Эльке Леманн сидела у окна, держа в пальцах лист бумаги. Очередное красиво напечатанное приглашение вступить в одну из сотен и даже тысяч общественных организаций. В Германии это традиция: все или почти все состоят в одном или нескольких клубах: Клуб садоводов, Общество защиты хомяков, Союз любителей шашлыка… Приглашения штук по пять на дню попадали в её почтовый ящик, и она складывала их в большую коробку, за недостатком времени не вскрывая конверты и отговариваясь тем, что прочтёт всё это потом, после. Зачем открыла этот, и сама не знала.
Она разглядывала розово-голубые виньетки и каллиграфический почерк с изящными завитушками. Разумеется, люди так не пишут — так пишет компьютер. Клуб «АА» — «Адресат и Адресант». Оригинально — напечатать приглашение на классической почтовой бумаге.
«Дамы и господа! Для тех, кто хочет острых ощущений: ожидания, нетерпения, неизвестности, надежды, ликования! Мы призываем вас вспомнить давно забытое искусство, гордость наших бабушек и мам — умение писать письма. Не спешите недоверчиво качать головой. Вы только представьте: кое-кто с нетерпением ожидает вашего письма, написанного от руки! Кто? Приходите к нам — мы вам расскажем!».
Кто-то с нетерпением ждёт письма… Да ну, кому оно нужно, её письмо! И когда писать-то! Ведь и так весь день забит бог знает чем. Она уже давно живёт на автопилоте: помимо ненормированного рабочего дня час уходит на то, чтобы на машине добраться до офиса, потом заехать в «Реформхауз»[1] за продуктами и бытовой химией, вечером вяло поесть перед телевизором и, в лучшем случае, бревнышком упасть в постель (посуда в раковине подождёт до утра!). А чаще всего она тащилась на ночь глядя на встречи Общества любителей фиалок или Общества «Розовый конфитюр», покорно плелась спасать котёнка, давала объявления через Интернет — не потерял ли кто пёсика?.. Собирала макулатуру, работала в качестве волонтера в домах престарелых, ездила на встречи и турниры рыбаков из клуба «Форель на твоем крючке», решительно не понимая, за каким чёртом она мокнет под дождём на реке? Фиалки на её окне упорно чахли, а на банку со свежесваренным конфитюром смело можно было наклеить этикетку с надписью «Яд» крупными буквами. И это не потому, что она всего этого не умела или не любила. Просто ей до смерти скучно в компании старых занудных коров, проводящих по выходным традиционные чаепития с видом истинных благодетелей человечества. А теперь ей предлагают ещё и письма писать!
Эльке вздохнула и отложила листок в сторону. Нет, это нереально. У неё и без того дел по горло. В общем-то, текст рекламы ей понравился, но в ежедневное расписание это занятие уже не втиснуть. Процесс написания письма требует свободного времени и вдохновения. Да и что она может сообщить о себе незнакомому человеку? Что она одинока как перст? Что каждый день проводит по восемь-десять часов на нелюбимой работе, в одном кабинете с теми, кто её не любит и не уважает? Или что она пытается приносить миру пользу, что-то делает каждый день, а удовлетворения от этого нет? Что все друзья мало-помалу исчезли, устав от её равнодушия, невнимательности и затворничества? Или что в сердце её пусто, серо и холодно, в жизни полная неразбериха, а взяться за ум и навести в ней порядок нет никаких сил? М-да, ужас до чего интересно!
У неё нет друзей, и письма писать некому. А писать некому, потому что друзей нет. И дружить некогда, а потому никто не ждёт её писем, клуб «АА» всё это выдумал. И из полосок на плече занята только красная — дальняя родственница, с которой она никогда не встречалась, живёт в Нюрнберге. Адрес где-то записан, если он, конечно, ещё актуален. Ах да, ещё чёрная полоска. Коллега Мари Вебер — вот уж враг так враг. Враг явный. Из тех, кто мог бы, при соответствующих обстоятельствах, стать лучшим другом. Но лучше не надо. И вот уже совсем непонятная загадка: инициалы "К.К." на лазурной полоске. Кто этот таинственный тип, она понятия не имела, знала только, что после встречи с ним что-то в её жизни должно круто перемениться.
Чётко осознав, что дошла до ручки, Эльке обнаружила себя сосредоточенно разглядывающей штору на окне своей гостиной. Мерзкий туалетный зелёный цвет.
Целую неделю она выжидала и таскала рекламную листовку с собой повсюду. На работе клала её на рабочий стол перед собой, дома — на подзеркальный столик и на прикроватную тумбочку. Она наблюдала за письмом и готова была поклясться, что и этот лист лощёной бумаги наблюдает за ней. И так они с подозрением присматривались друг к другу.
