Я пойду за тобой

Жарко. Было непривычно жарко. А еще неудобно. И тесно, будто кровать вдруг стала вдвое меньше. Или кто-то положил на нее что-то вроде статуи, которая мешает перевернуться. Так или иначе, в какой-то момент Грэйс поняла, что что-то мешает ей спать дальше, и открыла глаза. Из окна лился яркий солнечный свет, от которого заслезились глаза, и она, поморщившись, зажмурилась на несколько секунд. Потом открыла глаза снова, привыкая к такому количеству света. Когда зрение прояснилось, девушка увидела четкие очертания мужского подбородка у своего лба. Мерно бьющаяся на шее жилка. Едва выступающие ключицы, частично скрытые лямками белой майки. А потом вдруг резко осознала, что лежит на груди Баки Барнса, обнимая его одной рукой за талию, в то время как его металлическая ладонь осторожно лежит на твоем плече. Что. За. Черт? Рывком отстранившись от него, Мэтьюс вскрикнула: — Пошел прочь из моей постели, Барнс! Он вздрогнул и, поморщившись, застонал. Она перекатилась на край кровати, чтобы быть как можно дальше от него. Сердце с силой колотилось о ребра, но крохотная часть ее сознания вдруг запротестовала, когда она перестала ощущать тепло (даже жар) его тела. Нет, это не может быть правдой. — Ты в порядке? — хрипло спросил Баки, приподнимаясь на локтях и устремляя на нее сонный взгляд. — Будет еще лучше, если ты вернешься в свою кровать. Ох, нет, очевидное отрицать нельзя. Хотя бы перед самой собой. Его объятия подарили ей успокоение и комфорт. Прогнали кошмары. В какой-то момент, почти сразу после пробуждения мелькнула мысль о том, что это вполне естественно — лежать так рядом с ним. Но это не так. Это противоестественно. Ее вообще не должно было быть рядом с ним! Ни в одной кровати, ни в одной комнате вообще. — Вот идиотка, — прошептал Барнс, поднимаясь на ноги. — Что ты там пробубнил? — Ты все прекрасно слышала. Хотя, может, у тебя какие-то проблемы… — Закрой глаза, — потребовала Грэйс, взяв с пола джинсы. — И не подумаю. Мы провели ночь вместе, какой смысл тебе от меня прятаться? — Баки вдруг неприятно ухмыльнулся, залезая к себе под одеяло. Всякая эйфория улетучилась, ей на смену пришло уже привычное раздражение на Барнса, и девушка сжала одеяло в кулаки. — Не обольщайся, Барнс, и закрой свои глаза! — она повысила голос. — Ладно, ладно, — мужчина закрыл глаза ладонями. — Собственно, не особо мне и понравилось с тобой… ну, ты понимаешь. — Наверное, это потому, что тебе ничего не обломилось, — фыркнула та, подхватив джинсы и побежав в ванную комнату. — Просто потому что ты бревно, душенька. Схватив маленькую подушечку с дальнего кресла, она метко послала ее в обидчика и закрылась в ванной комнате под его хриплый хохот. Прохладный душ помог окончательно взбодриться и вернуть ясный ум. С одной стороны, Барнс оказал ей услугу, успокоив ночью. С другой же… что-то все равно смущало. Нет, он должен был уйти, как только она уснула. Почему он остался с ней? Ох, о нем невозможно не думать! Пока в ванной был Баки, Грэйс заправила их кровати, достала пистолет из тумбочки и вернула его за пояс джинсов. Повторила в уме адрес, который назвала Наташа, и села в кресло ждать мужчину. Когда тот вышел, она поерзала на месте и выдавила: — Спасибо. Он остановился и шокировано посмотрел на нее. — Неужели? За что? — За то, что помог мне. По выражению его лица было ясно, что ему хотелось сказать что-то колкое, но он промолчал, надел на себя пуловер и кофту, Мэтьюс сняла с крючка его куртку, и они вышли из номера. Завтрак в этом мотеле был намного вкуснее, да и выбор побогаче. Набросав себе в тарелки того-другого, они заняли дальний столик у окна и принялись за еду. — Ты знаешь, — начал