фон Стокмар. Он в настоящее время распоряжается воспитанием принцессы, и я опасаюсь того, что он может сделать. — Но королева наверняка… — Королева молодая мать, и ей страшно. Мать не может служить ей примером. Я пытался помочь… — Но ваше положение сомнительно… — Мне нужен свой человек во дворце, пока я решаю, как избавиться от Стокмара. — Но вы ведь понимаете, что мне придется спросить позволения Энтони… Мельбурн вздохнул. — Конечно.

***

— Но ты должна быть здесь. Эмми промолчала. Они с Энтони ужинали с его родителями, как и каждый вечер всё то время, что они жили в своем лондонском доме. Лорд Шефтсбери взглянул на нее. — Да, однако дядя Мельбурн считает, что мне следует согласиться, — сказала она, в надежде, что это решит вопрос. — У твоего дяди Мельбурна нет шестерых детей! — Нет, конечно же, нет, у него вообще нет детей, — ответила Эмми. — Как любезно с твоей стороны вспомнить об этом. Энтони вздохнул. — А скажи-ка мне, Эмили, — начал Шефтсбери, — почему Мельбурна так волнует это дело? Она не ответила. — Ну же, Эмили, я член Тайного совета. — Да, сэр. Я полагаю, что моего дядю беспокоит человек, которого дражайший ныне покойный принц определил воспитывать принцессу, доктор фон Стокмар. — Что это значит — беспокоит? — Думаю, он опасается, что доктор человек не добрый. Будучи другом королевы, дядя, разумеется, тревожится о ней, и вам известно, как он любит детей. Вы сами не раз были тому свидетелем. — И он знает, как добра ты … — Надеюсь, что знает. Шефтсбери взглянул на сына. — Такую великолепную возможность упускать нельзя. Фрейлина наследницы престолы. Энтони попытался возразить. — Но Эмили… — Мельбурн оказывает тебе услугу, не стоит оскорблять его отказом. — Мельбурн оставил политику, отец… — Он пользуется благосклонностью королевы. — Но ведь ее величество однажды снова выйдет замуж, и его влияние снова сойдет на нет. — Я бы на это не рассчитывал. Эмми изумленно подняла голову. — Что вы имеете в виду, сэр? — Пиль планировал, что возвращение Мельбурна будет временным, но теперь временным его положение отнюдь не выглядит. Сэр Джеймс Грэм говорил, что Мельбурн присутствовал во дворце при рождении принцессы. — Ничего удивительного, — заметила леди Шефтсбери. — Я не хочу бросить тень на твоего дядю или на королеву, Эмили, — сказал Шефтсбери. — Связи Мельбурна с женщинами всегда носили скорее эмоциональный, чем плотский характер. Взять хоть Каролину Нортон. — Право слово, сэр… — сказал Энтони. — О, оставь, пожалуйста, свою чванливость, это крайне неприглядно. — Шефтсбери посмотрел на невестку. — Прими назначение в самое ближайшее время.

***

— Мне вчера пришла в голову одна мысль, — сказал Уилл. Они как раз устроились работать на чердаке в Брокет-холле — Гарри снова оставила их одних. — Какая мысль? — резко ответила Виктория. — Чего ты так вскинулась? Я просто думал о леди Шефтсбери, то есть, тогда еще леди Эшли… — Племянница Мельбурна? — Ее назначили служить принцессе. Логично, что Мельбурн имел к этому отношение. — Ну наверное, — сказала Виктория. — Леди Джослин несла шлейф королевы во время коронации, она же была подружкой невесты на ее с Альбертом свадьбе… — Хороший кусок для книги, даже если мы так и не найдем пресловутого дымящегося пистолета: Мельбурн привлек собственную племянницу к надзору над воспитанием принцессы Регины. — Ага, значит, надо просмотреть его дневники за то время. — Так точно. А еще проискать про тот случай, когда герцогиня Кентская оскандалилась. Виктория фыркнула: — Да уж, это опустить никак нельзя. — Я мало что знаю о леди Эшли, хотя о ее муже полно всего…

