Глава 3.
5 мая 2017 г. в 14:56
Журнал доктора биологических наук Джудит Л. Хопс.
24 марта 2195 года. После обеда капитан Буйволсон приказал всем занять свои места в каютах. Прошлой ночью «Сварог» развернулся двигателями вперед, готовясь к торможению, и скоро начнет сбрасывать скорость. Разгон, который мы пережили несколько дней назад, был таким же противным, как и старт с Земли. Хотя на сей раз я уже была готова и перенесла этот процесс намного легче… Все, Джон опять включил оповещение. Сейчас начнется… Когда запускаются термоядерные ракетные двигатели (Якс и другие члены экипажа называют их ТЯРДами), на некоторое время появляется ощущение, словно ты сидишь в лифте, который начинает быстро подниматься вверх. До сих пор не могу отделаться от этого чувства. Зато на нашем корабле на несколько часов устанавливается гравитация. Она заметно сильнее, чем на Земле, и по кораблю вполне можно ходить. Правда, как только это происходит, «Сварог» превращается в высокую башню с «полом» в области машинного отделения и «крышей» на капитанском мостике. Выглядывая из своей каюты, я чувствую, как замирает сердце. Страшно представить, в какую лепешку можно разбиться, если сорвешься с одной из боковых лестниц, которые, к тому же, толком не огорожены! Поэтому никто из моих коллег-ученых даже не пытается вылезать в коридор. Пару раз слышала, как внутри нашей «башни» ползал, поминутно чертыхаясь, бортмеханик, сопровождаемый своим верным Марти. Элайджа все время пристегивался и отстегивался от перил страховочным карабином, а потому дорога отнимала у него очень много времени. Противный бестиоид не переставая подгонял хозяина, предлагая бросить страховку и лезть так, без нее. Сердитый механик только огрызнулся в том смысле, что забыл встроить в робота программу самосохранения, отчего Марти кажется чересчур храбрым. На это электронный кот парировал, что в Элайджу природа, вероятно, забыла встроить должную смелость. Смешная из них получается команда. Наконец-то первая фаза торможения окончилась. Мы немного сбросили скорость, а на корабле опять воцарилась невесомость. Слетала в обсерваторию к Когтяузеру. Как раз подоспела к научному диспуту между гепардом и львом. Два ученых зверя в пылу беседы яростно стегали себя хвостами по бокам. Понять, что-либо, в их споре возможным не представлялось, так что я просто устроилась у большого монитора. Хорошо, что чуть раньше Бенни научил меня, как пользоваться астрономическими программами, чтобы посмотреть в телескопы. До разворота корабля все приборы были направлены на Солнце. Я уже успела вдоволь насмотреться на наше светило во всех возможных видах излучения. Телескопы, как выяснилось, показывают картинки черно-белого цвета. Звериный глаз просто не знает таких цветов, которыми излучает звезда в рентгене или гамма-лучах. А телескоп и компьютер выдумывать их не умеют. Те радужные снимки звезд и галактик, что гуляют по интернету — всего лишь красивые картинки для простых пользователей. Профессиональный астроном видит солнышко в оттенках серого. Но даже так можно найти диапазоны излучения, которые покажут светило с крайне неожиданной и экзотичной стороны. Мне, например, больше всего понравилось разглядывать его в ультрафиолете. Однотонная с редкими темными пятнами поверхность звезды после всего одного нажатия на тачпад превращается в бушующий длинными петлями магнитных полей диск. Яркий, подвижный, горячий, с пушистой короной. Телескоп имеет высочайшее разрешение и огромную «дальнобойность». Бессчетное число раз я, выставив максимальное приближение, «прогуливалась» по поверхности Солнца, рассматривая эту чудесную картину во всех деталях. Наше светило живое и динамичное. Линии магнитных полей, переносящие, как на крыльях огромные массивы раскаленной плазмы, постоянно двигаются и меняют свое место