Шоу иллюзиониста

      Опять пещера. Элки закатила глаза, чувствуя, как тошнота подкатывает к её горлу: в особо узких лазах Солустию приходилось приводить её в чувства, поскольку от ощущения тесного пространства и страха быть раздавленной женщину парализовало. Имперец шлёпал её по щекам, заставлял пить микстуры бодрости, но ужас перед замкнутым пространством упорно вылезал снова и снова, швыряя тело волшебницы на пыльный земляной пол пещеры. — Мы пришли, — Солустий ущипнул руку напарницы, проверяя её самочувствие. Элки оттолкнула его ладонь и повела носом: пахло кровью и свежим мясом. Она повернула голову к имперцу: — Звери? — он отрицательно помотал головой. — Некроманты? — Солустий радостно округлил глаза и усмехнулся. Волшебница изумилась такой реакции. Её спутник уже показал свою сокрушительную силу мага-разрушителя, и она только гадала, на кой хрен ему иллюзионист в паре?       Туман успокоения, расползшийся от её фигуры, заволакивал часовых с их отвратительными прислужниками-зомби. Разум охранников мутился, и поднятые из мёртвых тела с омерзительными звуками падали наземь, чтобы никогда уже не вернуться: их физическая оболочка, претерпев противные природе изменения, уже не могла восстановиться. Солустий стремительно передвигался от одного колдуна к другому, ломая им шеи. Без единого звука маги крались вперёд под пеленой заклятия тишины Элки.       У неё по-прежнему кружилась голова, когда Солустий ткнул пальцем куда-то вглубь огромной залы, показавшейся из очередного прохода. Элки взглянула на мрачные своды и облегчённо вздохнула, увидев, насколько высоко мерцает светильник, скудно освещая потолок и колонны помещения. Имперец будто окаменел, вперившись взглядом в кажущуюся крохотной фигурку у исполинской статуи Молага Бала. Прищурившись, Элки едва сдержала рвоту: вокруг статуи и, по-видимому, цели их путешествия в несколько рядов по кругу лежали трупы. Выпотрошенные, обезглавленные, разрубленные, будто по настроению изуродованные. Маги подкрались ближе, и женщина разглядела несколько лежащих подношений прямо у лап Бала: едва дышащие, ещё живые молодые девушки. Существо, по недоразумению называвшееся мужчиной, произносило слова ритуала, призывая своего владыку. Солустий тронул пальцы Элки: — Как только метаморфоза прекратится, действуем! — по его подбородку стекали синеватые капли: маг готовился к нешуточному бою. Элки оттолкнула от себя горлышко сосуда с зельем: местные микстуры туманили её мозг и только мешали.       Они не видели воплощения Повелителя Хладной Гавани, но, видимо, сделка состоялась: некромант у статуи рухнул бесформенной кучей с воем. Брызнула кровь, будто тело призывателя взорвалось, и с пола поднялось чудовище в разорванных остатках робы. Лобастая голова с удлинившимися острыми ушами повернулась в их сторону, и горящие желтой жаждой глаза не оставили сомнений: Бал подарил своему последователю бессмертие и второе «я».       Элки, с усилием отведя глаза от золотого взгляда вампира, провела ладонью по телу почти в соблазняющем жесте, покрывая себя и спутника тканью незримости. Она затаилась, уступив первую роль Солустию. Его выдавал только колеблющийся воздух, когда имперец отпрыгивал от замаха чудовищной руки, да пляшущие шары огненных заклятий.       Женщина вздрогнула, когда раздался крик её нанимателя: — Беги отсюда, шевелись!       Элки послушно метнулась прочь. Её задача не была выполнена, и какими бы ни были тёплыми её отношения с сиродильцем, она не желала становиться едой для столь уродливого создания.       За очередным поворотом она, не заметив распростёршееся тело убитого часового, запнулась и упала. Путаясь в собственном одеянии, волшебница старалась подняться, когда послышался невнятный гул, и пещера содрогнулась. Она наконец с силой отпихнула от себя мертвеца и в следующий миг оказалась отброшена мощной волной жара к стене. Элки разлепила глаза, отряхивая с головы землю, посыпавшуюся с потолка. Из прохода, держась за стену, вышла фигура. Волшебница подняла руку, готовясь обрушить на врага самое мощное заклинание спутывания разума, как узнала имперца и бросилась к нему: — Солус! — маг пытался оттереть сажу с лица. — Что это было? — Ах ты, невежа иллюзионистская, — нежно ответил имперец. — Это огненная буря, дорогуша. Уничтожает всех — и друзей, и врагов, — в определённом радиусе. Лежать бы тебе сейчас горкой печёных костей, как наш дружок, если бы Солустий не предупредил.       