***

Эмми ждала появления королевы в салоне. Дядя предпочел не сопровождать ее, дабы она не показалась пристрастной. — Леди Эшли. Королева выглядела не столь собранной, как в прошлом, и Эмми поняла, что она сдерживает слезы, но сделала вид, что ничего не заметила. Эмми сделала книксен. — Ваше величество. — Благодарю вас за согласие заботиться о принцессе. Мы у вас в долгу. — Что вы, мэм, это я благодарю вас за оказанную мне великую честь. — Лорд Мельбурн говорит, что у вас шестеро детей. — Верно, мэм. — Сколько им лет? — Старшему исполнится десять в конце месяца, а младшему нет еще и трех. Виктория улыбнулась. — Ваши познания должны быть куда шире моих. — Нет, мэм, ничего подобного. Мне пришлось учиться так же, как учитесь вы. Я лишь надеюсь, что сумею вам помочь. — Что ж, учитывая мое полнейшее невежество… — Как и мое. — Королева бросила на леди Эшли непонимающий взгляд. — Я хочу сказать, мэм, что все дети разные, и то, что хорошо для одного, может не подойти другому, а я еще не познакомилась с принцессой и не знаю ее характера. — Вот как. Обе неловко застыли на месте. — Быть может, для начала ваше величество покажет мне детскую принцессы? Они вместе пошли по коридору. Эмили прежде доводилось видеть королеву лишь издали, но даже ей было очевидно, что Виктория сама не своя. Детская оказалась холодной комнатой с голыми стенами. Тут находились герцогиня Кентская и какой-то мужчина — должно быть, тот самый Стокмар, ибо Эмми немедленно почувствовала себя неуютно. — Ваше величество. Стокмар поклонился. Герцогиня слегка склонила голову, рассматривая Эмми. — Кто это, Дрина? — Это леди Эмили Эшли. Я только что назначила ее фрейлиной принцессы. Стокмар нахмурился. — Уверен, что в том нет необходимости… — Нет, боюсь, что таковы наши обычая, и за воспитание английской принцессы должна отвечать английская дама. Леди Эшли — супруга лорда Эшли, невестка лорда Шефтсбери и опытная мать. — Эмми была восхищена внезапной выдержкой королевы. — Но не мать принцессы. Тут королева отступила, и тогда Эмми решила стать ее голосом. — Нет, ваша милость, разумеется, мать принцессы — ее величество, однако у меня шестеро своих детей, и я счастлива служить своей королеве так, как она того пожелает. — Как вы находите детскую, леди Эшли? — спросила Виктория. Эмми чувствовала, как сверлят ее глазами Стокмар и герцогиня. Они не облегчат ей задачу. — Могу я говорить откровенно, мэм? — Конечно, вы должны быть откровенны. — Комната кажется мне холодной и неприветливой. Почему здесь никакого убранства? — Это рассеивает внимание ребенка, — процедил Стокмар. — Но девочке не на что смотреть, и кроватка, боюсь, слишком велика. — Кроватка принцессы напомнила ей клетки животных в Зоологическом обществе. Ничего удивительного, что дядя так тревожился. — Вы правда так считаете? — спросила Виктория. — В моем лондонском доме хранится колыбель. Я с радостью немедленно пошлю за ней экипаж. — Королева не нуждается в подачках, — оскорбилась герцогиня. — Разумеется, нет, я упомянула об этом лишь потому, что в эту колыбель принцессу можно переложить уже сейчас. — Она повернулась к Виктории. — Она может прийтись вам не по вкусу, мэм. Возможно, вы пожелаете заказать другую.

***

Из дворца Эмми отправилась в Дувр-хаус, понимая, что позже этого сделать не сумеет: дети, несомненно, будут жаждать ее внимания, и первым среди них будет ее супруг, а свекр потребует подробнейшего отчета. — Леди Эшли, сэр. Мельбурн отложил книгу и поднялся навстречу племяннице. — Дядя. — Эмми. — Он чмокнул ее в щеку и жестом предложил сесть. — Как вы здесь живете? Как вам удается хоть что-то найти в этом хаосе? — Не будем обо мне. Как прошел твой день? Она вздохнула. — Признаюсь, я думала, что вы преувеличивали, говоря о докторе фон Стокмаре. — Но? — Эта ужасная детская. Бедняжка королева, собственная мать не может предложить ей путного совета. Видит Бог, мы с мамой не во всем ладим, но она никогда не была холодна или жестока и всегда делала всё возможное для моих детей. — Стало быть, ты понимаешь, какая перед нами стоит проблема. — Мне удалось избавить ребенка от этой кошмарной кроватки, похожей на тюремную клеть. — Ты, должно быть, по-прежнему во мне разочарована. — Ах, дядя, — вздохнула Эмми. — Никогда.

