Гермиона не знала, как реагировать на посылку от Рона. Казалось бы, следовало радоваться, что вот оно: парень вспомнил о твоем существовании! Прими же сей дар и забейся в припадке от восторга. Но Гермиона была раздражена. Она готова была сгореть от стыда, пытаясь утихомирить волшебную открытку от Рональда, которая так старательно пела «С днем рождения, Гермио-о-о-о-на!». Над ней ржали все. Сдержаться не получалось даже у обычно спокойного Невилла.
Все знали, что день рождения Гермионы Грейнджер девятнадцатого сентября. Но не Рон Уизли, с которым она знакома почти девять лет! На календаре давно было двадцать второе число, а месяц был октябрь. Когда, наконец, ей удалось заткнуть «шедевральную» макулатурку, Гермиона с остервенением принялась за овсянку, напрочь игнорируя улюлюканья школьников. Закончив трапезу, она быстрыми шагами удалилась в сторону хижины Хагрида. До урока по уходу за волшебными существами оставалось еще полчаса, а ей так хотелось на воздух.
В уголках глаз предательски щипало от слез. А нос наверняка покраснел, хоть она и не проронила ни слезинки.
— Рональд Биллиус Уизли, ты идиот! — крикнула Гермиона в пустую улицу. Морозный воздух конца октября тут же заполнил нос и забрался в легкие.
— Святой Салазар, я талдычу об этом все эти годы!
Гермиона сморгнула слезы, словно и не было их. Хозяина голоса вокруг не оказалось. Она не постеснялась уставиться на дерево, которое, видимо, скрывало парня. И да, она угадала. Малфой вышел из-за дерева, тщательно кутаясь в мантию и зарываясь кончиком носа, который так нелепо покраснел от мороза, в зелено-серый шарф.
Судя по всему, при цирке с почтовой корреспонденцией Малфой отсутствовал.
— Малфой, — выдавила она из себя наконец.
— Грейнджер, — почти прошипел он. Изо рта у него вырвались клубы пара.
— Ты что здесь забыл? — Гермионе сильно захотелось отхлестать себя по щекам. С каких пор она начала мямлить с Малфоем? — Где Паркинсон?
— Забыл урок по уходу за безмозглым полу-великаном, — Малфой был в своём репертуаре. Он просто не мог не проехаться своими, якобы, остротами относительно Хагрида. Его слова о Роне она почему-то пропустила мимо ушей. — Я ей не нянька. Где хочет, там и ходит.
— Снова поругались? — Гермионе всегда было легче думать о чужих бедах, чем о своих.
За время их походов в госпиталь они заключили пакт о неприкосновенности и мирном сосуществовании. Точнее, они пытались его поддерживать. Еще точнее, пытались Драко и Гермиона. Панси с ее перепадами настроения терроризировала всех и вся, ездила по ушам Малфою, со слов юноши даже затевала несколько раз драку в гостиной слизеринцев. С Гермионой она при посторонних держалась холодно, но в дортуаре Гермиона Грейнджер становилась для беременной Паркинсон жилеткой для беспричинных слез и едва ли не отодвигала с пьедестала своей лучшей подружки Дафну Гринграсс. Самой Гермионе было несколько неуютно в такой новой роли, но она смиренно полагала, лучше так, чем быть мальчиком для битья, как Малфой.
— Да, — согласился Драко и шмыгнул носом, — Честно, она меня уже порядком раздражает! Я уже хочу наложить на нее Силенцио, лишь бы не слышать ее вечные придирки!
— Тогда уж лучше Петрификус Тоталус, так ты хоть целее будешь, пусть и ненадолго, — Гермиона не удержалась от снисходительной улыбки, которой часто награждала мальчишек, когда они были рядом. — А если серьезно, то скоро ее настроение стабилизируется. В Кратком повивальном справочнике молодой ведьмы написа…
— Стоп! Не надо. Я не хочу быть в курсе ваших женских штучек, — перебил ее Драко, и она готова была поклясться, что Малфой смущен содержанием их беседы.
