Veil of your secrets

Полутьма комнаты, нарушаемая лишь одиноким тусклым ночником на прикроватной тумбе, приятно обволакивает своей безмятежной тишиной. Так тихо и спокойно. Вот только в голове ураган, разрушительный и неумолимый. Ураган мыслей и подавляемых из последних сил чувств… Он прикрывает глаза, стараясь избавиться от неприятного жжения: последствия блуждания в дыму до сих пор дают о себе знать. Горло сдавлено, сжато, будто ужасно пересохло, и он не может избавиться от этого отвратительного, граничащего с болью чувства, сколько бы воды не выпил. Горят лёгкие, пылают от каждого нового вдоха, будто каждый раз в них происходят взрывы. Мышцы ноют так, будто их свело, и это чувство тоже не проходит, как бы он не пытался их растереть или расслабить: его тело будто выкручивает наизнанку, и он бессилен перед этим. Кажется, он уже забыл какого это – чувствовать себя здоровым и полным сил… Резко распахивает глаза: голова кружится за прикрытыми веками – его сознание тянется в царство снов. Его измученное тело хочет спать, но вот разум… Переводит рассредоточенный, потерянный взгляд на кровать больничного крыла перед собой и следит за медленно вздымающейся грудью девушки на ней. И сон снова снимает рукой. Глядя на неё, он чувствует пустоту. На место раздражения, подозрительности, намёка на ненависть и презрение пришло… ничто. Абсолютное ничто с нотками волнения, искреннего и не до конца понятного. В ушах до сих пор звенит её тихий, наполненный чистым страданием голос, а перед глазами плывут синие, как неизведанный океан боли, глаза. Алек, пожалуйста… Мотает головой, прогоняя появившуюся в сознании картинку. И почему только он чувствует эти отвратительно-холодные щупальца страха на своей спине, стоит ему только вспомнить её страдания? Всё в порядке… с ней всё в порядке. Но почему тогда так хочется подойти и дотронуться до неё, будто он боится того, что она просто привидение, мираж, что она испариться, а он так и не успеет… не успеет что? Понять её, разузнать её секреты, узнать её поближе? «Чего ты хочешь, Алек?..» И снова резкий поворот головы, он отводит взгляд, цепляя краем глаза ещё не зажившие шрамы на открытых участках её тела. Снова мысли… Почему он сидит у её кровати? Потому что… боится выходить из этой злосчастной комнатушки? Потому что боится посмотреть в глаза своей семье, своему институту? Да, он чувствует вину, он чувствует ненависть к самому себе за случившееся. Он должен был… сделать хоть что-то. А что он смог? Он только успел бросить эпичную фразу «мы с родителями во всём разберёмся» и упустить чёртова Хикса... Ну что, Алек, разобрался? Не смог даже и пальцем пошевелить. Слишком. Медленно. Его опережают на несколько шагов, и всё, что он может, лишь цепляться за обрывки событий. Уже ПРОИЗОШЕДШИХ событий. Он не успел… прошло только несколько часов с их разговора с Джейсом и Иззи, когда произошёл пожар, который не могли потушить неприлично долго. И он до сих пор не знает подробностей. Он просто сидит в маленькой комнатушке, потому что… Он не хочет выходить и смотреть в глаза тем, кого считал своей «семьёй». СЧИТАЛ. Но теперь… что-то подсказывало ему, что Хикс – меньшая из проблем, что в институте есть враги, предатели и посерьёзнее молодого охотника. Да, он просто уверен, что мальчишка едва ли не его возраста не смог бы развести такое пожарище без чьей-то помощи. Да, определённо… За Нейлом Хиксом однозначно стоял кто-то, какой-то серьёзный противник, который обладает достаточным умом и властью, чтобы устраивать такие беспорядки в сумеречном мире. И Алека одолевали серьёзные сомнения по поводу того, что он сможет противостоять ему. Ведь он всего лишь молодой охотник, едва не подросток, а на него свалилось столько… И всё это ждёт его там, за дверью. Алек вздыхает, снова прикрывая глаза и усаживаясь в ставшее уже родным кресло: он и не заметил, как поднялся с него и начал расхаживать по комнате. Однако он успокоился. Он знает, что справится. Может, и не с ситуацией в целом (да, пора отбросить мальчишеский максимализм и признать наконец, что он не всесилен и что не всегда будет выходить победителем), но с ответственностью, которая пластами ложится на его плечи каждый новый день. Ответственность за родных, за институт, за принятые им решения и их последствия, за… Короткий