***

Виктория подняла глаза на Уилла. — Нет архивных записей по леди Шефтсбери, в то время Эшли, ранее известной как Эмили Купер. Я знаю, что где-то у меня есть дневник Регины, там она точно упоминается. — Сомневаюсь, что Регина много помнила о леди Эшли, она ведь была тогда совсем мала… Виктория покачала головой. — Ненавижу. Куча материала о ее муже, ничего о ней самой. Нам известно всё до последнего чиха о седьмом графе Шефтсбери, но ни капельки о его жене. И вот как пить дать, снимут о нем однажды фильм, и жена графа в этом фильме будет только сидеть за вышивкой и ломать руки, мол, почему он так мало бывает дома: ведь именно этим и занимаются все женщины без исключения. — Отлично подмечено. Надеюсь, ты не преминешь сказать об этом тем, кто снимает фильм по твоей книге. — Ого, я и не знала… — Чего ты не знала? — Королева была на праздновании дня рождения старшего сына леди Эшли. — Виктория подняла голову. — И эту информацию я нашла в статье о седьмом графе, а не о его супруге. — Странно. — И герцогиня там была. Там она и оскандалилась, кстати. — Странно, что они опустили эту деталь. — В общем, опять то же самое: у нас есть воспоминания лорда Шефтсбери об этом, не Эмили Эшли. Он вспоминает, что ему нанесли оскорбление через его невестку. Мужчины… — фыркнула Виктория. — Тут письмо Мельбурну… — Уилл помедлил. — От королевы. — Что?! Он взглянул на нее, нахмурившись. — Не перевозбуждайся. Королева всего лишь просит его зайти после того, как она вернется из церкви, но взглянуть стоит. Не думал, что в стиле Мельбурна прятать бумаги в книгах… — Кто бы мог подумать? — прошептала Виктория.

***

Эмми привыкала к жизни во дворце, привыкала сохранять равновесие между собственным хозяйством и заботой о принцессе. Принцесса тоже была членом ее семьи. Она лениво прошлась по списку приглашенных на день рождения малыша Энтони на следующей неделе, думая, уместно ли было бы пригласить на праздник королеву. Пожалуй, у королевы нашлись бы дела поважнее, чем именины десятилетнего мальчика, но возможно, ей пошло бы на пользу общество других матерей и детей. Свекр наверняка был бы вне себя от радости, чего вообще было нелегко добиться. Эмми вошла в детскую. Нянька присела в книксене, приветствуя ее. — Как спала принцесса? — По-прежнему беспокойно, миледи. — Ну, принцесса, так не пойдет, — сказала Эмми, заглядывая в колыбель и беря ручку своей малютки кузины. — Вы должны научиться спать по ночам. — Боюсь, доктор фон Стокмар всё так же пытается настаивать на собственном расписании. К тому же, она привередничает во время кормления… — Что это за расписания? У младенцев не бывает расписаний. — Она вздохнула, понимая, в каком неловком положении находятся слуги. — Так, данной мне властью объявляю: отныне никаких больше расписаний. А если доктор фон Стокмар так любит составлять расписания, пусть его назначат фрейлиной. Можешь так ему и сказать. — Да, миледи. Эмми кивнула. Только тогда краем глаза она уловила нечто, до дрожи ее напугавшее — картину маслом. — Боже милостивый! — Она перевела дух. — Простите, мисс Макдугал, что это такое? Картина занимала добрые полстены и изображала принца-консорта в образе ангела или святого, или вроде того. Как бы то ни было, от картины леденило кровь. Немудрено, что принцесса так скверно спала. — Герцогиня Кентская велела повесить портрет здесь вчера, сразу после вашего ухода. — Убрать немедленно, — сказала Эмми, вынимая принцессу из колыбели. — Миледи? — Под убранством я имела в виду цветы, обои, что-нибудь в этом духе, но никак не подобный кошмар. Королева это видела? — Она еще не заходила. — Уберите. Немедленно найдите кого-нибудь из лакеев. — Слушаюсь, мэм. Несколько минут спустя были вызваны лакеи. Еще через несколько минут она встретила герцогиню. — Герцогиня, — сделала книксен Эмми, держа на руках кузину. — Вы велели убрать картину. — Да, герцогиня. — Почему? — Потому что она страшная. Герцогиня широко распахнула глаза. — Вы осмеливаетесь лишать дитя памяти о ее отце? Эмми сдержалась. — Подозреваю, что королева сама будет решать, что принцесса будет помнить о своем отце. В данный момент я отвечаю за благополучие принцессы Регины, чему в том числе будет способствовать избавление от картины, создающей впечатление, будто из стены спальни ребенка выползает упырь. — Что ж, посмотрим. — Да, посмотрим, мэм.