У Префекта мальчиков смешно покраснели уши, и на бледных щеках выступили красные пятна. Он краснел совсем не так, как Гарри, который едва ли мог похвастать слабым румянцем, он больше заикался. И совсем не так, как Рон. Рыжий был просто чемпионом в этом деле: пунцовый, с выпученными глазами. Неприятное зрелище, как признавалась иногда себе Гермиона. Хотя и Малфой делал это ужасно. Лучше всех, по мнению Грейнджер, краснеть получалось у Шеймуса Финнигана, хотя красавцем он не был и даже не претендовал на это звание, в отличие от того же Малфоя и Рона.
Мерлин всемогущий! Для Гермионы было дико общаться с Малфоем без привычного смешивания друг друга с дерьмом. Хотя этот их учебный год действительно протекал довольно мирно. Гарри обещал подарить Гермионе медаль за безграничное терпение противных хорьков и мопсов. На что Гермиона захохотала, как сумасшедшая.
Девушке было приятно, что лучший друг не стал кричать и вообще не воспринял в штыки ее сотрудничество с Паркинсон и, тем паче, с Малфоем. Он был даже рад, что они сумели найти общий язык. Пусть и столь неловкий. Гермионе иногда очень хотелось, чтобы Гарри поприсутствовал хоть один вечер в их дортуаре. Ей казалось, что ответная реакция Малфоя была бы просто бесценной.
Она заулыбалась собственным мыслям, напрочь забыв о том, что Драко стоит рядом. А он тем временем что-то говорил, всматриваясь в хижину лесничего.
— Гермиона, хорек тебя обижает? — из дум ее вывел голос Шеймуса, он нервозно потирал кулаки. Дин и остальные гриффиндорцы стояли кучкой и наблюдали за столь странным тандемом Старост, которые, вроде как, и не собирались друг друга убивать.
Гермиона едва сдержала фырканье: можно подумать она из тех слабовольных дам, что чуть подует ветер, нуждается поддержке.
— Остынь, Финниган! — капитулировал Малфой, криво усмехаясь своим мыслям. Драко отступил глубже в лес, где располагался «класс» Хагрида.
— Странный он, — пробурчал Дин, подходя ближе к Гермионе.
— Да нормальный он, господи! — закатила глаза Гермиона. Мерлин, не хватало ей еще разборок относительно ее сосуществования с Малфоем. Даже Гарри доверял лучшей подруге, а ведь раньше он страдал чуть ли не патологической подозрительностью по отношению ко всем слизеринцам, а особенно к Драко Малфою.
— А Рон знает, что вы милуетесь? — определенно держать язык за зубами Шеймус не умел, за что и получил локтем в бок от Невилла, который лишь молча наблюдал за сценой.
— Если беседа с однокурсником приравнивается к милованию, то ты просто обязан уже был жениться на Дине, — Гермионе очень не хотелось говорить гадости, но, видимо, напоминание о Рональде задело чувствительные струны ее спокойствия. Сказав это, она хотела было попросить у парней прощение, но заметила, как Невилл и Дин оседают на землю в приступе дикого хохота.
Позже, когда Гермиона Грейнджер по обыкновению своему проводила свободное время за чтением дополнительной литературы в библиотеке, ее настигла Паркинсон. Панси широким жестом отодвинула тяжеленный стул и не очень грациозно уселась, впиваясь в Гермиону взглядом.
— Что такое, Паркинсон? Я заня… — не поднимая головы от эссе по Трансфигурации, спросила Гермиона.
— Тебе срочно нужно с ним встретиться! — всплеснула руками Паркинсон и начала закрывать книги на самом интересном месте.
— Что? Что ты делаешь, Паркинсон? С кем встретиться? — Гермиона ошалела от такой наглости и попыталась аккуратно забрать книги у Панси.
Слизеринская Староста откинула с глаз отросшую челку и посмотрела на Грейнджер, как на… дуру. О, да! Гермиона очень хорошо знала этот взгляд, потому что часто сама пользовалась таким же, глядя на Лаванду или Миллисент Буллстроуд!
