All this time

Они – не пара. Он с упорством барана пытается добиться расположения Маши, чьей неприступности позавидовала бы Снежная Королева. Она с переменным успехом отбивается от ухаживаний орды своих кавалеров: настойчивого Глеба; Олега, для которого это не более, чем ещё один пунктик в списке; Кости, который откровенно развлекается и больше даже просто пытается заставить Вику ревновать, чем имеет настоящий интерес. Нет, Тим и Паша никак не могут быть парой. Они – друзья. Он спрашивает у неё совета, какие цветы подарить Маше, чтобы она хотя бы не выкинула их сразу, и как усовершенствовать новую программку и точно поразить её своими талантами. Она просит прикрыть её, чтобы пораньше сбежать и не пересечься с Дорониным, и махнуться сменами, когда подкаты Глеба становятся особенно невыносимыми. Они друзья, и именно поэтому сейчас, дождливым воскресным вечером, продрогший Румянцев сидит на ступеньках перед дверью квартиры Прасковьи и ждёт возвращения хозяйки. «Как побитый бездомный котёнок», – внезапно приходит на ум ассоциация, и парень грустно усмехается. Наверняка в «питомнике» Орловых есть свой Тимошка, обязательно рыжий, возможно даже, потрёпанный жизнью и подобранный на улице сердобольной Викой. Но даже этот абстрактный рыжик получает любви больше, чем несчастный эксперт с разбитым вдребезги сердцем. Тим уже почти готов уйти, так и не дождавшись задержавшуюся у мамы, подруги или поклонника Пашу, как она появляется, звонко стуча каблучками на весь подъезд. При виде неожиданного гостя Орлова только понимающе вздыхает: - Всё-таки выгнала? – Конечно же, она в курсе, что Тимофей сегодня собирался идти к Маше – выяснять отношения, «чтобы раз и навсегда». – Заходи, – получив в ответ удручённый кивок, приглашает Паша и пропускает друга в квартиру. – Поставь пока чайник, – просит девушка, снимая обувь и плащ и останавливаясь перед огромным зеркалом, чтобы вытащить из затейливой причёски шпильки. - Ты откуда такая красивая? – спрашивает чуть иронично Румянцев, когда Прасковья, освободив волосы, подходит к нему и поворачивается спиной с просьбой расстегнуть молнию на платье. - В театр с мамой ходила, я же Вике обещала, – отвечает Паша, уходя в ванную, чтобы переодеться. Присутствие Тима её всё же немножко смущает. - Ах, ну да… Она возвращается через пару минут, переодетая и без макияжа, и принимается разливать чай. И только сейчас, увидев её такой, тёплой, заботливой и домашней, Тимофей понимает, почему у неё поклонников больше, чем у той же сногсшибательной красавицы Борисовой, и находит то, что нашли все остальные. Красоту, не только внешнюю, но и душевную, которая обычно прячется за маской колкой язвочки. И где только раньше были его глаза? А Орлова даже не замечает перемен, этого восхищённого взгляда, и продолжает болтать о мелочах, заполняя тишину, которая, затягиваясь, кажется ей неуютной. Расспрашивать о Маше неудобно, раз уж сам Тим об этом молчит. А он наконец-то чувствует себя на своём месте, на этой маленькой кухне, рядом с милой Пашей, и совершенно счастлив. Да, может быть, они не пара, но что мешает ему это исправить? Ведь Прасковья – не Маша, и не сбрасывает его ладонь, которая мягко ложится на тонкие пальцы, обхватывающие горячую чашку, и даже не отталкивает, когда он хочет поцеловать её… И, может быть, пора уже вычеркнуть из головы образ бывшей?