положения. Протуберанцы пылают, подобно пламени костра, взмывая над поверхностью фотосферы, а иногда отрываются и улетают прочь. А еще звезда постоянно вращается вокруг своей оси, и картинка на экране медленно перемещается. Также весьма интересно Солнце выглядит в другом диапазоне волн, когда почти исчезают электромагнитные дуги и корона, но становится хорошо видна гранулированная поверхность светила. Ты словно смотришь в кипящий на огне огромный чайник. Только в нем бурлит не горячая вода, а «лава» с температурой в несколько тысяч градусов. Глядя на все это, поражаешься грандиозности происходящего и чувствуешь себя еще мельче, чем ты есть на самом деле! Но сегодня аппаратура Бенджамина была повернута совсем в другую сторону. На экране его рабочего монитора висело высоко детализированное изображение Юпитера — нашей последней станции в Солнечной системе. Черно-белый диск планеты-гиганта величественно и степенно вращался вокруг своей оси в мрачном космическом пространстве. Я немного поводила телескопом по изображению, приблизилась и стала разглядывать легендарное Большое красное пятно, цвет которого тут, конечно же, не был красным. Насмотревшись вдоволь, я хотела переключиться на другие диапазоны, вроде ультрафиолета или рентгена, но сигнала с телескопов не было. Наверное, Когтяузер их еще не наладил. Спор двух астрофизиков закончился достаточно мирно. Они все-таки до чего-то договорились, открыли звездную карту нашей галактики на одном из больших мониторов и принялись с важным видом ее рассматривать. Не желая беспокоить ученых, я тихонько выскользнула из обсерватории и направилась к мостику. На мостике поговорила с капитаном и вторым пилотом. После последнего инцидента с отравлением члены экипажа чувствуют себя достаточно хорошо. Боли в сердце у бегемота прошли. Буйволсон предупредил, что ночью опять включит двигатели для очередной фазы торможения и напомнил мне крепко пристегнуться к «койке». Кстати, насчет «ночи» и «дня». Как крольчиха, прожившая всю свою жизнь на Земле, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что, какое бы не было время суток на часах, за иллюминатором всегда чернота, усыпанная морем тусклых звездочек. Иногда, увлекаясь работой и не глядя на время, я просиживаю далеко за полночь из-за того, что не могу определить, просто посмотрев в окно, какое же сейчас время суток. Да и в целом ощущение времени как-то расплывается. Как Когтяузера гнетет «игра» с гравитацией, мучающая его вестибулярный аппарат, так и мне сильно мешает эта вот постоянная ночь. Сомневаюсь, что когда-нибудь земляне привыкнут к кочевой жизни вне привычных и удобных планет… О, вселенная! Ко мне только что заглянул доктор геологических наук Николас Пиберий Уайлд собственной персоной. А мне все было интересно, когда он отважится снова заговорить после того случая с изгнанием его из лаборатории. Конечно же, на лице гостя играла фирменная хитрая ухмылка. Ник, сделав загадочный вид, подлетел ко мне поближе и поздоровался. Я ответила ему довольно сухо, но вполне дружелюбно. Не моргая и ни на секунду не теряя самоуверенности, он резко выдернул из-за спины руку и протянул мне благоухающий букет фиолетовых гвоздик. Честно говоря, не ожидала такого. Несколько секунд я боролась с собой, но все же приняла дар. Лис уточнил, что специально выбрал этот цвет, так как он идеально подходил к цвету моих глаз. Где-то я это уже слышала?.. Ах да! Десять лет назад — когда я, будучи молодой двадцатидвухлетней студенткой, по уши влюбилась в одного из преподавателей нашего университета — профессора Уайлда. На первом свидании кавалер подарил мне розы точно такого же цвета. Надо сказать, сравнивая свои сегодняшние эмоции по поводу подарка и то, что я почувствовала тогда, я не ощущаю большой разницы. Мне точно так же приятно. Кажется, я неисправима… Ну, и