Барнс елейным тоном, и Грэйс приготовилась к очередной шуточке. — Обычно такие вещи я говорил своему другу, но здесь только ты, поэтому готовься слушать. — Вся во внимании, — буркнула девушка, отпивая из чашки кофе. — Я эту ночь провел с такой красивой девушкой! Любой бы обзавидовался. А какие у нее ножки… — протянул мужчина, из чего она поняла, что он подглядывал за ней сквозь неплотно сжатые ладони. — Будь я лесбиянкой, позавидовала бы, — кивнула она. — А так скажу только одно: печально, что эта красивая девушка тебе не дала. Так что хвастать тут нечем. — У меня все на мази. — Урод, — Грэйс сжала губы в тонкую полоску. — Когда ты злишься, ты становился еще более обворожительной, — почти промурлыкал Баки. — Доедай, и идем к Наташе. Девушка закончила есть первой, резко поднялась на ноги, с шумом отодвинув назад стул, и поспешила выйти на улицу. Слова Барнса распалили ее, но отвечать ему чем-нибудь достойным не хотелось. Она больше хотела наконец-то оказаться в безопасности, где не надо было прятаться и убегать. Может, когда они окажутся в укрытии, при Наташе Барнс не станет задевать ее? Когда он вышел к ней на улицу, Мэтьюс молча направилась к заправке, виднеющейся вдалеке. Баки насмешливо поинтересовался, зачем девушка туда идет, но она не стала отвечать, а когда они оказались там, то молча купила карту города на мелочь, которая завалялась в кармане ее кофты. — Умно, — кивнул Баки с недовольным лицом. Грэйс и это оставила без комментариев, раскрыла перед ним карту, и они стали искать дом Наташи. Баки нашел его первым. Не составило труда мысленно проложить кратчайший маршрут через дворы. Закончив, девушка спрятала карту в карман джинсов, и они отправились в путь. Дом, в котором находилась квартира Наташи Романофф, был неприметным и ничем не отличался от других, стоящих рядом в этом районе. Перед тем, как войти в подъезд, Барнс внимательно посмотрел по сторонам, затем, взяв спутницу за локоть, завел себе за спину и первым вошел в полумрак. Он защищает ее? Грэйс прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть непрошенную улыбку, и пошла вслед за ним. Шестой этаж. Серая дверь. Три быстрых удара и два медленных. Когда Мэтьюс опустила руку, в замке дважды повернулся ключ. Затем, вероятно, отодвинулся засов, и дверь открылась. На пороге стояла Наташа с влажными после душа огненно-рыжими волосами и горящим взглядом. — Я ждала вас чуть позже, — сказала она вместо приветствия и посторонилась, чтобы дать им войти. — Нам повезло, мы встретили попутчика, а потом купили билеты на автобус. Не все же пешком идти, — Грэйс метнула многозначительный взгляд на Барнса, который остался стоять рядом с закрытой входной дверью, когда как девушка уже стягивала с себя кофту. — Ты ждешь от меня ловушки? — от Наташи не укрылось недоверие, с которым мужчина смотрел по сторонам и не решался сдвинуться с места. — Я прекрасно помню тебя и то, что было у тебя в привычке, — голос Барнса неожиданно отстраненный и холодный. Это не имело ничего общего с временами обидными, но все же шутками, которыми он одаривал Мэтьюс. — Я изменилась с тех пор. И думала, в Лейпциге ты понял это. — Вот как? — Я дала вам уйти, из-за чего теперь торчу тут почти безвылазно, стараясь не привлекать к себе внимание, — буркнула Наташа и отвернулась к девушке. — Пойдем, Грэйс, я покажу тебе твою комнату. Мэтьюс вышла из оцепенения, повесила кофту на крючок в прихожей и направилась за Наташей. — Мою комнату? У тебя их тут несколько? — поинтересовалась она. — Иногда полезно иметь много опять же полезных связей, — хитро усмехнулась рыжеволосая красавица. Комната, отведенная для Грэйс, была небольшой, но уютной, гораздо уютнее