Элки внимательно осматривала нанимателя: — Не укусил? — Солустий небрежно махнул рукой, показывая опустошённую склянку из-под лекарства. — Это было, наверное, очень красиво. — В этот раз мне удалось поднять спирали почти до десятка метров, чтобы поймать этого летуна, — Элки вытаращила глаза. — Да, вампиры-лорды ещё и летать умеют. Но и тебе спасибо, дала мне форы. Сейчас идём в ближайший город и тут же ложимся спать, потому что я совершенно бессилен.       Придерживая Солустия, насколько это было возможно, Элки двигалась к поверхности. Её шатало и трясло, но ощущение свободы подталкивало вперёд, и она крепче притискивала к себе имперца, прибавляя шаг. — Чего тебе принести? — спросила она, помогая мужчине устроиться на постели в виндхельмской таверне. После утомительных расспросов стражников, которых не хватило сил отпугнуть, Элки едва шевелилась. Солустий слабо улыбнулся: — Вина… и бабу рыжую, — и рассмеялся, глядя, как гневно она выпрямляется.       Волшебница, едва сдерживая раздражение при виде полутрезвых посетителей, заказала еды у хозяйки. Эльда выгнула бровь, когда полы плаща гостьи распахнулись, открывая её взору витиеватое переплетение ремешков, но соизволила отдать поручение прехорошенькой служанке. Сусанна, казалось, тяготится вечной зимой города и нравами соотечественников, и Элки не препятствовала милому щебетанию девушки, пока та сопровождала её в комнату Солустия. Опустив поднос на тумбочку, Сусанна хихикнула в ответ на его взгляд, скользнувший в вырез платьица. Резкий окрик Эльды заставил девушку заторопиться в зал, но, уходя, она подмигнула имперцу, отчего Элки закатила глаза под самый лоб.       Имперец неторопливо жевал свежий хлеб, отщипывая ухоженными пальцами золотистую корочку. Он успел смыть копоть с лица и рук, и дорогие кольца снова блеснули на его смуглой коже. Элки плюхнулась в кресло, разметав кругом полоски своего одеяния. — Дорогуша, — Солустий не уставал передразнивать её обращение в их первую встречу, — ты ревнуешь?       Волшебница издала короткий смешок: ну что за глупость. — К служаночке? Нисколько, — она оттянула ремешок, стягивавший грудь, и отпустила: полоска звонко щёлкнула по её коже. — Дорогу она уже знает, так что эээ… как тут говорят? Да хранит тебя Талос от Эльды. Я слышала, что она обещала сварить яйца вкрутую любому, кто вздумает ухлёстывать за девчонкой. Но ты, конечно, попытайся, после собственной тепловой обработки тебе уже нечего бояться.       Солустий закусил нижнюю губу, пряча усмешку: — Ты разве не останешься? — Пфф, великие боги, нет. Я же приличная девушка, не видно? — Элки скользнула по переплетению одежды пальцами. — Через полчаса принесут горячую воду. Я — к себе.       Оттерев пещерную грязь и пот, волшебница укуталась в грубую ткань полотенца и села на узкую кровать. Хотелось пить. Элки сменила полотенце на легкую робу и сунула ноги в тряпичные сапожки, надеясь, что в столь поздний час никто не помешает ей попить просто воды. Ручка двери поддалась слишком легко, и Элки угодила носом в грудь своего нанимателя. Женщина одним прыжком отскочила от неожиданного препятствия, придерживая съезжающий ворот робы. Солустий шагнул в её комнату, тихо закрывая за собой дверь. — Проваливай, Солус, иначе я заставлю тебя пробежать по городу в женском платье, — пригрозила волшебница с улыбкой на дрожащих губах. В ответ он едва слышно прошептал её имя, раскрывая объятия. Элки бросилась на него, хватая за шею руками и притягивая его голову к себе.       Створки скрипнули, когда их сплетённые тела оперлись о дверь. Имперец легко подхватил женщину и, уворачиваясь от её поцелуев, приблизился к кровати. Элки, не получив желаемого, с оттягом залепила ему пощёчину и попыталась скатиться с постели, куда её опустил мужчина. Вспышка его ярости не заставила себя ждать: он грубо схватил волшебницу за запястья и вжал своё колено между её ног, задирая подол робы. Элки со злостью посмотрела в его безмятежное лицо, но брыкаться было поздно: имперец всей тяжестью тела лёг на неё, больно стискивая её руки. Она не понимала, чего он ждёт и разглядывает её так пристально. Солустий легко коснулся губами её щеки и потянулся к ушку волшебницы, обдавая горячим дыханием с ароматом вина. Пить захотелось ещё сильнее, и Элки облизнула пересохшие губы. Имперец наконец отпустил её кисти, уже онемевшие, и приподнялся на локтях, сверля её взглядом. Она хрипло проговорила: — Так и будем играть в гляделки? — Ну ты и болтушка, — ответил маг, устраиваясь между её бедёр. — Имей терпение, дорогуша.       