что мне оставалось делать? Я поблагодарила Николаса и приняла гвоздики. Хитрый лис тут же протянул мне целлофановый пакетик, заполненный водой. Мы вместе аккуратно, чтобы не выпустить шарики жидкости наружу, просунули цветы в него, после чего я замотала натюрморт пластырем и залепила сверху медицинским герметиком. Получилась довольно милая «вазочка», которая тут же медленно поплыла по воздуху. На вопрос, как Нику удалось провезти на борт живые цветы и столько дней держать их свежими, он только лукаво улыбнулся. И зачем было спрашивать? Я ведь заранее знала, каким будет ответ. Разумеется, мерзкий доктор наук не мог просто так закончить свой визит. Перед уходом он заметил, что лепестки гвоздик еще довольно свежие, и я могу их съесть. И ведь прекрасно знает, что я, даже будучи вегетарианкой, никогда не употребляю никакие листья или побеги в пищу! Морковь, капусту, салат, но не траву! Я сердито посмотрела Уайлду вслед, но он даже не обернулся. Думаю выкинуть его глупый букет за борт при первом же удобном случае…***
25 марта 2195 года. Встала рано. Пришлось ждать пару часов в кровати, пока пилот не отключил двигатели. После завтрака заглянула к Бенни. Он с улыбкой продемонстрировал мне, насколько за последние сутки мы приблизились к Юпитеру. При взгляде через перископ, который не увеличивает изображение, заметно, какой крупной сделалась эта планета. Уже видно три самых больших спутника. Четвертый — Ио — по словам Когтяузера, скрыт за Юпитером. Побывала в кабинете доктора Златогрива. Наш руководитель выглядел немного рассеянным, что совершенно не вяжется с его властным образом. Мне показалось, что он чем-то сильно озадачен. Все стены научного отсека плотно завешены плакатами и какими-то древними бумажными картами. В основном, географическими. Я довольно быстро узнала на них земные континенты. Больше всего мое внимание привлекла пластиковая рельефная карта, где были показаны высоты и низины. В ее правом нижнем углу я заметила подпись: «Уважаемому юбиляру Л. З. от преданных учеников кафедры!» Думаю, этот подарок крайне ценен для Леодора, раз он взял его с собой в дальний полет. Пообщались с мистером Златогривом. Он поделился со мной своей заботой. Оказывается, после знакомства с новыми данными, ученый стал подозревать, что планета, к которой мы летим, может не иметь вращающегося железно-никелевого ядра. Если так, то вокруг нее отсутствует магнитное поле, а, следовательно, она никак не защищена от вредного космического излучения. Будет грустно, так как на планете станет невозможна жизнь, а наша колонизация окажется просто бессмысленна. Впрочем, Леодор не теряет надежды. Он сказал, что верит в успех экспедиции всем сердцем. После обеда еще немного притормозили. Сейчас скорость упала до минимума, на котором мы можем войти во врата. Прыжок намечается на час ночи, так что сегодня нам всем вряд ли удастся поспать. Когтяузер организовал трансляцию с наружной камеры. Теперь можно смотреть приближение к станции «Врата-1» на любом видеоустройстве корабля, из каждой каюты. Поговорили с доктором Слотмором. Он рассказал, как работают врата. Огромная конструкция, использующая колоссальное количество энергии, генерирует плотный поток гравитонов, порождая искусственную «черную дыру». «Дыра» сворачивает пространство так, что заданная удаленная точка галактики оказывается прямо здесь — всего в километре по ту сторону врат, и расстояние в тысячи световых лет можно покрыть мгновенно. Это называется червоточиной. По-моему, крайне удачное название. Действительно, червяк, вместо того, чтобы ползти по поверхности яблока, прогрызает себе дыру насквозь, по самой короткой дороге. Червоточина, постоянно питаемая термоядерными реакторами станции, живет недолго, всего до десяти минут. После этого она испаряется, а врата уходят на