***
Драко, сделав недовольное лицо, размазывал овсянку по тарелке. Над ухом зудели Забини и Нотт. Малфой пытался уловить суть разговора, но заслышав слова: «нудная алкоголичка», «драккловы прорицания», — сразу же утратил всякий интерес. С вероятностью в девяносто девять процентов обсуждали парни скучнейшее эссе, которое задала ненормальная Трелони. Каша не елась, сок не пился. Что он вообще забыл на завтраке в такую рань? Его взгляд наткнулся на сидящую напротив Паркинсон — вот и ответ, как на ладони. Сидит, поглощает овсянку с не менее кислым выражением лица. Грейнджер, чтоб ее, велела чуть ли не в приказном порядке следить за тем, чтобы Панси нормально питалась. Грейнджер что-то лепетала про витамины и младенцев. Как ей вообще взбрело в голову свалить из школы? И оставить его с психически нестабильной Панси? Подруга последний месяц была настолько раздражительна к нему, что Драко гадал — не подгадил ли он ей в прошлом и забыл об этом? Дождавшись Тео и Блейза, Драко кивнул Паркинсон и покинул ее общество. — Малфой, кто-то умер? — подал голос Забини, криво усмехаясь и кутаясь в зимнюю мантию. Блейз всегда славился среди своих чрезмерной мерзлявостью, но так утепляться в конце октября? — С чего бы? — Драко засунул руки в карманы и последовал в сторону квиддичного поля. У слизеринцев сегодня была тренировка. — У тебя и без унылого выражения довольно-таки противная рожа, а тут вообще край, — Блейз закатил глаза, в то время как Теодор заржал и прошелестел: — Серьезно, Малфой, можно подумать, Грейнджер завалила тебя работой. Мы же делаем всю работу за вас! — Заткнись. Руководить идиотами — ой как выматывает, — Драко ухмыльнулся, запустил руку в волосы и растрепал тщательно зачесанную укладку, справедливо решив, что от холодного ветра ее все равно не спасти. Пока он натягивал на себя спортивную мантию, невольно включился в треп однокурсников относительно девичьих прелестей. — Ни черта вы не цените женскую красоту. Помните Браун? Хороша была, — Уорингтон мечтательно уставился в потолок, видимо, вспоминая Лаванду Браун. Драко поморщился, но спорить не стал, хотя прекрасно помнил, что яркая блондинка с Гриффиндора стала жертвой Фенрира Сивого. Оборотень оставил ей уродливые шрамы на память прямо на лице. Дафна долго трепалась, что именно из-за них Лаванда не стала доучиваться. Видимо, факт того, что Браун стала жертвой ликантропии, выветрился из головы Гринграсс. — Ну теперь она не вариант, или ты любитель острых ощущений? — Нотт усмехнулся, напоминая Уорингтону полуночные особенности Лаванды Браун. — Что, если и так? — Фу-у-у, — выдал Блейз. — Лучше сисек Девис не видел ни у одной! — Ты сам только что признался, что больше и не видел, — Блетчли расхохотался. — Заткнись, Майлз — Забини кинул в Блетчли ботинком. — А вы заметили, как похорошела в этом году Паркинсон? Так жаль, что в этом году она отказалась от квиддича. Ох, я бы посмотрел, как прыгают ее буфера на тренировке… — Майлз даже обрисовал фигуру Панси в воздухе, преувеличив размер груди раз в десять точно. Малфой начал раздражаться от заданной темы разговора. — А тебе чьи сиськи нравятся, Малфой? — Нотт склонил голову на бок и посмотрел на Драко пытливым взглядом. — Гр… инграсс, — Драко едва не оговорился, и он почти не врал, — Астория, классные сиськи! Малфой не мог похвастаться успехами в сексуальном плане. Впрочем, как и другие парни. Только в отличии от друзей, грудь Астории он увидел случайно, в ванной старост, куда не вовремя ворвался в позапрошлом году. А не, так сказать, на практике, но ведь он не обязан афишировать подробности. — А как тебе грудь Грейнджер? — Тео посмотрел на Драко так, словно знал что-то такое, о чем сам Малфой не знал. — Я бы не отказался их потрогать или хотя бы посмотреть. Но вот беда, она вечно в мантии. Грейнджер и в дортуаре в этой мешковине ходит? Драко сглотнул, всячески пытаясь сдержать гнев. Обсуждение прелестей Паркинсон его крайне нервировало, но когда Нотт приплел еще и Грейнджер, кровь в венах вскипела. — Во-первых, Тео, с чего ты решил, что я стал бы оценивать Грейнджер? Ты забыл, кто она? Гребаная гриффиндорская заучка! Во-вторых, под мантией ей просто нечего прятать, — Малфой мысленно похвалил себя за отсутствие эмоций в голосе. А еще он соврал друзьям. В дортуаре Грейнджер очень часто ходила в весьма фривольном виде: в нелепых магловских шортах и футболках, которые не скрывали достоинств ее фигуры. Но этим знанием Драко почему-то делиться не захотел. И не только потому, что это не по-джентельменски. Прихватив метлу, Драко последовал за Блейзом. — Ты чего так психанул? — шепотом спросил проницательный Забини. — Потом, — отмахнулся Драко, взмывая на метле вверх.***