Наконец Эльке решила: нужно или что-то сделать, или выкинуть эту бумагу. Расставаться с приглашением, конечно, жаль. Оно привлекало внимание своим изяществом и обещало открыть какую-то новую страничку в её жизни…
В пятницу вечером Эльке сняла телефонную трубку:
— Добрый вечер! Клуб «Адресат и Адресант». Чем могу помочь?
— Здравствуйте. Я Эльке Леманн…
— А меня зовут Кристина, — приветливо откликнулась девушка на другом конце провода.
— Я получила приглашение от вашего клуба и… и я не знаю… — промямлила Эльке и растерянно умолкла. В трубке вежливо молчали. Потом, набравшись храбрости, будто спрашивая о чём-то неприлично личном, почти шёпотом поинтересовалась: — А вы, что же, правда думаете, что кому-то хочется получить от меня письмо? Ведь это всего лишь… слова.
— Что вы, госпожа Леманн! Это не просто слова. Это время и усилия, потраченные на другого безо всякой выгоды для себя. Вы даже не представляете, как много на свете одиноких людей! И как много тех, кто хочет получить письмо хоть от кого-нибудь! Это очень важно, чтобы кто-то безо всякой корысти справился о твоём здоровье, подбодрил в трудную минуту и поздравил с Рождеством. Доброе слово и искреннее участие порой творят настоящие чудеса! Не говоря уже о том, что таким образом находятся те, кому мы обещаны и кто обещан нам.
Кристина замолчала, Эльке несколько секунд обдумывала её слова и, наконец, нашла, что в этом, пожалуй, есть смысл.
— А вы? Вы тоже с кем-то переписываетесь? — недоверчиво спросила она.
— Да. Знаете, я нашла чудесных людей и уже дважды была в гостях, а в октябре жду к себе подругу из Амстердама.
— Хм. Вам повезло.
— И вам повезет. Непременно повезёт! Вот увидите, как изменится ваша жизнь, когда вы напишете своё первое письмо!
Эльке подумалось, что девушка-администратор как-то уж чересчур доброжелательна. Ну да, ей-то легко говорить. В двадцать с небольшим, если судить по ее голосу, со всеми запросто сходишься. А если тебе тридцать пять?
— А мне… кому писать?
— А вы приходите к нам, и я вам всё расскажу. Мы находимся на…
Госпожа Леманн записала адрес. Должно быть, опять сложная процедура регистрации, слова ни о чём, обещания… И всё это на фоне ощущения, что ни к чему новое занятие не приведёт, что это просто потраченное зря время.
Эльке отложила в сторону ежедневник и, в своё удовольствие шаркая тапками по линолеуму, пошла на кухню ставить чайник — ужасно захотелось горячего чаю. Открыла в поисках чайного пакетика шкафчик над раковиной — с верхней полки, очевидно, потревоженные неаккуратным движением, на голову посыпались упаковки разноцветных бумажных салфеток. Целая груда салфеток — запасец на год примерно. Что ж, если в мире перестанут продаваться салфетки, перед ней эта проблема встанет нескоро.
Она запихнула хрустящие упаковки обратно и с силой захлопнула дверцу. Потом открыла другой шкафчик — оттуда на неё уставилась всевозможная и самая разномастная пластиковая посуда из разряда «на всякий случай». Да, на пикнике этим добром человек пятьдесят с избытком обеспечить можно. Она обвела взглядом кухню: стопки непрочитанных журналов, отложенных на когда-нибудь потом, уютно устроились в кресле, кухонная утварь соседствовала с чистящими средствами всех сортов, всюду стояли во множестве пластиковые и картонные стаканчики (так, на случай если), а на подоконнике образовался склад домашней техники, и всё это покрылось вполне солидным слоем пыли. А всё потому что она не может выйти из магазина, не купив чего-то лишнего. «Месси»[2] — вот кем она стала. Зачем ей столько вещей?
«Как я дожила до такой грязи?» — изумилась Эльке, потрясённо разглядывая свой повседневный бардак. Прохаживаясь по квартире, один за другим открывала шкафы, заглядывала на полки, обводила взглядом открытые поверхности мебели: всюду коробки с неизвестной природы вещами, одежда, купленная на распродаже, ещё упакованная с неснятыми ценниками, какие-то безделушки, сувениры, старые выцветшие открытки, сухие цветы в вазе, которые следовало выкинуть ещё месяц назад…
Она подвинула безвкусного розового слоника, чтобы освободить место для чашки хотя бы на маленьком столике в гостиной, и уронила его на пол. Хобот обломился, обнаружив белёсое щербатое пятно. Потом приклею обратно, решила она, повернулась, чтобы куда-нибудь это пристроить и тут же споткнулась о какую-то коробку, едва не рухнув. Неожиданно обрушилась ярость. Всюду вещи, мусор, пыль, грязь, серость и холод. А ещё бесконечные клубы, ассоциации, сообщества… И проклятые кабинетные крысы на работе, неудачницы, которым самым великим достижением в жизни кажется мелко подколоть, придраться, унизить ближнего! Куча мусора, куча всего, что она кому-то должна, куча незаконченных дел, непрочитанных книг. А где же она сама?
