Если я упаду, собирай меня..

Егор Крид – Не Могу

Ты мечта моя, нетленная, Любимая моя вселенная. Та, чей голос все время слышу. Та, что напрочь снесла мне крышу.

***

Даже сквозь приличное расстояние вижу как подрагивают плечи светловолосого. Он удобно облакотился о подоконник, ища в толпе студентов знакомые лица. Ищет ли он меня? Делаю ещё несколько неуверенных шагов и останавливаюсь, когда нас разделяют всего несколько сантиметров. Даже несмотря на это расстояние чувствую его тепло, которое просачивается сквозь плотную ткань его толстовки. Достаточно стоять рядом, чтобы чувствовать обжигающе тепло его кожи. Недовольно морщусь, когда чувствую неприятный запах табака вперемешку с мятными конфетами и дорогим адеколоном. — Привет, — совершенно не узнаю свой голос, когда срывается хриплое, почти не слышное приветствие.— Кого-то ждёшь? — прочищаю горло и стараюсь улыбнуться. — Привет, — он медленно оборачивается и, поймав своими глазами мой образ, ласково улыбается. Хмуро обводит взглядом внешний вид и останавливается на глазах.— Да я уже дождался. Как ты? — Как обычно, — пожимаю плечами и кидаю взгляд за спину, пытаясь взглядом найти Морозову. Нужна поддержка. Совершенно неловко находится с ним наедине, зная что он испытывает в этот момент.— Как ты? — Уже лучше.— достает ладони из карманов толстовки и тянется к подоконнику.— У меня для тебя кое-что есть, — вытягивает пару бумажных стаканов из-за спины и приподнимает уголки губ.— Твой любимый чай. — Спасибо, но не нужно было.— поджимаю губы, колеблясь перед бумажным стаканчиком. Дрозд настойчиво кладет его в мою руку с неким укором пытаясь поймать мой взгляд.— Не нужно было тратиться. — Давай ты не будешь решать, могу я купить тебе чай или нет.— дотрагивается широкой ладонью до моей свободной руки и невесомо сжимает ее. Лёгкое покалывание в области груди вызывает неприятные мурашки от которых я невольно вздрагиваю.— Ты ведёшь себя так, будто мы знакомые. — Я не веду себя так, — недовольно хмурюсь, ругая себя за такую податливость. Нельзя заикаться, когда произносишь неправду. — Как бы ты не старалась меня отталкивать, я буду рядом.— проводит ладонью вверх и задерживается на локте, а потом плавным движением ведёт до самого плеча.— Я не могу себя заставить разлюбить тебя. Я много раз пробовал, Марин. Не получается. Но я буду стараться, помоги мне в этом. Не отталкивай. Он аккуратно, словно боится отказа, обнимает мои плечи и прижимает к себе. Я чувствую как он вздрагивает всем телом, когда холодный кончик моего носа соприкасается с его шеей. Ватными руками обнимаю его в ответ, просто не найдя каких-то красивых слов в ответ. Дрозд явно готовил слова. Он множество раз проговаривал их у себя в голове или же перед зеркалом, но невозможно говорить о таких вещах спокойно. У меня бы не получилось. — Через несколько дней в прокат выходит очередной культовый фильм ужасов. Я хочу позвать тебя в кино.— он отстраняется, желая видеть мое выражение лица. Это плохая идея.— Если ты не хочешь идти со мной один на один, мы можем взять Алину. Я уверен, что она не будет против хорошего фильма ужасов. — Надеюсь, что этот фильм будет не таким, на какой мы ходили в прошлый раз.— вновь утыкаюсь в край толстовки и слышу его приглушённый смех. Идти с Морозовой в кино намного интереснее, чем вдвоем. Мне хватило за сегодняшний день неловких взглядов и режущей тишины. Надеюсь, хотя бы тут Алина не напортачит.— Хорошо, Игорь, если мы сейчас не поторопимся, то рискуем опоздать на пару. — Точно, — он отстраняется от меня и приятное тепло сменяется холодом помещения. Тянет за руку и мы движемся в сторону кабинета.— Сядешь со мной? Мысленно представляю себе ехидное выражение лица Морозовой и еле заметно хмурюсь. С другой стороны, она же хотела, чтобы я помирилась с бедным и несчастным Игорем, у которого что-то случилось. Так что. — Я думаю, Алина не будет против, если эту пару я сяду с тобой.— поджимаю нижнюю губу, замечая как широкая улыбка разливается на лице парня. Одним своим положительным ответом я смогла поднять его паршивое настроение. Он говорил, что когда я улыбаюсь, я озаряю всех окружающим тёплым светом и хорошим настроением. Что невозможно не улыбнуться мне в ответ. Он говорил, что у меня красивые зелёные глаза, которые он часто сравнивал с каким-то морем. Что когда-нибудь обязательно появится человек, который увязнет и захлебнется в них. Который сам захочет идти когда дну. Он говорил, что у меня чистая душа и разбитое сердце, осколки которого поранят не один десяток других сердец. Что у меня колкий язык и невероятные знания. И то, что он не встречал ещё такую как я.