Косой переулок, как и всегда, встретил ее чуть ли не праздничным возбуждением. Центральная магическая улица Лондона кишела огромным количеством праздно шатающихся людей. Гермиона натянула шапку по самые глаза и зарылась носом в шарф. Со времени победы над Волдемортом прошло почти полгода, а Пророк и прочие магические издания до сих пор не добились интервью у Героини войны и верной подруги Гарри Поттера. Гермиона спешно побежала в сторону магазина Джорджа. Где работал Рональд. Проталкиваясь через толпу, она вынуждена была пропускать мимо ушей гневное ворчанье волшебников. Мерлин, до нее только дошло, что народ готовился ко Дню всех святых! Из головы совсем вылетело. В Хогвартсе она и Малфой лишь курировали организацию празднества. Ну ладно- ладно! Спихнули всю ответственность на Старост факультетов. И при всем при этом она умудрилась забыть, что во всем мире тоже готовятся к Хэллоуину. В магазине Всевозможных Вредилок Уизли, как и всегда, был ажиотаж. Немного поработав локтями, она добралась до кассы, где ошивался Джордж. Несмотря на блуждающую улыбку, Джордж Уизли был печален. Одетый в строгий серый костюм, он больше походил на сотрудника Министерства, а не на изобретателя волшебных шуток. Когда Фред был жив, близнецы всегда одевались в яркие мантии, однако, оставшись один, Джордж почти кардинально сменил гардероб. — Привет, Джордж! — окликнула Грейнджер Джорджа за кассовым аппаратом. Уизли заметил девушку среди покупателей. Его глаза на мгновение потеплели, он улыбнулся даже шире обычного, и Гермионе показалось, что его маска напускного веселья вот-вот треснет. — Гермиона! Какими судьбами? Ты разве не в школе? — Джордж взмахнул палочкой, кассовый аппарат заработал самостоятельно, и он поспешил покинуть рабочее место. Грейнджер знала, что касса всегда могла работать самостоятельно, и никто бы не смог обворовать магазин. Но Джордж искренне считал, что контакт с покупателем — это очень важно. А Рон ему не противоречил. — Я рада видеть, что у тебя все хорошо, Джордж, — не сдержалась она и обняла хозяина магазина. — Ну, девочка! Все с Джорджем хорошо! Ты, наверное, к Рону? — Джордж улыбнулся, в этот раз искренне, и уткнулся носом в волосы Гермионы. — Он не предупредил, что я приеду его навестить? Как на него похоже! — вздохнула Гермиона и выпустила из объятий Джорджа, — Где он, кстати? — Нет, забегался, наверное. Знаешь, с тех пор как начал работать, он стал болезненно похож на отца, — Уизли закатил глаза, — Даже Анджелина отметила, что он стал рассеяннее после того, как попал в Мунго… — Мунго?! Рон болен?! — Гермиона едва сдержала вопль. — Нет, с ним все хорошо. Он что, не рассказал тебе, что стажируется на колдомедика? — улыбка постепенно сползла с лица Джорджа. — Нет, — только и смогла выдавить Гермиона. У Рона были от нее секреты, ей стало дурно. — Видимо, хотел сделать тебе сюрприз… — Джордж виновато пожал плечами, но Грейнджер его не услышала. За спиной звякнул колокольчик входных дверей. — Гермиона, ты уже приехала? — за спиной раздался такой родной голос. На душе у нее потеплело, но обида от недосказанностей между ними вгрызалась Гермионе в спину. — Да, представь себе. И узнала, что ты учишься на целителя. Так мило с твоей стороны, что ты не рассказал об этом мне! — выплюнула она в ответ, хотя очень хотела броситься в объятия Рона, — Джордж, прости, я пойду. До свидания! — скомкано попрощавшись со старшим из Уизли, Гермиона поспешила на выход. Рон догнал ее возле забегаловки, открывшейся рядом с кафе мистера Флориана Фортескью. — Мерлин! Гермиона, стой! — он нежно схватил ее за руку, притянул к себе и заграбастал Грейнджер в свои медвежьи объятия, — Куда ты бежишь, даже не выслушав меня? Я соскучился. Очень. — Рон, почему ты такой дурень? — прошептала она, обернулась и уткнулась ему в грудь. — Такой уж уродился. Пойдем в кафетерий, кушать очень уж хочется. И Гермиона, грустно усмехнувшись, последовала за Роном в кафе. Они молча, не