***
Сыры, колбасы, хлеб, изысканно пахнущие специи, дорогие сорта чая и кофе, шоколад… Зелень, овощи и фрукты, йогурты, полуфабрикаты, вина… Толкая впереди себя тележку, Эльке бродила между стеллажами и ощущала пока ещё ненавязчивое, но вполне распознаваемое зудение в животе. Всё-таки нельзя отправляться за покупками на пустой желудок. Но деваться всё равно некуда. Удачно, что машина пока что не продана! Расплатившись на кассе, она потащила три огромных картонных пакета с продуктами и средствами личной гигиены в машину, благо припарковалась почти у самого входа в магазин. Запихав их в багажник, она шагнула в сторону и с кем-то столкнулась. — Прошу прощения! Носитель приятного голоса находился сзади, и Эльке поспешно обернулась. «До чего же многонациональное у нас государство!» — мельком подумала она, разглядывая мужчину азиатского происхождения, и нашла, что он довольно симпатичен: молодой, достаточно высокий, чисто одетый, с хорошей модельной стрижкой и аккуратной бородкой. Больше всего понравилась открытая приветливая улыбка. — Нет-нет, это моя вина! Я не смотрела, куда иду! — Эльке попыталась извиниться, но незнакомец прервал её жестом: — Ничего страшного, вы меня не ранили! Он снова ободряюще улыбнулся ей и открыл дверцу своей машины. Она проводила его взглядом, потом пожала плечами и села за руль. Она решила, что он из Китая. За пять лет первый, который вот так запросто встретился ей на улице. Пять лет прошло, как погиб Ли. А впрочем, что думать об этом? Мёртвых не вернуть. Когда она вернулась домой, начинало смеркаться, окна вспыхивали одно за другим, от разноцветных штор и ламп на душе становилось теплее. Втаскивая покупки наверх, Эльке думала о том, что, должно быть, ещё не всё в жизни испытано, — ещё так много полосок на плече не занято: у неё нет друзей, она одна, как перст. Работа? Паршивая оплата, дрянной коллектив, а каждый рабочий день тянется, как резина. Нет тех, с кого хотелось бы брать пример. Нет тех, кому можно было бы что-то передать. Нет того, кто заставил бы сердце замирать от счастья. Правда, враг есть. Один, но хороший. Да и сама она, вот какая есть, ни себе, ни другим не нужна. Эльке хотела переодеться во что-то удобное и растерялась. После того как щедрой рукой были выброшены и розданы все ненужные наряды, стало ясно, что надеть совершенно нечего. Осталось только воронье оперение: серые, чёрные, коричневые тряпки. Это та цветовая гамма, которая стала наиболее близкой после смерти любимого человека. Всем этим она закрывала, затыкала дыру в душе. А яркие пятна… От них избавилась. Но траур рано или поздно кончается, и наступает пора снова вернуться к разноцветной одежде. Может быть, пора пополнить гардероб несколькими модными вещичками взрывных цветов? В конце концов, хандра — вовсе не обязательный атрибут осени. Потёртые синие джинсы и сине-красная клетчатая рубашка остались единственным исключением из мрачной тенденции последней пятилетки, и, переодевшись, Эльке отправилась на кухню готовить. Но до плиты дойти не успела: кто-то позвонил в дверь. Женщина. Нет, девочка. Не больше восемнадцати. Коротко подстриженные каштановые волосы, блестящие, словно от слёз, карие глаза, долгополое балахонистого вида платье, больше похожее на застиранную ночную рубашку, вязаная выцветшая кофта, тапочки на ногах. Видок такой, будто ей до смерти хочется обнять саму себя за плечи и вжаться в самый маленький уголок на свете. — Простите за беспокойство, — девушка выглядела донельзя виноватой, и Эльке почувствовала лёгкое раздражение. — Я ваша соседка — из шестой квартиры. — Да? — Вышла проверить почтовый ящик, и у меня захлопнулась дверь, а ключи остались в гостиной на столе. Ужасно глупо, я понимаю… — Я могу чем-то