***

Вы поначалу голодны друг другом, а позже давитесь. — Сергей Есенин.

***

От лица автора. Дрозд уверено тянет девушку к двери кабинета, что-то щебеча про новый фильм и его культовый сюжет. Марина же невольно теряется, когда он заводит ее в кабинет истории, все ещё продолжая рассказывать что-то вполголоса. Во рту мгновенно пересыхает, когда Касаткина видит за учительским столом Щукина, что спокойно перебирает какие-то бумаги, даже не удосужившись поднять свою голову. Коленки предательски подрагивают, что девушка упорно старается не замечать и, опустив голову, поднимается по ступенькам, не отступая от Игоря. Удобно расположившись на третьей парте, Марина переводит взгляд на Морозову, которая задорно подмигивает и принимается за повторение прошлой лекции. Касаткиной душно. Ей буквально нечем дышать. До боли прокусив нижнюю губу, она пытается привести все свои мысли в порядок и наконец уровновесить сбившееся дыхание. Она прекрасно знает, что ей не удастся бегать от него вечно. Им придется поговорить о том, что произошло вчера. — Хей, ты в порядке? — Дрозд обеспокоенно рассматривает ее побледневшее лицо и дотрагивается до ее содрагающегося плеча.— Ты вся дрожишь. Замёрзла? — Все хорошо, правда.— спустя несколько минут, шатенке все же удается успокоить своё дыхание и она достает несколько тетрадей, стараясь не поднимать глаз выше парты. Игорь только открывает рот, чтобы кинуть в адрес девушки несколько надзирательных слов о здоровье, как звенит звонок. Парень решает оставить лекцию и расспросы на потом и поворачивается к преподавателю, который тут же поднялся со своего места и оглядел весь класс. Егор тщательно оглядел каждого ученика и остановился лишь на одной, что нервно теребила край своей блузки, даже не думая поднять взгляда. Он хрипло усмехнулся и взглянул в свой ежедневник. — Всем доброе утро, — громко проговорил парень, не отводя взгляда он тетрадки, что-то помечая в ней.— Надеюсь, вы не будете против, если сегодня вы просто посидите над своими конспектами? На следующую лекцию я устрою небольшой зачёт по пройденным темам.— послышалось несколько облегченный вздохов и Щукин сел обратно за стол.— Вот и отлично, не буду вас отвлекать. По аудитории разносятся несколько звонких хлопков тетрадками и шелест пренадлежностями, а после вновь воцаряется тишина. Бо́льшая половина студентов благополучно пропустили слова преподавателя мимо ушей и занимались своими делами, забив на предстоящий зачёт и конспекты. Кто-то слушал музыку в наушниках, кто-то сидел в социальных сетях, а кто-то удобно расположился на парте, надеясь достать такой необходимый час. Медленно подняв свои зеленые очи на Игоря, девушка заметила как он усердно читает собственные конспекты, помечая что-то текстовыводителем. Дрозду никогда не было все-равно на своё образование и учебу. И эту черту нельзя было не оценить. Алина сидела, погрузившись в собственный телефон, наверняка переписываясь с одним симпатичным шатеном. Она очень часто приподнимала уголки губ и опускала глаза, словно ей писали что-то слишком интимное и личное. Марина же просто не знала куда себя деть. Перечитывая собственные записи несколько раз, она никак не могла понять их суть, поэтому бросила это бесполезное дело. Сейчас ее мысли забиты совершенно не предстоящим зачётом, а симпатичным преподавателем, что сидел неподалеку. Она и сама не заметила, как начала наблюдать за каждым его мимолётным действием. Он как-то по-детски морщился, пытаясь разобрать собственный почерк, медленно облизывал нижнюю губу, из-за чего по спине шатенке пробегал строй мурашек. Она всё ещё помнит, как этот самый язык ласкал ее шею вчера. Касаткина удобно прячется за несколькими папками, стараясь наблюдать за учителем незаметно. Пожалуй, единственное о чем думала зеленоглазая, так это как быстрее выскочить из проклятой аудитории, чтобы он не успел ее остановить. Она не готова говорить. Только не сейчас.