***

— Расписано во всех подробностях, — заметил Уилл, протягивая Виктории дневник Мельбурна. — Не похоже на него. — Ну так герцогиня не каждый день со всего маху садилась в лужу на людях. Редкостный случай. Виктория ухмыльнулась. — Разделяю его чувства. — Она совершила ошибку, разозлив Шефтсбери. Позднее он сыграл ключевую роль в получении поддержки остальных членов Тайного совета. — Враг моего врага… — протянула Виктория.

***

— Не понимаю, почему нужно было ее приглашать, — сказал Эшли. Настал день рождения Энтони. Всё в Шефтсбери-хаусе шло гладко, вот только лорд Эшли не одобрял идею супруги пригласить на праздник королеву. — Я подумала, что ей это пойдет на пользу. Ты и не представляешь, каково управляться с младенцем в первые недели, когда ты еще сама не своя. — Мне кажется, ты проявляешь необычайный интерес к своим новым обязанностям. Эмми выпрямила спину. — Вот как? Ты считаешь, я не должна стремиться хорошо исполнять свой долг перед королевой? — Они прибыли, — предупредил Шефтсбери. — Начинаем представление, — пробурчал Эшли. Хозяева вышли встретить королеву. Эмми с удивлением обнаружила, что королева явилась в компании герцогини. — Лорд М, — сказала Виктория. Он склонил голову, удерживая на бедре маленькую девочку. — Ваше величество. — Кто это у вас? — Мэм, позвольте представить вам дочь леди Эшли, достопочтенную Викторию Эшли-Купер. Виктория улыбнулась. — Рада знакомству, мисс Виктория. Мельбурн взглянул на внучатую племянницу. — Ты хоть знаешь, кто эта дама? — Нет, — призналась маленькая Виктория. Старшая Виктория рассмеялась. Мельбурн со вздохом поставил девочку на ноги. — Беги поиграй с братьями. Малышка умчалась. — Вот видите, лорд М, есть еще места, куда я могу приезжать инкогнито. — Да, пожалуй, всегда можно спрятать вас среди трехлеток. Вот что прекрасно в детях. Им все равно, кто вы. Она склонила голову набок. — Лорд М, что вы хотите сказать? — Принцесса будет знать вас как свою мать задолго до того, как узнает вас как свою королеву. И даже когда это произойдет, для нее вы навсегда останетесь прежде всего матерью. — Но вы забываете, лорд М, я умею только быть королевой. Мельбурн с грустью смотрел, как она оглянулась на собственную мать, беседующую с Шефтсбери. — Не знаю, зачем она приехала со мной. Будто мне нужна дуэнья на детском празднике. Или где бы то ни было. — Почему же вы не сказали этого ей? — Мэм, можно проводить вас к остальным гостям? — спросила Эмми. — Разумеется. Они перешли в бальный зал, преображенный праздничным убранством в честь дня рождения юного Энтони. Был накрыт стол для детей, коих было около тридцати, их родителей и нянек. Взрослые застыли, завидев вошедшую в зал королеву. Дети не обратили на нее никакого внимания. — Энтони, — громким шепотом позвала Эмми. Мальчик остановился, а вместе с ним и его друзья. — Ваше величество, позвольте представить вам моего старшего сына, Энтони. Она строго глянула на мальчика, и тот склонил голову. Виктория улыбнулась. — Очень рада, — сказала она. — Мастер Энтони, не представите ли вы мне остальных своих гостей. Боюсь, я с ними еще не знакома. — Да… мэм, — добавил он, получив очередной суровый взгляд от матери.