помочь? — тоже глупый вопрос. Вряд ли она пришла бы только за добрым словом. — Могу я воспользоваться вашим телефоном, чтобы вызвать мастера? — теперь соседка выглядела как нахохленный воробей и, похоже, едва сдерживала слёзы. Эльке проводила её к телефонному аппарату. Дожидаясь, пока она сделает звонок в Schlüßeldienst[2], провела щёткой по волосам, потом заплела их в две длинные косы. Это ей понравилось. В самом деле, тридцать пять — это лишь начало жизни, а вовсе не конец. Девушка робко поблагодарила и направилась к выходу. Удивительно, отчего это у некоторых людей бывает вид собаки, которую всю жизнь бьют? — Постойте, куда вы? — Я подожду в подъезде. Мастер обещал подъехать минут через двадцать. Это быстро. — В подъезде? Зачем же так? Давайте лучше выпьем кофе. У меня растворимый, но не самый плохой. Девушка что-то залепетала, но Эльке решительно увлекла её на кухню. Вот ещё, ждать мастера — так хоть с комфортом. Что ей, стула жалко? — Я Эльке Леманн, — представилась она. — Люси Хофмайстер, — пискнула девчонка. Почесав неожиданно засвербившее плечо, хозяйка включила электрический чайник. Разномастные кружки, расположившиеся рядком на деревянной полочке, не создавали целостного образа, но и чувства стыда не вызывали, потому что каждая из них была любима и каждая хранила добрые воспоминания. Например, вон та — жёлтая, с белым облачком и пожеланием доброго утра. Её подарила мама десять лет назад. Мамы больше нет, но кружка, побывавшая в её руках, осталась. — Ну, Люси, рассказывайте. Откуда вы взялись? — Из шестой квартиры, — девушка сжала горячую кружку, будто грея руки. — Это я уже знаю. Но у вас английское имя, оно вроде как для немецких женщин не характерно. — Так назвала меня мама. Прежде чем отдать в приют. Батюшки! Эльке покачала головой: бывает же такое! Какая жестокость — отдать своего ребёнка в приют и забыть о нём. — Вы выросли в приюте? — Да. В комнате повисла неловкая пауза. Они сидели, думая каждая о своём. Эльке снова почесала плечо, мельком подумав о том, что скоро там появится красное пятно. — Интересно, почему она это сделала? — Она была молода и не готова быть матерью. В семнадцать лет мало кто к этому готов. У неё появился жених из хорошей семьи, там большое значение придают репутации и доброму имени… — Люси опустила голову, и Эльке стало её жаль. — Так вы нашли свою мать? — Да. Год назад. Вы не представляете, чего это стоило, имея на красной отметине одно только её прозвище. — Какое? — на самом деле её не слишком волновал этот вопрос. Но вполне возможно, что, выговорившись, гостья успокоится. К тому же надо и время как-то убить. Отчего бы не узнать соседку получше, раз она за словом в карман не лезет. — Мими. — Такое есть у многих, — Эльке подлила в кружки ещё кофе и сливок. — Со мной в классе училась девочка по имени Эмма. Друзья звали её Мими. — Эмма? — переспросила Люси, и в её голосе зазвенело напряжение. — Эмма Беккер-Ланге? — Да. Только это было очень давно. Школа. Проклятая школа. Идиоты одноклассники, дурацкие мероприятия, скандальные вечеринки, ссоры с родителями, поиски себя, мечты, которые не сбылись… Наверное, до сих пор всё то же самое. — Это моя мать. Эмма Беккер-Ланге. Дурацкая манера кичиться двойной фамилией. Она обнаружила, что ничуть не удивилась этой новости. Эмма сдала свою дочь в приют, потом Люси выросла и нашла её… А теперь сидит у неё на кухне. Что? Нет, ничего. Ничего не вспыхнуло — ни удивления, ни любопытства. И не хочется знать, что было дальше. Не сейчас. Эльке похлопала девочку по руке, потом встала и подошла к большому окну. Над соседним домом нависла синяя туча — будет дождь. А что такого? Осень… Окно напротив, через узенькую улочку, горело ярким уютно-золотистым