сговариваясь, заняли самый неприметный столик. Заказали дежурный ланч. И начали говорить. Много говорить. Рон просил прощения. Очень много просил прощения. За то, что совсем не писал писем. За то, что опоздал с поздравлением. За то, что не навещал. За то, что не рассказал о стажировке в Мунго. И вроде бы она должна была его простить, но горький осадок не хотел покидать ее душу. — Знаешь, Гермиона, мне кажется, я не смогу сделать тебя счастливой, — вдруг произнес Рон с грустной улыбкой на губах. Гермиона всматривалась в дорогие сердцу черты лица и с ужасом отмечала, каким бледным и усталым был Рональд. — Я не могу обещать, что все изменится. Мои письма останутся такими же убожески-сухими. Да и свободного времени у меня не прибавится. Мне даже не кажется. Я боюсь, что уверен в этом. Грейнджер видела, как тяжело даются ему все эти слова. Он смотрел на нее и в то же время, будто сквозь нее. Сжимал ее горячие пальцы в своих холодных руках, на прочь игнорируя жаркое. Где-то в глубине души Гермиона начала понимать, к чему ведет разговор Рон, и ее сердце больно сжалось. — У тебя кто-то появился? — шепотом вдруг спросила она, боясь услышать утвердительный ответ. Рон выпучил свои голубые глаза, будто услышал, что Мерлин был сквибом. — Нет, что ты! У меня нет времени на такие глупости! Я поесть не успеваю толком. Какие девчонки? Да и Джордж периодически выпадает из жизни. И Рон опять начал говорить. Много, с расстановкой. Рассказал, что несмотря на глянцевую обложку мнимого благополучия, Джордж периодически уходил в алкогольный угар. Как Молли на этом фоне попадала в Мунго в предынфарктном состоянии. Как плохо переносил ликантропию Билл. Делился с ней планами на будущее. Слушая его, Гермиона не узнавала в нем прежнего, ведомого Рона. Парень словно вырос из довольно-таки инфантильного подростка в зрелого мужчину. — А в этом будущем есть место для меня? — внезапно спросила она у него. — Гарри и ты всегда будете неотъемлемой частью моей жизни, — улыбнулся так добродушно, как умел только он. Но от этой улыбки, от этих слов в Гермионе будто бы что-то надломилось. «Гарри и ты…» — именно в таком порядке. Эти слова набатом отзывались в ее голове. Это был конец. На глаза набежали непрошенные слезы. — Гермиона, прости меня. Но вряд ли я сейчас смогу быть… — Рональд, не надо. Все хорошо. Правда, все хорошо. У тебя и без меня много забот. — Гермиона сморгнула слезинки. — Мы же останемся друзьями? — Рон ставил жирную точку в их отношениях. Гермионе было горько, но она не покажет ему насколько. Она прекрасно помнила, как тяжело он переносит женские слезы. — Конечно, мы всегда будем друзьями! — она вымученно улыбнулась. Уже позже, аппарировав на площадь Гриммо, Гермиона еще долго рыдала в объятиях Гарри и Джинни.***
«Тук-тук.» В дортуар настойчиво стучали. Драко с трудом разлепил глаза. Голова гудела, болело все тело — сказалась утренняя тренировка. Малфой едва сдержался, чтобы не проклясть ночного визитера. Преодолев путь из своей спальни в гостиную, а там и до двери, он резко распахнул дверь. В комнату вбежала Паркинсон вся в слезах. Ярость на весь мир сразу сошла на нет. — Панс?! Что случилось?! — Драко! Мне приснился кошмар, будто бы я потеряла ребенка! — плечи подруги сотрясались от накрывшей ее истерики. Драко, опешив от слез Паркинсон, не нашелся, что сделать, дабы заткнуть всемирный потоп имени Панси Паркинсон, поэтому просто крепко обнял девчонку. — Паркинсон, успокойся. Это всего лишь сон, твой дурацкий ребенок еще при тебе, — у Панси давно заплыла талия, а в последние дни начал появляться уже приличных размеров животик. — Я так боюсь! — всхлипывала она. Драко завел ее в гостиную и усадил на диван. Быстро бросился к столику, где стоял чайник и вазочка, в которой всегда хранились сладости. Грейнджер всегда следила за их наличием и ежедневно наполняла вазу. — Все будет хорошо, поверь. Я с тобой, — наспех разогрев чай, Малфой как заправский домовик преподнес чашку с горячим напитком Паркинсон. — Спасибо, — Панси успокаивалась, лишь изредка шмыгая носом. Драко уселся рядом с ней и, приобняв ее за плечи, начал вещать о том, что все у нее будет лучше всех. Он наблюдал за тем, как Паркинсон засыпает, положив голову на его плечо, даже во сне поглаживая живот. И размышлял о том, как он вообще мог предложить ей избавиться от ребенка?