Доктор Освальд

      Закрыв дверь кабинета, Клара обернулась и глянула в сторону своего секретаря Энн Паркер и, сказав ей, что на сегодня рабочий день окончен, пошла к выходу. Настроение у Освальд было отвратительное, она даже и не думала, что её самый обычный рабочий день может омрачить человек, с которым она раньше так любила убегать от будней, хотя бы ненадолго чувствуя себя особенной. Впервые за долгие годы Клара заставила себя задуматься о том, как неправильно то, что она до всех пор не нашла в себе сил вернуться в страшный день своей смерти, а отчаянно доверилась словам, принадлежащим её спутнику Я: «Все бегут от смерти, и ты беги». Эти слова девушка сказала ей в первый же день, и Клара надолго запомнила интонацию безразличия в речи Я. И лишь сейчас, шагая до метро и погрязнув в грустных мыслях о прошлом, молодая женщина понимала, что говорила её спутница, как Доктор, и тогда в её интонации было совершенно все, чем славился Повелитель времени — лёгкая насмешка, безразличие и едва ощутимый вызов, посланный взглядом и кривой улыбкой. Тогда Клара без особого сомнения доверилась словам Я, чувствуя, что скоро её и так убьет горе, после прощания с Доктором. Ах, Доктор… Тогда Клара была готова поклясться, что если бы это было возможным, то она бы вернулась назад и позволила Доктору проделать что угодно с её памятью, а потом сама бы направилась к своей смерти, снова став храброй. Но Освальд ошибочно доверилась случаю, выиграв худшую из двух мук — память. Доктор, по её мнению, был счастливчиком, получившим настоящий подарок, и резким глупцом, не ценящим этого. Сегодня Клара, конечно, засомневалась в своей теории, смотря мужчине прямо в глаза и слушая о себе столько приятных вещей, которые услышала бы только тогда, когда им с Доктором грозила бы опасность, но смогла быстро развеять сомнения, убеждаясь: У них абсолютно одинаковая участь. Различны лишь обстоятельства.       Клара и не заметила, как очутилась в метро и, сидя на ободранном коричневом сидении, прижимала к себе небольшую сумочку. Удивленно озираясь по сторонам, Освальд пыталась прийти в себя и понять, когда же мысли о Докторе вытеснили её из настоящего, окружавшего её прямо сейчас, в эту секунду. Обреченно вздохнув, молодая женщина сделала вывод, что задумалась о Докторе сразу же после того, как он вышел из её кабинета, недоверчиво глянув на неё напоследок. Заметив, что метро остановилось, Клара поднялась с места и вышла, радуясь, что хотя бы сумела не пропустить своей остановки.       Уже шагая домой, Клара снова грустно вспомнила о том, что Доктор говорил ей сегодня. Сначала эта его мнимая любовь, затем мнимое чувство того, что он непременно узнает Клару, если будет находиться рядом… Такие слова заставили бы любую женщину улыбаться и думать, что это невероятно трогательно, но только не женщину, которая является той самой Кларой. На секунду Освальд даже подумала, что там, в её собственном кабинете пару часов назад, эти слова убили её, но потом поняла, что убило её ни что иное, как забвение Доктора, плотно сомкнувшего губы и опустившего взгляд. А ещё Клара была зла, очень зла на некую Билл Поттс, записавшую Доктора к ней и оплатившую целый курс по восстановлению памяти. Мало того, что некая Билл столкнула Клару нос к носу с тем, кого Освальд с большими усилиями пыталась отпустить, так она еще наверняка путешествует с Доктором. А мужчина с радостью показывает ей время и пространство, улыбается…       «В этом весь Доктор, Клара, — возмущенно думала Освальд, склонив голову и без энтузиазма шагая все ближе к дому, в котором жила, — никогда не оглядывается назад и лишь притворяется, что очень зависим от своего прошлого».       Фыркнув, молодая женщина взглянула на дом, возвышавшийся впереди и с обидой подумала, что пройдёт время и её имя само сотрется из памяти Доктора… Но она не хотела этого! Категорически не хотела! Если уж ее молчаливое сердце изнывает от боли, то почему человек, который подарил ей шанс быть особенной, не может чувствовать то же самое? Кларе не нужна вселенская боль, она не просит галактику разделять ее боль, девушка согласна на то, чтобы ее имя звучало хотя бы в какой-то клеточке двух сердец Доктора, хотя бы в одной из них, но всегда.       Вздохнув, Освальд нашла в кармане пальто ключи от дома и вошла в открытый подъезд, надеясь, что у нее получится избежать разговоров с Я по поводу ее настроения. Кларе сейчас меньше всего хотелось говорить с кем-то о ее состоянии. И вот уже скидывая туфли и обувая родные потрепаные тапочки серого цвета, Освальд взмолилась, чтобы её подруга Я сейчас находилась среди беженцев на затеряной улице. Иногда бессмертная девчонка пропадала там неделями, и невозможная девчонка очень хотела, чтобы подобное происходило и сейчас. Чтобы Клара нашла на столике в своей гостиной записку от Я и с чистой совестью продолжила захлебываться в своём горе в одиночку. Стащив с себя пальто, молодая женщина повесила его на вешалку в прихожей и кинула рядом свою излюбленную сумку. Тяжело вздохнув, Клара медленно вошла в гостиную и сжала челюсти от злости.       