перезарядку. За такое короткое время «Сварог» должен будет проскочить через опасный участок и оказаться в месте назначения. Тут все зависит от мастерства пилота и штурмана. Ошибись они хотя бы на полминуты — и «черная дыра» разорвет пришедший слишком рано или слишком поздно корабль на части! Сквозь «Врата-1» почти каждый день пролетает какой-нибудь корабль. Хоть земляне и делают только самые первые шаги за пределы Солнечной системы, у нас уже немало колоний в ближайших секторах галактики. Там трудятся десятки и даже сотни тысяч зверей: ученые, инженеры, рабочие. Они изучают новые миры, добывают ресурсы, которых не хватает тут, на родине, строят новые прекрасные корабли, постоянно мигрируют с места на место. Галактическая жизнь бурлит. Странно одно — почему мы до сих пор не встретили никакого внеземного разума? Ведь количество подходящих для жизни планет в Галактике исчисляется миллионами. И ни на одной из них до сего момента мы не заметили никаких признаков наличия разумных существ. Приближается полночь. Буйволсон собрал нас в кают-компании. Под его присмотром мы дружно надели свои скафандры и проверили подачу воздуха и все прочее. В случае если корабль будет поврежден, эти космические «наряды» станут нашим единственным спасением. У каждого есть крупный запас кислорода и воды, а также небольшие двигатели под управлением компьютерной системы навигации. Если кого-то вышвырнет в открытый космос и сильно закрутит, движок выровняет хозяина, после чего постарается максимально затормозить, чтобы последний не улетел слишком далеко. Кроме того, на всех скафандрах установлены радиомаячки для облегчения последующего поиска. Марти в процессе проверки систем без конца скакал вокруг нас, всем мешая. Он совался под руки, внимательно рассматривая своими глазами-камерами любое наше действие и постоянно с гордостью сообщал, что ему никакой скафандр не нужен. В случае чего, он «выживет в космосе и даже немного загорит на солнышке» — кажется, так он говорил. Мы уже успели привыкнуть к подобным выходкам, а потому просто не обращали на его действия никакого внимания, тем более что были заняты наладкой наших космических костюмов. Но когда бестиоид из хулиганских побуждений перекрыл кислород Бенни, вызвав тем самым у нашего астрофизика кратковременное удушье, капитан не выдержал. Он ловко поймал противного робота, затолкал его в небольшой пустой ящик для инструментов и закрыл там на замок. Как только Буйволсон обернулся к нам, кают-компания наполнилась глухими аплодисментами многочисленных ладоней, одетых в пухлые перчатки. Причем, громче всех хлопал создатель Марти — Якс.***
26 марта 2195 года. Все готово. Мы сидим пристегнутые в небольшом пассажирском отсеке позади капитанского мостика. Второй пилот говорил, что это — самое безопасное место на «Свароге». Как только мы окажемся на той стороне, корабль, до сих пор летящий вперед двигателями, начнет резко тормозить. Сейчас наша скорость крайне мала, но никто не знает, в каком именно месте вокруг «HD 812955» мы выскочим. Так что безопасней всего будет сразу погасить скорость и остановиться. Червоточина загорится с минуты на минуту. До сближения с вратами осталось всего ничего… Очень волнуюсь! Мы будем первыми зверями, которые окажутся в неизведанной звездной системе! Эмоции переполняют меня так, словно я вот-вот открою новый вид живого организма! Сейчас допишу — и прилипну к боковому иллюминатору. Через него будет хорошо виден момент встречи с «черной дырой»… ЭТО БЫЛО НАСТОЯЩЕЕ ЧУДО! Боже, я восхищена! За всю свою жизнь не видела ничего более удивительного!.. Сначала показались длиннющие фермы, которые тянутся от краев врат. Все они сплошь усыпаны огнями и приводными радиомаяками, благодаря чему пилоты могут ровнее вести корабль, чтобы войти в червоточину по максимально точной траектории. Потом