***

— Была картина, — сказала Виктория, — заказанная герцогиней… — Портрет ее любимого ребенка… — сказал Уилл. Он посмотрел на Викторию. — Он именно эту фразу использует. Наверное, перенял у Виктории. — Как обычно и бывает у пар, — заметила Виктория. — Перенимать друг у друга шутки, обиды, желания… — Надо найти ее. Сомневаюсь, что она хранится здесь. — При том, что они сохранили портрет короля Георга в обнимку с задницей его коня… — Традиция, наверное. — Уилл, к слову о вещах, которые Мельбурн хранил в книгах… — Ни хрена себе, уже так поздно? — Уилл вскочил. — Ты куда? — Я же говорил, опять Би-Би-Си. В свете годовщины вступления на престол, всё такое. — А, ну да. — Гарри разрешила мне воспользоваться ее кабинетом. Ты пока попробуй поискать картину… Уилл вышел. — Мда, Виктория, — пробормотала она себе под нос. — Да ты просто гений.

***

Всё как будто шло хорошо. Королева и дядя Мельбурн ушли гулять в сад, и ей удалось отвлечь от них внимание. Мать еще не прибыла, но она давно свыклась с ее опозданиями — как и весь Лондон. И вдруг она оказалась лицом к лицу с герцогиней Кентской. — Как вы смеете! Опешив, Эмми сделала шаг назад. — Прошу прощения, герцогиня, я не понимаю… — Вы смеете притворяться подругой моей дочери, но я знаю правду! — Простите, мэм, какую правду? — О вашей связи с лордом Мельбурном! Эмми изменилась в лице. — Мэм, при всем уважении, ваши инсинуации не просто клевета в мой адрес, но и обвинение в противоестественном преступлении! Шефтсбери встал с места. — Герцогиня, предлагаю вам немедленно взять назад свои безосновательные и омерзительные обвинения! — Есть свидетели тому, как она без сопровождения входила в дом Мельбурна. — Я имею права навещать моего дядю в любое угодное мне время, а вы не имеете права извращать это столь отвратительным образом! Какое черное у вас должно быть сердце, герцогиня! — Вашего… дядю? — запнулась герцогиня. — Да, моего дядю! — Вы осмеливаетесь обвинять мою невестку в подобной мерзости? — Погодите. Вы отрядили кого-то следить за мной? — выплюнула Эмми. В этот момент вошли Виктория с Мельбурном. — Я не знала. — Чего вы не знали, mama? Шефтсбери повернулся к королеве. — Прошу прощения, мэм, но я должен выразить свой протест. Герцогиня выдвинула омерзительнейшее обвинение против моей невестки и лорда Мельбурна… — Обвинение, которое я беру назад, Дрина. Тебе следовало сказать мне, что она племянница Мельбурна… — Непростительно… — Лорд Шефтсбери… — начала герцогиня. — Mama, мы с вами побеседуем в соседней комнате — если вы не возражаете, лорд Шефтсбери. — Разумеется, мэм. Они быстро удалились в прилегающий к залу салон. Королева закрыла за собой дверь. — Лорд и леди Палмерстон, — объявил лакей. — Я прошу прощения… — начала Эмили и осеклась, заметив лица собравшихся. — Боже мой, мы с Генри что-то пропустили?