Я восседала на её единственном кресле и зачитывалась одним из своих дневников. Клара точно знала, что это именно один из дневников девушки, ведь все отражалось в лице Я. Она была одновременно печальной и весёлой, одновременно не верила в то, что когда-то пережила то, что было написанной в дневнике, и прекрасно знала, что бывало и хуже. Вдруг на нестареющем лице скользнула тень злости, и книга распрощалась со своей страницей, которую удовлетворенно комкали тонкие пальцы. Клара неуверенно покашляла, оповещая о своём прибытии и напрочь забывая о Докторе. Девушка понимала, что сейчас перед ней была задача намного сложнее — уберечь от испорченного настроения свою подругу. Будто бы получив разрешение, Освальд прошла вглубь собственной гостиной и села на диван, внимательно взглянув на Я, которая тут же попыталась спрятать лицо за книгой. Клара не знала, как начать разговор. Она никогда не могла предугадать события прошлого, которые так задевали чувства обладательницы этого самого прошлого. Однажды молодая женщина попыталась подбодрить Я, рассказывая ей о своём милом ухажере, а позже узнала, что бессмертная девчонка вспомнила, как держала за руку своего первого мужа — старого и умирающего. Тогда у Клары невольно навернулись слезы на глазах, а Я продолжала говорить с грустной улыбкой, иногда читая выдержки из своего же дневника. И сейчас Клара невольно вспомнила одну из них:        — «Он все знал, — читала Я, — и каждый день, после того, как мы поженились, просил, чтобы я держала его за руку, когда он будет умирать… И я держала его за руку. Всего несколько часов назад моя гладкая, без единой морщинки рука крепко держала морщинистую руку Гарри. В тот момент я чётко решила, что больше никогда не выйду замуж, потому что не смогу снова держать за руку своего любимого человека, когда он будет умирать, а я продолжать жить. В этот момент я должна буду улыбаться по его последней просьбе и плакать украдкой. Возможно, я забуду это, как и забывала раньше… Снова влюблюсь и выйду замуж. Не исключено! Но мне кажется, что даже выходя замуж снова, я все-таки буду чувствовать эту предостерегающую боль».       Клара моргнула, понимая, что слишком надолго задумалась. Вздохнув, молодая женщина подняла глаза на Я. Девушка в ответ мягко улыбнулась, прекратив прятать лицо за книгой и внимательно рассматривая Клару. Тяжело вздохнув, Освальд поняла, что теперь разговоров по душам ей не избежать. — Ты грустная, — наконец произнесла Я и сложила руки в замок. — Что-то случилось на работе? — предположила девушка. — Ничего особенного, — напряженно отозвалась Клара и откинулась на диван, — самый обычный рабочий день. Мистер Роншел вспомнил номер своего банковского счёта, мисс Ленг снова пыталась пробиться вне очереди и…новые клиенты появились. Ничего нового, — протянула Клара. — А ты как? — Читала о том дне, когда впервые встретила тебя, — проговорила Я, поджав губы и опустив взгляд. — Ты вырвала страницу. Неужели в том дне было что-то плохое? — поинтересовалась Клара, не понимая в чем дело. Как она помнила, Я особо никогда не сожалела о том дне, когда обрела бессмертие, разве что она иногда припоминала себе, как едва не убила всю деревушку по своей глупости. — Доктор, — вдруг произнесла девушка, и Клара снова напряглясь, удивленно взглянув на Я. — Что я о нем понаписала! Считала героем! — фыркнула девчонка, аккуратно разглаживая смятую страницу и читая. — «Он притворился Богом вначале и оказался им в конце!» Ха!       Клара хмыкнула, думая, что прекрасно избежала темы о своём сегодняшнем происшествии, но не стала сильно расслабляться, понимая, что пока Я будет говорить о Докторе, она легко может перемениться в лице и выдать себя. Слушая девушку, Освальд терялась в мнениях: своих и Я. Бессмертная девчонка впервые вспоминала Доктора, как виновника в своей бесконечной жизни, а не спасителя, который помог ей выжить, а невозможная девчонка впервые за день желала отстаивать честь того же Доктора, которого по дороге домой успела возненавидеть и приревновать. — Ты уже закончила? — резко и недовольно воскликнула Освальд, буквально подпрыгнув с дивана. — Доктор, конечно, несносен… — Несносен! — хмыкнула Я, — Клара, это звучит, как оправдание, — мягко, но в то же время требовательно, желая, чтобы её мнение учли, продолжила бессмертная девочка. — Доктор не несносный, скорее грубый, злой… — Он бывает злым, — перебивала теперь и Клара, — бывает грубым, но он не такой. — Такой, — покачав головой, Я мягко улыбнулась Освальд. — Возможно, ты не понимаешь этого, Клара, но ты — это хорошая половина Доктора. Ты спасала его, учила вежливости… Соответственно, сейчас он остался без своей хорошей части, — пожала плечами девушка, — ведь он забыл тебя. — Но пытается вспомнить! — резко выпалила Клара и тут же пожалела об этом. — Что?       