светом, бросавшим блики на мощёную булыжником дорогу. И в нём, будто в раме, стояла другая женщина с дымящейся кружкой в руках. Молодая, симпатичная, со светлыми русалочьими волосами. Наверное, энергичная и лёгкая на подъём. Во всяком случае, такое создавалось впечатление. Она смотрела куда-то в конец улицы, во всяком случае, насколько это позволяло расположение дома, но, увидев Эльке, приветливо помахала рукой. Эльке помахала в ответ и неожиданно почувствовала, что стало тепло. Нет, не дома — в душе. Здесь все к ней обращаются и приветствуют. А раньше она жила, затворившись, подобно маленькой мышке-невидимке[3], с одной из которых познакомился Муми-троль, когда пробудился зимой от спячки. — Кто это? — поинтересовалась она у Люси. — Там живёт Моника Зигель с мужем. Они чудесные люди. Перед домом остановился фургон — это приехал специалист по замкам. Дверь он открыл на удивление быстро, а затем, удостоверившись, что Люси и впрямь живёт здесь, выписал квитанцию на пятьдесят евро и ушёл. Такой вот сервис. Наконец-то Эльке осталась одна. Она снова поставила кастрюлю с водой для пасты на огонь, но тут зазвонил телефон. Она тихонько зарычала — с утра выпила только стакан сока, а уже шесть вечера. Что ещё? — Слушаю. — Добрый вечер, госпожа Леманн. Это Кристина Кауфман. Как у вас дела? — Здравствуйте! — вот уж кому она была искренне рада, сохранив самые приятные воспоминания об этой девушке. — Всё прекрасно! Не поверите, сколько перемен в мою жизнь внесло то ваше письмо от клуба! — Правда? Расскажете? — Я выкинула и раздала уйму вещей, за которые непонятно почему держалась столько лет, переехала в другой район и собираюсь что-нибудь сделать со своей мерзкой работой. Я познакомилась с новыми людьми и… и мне хорошо… — Я так рада за вас! — голос Кристины и в самом деле казался весёлым. — А кому-нибудь из нашего адресного листа уже написали? — Ой! — Эльке виновато вздохнула. — Понимаете, у меня было столько хлама в жизни, что для писем совсем не осталось места. Зато теперь, когда я расчистила пространство вокруг себя!.. Я собираюсь этим же вечером сесть и написать хорошее письмо хотя бы одному человеку из списка. Честно! — Что ж, удачи вам! Не забывайте и про нас. Плечо настойчиво зачесалось снова, и она наконец-то посмотрела на столбик радужных полосок. «К.К.». Кристина Кауфман. Вот эта случайная и, тем не менее, судьбоносная встреча! Невероятно! А она-то думала, что это будет мужчина, этакий приятный мужественный незнакомец. А вот и сапфировая метка нашла нового суженого: «Л.Х.». Люси! Неужели ей придётся опекать девчонку? По идее, и Люси должна для неё что-то новое открыть, но что?***
Наконец-то поужинав, Эльке убрала со стола и, вооружившись ручкой и несколькими листами почтовой бумаги с цветами, принялась за письмо. Адресата она выбрала методом «научного тыка», то есть в буквальном смысле ткнув пальцем. Шен Даниэль. Что ж…«8 сентября Ратушная площадь, 28195 Бремен, Нижняя Саксония
Добрый вечер, уважаемый господин Шен! Ваше имя я наугад выбрала из адресного листа «Адресата и Адресанта», и если Вам не хотелось бы получать от меня письма, лучше сообщите сразу же, я не обижусь. Понятия не имею, о чём следует писать, это моё первое послание в бумажном конверте. Меня зовут Эльке, и мне 35 лет. Всю свою жизнь я прожила в Бремене, хотя однажды добралась до Парижа, только он меня не впечатлил. Самым прекрасным мне по-прежнему кажется наш с Вами город. А как Вы считаете? Правила хорошего тона предписывают разговор о погоде, и, судя по метеопрогнозу, завтра обещают сильные затяжные дожди. Так что не забудьте про зонтик и горячий чай, хорошо?С сердечным приветом, Эльке Леманн Шнор, 28195 Бремен[4]»
Свидетельство о публикации №217101302067