Слоник ударился о стену. Следом в неё полетел его хобот.
— Всё, довольно! Довольно! Я больше не могу! Оставьте меня все в покое!
Она сбросила на пол хлам с софы и долго плакала, с головой укрывшись старым выцветшим пледом, а потом уснула глубоким беспробудным сном.
***
День был в разгаре, когда Эльке наконец проснулась. Почти половина первого. Проспать так долго в субботу — это нестрашно. Зато она поняла, что пропустила «кофейную поездку» [3] за город и субботний чай с «цветочницами». И впервые за долгие годы ощутила вкус «преступной» свободы: нет встречи — нет обязательства что-то сделать, нет покровительственных взглядов и нестерпимо долгих поучительных речей, нет уговоров купить ту или иную дрянь, которой и без того забита её квартира. И всего этого она избежала, просто проспав до полудня! И если притвориться ещё, что забыла про волонтерскую поездку в дом престарелых, то вообще целый день можно высвободить! И целиком потратить его на себя!!! Сеньоры и синьорины [4] сегодня вполне обойдутся и без неё. От волнения голова закружилась.
Первым делом, она выпьет кофе со свежими булочками! Вот только булочек надо купить. И кофе. Ничего, на углу есть чудная датская кондитерская, где пекут изумительные булочки, там она и позавтракает.
Кофе! В Бремен привозят чудесный кофе из жарких стран. Точно, надо отправиться в доки. Она всегда мечтала посидеть в порту и посмотреть на маяк, послушать гудки уходящих в дальнее плаванье судов и крики чаек, вдохнуть речной воздух полной грудью, ощутить ветер в волосах… Да, надо только ощутить ветер в волосах…
***
— Вы правильно сделали, что пришли к нам, госпожа Леманн, — Кристина, милая тоненькая девушка со светлыми волосами и глазами цвета фиалки, тепло улыбнулась. Возможно, даже искренне.
— Снова скажете, как люди ждут, что я им напишу, — усмехнулась Эльке.
— Скажу. И буду повторять это снова и снова. Потому что это правда.
Эльке заполнила заявление на вступление в клуб, и пока Кристина создавала в рабочем ноутбуке её карточку, сидела в мягком плюшевом кресле ярко-красного цвета. Клуб помещался в приятном фахверковом трехэтажном белёном здании с коричневыми балками и петуньями в длинных горшках у подоконников. Внутри чисто, просторно, светло и как-то удивительно тепло. Может быть, офис согрет людским теплом — теплом тех, кто нашел, благодаря этой организации, друзей и любимых, наладил связи с родственниками и с собой.
— А здесь бывают встречи? — осторожно спросила она. — Ну, члены клуба… они когда-нибудь собираются?
— Да, — Кристина на минутку оторвалась от заполнения формуляра. — Бременцы устраивают тут вечер встреч раз в год. Приходят почти все. Знакомятся друг с другом, разговаривают, приятно проводят время. Есть и те, кто в ходе переписки уговаривается встретиться лично. Но в остальном правило остается правилом: люди общаются только посредством бумаги и ручки.
— И что же, ни у кого не возникает соблазна открыть компьютер и отправить электронное сообщение?
— Наверное, возникает поначалу. Но вы, пожалуйста, поймите: когда пишешь письмо от руки, боясь сделать помарку или написать что-то не то, потом кладёшь письмо в конверт и относишь на почту, ждёшь, когда его доставят адресату и когда он напишет ответ, и наконец, когда наступает момент, и письмо от него оказывается в твоих руках… Это совершенно невероятное ощущение. Вам просто не захочется больше никогда отправлять сообщения через интернет.
— Хорошо, я поверю вам на слово.
— Но если вы не получите удовольствия от переписки, то всегда можете выйти из клуба.
Эта фраза совершенно обескуражила её. Удовольствие? Она должна получать от этого удовольствие? Раньше никто об этом не говорил. Удовольствие… А ещё она может выйти из клуба. Это как? Просто взять и выйти? И с неё слетят все обязательства? И она больше никому ничего не будет должна? А что же о ней подумают те, с кем она встречалась там на протяжении пяти лет?
— Ну вот, госпожа Леманн. Это ваш членский билет, — Кристина положила на стол симпатичное удостоверение в кожаной ярко-красной обложке с золотыми буквами. — А ещё мы дарим каждому новому члену набор почтовой бумаги. Предлагаю выбрать по вашему вкусу.