тех, в которых ей пришлось ночевать две прошлые ночи. В этом же коридоре находилась ванная комната, в которую ей не терпелось попасть и принять, наконец, нормальный, полноценный душ и расслабиться. Наташа отдала ей кое-что из своих вещей, что заставило ее чуть ли не кинуться на нее от радости. — Ох, спасибо тебе огромное! — выпалила Мэтьюс, держа в руках свежую одежду. — Последние два дня я чувствовала себя бездомной, и отсутствие чистой одежды только усиливало это ощущение! — Теперь так не будет, — улыбнулась Наташа. — Иди в душ, я пока соображу что-нибудь к обеду. Спустя час, сидя за столом в черной майке и обтягивающих серых бриджах, Мэтьюс медленно поглощала приготовленный хозяйкой обед и понимала, что рядом с ней происходит что-то, в чем она никак не может разобраться. Барнс, к слову, для которого не нашлось сменной одежды, и которому пришлось после душа переодеться в свой пуловер и джинсы, почти не интересовался содержимым тарелки и странно поглядывал на Наташу, и девушка отвечала ему не менее странными взглядами. У Грэйс по спине поползли мурашки, пока она гадала, что эти взгляды могли значить. Тоска. Злость. Обида. Ожидание. Теплота. Нежность. Между ними что-то было? Есть до сих пор? Как только эта догадка была сформирована в голове, Мэтьюс почувствовала, как внутри нарастает недовольство. И это было еще более странным. Все так изменилось и запуталось. Как же теперь разобраться в собственных мыслях и чувствах? Барнс вдруг перевел задумчивый взгляд на Мэтьюс и побледнел, увидев выражение ее лица. Поспешно обернулся к Наташе и, прокашлявшись, спросил нарочито вежливо: — Когда ты последний раз связывалась со Стивом? — Больше полугода назад, перед тем, как позволить вам сбежать из Лейпцига. После я пыталась снова связаться с ним, но у меня ничего не вышло, и я бросила попытки. Баки помрачнел, услышав это, и девушка торопливо продолжила: — Но я связывалась несколько дней назад с Клинтом. Возможно, через него можно найти Стива и остальных! — Да, — без энтузиазма кивнул Барнс. Он начал подробно объяснять ситуацию Наташе, и Грэйс насторожилась. Вдруг Барнс затронет тему той базы ГИДРЫ? Несмотря на все, что с ними произошло за эти дни, Мэтьюс не забывала, с чего все началось, и хотела узнать, зачем ему нужна эта база. Однако мужчина начал свое повествование с прибытия его и Стива в дом Грэйс для того, чтобы воспользоваться поисковой программой. Делиться своими тайнами с ними он не собирался. Поскорее закончив обедать, Грэйс поблагодарила Наташу, встала из-за стола и молча ушла в гостиную, не желая слушать пересказ их злоключений. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, она попыталась подробнее осмотреть комнату, возможно, наткнуться на какие-то сувенирные безделушки, но таковых не было. Несмотря на то, что квартира была уютной, она не принадлежала Наташе. Значит, ничего прямо относящегося к ней здесь не встретится. Поняв это, Грэйс опустилась на диван и включила телевизор. Ни один из каналов не завладел ее вниманием. В конце концов, она включила фоном музыкальную передачу, скрестила руки на груди и задумчиво уставилась в окно. Мысли поплыли далеко отсюда, возвращаясь к ее дому, к тому дню, когда она сбежала оттуда. Кто бы мог подумать, что за короткий срок все перевернется с ног на голову? Что она покинет свой дом вместе с незнакомым мужчиной, будет скрываться от неизвестных, желающих их убить, будет стрелять, убьет… окажется так далеко от привычной жизни в прямом и переносном смысле? Барнс и Романофф разговаривали очень долго. Их приглушенные голоса доносились из кухни, но Грэйс старалась не прислушиваться к ним, занятая собственными размышлениями. Впрочем, ни