Элки чуть не взвыла, когда он протолкнулся внутрь неё. Солустий не стал заморачиваться, подготавливая её, поэтому сейчас женщине было довольно больно, и она принялась изворачиваться, пытаясь оцарапать его лицо и хоть как-нибудь лягнуть. Маг нырнул лицом к её шее и чувствительно вцепился зубами в её плоть, вызвав у волшебницы целую волну подозрений и волнительных ощущений. Она умудрилась выгнуться, с неожиданной силой приподняв немалый вес своего мучителя, но Солустий со смешком обхватил её руками крепче и только усилил свой напор. Элки яростно шипела ругательства, с ужасом думая, что ей всё это нравится с самого начала, и саднящая боль внизу утихает, уступая место сладким, хватающим за самое сердце ощущениям.       Имперец склонил к ней голову, прерывая её проклятия поцелуем, и она почувствовала, что глохнет от шума собственной крови в ушах. Наигравшись с её языком, он оторвался ото рта волшебницы и вымолвил, выдыхая в такт фрикциям: — С Красного ущелья об этом мечтаю, — он задохнулся, остановившись и не желая достигать пика наслаждения так быстро, — я бы тебя трахнул прямо там же, в зале призыва…       Элки изумилась, но ответить ничего не могла, сдерживая стон вожделения.       Резко поднявшись, Солустий рванул на себе халат, и волшебница последовала его примеру, стаскивая с себя измятую робу. Он протянул к ней руки, и Элки скользнула в его объятия, не зная, ожидать ли грубости или очередного приступа нежности. Мужчина уложил её поперёк кровати на высоких ножках, чуть приподнимая за бёдра, и задал совершенно неожиданный вопрос, глядя на её раскинувшееся тело: — А где всё? — Стёрла за долгие годы практики, — огрызнулась Элки, не терпевшая волос нигде, кроме головы. Местные просто поражали её своей дремучестью, и от уроженца утончённого Сиродила она уж точно не ожидала такого невежества. Солустий, прикусив губу, сильно толкнулся в неё, и волшебница едва не стукнулась головой в стену, в последний момент успев спружинить закинутыми за голову руками. Когда он слегка поменял положение, надавив на её сокровенные точки внутри ещё сильнее, Элки завыла, не в силах больше сдерживаться: мерзавец явно знал, что делает.       Имперец, казалось, совершенно не обращал внимание на её экстаз, закидывая её ноги себе на плечи и наваливаясь на обмякшее тело женщины. Почувствовав его член едва ли не по всей длине, волшебница захрипела в ужасе: ей казалось, что приближающийся оргазм сметёт её и размажет по стенке так же, как штормовое заклинание имперца тогда, в пещере. Солустий, закинув голову, шумно и ритмично дышал; его мягкие волосы мокрыми прядями облепили взмокшее лицо, и Элки не могла отрицать, что любуется его мощной шеей со вздувшимися венами и задравшимся раздвоенным подбородком. Её сердце готово было лопнуть, когда имперец наконец прекратил пытку и замер в ней, нависнув над женщиной и роняя на её тело капли пота.       Солустий уселся на кровать, опираясь спиной о деревянную стену. Элки боялась пошевелиться: дрожащие ноги её совсем не держали, и она подтянула тело руками, уцепившись за край постели, чтобы не съехать на пол. Хотела было что-то спросить у имперца, но забыла, о чём, и слабо махнула рукой, блуждая взглядом по комнате. — Солус, — отдышавшись и удостоверившись, что голова больше не кружится, промолвила Элки. — М? — светлые глаза напарника незряче уставились в противоположную стену. — Ты это серьёзно говорил про Красное ущелье?       Он медленно повернул к ней голову, несколько прядей нежными волнами упали на его лицо. — Пойдём ко мне, — ответил он, вытаскивая из-под женщины свой халат. — У меня кровать больше твоей, там я готов болтать с тобой хоть до утра, но не на этом девственном узком ложе.       Элки, пошатываясь, накинула робу и побрела за ним. Заперев за ней дверь своей комнаты, маг требовательно потянул ткань её одежды, и она испуганно шарахнулась. Солустий досадливо вздохнул: — Снимай, не спать же в этом, — и подтолкнул напарницу к постели. Роба полетела на спинку кресла рядом, и молодая женщина юркнула под меховое покрывало. Имперец, избавившись от своего одеяния, забрался в кровать и подтянул Элки к себе, снова обжигая её своим телом. — И всё-таки? — вспомнила свой вопрос волшебница, убирая мягкие пряди Солустия с его лица. — Прямо посреди всей мертвечины, что ты там уложил? — Не знаю, что ты там о себе думаешь, но твоя задница в шнурках даже мёртвого возбудит, — откинувшись на подушку, ответил имперец. — Останься у меня хоть немного сил, Элки, я бы тебя прямо там выдрал.       Волшебница перевернулась на живот, наваливаясь на грудь мужчины. Он взял её лицо в ладони и продолжил: — Ты когда-нибудь слышала о Всаднике без головы?