***

Я бы лучше по самые плечи, Вбила в землю проклятое тело, Если б знала, чему на встречу, Обгоняя солнце, летела.©

***

От лица Марины. Когда неприятный, но такой долгожданный звон наполнил помещение института, я резко вскочила с места, резво собирая принадлежности в сумку. Я уверена, что если не успею выйти из кабинета в числе первых, то он попросит меня остаться. А я не смогу отказать. Беру в руки собственную сумку и движусь к выходу, смотря прямо перед собой. Я боюсь, если кину мимолётный взгляд на него, то встречусь с его осуждающими глазами. Правда боюсь. Несколько раз проклянаю всех святых, когда на финишной прямой к выходу застреваю в пробке из учеников. Никогда не думала, что в моей группе столько людей. Давай, Касаткина, ты успеешь. Успеешь. — Касаткина, будьте любезны задержаться на пять минут.— земля под ногами рушиться, когда до чёртиков знакомый голос эхом разносится по аудитории. Останавливаюсь, словно вкопаная, наверное, только сейчас понимая всю глупость ситуации. Я пыталась сбежать. Боже, как же стыдно. Разворачиваюсь на пятках и опускаю глаза на носки своих сапожек, словно провинившийся ребенок. Он терпеливо дожидается, пока последний студент покинет аудиторию и только потом аккуратно закрывает ее на щеколду. Отлично. — Ничего не хочешь мне сказать? — он облокачивается на свой стол и складывает руки на груди. И что это? Походит на дешёвый допрос или лекцию строгих родителей. — А должна? —кусаю нижнюю губу, стараясь уровновесить слегка сбившееся дыхание. Не поднимая глаз, чувствую как его жадный взгляд поглощает каждый миллиметр моего тела. Его взгляд жгучий, обжигающий. Он собирается проделать во мне дырку? — Да, должна, —стараюсь не замечать, как подрагивают коленки, продолжая кусать губу. Веду себя, как первоклассница, которую отчитывают за плохую оценку. И от этого становится невероятно стыдно.— Ты ушла сегодня утром. — Да, я ушла.— делаю себе мысленный пинок и поднимаю глаза, понимая, что нельзя себя вести так дальше. Я не сопливый ребенок и могу ответить за свой поступок.— А ты рассчитывал на что-то другое? — пожимаю плечами, наблюдая, как меняется выражение его лица.— На самом деле, мне очень стыдно. Я не понимаю, что могло меня толкнуть на такое. — Ты жалеешь? — приподнимает брови, слишком увлеченно скользя взглядом по моей фигуре. Да, черт тебя подери, я жалею об этом. — Мы были пьяны.— делаю один короткий шаг назад, тем самым показывая, что нет смысла говорить об этом.— Я абсолютно ничего от тебя не требую. Давай просто. — Забудем? — он довольно жёстко прерывает меня, оттолкнувшись от своего стола. Сделав его несколько шагов в мою сторону, он остановился прямо напротив меня, нахмурив свои брови.— Ради бога, замолчи. Ты ведь не девочка лёгкого поведения, которой можно попользоваться и бросить. — Откуда тебе знать? — его слова больно бьют в область сердце, заставив огромный ком упереться в мою шею. Я не стану плакать здесь, хотя ситуация ничего другого не оставляет.— Может, я такая и есть. — Нет, — когда он буквально начинает наступать на носки моих сапожек, отступаю назад и останавливаюсь только тогда, когда упираюсь спиной в стену. Щукин что-то неразборчиво кряхтит и вжимает меня в эту самую стену.