стон привлекает его внимание, он медленно, будто сомневаясь, поднимается со своего места и подходит к девушке. Она проснулась: Алек понимает это по нахмуренным, подрагивающим бровям и поджатым губам, сменившим до этого спокойное, даже, скорее, умиротворённое лицо охотницы. Виктория медленно, будто с опаской, приоткрывает глаза, проводит рассеянным взглядом по комнате и морщится: видимо, даже такое минимальное действие причиняет ей боль. Её бегающий взгляд останавливаются на нём, и Алек коротко вздрагивает, сам не понимая причины... Он видит в её глазах что-то похожее на отчаяние. Он чувствует его своей кожей. Он чувствует её боль, ноющую, раздирающую на части, постоянную, обезоруживающую. Чувствует её одиночество, чувствует, что она нуждается в ком-то, что она нуждается я в поддержке в этот самый момент. И причиной тому вовсе не физическая боль. Что-то не так, что-то беспокоит её, затягивая её в омут отчаянного бессилия, которое она и передаёт ему одними лишь глазами... И он не понимает, как простой взгляд может передавать столько эмоций… Брови девушки выгибаются, выдавая её усилия: она будто тянется к нему, цепляясь за знакомое лицо. Её губы приоткрываются, будто она хочет что-то сказать, но выходит лишь очередной сдавленный стон. Алеку кажется, что она пытается произнести его имя, и от этого становится ещё больнее… Почему?.. Он мягко кладёт руку ей на плечо, видя, как её тело вздрагивает в попытке пошевелиться, и тихо, буквально одними пересохшими губами произносит на выдохе: – Отдыхай, ещё рано. Его губы вздрагивают, изображая поддерживающую улыбку, и девушка, медленно сглатывая и снова морщась, медленно прикрывая глаза, будто не желая отпускать его из виду. Они оба сейчас… странные. Девушка, всегда такая холодная и безразличная к нему, цепляется за него, как за самое дорогое в жизни, а он, всегда пристально следящий за каждым её движением в недоверии и раздражении, нежно поглаживает её плечо, успокаивая, и искренне сопереживает её боли. С ними однозначно что-то не так, но… Это кажется абсолютно неважным. Это кажется правильным. Он снова медленно вздыхает и слабо улыбается. Чёрт, это всё даже забавно. То, что происходит с ним в последнее время. То, что происходит с окружающим его миром в последнее время. Это всё похоже на чью-то дурацкую шутку или на больной сон, но никак не на реальность. «Какие-то нездоровые мысли...» – думает охотник, стаскивая со своих губ эту неестественную улыбку. За последнее время он уже столько раз повторил себе, кто он такой, столько раз напомнил, что и как должен делать АЛЕК ЛАЙТВУД, что сбился со счёту. И при всём этом охотник начал серьёзно сомневаться в том… в том, что это действительно он. В том, что всея эта профессиональная сдержанность и отдача работе – это действительно то, чем он является. В последнее время ему кажется… нет, он почти уверен, что он, Алек Лайтвуд – это нечто гораздо большее, чем он привык считать. И ещё ему кажется, что понимаем этого он обязан именно ей, такой красивой (а он и правда считает её красивой, и всегда считал, хотя и понял это только в этот самый момент), странной, загадочной девушке с глубокими, кажется, бесконечными синими глазами. Может быть, она не просто подозрительно удачно появившаяся охотница? Может быть, она поможет разобраться не только в ситуации, но и ему с самом себе? Может быть?.. В любом случае, им будет о чём поговорить, когда она очнётся. К тому же, ко всем его вопросам прибавились ещё несколько: что говорил ей Хикс перед своим побегом и почему он вообще оставил её в живых? Почему Нейл не убил её: очевидно же, что девушка что-то знает? Почему не убрал её, когда она лежала перед ним беспомощная? Думал, что девушка всё равно умрёт от нанесённых ран? Нет, точно нет, Алек понимал, что эта идея абсолютно бредовая. Но и в том, что они за одно, он тоже сомневался: девушка и правда едва не погибла. К чему такой риск, если они действуют сообща?.. Алек перевёл взгляд с оголённого, прохладного плеча девушки на её бледное и, кажется, немного исхудавшее лицо. Он был уверен, что, когда она придёт в себя, она что-то расскажет. О себе, о том, что знает, о своих предположениях и опасениях. Охотник и сам не понимал, откуда в нём такая уверенность, однако… она просто была. Раздался стук в дверь, от