к какому выводу прийти ей не удалось, она лишь прокрутила в памяти все, что произошло. Собственно, что можно теперь со всем этим делать? Сменить имя, внешность и город? Вернуться домой, как ни в чем не бывало? Нет ответов. Пока нет. На ум вдруг пришла Шэрон. Эта леди попросила Мэтьюс помочь Роджерсу и Барнсу, и по ее милости Грэйс теперь в чужом городе скрывается незнамо от кого! Надо бы связаться с ней и сказать пару ласковых. Зацепившись за эту мысль, она выключила телевизор, поднялась на ноги и вернулась на кухню. Очевидно, девушка двигалась бесшумно, потому что никто из них не обернулся. Баки и Наташа сидели спиной к выходу, и их ладони, покоившиеся на столе, едва соприкасались кончиками пальцев. Поджав губы, Грэйс сжала одну ладонь в кулак так, что ногти впились ей в кожу, и прокашлялась. Парочка разняла руки, оба повернулись к Мэтьюс. — Простите, если я вас отвлекла, — Грэйс никак не могла убрать яд из голоса. — Я просто хотела узнать, могу ли я отсюда позвонить кому-нибудь без риска быть отслеженной? — Конечно, — отозвалась Наташа. Грэйс сделала вид, что не заметила, как порозовели ее щеки. — На моей телефонной линии стоит специальный блок, тебе не надо вводить никакие коды, сразу набирай номер. — Хорошо, спасибо, — кивнула Мэтьюс и снова вышла из комнаты. Баки проводил ее взглядом. Забрав из гостиной телефонную трубку, она вернулась в свою комнату, заперлась изнутри и набрала домашний номер Шэрон. После нескольких длинных гудков она поняла, что девушка, должно быть, на работе, вот и не отвечает. Тогда Грэйс набрала номер ее мобильного телефона. — Кто это? — спросила девушка, сняв трубку. — Агент 17! — сквозь зубы прошипела Мэтьюс. — Грэйс! Господи, как хорошо, что ты звонишь! — выпалила она прерывающимся шепотом. — Я уже начала опасаться, что тебя нет в живых… — Не дождешься, Картер. — Я рада слышать твой голос, Грэйс. А теперь быстро рассказывай мне, что произошло и где ты сейчас! Грэйс провисела на телефоне с Шэрон больше часа, рассказывая ей о своих приключениях и попутно отвечая на возникающие у подруги вопросы. Мэтьюс рассказала ей все, кроме убийства неизвестного мужчины. Соответственно, она умолчала также о ночных кошмарах, которые теперь преследуют ее, и о том, что минувшей ночью Барнс лег в постель с ней, чтобы успокоить. Шэрон без устали просила у нее прощения за то, что по ее вине подруга оказалась в такой ситуации. У нее вызывало беспокойство дальнейшая судьба Грэйс, а также то, что ее дражайший Стив бесследно исчез. Они перебрали всевозможные варианты произошедшего, но ни к чему не пришли. — Хорошо, а какие у вас дальнейшие планы? — спросила Шэрон. — Я не знаю. Наташа сказала, что может связаться с Клинтом Бартоном и попытаться что-нибудь выяснить. — Но, очевидно, все это уже будет касаться Барнса, а не тебя, так? — проницательно подметила подруга. — Я имею в виду, если обнаружится место их нахождения, он пойдет туда один, тебе ведь это без надобности. Грэйс похолодела. Почему, почему эта мысль не приходила ей в голову?! Барнс оставит ее? Хотя она должна радоваться. Никто больше не будет доставать ее, подкалывать и создавать проблемы, угрожающие ее жизни. Тогда почему ей не радостно? — Да, я думала об этом, — солгала Грэйс. — Надо обсудить все с Наташей, чтобы понять, что делать дальше. — Держи меня в курсе по возможности, — попросила Шэрон. — Прости, мне нужно идти. Позвони мне позже, хорошо? — Позвоню, — пообещала Мэтьюс. — Пока. Не дожидаясь ее ответа, Грэйс выключила звонок и, положив трубку на тумбочку, свернулась на кровати калачиком. Внутри вдруг образовалась пустота, поглотившая все эмоции. Оказывается, ничего не чувствовать не очень-то приятно.