— Ты не понимаешь, Марин. Я никогда не видел в тебе развлечение на ночь. — Да ну? —мой подбородок непривычно задирается, когда я стараюсь не дать потоку слез вырваться из собственных глаз. Стараюсь не дать солёному морю выйти из берегов.— Даже тогда, когда моя юбка была короче собственных чаевых. Кого ты обманываешь, Щукин? — Я всегда считал тебя соблазнительной, разве это плохо? — большим пальцев очерчивает контур скулы, а я вновь забываю, что значит дышать. Прикосновение такое лёгкое и невинное, но все-равно зарождает узел в моем животе.— Я считаю тебя невероятно привлекательной девушкой, но не развлечением.— выпускает своё горячее дыхание куда-то в область моей шеи.— Я ещё никогда не встречал девушек, даже похожих на тебя. Я никогда не встречал таких девушек как ты, Марина. В ушах эхом разносится хриплый, но такой родной голос Игоря, что сказал мне это достаточное количество времени назад. Но я помню и, наверное, никогда их не забуду. Он сказал это буквально на следующий день после похорон моих родителей, доказывая тем самым, что я сильная. Что я смогла справиться со всем тем дерьмом, в котором очутилась. — Ты можешь обвинить меня в том, что случилось, но я не жалею.— его ладони плавно переходят на мои плечи и сжимают их. Протягиваю ладони вперёд, стараясь увеличить расстояние между нами.— Рядом с тобой я обо всем забываю, точно так же, как забываюсь рядом с бутылкой хорошего виски. Ты и есть мой виски, Марина.— чувствую кончики его губ на своих собственных и вздрагиваю.— И если бы мне выпал шанс повторить то, что было вчера, то я бы им нераздумывая воспользовался им. — Отпусти меня, пожалуйста.— мне кажется, он делает вид, что не слышит моих слов. Или мой голос настолько жалок, что он просто его не услышал. Что он творит со мной? Проводит своими сухими, но тёплыми губами по моим, но это нельзя назвать поцелуем. Просто язык не поворачивается. — Я прошу тебя, отпусти. Мне нужно идти, ты и так задержал меня. — Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня.— слегка отстраняется, так, что я могу видеть его глаза. Ещё раз проводит ладонью по моей щеке и большим пальцем оттягивает мою нижнюю губу. — Я не ненавижу тебя.—выдыхаю прямо в его ладонь, на что он ядовито усмехается, но все же отстраняется от моего обмякшего тела. — Хорошо, ладно.— делает несколько шагов назад и, уперевшись в свой стол легонько наклоняет голову вбок.— Ты можешь идти. Но знай, что мы не закончили наш разговор. Срываюсь с места и провозившись в замком на двери несколько секунд, выскакиваю из аудитории и буквально несусь по полу-пустому коридору, сшибая идущих мне на пути студентов. По щеке непрошено катится одинокая слеза, которую я сразу же смахиваю и продолжаю двигаться по коридору, отдаляясь от кабинета истории. Разве Щукин не понимает, что ничего хорошего из нас не выйдет? Зачем он меня мучает? Да, разумеется, я не могу не признать, что он привлекательный. Да, он чертовски привлекательный. У него красивые мягкие волосы средней длины в которые так и хочется запустить ладонь. У него очень глубокие голубые глаза, ради которых все первокурсницы готовы раздвинуть ноги. Я не могу не отметить его телосложение. Он в меру подтянут и накачен, но о нем не складывается представление тупого качка. И все бы ничего, если бы он не был моим учителем. И я не могу противоречить своим принципам. — Хей, Марин, все хорошо? — чувствую тяжёлое прикосновение на предплечье и оборачиваюсь услышав знакомый голос парня. Дрозд щурится, осматривая мое лицо и сильнее сжимает руку. — Да, все нормально.