которого парень вздрогнул и потянулся к оружию, примостившемуся на поясе: теперь он и вовсе не расставался с ним. Одёрнув себя и потерев глаза рукой, Алек вяло ответил: – Войдите, – постарался сказать как можно тише: он не знал, настолько глубоко во тьму небытия погрузилась Виктория, а будить её он абсолютно не хотел. В дверной проём всунулась светловолосая голова Джейса с уставшими, но горящими каким-то неведомо-живым пламенем глазами. Во взгляде его парабатая всегда было что-то такое… взрывное. И, кажется, ничто не сможет затушить этот огонь. – Ты как? – интересуется друг, проскальзывая в комнату и хлопая Алека по плечу. – Не думал пойти спать? Алек устало улыбается: странно видеть заботу парабатая. Потому что Джейс Вэйланд – это Джейс Вэйланд, и проявления заботы для него – это настоящий феномен… – Только не делай такое страдальческое лицо: от недосыпа ещё никто не помирал, – замечает блондин шёпотом, а Алек смеётся, искренне, так, как не смеялся, наверное, уже несколько лет. Приятно знать, что хоть что-то остаётся неизменным во всём этом сумбуре последних недель. Видимо, это такой талант его парабатая – всегда и в любой ситуации оставаться самим собой, таким вредно-надменным и острым на язык. Наверное, такой способности можно позавидовать. По крайней мере, у запутавшегося и порядком уставшего от неопределённости Алека это действительно вызывало белую зависть. – Расскажи мне, что случилось? – просит Алек, показывая другу на своё излюбленное кресло и стул рядом с ним. – Ну а что тут рассказывать? – отвечает Джейс, вальяжно разваливаясь на стуле в полной самоуверенности позе, задумчиво потирая подбородок и резко становясь серьёзным. – Я проснулся от шума в коридоре, сразу понял, что что-то горит, а когда выскочил в коридор, увидел только Иззи, ведущую Маризу по коридору и исчезающие в дыму спины Виктории и Хикза. Недолго думая, погнался за ними, догнал нашу мисс-загадку, а она просто развернулась и бросила мне: «Я за ним, а ты зайди сбоку через задний ход», – Джейс делает неопределённый жест рукой, хмурясь. – А там наткнулся на кучку каких-то охотников, которые в определённый момент просто дружненько развернулись и сбежали. К порталу, как я понял, когда погнался за ними. – Есть идеи, кто они? – интересуется Алек, ещё раз прокручивая рассказ парабатая в голове. Вот они, таинственные охотники, с которыми работал Хикз. Кто они? Откуда появились и на кого работают? Какие цели преследуют и, конечно, как такое количество человек подобралось к институту незамеченными? Пусть они и охотники, но это должно было насторожить… – Без малейшего понятия, – недовольно цокает языком Джейс и переводит взгляд на девушку, возящуюся на кровати: – Но что-то мне подсказывает, что она знает. – Я тоже об этом думаю, – кивает Алек. И, несмотря на то, что смысл фразы отдаёт недоверчивостью, он прекрасно понимает, что он не чувствует этого трепетного волнения-раздражения к ней. Он даже подлавливает себя на том, что задерживает на Виктории взгляд слишком долго, гораздо дольше, чем требуется. Может… – Да, придётся ждать пробуждения нашей спящей красавицы, – хмыкает блондин, поднимаясь. – Думаю, успею вздремнуть. Ты идёшь? – смотрит на него пристально, поджимая губы, будто в чём-то его подозревает. – Нет, буду здесь, – уверенно качает головой Алек. – Должен быть здесь, – неизвестно зачем добавляет он, сам не до конца понимая значения этой фразы. Джейс поднимает бровь и ещё несколько секунд сверлит его глазами, будто пытается проникнуть в его сознание. Алек чувствует, как пульсирует руна парабатая, сам не понимая: действительно это так, или это лишь игра его слишком восприимчивого из-за усталости сознания? Но через мгновение блондин пожимает плечами и спокойно, будто и не было этого долгого сканирующего взгляда, разворачивается и выходит из комнаты, у двери задумчиво замечая: – Чёрт, только сейчас понял, что эта девчонка мной командовала, а я так послушненько эти команды выполнял, – бурчит Джейс, хитро улыбаясь, смотря на Алека в пол оборота, отчего брюнет снова содрогается тихим смехом. Оставшись наедине со своими мыслями, Алек откидывается в кресле, запрокидывая голову на подголовник, и кидает быстрый взгляд на девушку, будто желая ей спокойной ночи. А затем его обволакивает приятная темнота.