Глубоко вздохнув, молодая женщина невольно позавидовала Я — у неё под руками не было книги, за которой можно спрятать лицо, и поджала губы, не зная, что делать дальше. Молчать нельзя — Клара уже начала рассказ с самого интересного, и её подруга в любом случае добьётся подробностей, а говорить дальше… Клара не могла себе позволить и рта открыть под внимательным и слегка удивленным взглядом Я. Повернувшись к девушке спиной, шатенка попыталась успокоиться и подошла поближе к окну, выходящему на залитый солнцем дворик. — Сегодня я встретила Доктора, — сообщила Клара, едва решаясь на это. — Он пришёл ко мне на приём.       Я задумчиво сложила руки в замок и подняла голову, рассматривая Клару. До последних времён, Освальд почти не упоминала при ней Доктора, и это было лучшим вариантом, ведь через некоторое время Клара легко бы забыла о мужчине, поскольку человеческая память не вечна. Рассматривая сгорбившуюся фигуру своей подруги, Я аккуратно поправила прическу и, не дожидаясь, когда Освальд решит продолжить свои слова, поинтересовалась: — Он сам записывался к тебе? Как он представился? — Нет, записала его какая-то Билл, — хмыкнула в ответ Освальд и обернулась к девушке лицом. — Позже, он рассказал, что это его ученица. Сейчас Доктор работает лектором в институте в нескольких футах от моего офиса, — Клара растянула губы в грустной улыбке, поворачиваясь к подруге лицом.       В глазах Я Освальд увидела загоревшееся любопытство и немного осуждения. Клара прекрасно знала, что после того, что бессмертная девчонка говорила о Докторе, не стоит ждать от неё особой поддержки и толчков к решительным действиям, но девушке почему-то было плевать на все это, как и плевать на то, что пару мгновений назад она и сама не таяла от обильной любви к Доктору. Будто очнувшись от долгого сна, Освальд осознала, что она была бы простой школьной учительницей до конца своих дней. Если бы не Доктор, она бы путешествовала только от квартиры до работы, иногда, конечно, были бы магазины, встречи с друзьями, свидания, но… Стоит ли это того, что Клара видела и испытывала рядом с Доктором? Освальд громко вздохнула и коснулась руками лица. Она окончательно запуталась в своих мыслях и суждениях. Подняв взгляд на Я, Клара встретилась с немым вопросом и вздохнула так, словно ей на плечи обрушилась невероятно тяжёлая ноша. — Я не сказала ему, — закусив губу, Клара старательно сдерживала эмоции, стараясь говорить легко, даже с неким безразличием. — Я просто слушала его рассказы о самой себе, его мысли о себе… — Очень удобно, — хмыкнула Я, захлопнув свой дневник, — не всегда возможно услышать о себе правду в глаза. — А я услышала, — печальная улыбка снова скользнула по мягким губам Клары. — И знаешь, какой была та правда? Она была восхитительной. Доктор говорил так, что я невольно ощущала себя Богом, — хмыкнула Освальд, складывая руки на груди. — Его Богом. Это были лучшие из всех слов, что я о себе слышала, самые трогательные и пронзительные. — Как признание в любви? — задумчиво спросила Я, вспоминая о своем дневнике под номером восемь. Она недавно перечитывала его и таких реплик, как у Клары сейчас, в нем было огромное количество. — Ещё лучше, — чуть смущенно, но по-прежнему с энтузиазмом ответила Клара, после минутного молчания.       За это время она успела прокрутить в голове все признания в любви, которые ей говорили, но ни одно из них так и не сравнилось со словами Доктора. От слов мужчины Освальд чувствовала себя нужной, непобедимой и в то же время способной стать опорой, стать рассудительной и нежной. Подобное Клара не испытывала даже от слов отца — в таких случаях она наоборот становилась больше защищенной от беды, чем спасительницей, предотвратившей беду.  — Ты продолжишь занятия с Доктором, — констатировала Я, заметив глупую улыбку на лице Освальд. — Продолжу, — кивнула Клара. — А когда он вспомнит? Что будет тогда? — Надеюсь, что Доктор не разочаруется, вспомнив меня, — хмыкнула Клара, но Я заметила, как изменилось выражение лица у Освальд, на котором было очень понятно написано: «Даже и не представляю, что будет потом».