—приподнимаю уголки губ и осматриваю коридор. Стараюсь смотреть куда угодно лишь бы не в глаза любопытного друга.— Я просто думала, что опаздываю. Конечно все хорошо, Дрозд. Идём? — Что он хотел? —он цепляет мой подбородок и приподнимает лицо на уровне своих глаз. Замечает размытые следы от слез и недовольно хмурится.— Он что, приставал к тебе? — Господи, конечно же нет.— это было добровольно, да Касаткина? Ненавижу себя за то, что не могу устоять перед симпатичным представителем мужского пола.— Он просто попросил меня помочь с его внеплановым зачётом, который он затеял на следующую лекцию. — Почему именно тебя? — вновь пытаюсь быстро придумать какую-нибудь более правдоподобную отговорку. Ненавижу врать. Но с другой стороны, я бы никогда не сказала ему правду. — Потому что он доверяет мне. Он считает меня ответственной, наверное.— вырываюсь из его хватки и вновь опускаю голову. Мне не очень нравится такого рода разговор.— Если твой допрос окончен, я могу идти? — Извини, я не хотел тебя задеть.— берет меня под руку и легко улыбается. Начинаем двигаться по коридору в сторону нужного кабинета. Он не хотел, но задел.— Я просто переживаю. — В этом нет необходимости.— кидаю беглый взгляд на его лицо, а потом вновь перевожу его на носки своих сапожек. — Все в порядке. Поджимаю свои сухие губы, а Игорь глубоко-глубоко вдыхает, все ещё косясь на меня. Почему, черт возьми, он не может просто поверить? Неужели он не видит, что мне совсем немного тяжело? И что у меня не просто так трясутся колени, словно я пробежала марафон. И если я не говорю о том, о чем не хотела бы, то не стоит меня об этом спрашивать. Абсолютно бесполезно, честно говоря. Заходим с парнем в общую аудиторию и расходимся по разным партам. Присаживаюсь рядом с Морозовой и достаю конспекты, дожидаясь звонка на урок. Шатенка не задаёт мне лишних вопросов по поводу размытых дорожек на щеках и лишь ободряюще улыбается, приобняв за плечи. Этот жест невероятно дорог для меня. Мне бы не хватило, наверное, смелости рассказать ей о всем что произошло. Слишком устала, все это неведомое дерьмо навалилось на меня слишком молниеносно и неожиданно. Я никогда не была готова к тому, что мой лучший друг признается в том, что далеко неравнодушен ко мне. Я не была готова к тому, что проснусь на одной кровати, совершенно обнаженная, со своим преподавателем истории, и уж не думала, что тот будет недоволен моим уходом. Я, черт подери, не была готова к тому, что чувство, буквально раздирающие меня изнутри будет появляться каждый грёбаный раз, когда я смотрю на него. Я не хотела влюбляться. И обложалась.

***

Из-за облака солнца не видно. Перестала цвести сирень. Просто знаешь? — Я устала. Забывать тебя каждый день.