Эльке взяла набор той же бумаги, на какой было отпечатано её приглашение: нежно-голубые незабудки на розовом фоне. Потом ей выдали лист бумаги с отпечатанными на нем именами и адресами: они хотят получить письмо, так сказала Кристина. Может ли она включить и её в этот список? Вполне вероятно, что кто-то захочет вступить с ней в переписку.
— Пишите письма и будьте счастливы! — с этим пожеланием Кристина проводила её до двери.
Ветер в волосах… Ей потребовалось всего два часа, чтобы объехать пять клубов и выйти из них всех. Разумеется, можно было бы просто перестать посещать их, но она считала, что так поступать неприлично, к тому же хотелось полностью оборвать все связи с суетой из прошлого. Решила остаться только в Объединении волонтёров, но при этом сменила график работы с сеньорами. Отныне она будет ездить к ним только два раза в месяц, а не четыре, как прежде. Потом она сменила номер телефона — чтобы старые коровы не звонили и не расспрашивали о том, отчего она больше не хочет заниматься их благим делом.
Дома она откупорила только что купленную бутылку дорогого «Eiswein» [5]. Впрочем, наслаждаться тонким вкусом чудного десертного вина посреди всего того дрязга, что скопился здесь за годы бездумного шопинга, было неловко и неприятно. Эльке схватила 60-литровый чёрный мешок для мусора и не глядя ссыпала всё, что под тонким слоем пыли покоилось на круглом столике в гостиной. Что туда попало, ей не хотелось знать. Что бы это ни было, пусть там и остаётся.
Зато теперь она поняла, чем займёт неожиданно появившееся свободное время до понедельника: весь этот «кримскрамс» [6] и прочий хлам должны исчезнуть. Пустых мешков ещё много. Много и тех, кому всё это пригодится. А ей нужно совсем чуть-чуть: солнечные зайчики на полу, несколько милых растений в горшках и просторное жильё, в котором останется только то, что любимо сердцем. Только после этого можно написать кому-нибудь. Только после этого можно впустить кого-то в свою жизнь. Только после этого можно начать жить.
На это она потратила остаток вечера и всю ночь. Вино и бокал ждали её на абсолютно пустом столике у окна гостиной. Мешки заполнили почти весь коридор, а их — несколько лет её неосознанной жизни. Жизни, в которой она была занята чем угодно, только не собой и тем, что по-настоящему нравится. И глядя, как пустеет сначала спальня, потом кухня, гостиная, прихожая, ванная, встроенные шкафы, комната-склад (там уже пола и стен не видать от барахла!), она задавала себе странные вопросы и давала на них странные ответы. «Если бы я решила начать новую жизнь, что бы я взяла с собой туда?» — спросила она себя. Да не так много: несколько до глубины души любимых книг; немного одежды, с которой связаны дорогие воспоминания; кое-какие украшения и личные документы; вон та ваза с «Блошиного рынка» и ещё милая добродушная глиняная корова из магазинчика возле Ратуши. Немножко кухонной утвари, утюг и пылесос. Ещё кое-какие необходимые мелочи… Всё это поместится в одну картонную коробку, какие обычно используют для переездов.
Есть те, кто переезжает не только оттого, что к этому вынуждает работа, но ведь бывают и такие, кто меняет место жительства по собственному желанию. Никто не обязан всю жизнь провести в одной квартире только потому, что он туда однажды попал. Что может сильнее изменить человека, чем переезд? Эта крамольная мысль пришла в голову так неожиданно, что Эльке изумилась. Неужели она вот так запросто, безо всякой причины, возьмёт и уедет куда-то из своего привычного жилья? Хм, а почему бы нет? Ей всегда хотелось жить не в многоэтажном «муравейнике», а в одном из очаровательных средневековых домиков Шнора [7]. Не пришла ли пора начать заново, с чистого листа? Сдать весь хлам в магазины "Оксфам" [8], переехать в другой район, продать машину и… да! — купить велосипед. Велосипед!!! Никаких тебе проблем с парковкой, никаких техосмотров, никаких расходов на ремонт, страховку и бензин, никаких пробок, наконец! Только здоровье и наслаждение поездками по городу. И ещё — общественный транспорт. Да! А потом… — а, чем чёрт не шутит! — можно и работу поменять.
Эльке с энтузиазмом выуживала из-под кровати кипы старых газет и журналов, упаковку в пятьдесят рулонов туалетной бумаги, дорожный набор флаконов для косметики, просроченные средства по уходу за собой в подарочной корзинке, старую обувь, лыжи, две сумки без ручек с какой-то рухлядью внутри…
Рассвет застал её крепко спящей на полу с мусорным мешком под головой. В квартире было совсем пусто, только в прихожей почти невозможно было открыть входную дверь — так много было того, что она хотела отдать в бесплатный магазин подержанных вещей.
Свидетельство о публикации №217101302061