мимо понеслась бесконечная гребенка силовых установок, на острых кончиках которых клубился какой-то серый дымок. Как мне потом рассказал Леодор, так для постороннего наблюдателя выглядят пучки гравитонов, которые постоянно подпитывают «черную дыру». И, наконец, мы «пронзили пространство»! Прохождение через червоточину не мгновенно. Путешествие тут больше всего напоминает полет в абсолютной тьме, без единого проблеска света. Оторвавшись от иллюминатора, я осмотрелась и с удивлением обнаружила, что все внутри корабля как-то странно искажено. Будто, детали, предметы и космонавты в своих креслах сильно отдалились друг от друга. У меня даже появилась иллюзия, что все мы сделались крошечными, как Алиса, выпившая волшебный эликсир в Стране Чудес. Противоположная стенка «Сварога» была от моего места не в десятке метров, как минуту назад, а не меньше, чем в полусотне! Я тут же взглянула направо, где располагался Блиц. Когда мы рассаживались, я, не вставая с места, протянула к нему руку и помогла застегнуть один непослушный карабин на его кресле. Внутри же червоточины мне показалось, что теперь я ни за что не достану до своего соседа. Но я попробовала. С замиранием сердца я увидела, как моя рука начала быстро вытягиваться вдаль! Когда она коснулась спинки кресла доктора Слотмора, рука выглядела, как тонкая белая резиночка для волос, которую натянули так сильно, что она вот-вот порвется! Значит, ничто ни от чего не отдалялось — это какое-то оптическое искажение… Но вот все резко пришло в норму. Ленивец опять оказался близко от меня, а стенки корабля вернулись на место. За иллюминатором горели звезды, и совсем близко сияла всеми цветами радуги какая-то крупная туманность. Новый космический пейзаж сильно отличался от того, который можно было увидеть в космическом пространстве вокруг Солнца. То есть, мы уже покинули «черную дыру» и теперь движемся в другой звездной системе! Просто потрясающе! Потом «Сварог» весь затрясся — Буйволсон включил двигатели на окончательное торможение. Через несколько минут ТЯРДы затихли, и наступила тишина. Никто не рисковал сказать даже слово. Все сидели, молча ожидая, когда же капитан подтвердит, что мы в безопасности. В тот момент наш экипаж на мостике старательно проверял окружающую обстановку, прощупывая радарами и наблюдая через разнообразные приборы окружающую корабль обстановку. Наконец, спустя пару минут, в наших наушниках раздался суровый, но уверенный голос мистера Буйволсона, что все в порядке — «Сварог» в безопасности. Что тут началось! Все дружно посрывали с себя шлемы и начали радостно переговариваться. Свершилось первое за время экспедиции безупречно-успешное событие. Маленькое, но все равно достаточно значимое! К двум часам ночи мы переоделись и успели кратко поделиться своими впечатлениями от полета сквозь червоточину. Несмотря на то, что всем уже хотелось спать, члены экспедиции летали по кораблю туда-сюда, посещая, то кабинет доктора Златогрива, то обсерваторию Бенни. В этих двух отсеках шла самая интересная и важная работа. Мы кочевали от одного астрофизика к другому, желая услышать что-то новое и интересное про звездную систему, которую только что почтили своим присутствием. Причем к нам, ученым, присоединились и члены экипажа: Якс, Буйволсон и МакРог, свободные от вахты. На капитанском мостике остался скучать лишь коммандер Тамс, но ему нельзя было оставлять управление и наблюдение за безопасностью близлежащего космического пространства ни на минуту. Первым делом мы погостили у Бенджамина. Из его комментариев, сказанных себе под нос на сложном астрофизическом «языке» стало понятно, что система навигации выкинула корабль довольно далеко от «HD 812955». Мы находились примерно в 6 с половиной миллиардах километров от маленькой, но довольно яркой звездочки, за орбитой