All this time

— Подвинься, красавчик! — недовольная реплика заставила Платона обернуться. В клубе шумно и тесно, народ всё прибывал и прибывал, у барной стойки не протолкнуться, а потому неудивительно, что развалившийся капитан уже не в первый раз получил локтем по спине. Сидящий напротив Костя тут же переключил внимание на вернувшуюся с танцпола Вику, и Быковский уже в который раз почувствовал себя лишним. На своём же собственном празднике — с завтрашнего дня у капитана начинался отпуск. Ещё и Полина с Крестовским уехали после звонка Громова, оставив коллег втроём. Остальные, кто появился на проводах Платона, ушли и того раньше. — Танцуешь? — забирая свой коктейль, бросила тем временем толкнувшая его девушка, заметив интерес Быковского к своей персоне, и коснулась губами трубочки. Чувствуя спиной насмешливые взгляды коллег, капитан поспешил кивнуть: — Разумеется. — А я уж и не надеялась, — девушка отставила осушенный залпом бокал и протянула руку: — Пойдём. После этого столь решительная барышня окончательно завладела Платоном, его вниманием и телом. Он только успел краем глаза заметить, что Костя с Викой уходят, но тут же был развернут обратно к маленькой красотке. В мерцающем свете сложно было рассмотреть хоть что-то, он бы даже не сказал, какого цвета её волосы, убранные в аккуратную причёску. Но двигалась девушка так, что захватывало дух и не хватало реакции успевать за ней — просто стоять и любоваться плавными движениями было гораздо приятнее. А она, коварно улыбаясь, змеёй обвивалась вокруг парня, словно используя его вместо шеста. После пары лишних коктейлей она уже откровенно его соблазняла, и не было ничего удивительного в его предложении продолжить у него, как и в её согласии. Надежды на доброе утро в постели с красивой девушкой не оправдались — проснулся Платон один, но примятая вторая подушка и брошенное на стул платье говорили о том, что ночная знакомая (она даже, кажется, представлялась, но её имя напрочь вылетело из головы) ещё тут. На кухне за стенкой было тихо, а из ванной доносился шум воды. — Понятно, — пробормотал Быковский, взъерошив волосы и оглядываясь в поисках домашней одежды. Голова побаливала — Валеев вчера заставил его пить абсент, под неодобрительным взглядом Полины, — и парень направился на кухню в поисках анальгина и воды, запнувшись по дороге о собранный чемодан. Разумеется, оставаться на месяц без дела в пыльной Москве капитан не собирался — вечером его ждал самолёт до Симферополя. С трудом найдя нужные таблетки и пообещав себе по приезде из отпуска пополнить аптечку, Платон занялся приготовлением завтрака. Из скоропортящегося осталось только молоко, которое и пошло в кашу. — О боже, — раздался шокированный голос от дверей. Одетая в его рубашку девушка стояла, оперевшись о косяк и круглыми глазами глядя на пачку овсяных хлопьев, которые Быковский уже засыпал в кастрюлю. — Каша? Ты серьёзно? — А всё равно больше ничего нет, — пожал плечами парень. — Ну, тогда двигайся, красавчик, — решительно направилась к плите девушка, — буду спасать наш завтрак. Тебя не учили, что кашу нужно мешать, желательно не один раз? — А, вот ты где, — скрывавшаяся в спальне девушка наконец-то вышла в коридор и встала спиной к Платону, копавшемуся в шкафу. — Помоги застегнуть, пожалуйста. — Да не вопрос. Она вздрогнула, когда прохладные пальцы коснулись веснушчатой кожи и повели вверх замочек. Парень убрал мешавшиеся светло-рыжие прядки, и девушка суетливо перебросила их через плечо на грудь. — Спасибо, — пухлых губ коснулась смущённая улыбка, когда она повернулась лицом. Быковский осторожно коснулся чуть покрасневшей щеки и заправил волосы за ухо, не отрывая взгляда от глаз болотного цвета, которые так и затягивали в свою трясину. Девушка выглядела удивительно юной без макияжа и с распущенными косами, что Платон даже удивился — как её только пропустили в тот клуб, где проход был с 21 года и по паспортам? Она нисколько не противилась, когда их губы встретились, отвечая неожиданно робко и неуверенно, совсем не так, как ночью, ещё и зарделась, словно это был её первый в жизни поцелуй. — Прости, это мой, — ещё сильнее покраснела девушка, услышав трель телефона из сумки, висевшей на крючке совсем рядом. — Да, — недовольно протянула, отвечая, — я помню. Нет, не опоздаю. Сама доберусь, спасибо. Да, хорошо, пока. Спасибо. — Куда-то собираешься? — поинтересовался Платон, закрывая дверцу шкафа. — По работе, вечером самолёт. — У меня тоже. — Я заметила чемодан, — кивнула девушка и зарылась в сумку чуть ли не с носом, но нашла нужную косметику. — Двигайся, красавчик, мне нужно это зеркало. Час ожидания после регистрации растянулся для Платона на целую вечность, и, когда пришла пора грузиться в автобус до самолёта, он залетел в него самым первым, приткнувшись в тихий угол и отвернувшись к окну. Окружающие его не волновали с того самого момента, как он вышел из дома, и неизвестно, в чём именно была причина — в задумчивом виде парня или в наушниках. Быковский не сказал бы, какая песня играет у него сейчас в плеере, полностью погружённый в свои мысли, крутившиеся вокруг новой знакомой. И нет бы, забыть её и отпустить мимолётное увлечение на одну ночь, но что-то не давало. Тот момент, когда она открыла душу и дала заглянуть в сердце, маленькой хрупкой девочки? А он, идиот, даже не запомнил её имени… — Молодой человек, Вы выходить собираетесь? — кто-то коснулся его плеча и проговорил у самого уха, чтобы Платон точно услышал. — Приехали. — А, да-да, спасибо, — закивал капитан, убирая наушники и направляясь к выходу. На трапе возникла какая-то заминка, вереница людей замерла, и Быковский позволил себе ещё немного отключиться от реальности, буквально на минуту, и потому знакомый голос прозвучал для него громом среди ясного неба: — Боже, ты что, всегда так тормозишь? Двигайся, красавчик, я не хочу из-за тебя опоздать на самолёт! Мимо промелькнули рыжие локоны, лежавшие на плечах завитыми колечками, и девушка, схватив его за руку, потащила к трапу, многообещающе улыбаясь. Отпуск определённо начинался хорошо…