***

— Дрина… Виктория резко обернулась. — Правильно ли я понимаю, что вы обвинили лорда М в связи с его родной племянницей? Она была в ярости. Герцогиня сохраняла безмятежность. — Я не знала, что она его племянница. Ты знала? — Разумеется, знала. — Зачем Мельбурну нужно, чтобы его племянница была рядом с твоей дочерью… — Нет, mama. И не пытайтесь свалить вину на него, всё, что он сделал, он сделал, чтобы помочь мне. Любая другая мать на вашем месте испытывала бы признательность, но вы лишь поливаете его грязью. — А я, я разве не пыталась тебе помочь? — Вы пытались отнять у меня мое дитя. Герцогиня покачала головой. — Но ты неопытна… — Каким образом могу я набраться опыта, если вы не позволяете мне? Точно так же было в Кенсингтоне, и я не допущу, чтобы это произошло с Региной. — Неужто в Кенсингтоне было так ужасно? — Сам ваш вопрос доказывает мою правоту. Почему, как вы думаете, Феодора вышла замуж за мужчину, которого видела лишь дважды в жизни? — О, так в том моя вина? — Так, по крайней мере, она могла сбежать от вас. У меня же на это надежды нет. Всякий раз, как мне перепадает толика счастья, вы пытаетесь его у меня отнять. — Я лишь хочу тебе блага. — Вы еще раз принесете извинения леди Эшли и лорду Мельбурну, а также лорду Шефтсбери, не только за эти ужасные обвинения, но и за проявленную вами бестактность во время праздника. Затем вы удалитесь. — Я не потерплю подобных приказаний. — Я ваша королева. И если вы не терпите моих приказаний, найдутся средства это исправить! Герцогиня стремительно покинула комнату, прошла мимо прочих гостей и вышла в дверь. К королеве вошел Мельбурн. — Мэм? Он присел рядом с ней на диван. — Я хочу быть хорошей матерью, лорд М, правда хочу. — Знаю. Виктория покачала головой. — Но вы ведь видите сами, я не представляю как.

***

Виктория смотрела в экран своего айпада, сидя на лужайке возле оранжереи. Она расположилась там, чтобы передохнуть, пока Уилл в кабинете Гарри давал по скайпу очередное интервью на скорую руку. — Ну конечно, приближается стовосьмидесятилетие вступления на престол королевы Виктории I, и я сомневаюсь, что дворец оставит без внимания рождение потенциальной седьмой Виктории, которой предстоит править страной, всего за несколько недель до памятной даты. — Прошу прощения, профессор, у нас прямая связь с больницей Святой Марии, откуда, по-видимому, сейчас как раз выходит наследная принцесса… Виктория смотрела на свою тезку, выходящую с мужем из дверей больницы. В руках та держала розовый сверток — новорожденную принцессу. Вскоре она поняла, что к ней подошел Уилл. — Что… — Она опустила взгляд обратно на экран. — Сплошная буферизация. Кто-нибудь должен сказать лорду М, что вай-фай у него паршивый. — Сомневаюсь, что его это волнует, — сказал Уилл, садясь на траву рядом. — Интересно, живо ли еще то дерево с акварельного рисунка. Мы должны попытаться найти его. Уилл жестом показал на ее айпад. — Нашла? — О да, нашла я, кажется, этот кошмар… — Она ткнула в экран, на котором всплыл портрет, изображающий принца Альберта в образе некоего готического существа — помеси святого, ангела и химеры. — Господи, надеюсь, принцесса сумела оправиться. — Бедняжка, наверное, еще много лет потом страдала от кошмаров. Думаешь, Эмили знала? Эмили Эшли-Купер? Может быть, она потому и велела избавиться от картины. — Ну, какова бы ни была причина, нельзя отбросить мысль, что они активно пытались уничтожить память об Альберте… а с другой стороны, это отвратительная картина. — В своих письмах к своему брату герцогу герцогиня Кентская сокрушается, что Альберта нет — он, дескать, был бы родителем куда лучшим, чем Виктория… — Да, она всегда была на высоте, когда дело касалось ее дочери. — Мощная, наверное, подпитка ощущению, что ты ни черта не понимаешь, что делаешь… Уилл усмехнулся. — Да никто не понимает. — Ты-то точно понимал. — Черта с два. Она вытаращила на него глаза. — Что? — Мы с Кэрри планировали обоих наших детей, я ходил на занятиях для молодых родителей, я читал книги, и всё равно оказалось, что я не ко всему готов. Я не знал Гасси, я не знал Эллисон. Они застали меня врасплох. Как ни готовься, действуешь все равно вслепую. — Уилл… — М-м? — Помнишь наше пари в Виндзоре? Насчет неопровержимых доказательств? — Мы не установили условий — условия выбирает выигравший. — Ну так вот… — Да что такое? — Выиграла я.