самой дальней ее планеты. Данный факт сильно озаботил доктора Когтяузера, так как здесь должно было быть немало древних осколков системы: астероидов, ядер комет и прочих космических камней, которые в любой момент способны «нанести визит» «Сварогу». Потом Бенни прильнул к одному из мониторов и затих, так что мы оставили его одного и проследовали к Леодору. Наш лев внимательно изучал данные с телескопов Когтяузера, выводя изображение на свой монитор. Начальник экспедиции был не сильно рад визиту такой большой компании, так как мы мешали его работе, однако, понимая беспокойство своих подчиненных, кратко поделился информацией. В новой системе нас ожидало 7 планет. Самая интересная, которая больше всех походила на Землю, занимала второе место от светила вслед за небольшой первой. Третьей планетой было крошечное, как Луна, небесное тело, видимо, безо всякой атмосферы. Остальные четыре планеты оказались газовыми гигантами, типа Урана или Юпитера. Больше ничего существенного наш предводитель не сообщил. Он углубился в какие-то таблицы и принялся внимательно сверять данные. Вся наша компания любопытствующих бездельников оставила его кабинет и вернулась в обсерваторию. Когда мы зашли к Бену, гепард имел весьма озабоченный вид. Он висел под потолком и задумчиво глядел в одну точку. На вопрос, в чем дело, Когтяузер обвел нас глазами, сообщив, что одна из планет выглядит как-то очень странно. Шестая по счету планета, похожая на Сатурн по размерам и составу атмосферы, имеет ряд довольно необычных аномалий. Например, у нее совершенно точно когда-то были огромные кольца. Сейчас же от этих газопылевых образований остались лишь легкие перышки, причем довольно неправильной формы. Как сказал астроном, такое впечатление, будто кто-то собирал их пылесосом, а потом, не закончив работу, бросил, как есть. Еще очень подозрительно выглядит атмосфера данной планеты. Обычно в составе планет-гигантов такого типа довольно много Гелия-3, который используется как топливо для наших земных электростанций, а также двигателей космических кораблей («Сварог» тоже летает на Гелии-3). Тут же ценного газа оказалось крайне мало. Впрочем, по словам Бенджамина, такие аномалии, в целом, допустимы. Например, количество Гелия-3 вполне может быть меньше по естественным причинам. А кольца могли быть просто «украдены» близко пролетающим спутником (или спутниками) планеты. Мы начали задавать ученому вопросы, но доктор Когтяузер погрузился в свои мысли и ничего не ответил. У Леодора царила рабочая и весьма деловая обстановка. Он вовсю печатал план экспедиции на ближайший месяц. Первым делом, по мнению руководителя, нам предстояло направиться к пятой планете. Там обнаружились самые богатые залежи Гелия-3, а потому новые врата лучше всего построить именно в этом месте. Следующую за этим остановку нам предстоит совершить возле целевой планеты — второй от «HD 812955». Тут мы проведем какое-то время за изучением атмосферы и географии вероятной новой колонии, после чего направимся поближе к светилу. Леодору и Бену будет необходимо тщательно изучить звезду с близкого расстояния. Надо очень пристально исследовать активность местного солнышка, чтобы выяснить, какие опасности может таить жизнь в новой системе. Закончив слушать доктора Златогрива, я почувствовала, что мои глаза закрываются. Попрощавшись со всеми, отправилась в свою каюту, чтобы прилечь. Надеюсь, без меня не будет совершено какое-нибудь открытие вселенского значения. Хотя, после сегодняшнего прыжка в новую звездную систему, даже и не знаю, что сможет поразить мой разум… Ах, черт возьми! Совсем забыла! Марти до сих пор сидит в том ящике! Надо быстренько накинуть комбинезон и слетать в кают-компанию, чтобы распаковать его. Пускай бестиоид и невыносим, но он тоже имеет право узнать, чем закончился наш полет.