***

Виктории не спалось. Она брела по коридорам с преследующим ее по пятам Дэшем, когда вдруг услышала донесшийся из детской плач. — Ваше величество. — Нянька поклонилась. Она увидела, что кормилица пытается заставить Регину взять грудь, но малютка упорно отворачивалась и плакала. Виктория подошла к ним. — Простите, мэм, она неохотно ест, — сказала нянька. — Неохотно ест? Почему мне не сообщили? — спросила Виктория. — Мы пробовали давать ей козье молоко, овечье молоко и, конечно, грудное… Кормилица выглядела потрясенной, когда Виктория забрала у нее ребенка. — Ну-ну, Регина, к чему так шуметь? — ласково проговорила она. Нянька и кормилица в ужасе смотрели, как Регина жует губами материнскую грудь. — Я могу взять ее, мэм, — сказала кормилица. — Но она не хотела вас, — возразила Виктория. Виктория опустила глаза на Регину. Такая доверчивость, такая нужда. Смотрела ли она сама когда-нибудь на свою мать вот так и была отвергнута? — Нет, — твердо сказала Виктория, обращаясь ни к кому конкретному. Она села в кресло, с которого встала кормилица, раскрыла свой халат и расстегнула верхние пуговицы ночной рубашки, не отрывая взгляда от Регины. Она пробовала делать это прежде и решила, что попытка оказалась неудачной, поскольку Регину вскоре унесли прочь. — Это сложно? — Нет, мэм, вы просто… — Кормилица колебалась, не зная, как ловчее направить королевскую грудь. Виктория пристроила Регину поближе, и та немедленно ухватила сосок, яростно двигая щечками, щуря наполненные незамутненным удовольствием глаза. — Ну вот… — проворковала она и взглянула на слуг. — В будущем, если принцесса будет отказываться от груди кормилицы, я буду кормить ее сама, прежде чем вы предложите ей какое-нибудь козье молоко… — Да, мэм… Просто доктор фон Стокмар не велел вас беспокоить… — Он ваша королева? — Нет, мэм. — Славно. Я уж начинала сомневаться, что об этом хоть кто-то помнит.

***

Когда Мельбурн проснулся, в его спальне отдергивались занавеси, а на подносе лежало письмо от королевы. — Когда это пришло? — спросил он своего камердинера. — Письмо прибыло из дворца сегодня утром. Посыльный сказал, что оно не срочное. Сев в постели, Мельбурн вскрыл конверт. Мой милый лорд М, Отправившись прошлой ночью в детскую, я обнаружила, что Регина плачет, и покормила ее собственной грудью Я была права, это отвратительно, и всё же я почему-то надеюсь, что понадоблюсь ей снова. Я знаю, что Вы будете спать сегодня утром допоздна, но прошу Вас присоединиться к нам при первой же возможности после нашего возвращения из церкви в одиннадцать. Подписи она не поставила. В том не было необходимости. Мельбурн взглянул на камердинера. — Я отправляюсь во дворец. — Хорошо, милорд.

***

Прибыв во дворец, Мельбурн встретил поднимавшегося по лестнице Стокмара. — Лорд Мельбурн. — Доктор фон Стокмар. — Мы обычно не видим вас во дворце по воскресеньям. И в церкви тоже не видим… — Королева пригласила меня, и я рад возможности побеседовать с вами, доктор. — Неужели? — Вы, должно быть, слышали об инциденте в доме лорда Шефтсбери… — Герцогиня… — Кто-то решил скомпрометировать меня в глазах королевы — чего никто никогда не пытался сделать, поскольку это нелепо. До сих пор не пытался. — Он склонил голову набок. — Теперь здесь вы, и думается мне, вы не знали, что леди Эшли моя племянница… — Вы хотите обвинить меня в чем-то, лорд Мельбурн? — Нет, я лишь хочу сказать, что я служу королеве и ее наследнице и буду продолжать служить им до последнего вздоха. Вы служите человеку, которого больше нет. — Лорд М? По коридору к ним спешила Виктория. — Мне показалось, что я слышала ваш голос, — улыбнулась она. — Не думала, что вы явитесь так скоро. — Таково было пожелание вашего величества. — Я пытаюсь нарисовать принцессу, мы сидим в салоне. Быть может, вы отвлекли бы ее, чтобы моя попытка удалась. — С радостью, мэм. — Ваше величество, не думаю, что благоразумно лишать принцессу привычной обстановки… — Что ж, полагаю, придется пойти на риск. Пойдемте, лорд М.