— Ты прекрасно меня поняла, Грейнджер! Уизли опозорил тебя на всю школу!
Признаться, было стыдно, но она даже забыла об этом утреннем инциденте, как и о промахе Рона. В голове было слишком много новой информации. К тому же, она писала эссе.
— Проехали, Паркинсон, — к тому же Панси была бы последней, к кому побежала бы плакаться Гермиона.
— Как это, «проехали»? — вскипела на ровном месте обычно хладнокровная Паркинсон. — У тебя что, совсем гордости нет? Я, значит, весь день переживаю, а она «проехали»?!
Гермиона даже дар речи потеряла, попутно выронив из руки перо. Панси Паркинсон переживала за отношения Гермионы Грейнджер и Рона Уизли! С ума сойти! Определенно все дело в гормонах, не иначе.
— Спасибо за заботу, Паркинсон. Это очень мило с твоей стороны, я подумаю над твоим предложением… — осторожно начала Гермиона, опасливо сворачивая пергамент, чтобы не дай бог не размазались чернила.
— Да о чем тут думать?! — Панси приподнялась с места, нависая над Грейнджер.
— Мерлин! Панси, я напишу ему ответ, устраивает?
— Напишешь? Ты точно дура! Ты можешь встретиться с ним в Хогсмиде! Или на крайний случай назначить встречу в Косом переулке! — еще чуть-чуть и Гермиона смогла бы рассмотреть все зубы нижней челюсти мисс Паркинсон. Последняя едва ли не слюной брызгалась и шипела, при этом обнажив зубы, как гадюка.
Спорить было бесполезно. Тупое упрямство, не иначе. Гермиона вздохнула. Так или иначе слизеринка была права. Грейнджер прекрасно могла бы и сама посетить Рона. Каждый сам кузнец своего счастья. Разве не так? Так что же останавливало ее? Почему она не рассматривала такой ход дел? Может, потому что считала, что раз он джентльмен, то сам
должен ее навещать? Мерлин, она была такой эгоисткой!
— Как бы больно не было это признавать, но ты права. Я встречусь с ним на этих выходных. Тебя устроит? — Гермиона вздохнула, укладывая свитки с эссе в школьную сумку. За ними последовали перо и плотно закрытая чернильница в форме дракона — очень пафосный флакон чернил подарил ей Чарли Уизли еще летом.
— Вот и ладушки! — лицо Панси прямо засветилось от удовольствия. Эта девушка привыкла добиваться своего любыми способами. Один бог знает, почему по обыкновению своему упертая Гермиона пала под ее натиском.
Выудив из тяжелой сумки чистый пергамент, Гермиона Грейнджер взялась за написание письма Рону Уизли.
***
Помешивая против часовой стрелки кипящее в котелке зелье, Драко позволил себе такую роскошь, как бросить оценивающий взгляд на задницу Трейси Девис. К сожалению, ничего рассмотреть не получалось. Как и все девчонки, однокурсница не пренебрегала школьными правилами относительно внешнего вида: теплая школьная мантия не давала даже малюсенького шанса рассмотреть изгибы девичьего тела. Разочаровано вздохнув, Драко вернулся к зелью. Блейз между тем принес пробирку с мышиным пометом.
— Мерлин, из какого же говна мы варим зелья… — брезгливо поморщился Забини, откупоривая пробирку. Буковая пробка никак не хотела поддаваться.
— Из мышиного. И мы их употребляем, — Драко еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Смешно! Ты прям остряк, — Блейз был раздражен, пробка никак не отходила с места.
— Разговорчики. Мистер Малфой, вы уже справились с заданием? — профессор Слизнорт постучал кончиком палочки по столешнице и посмотрел на мальчишек из-за пенсне. После войны декан Слизерина стал чрезмерно раздражительным и ворчливым. Малфой подозревал, что все дело в преклонном возрасте Горация, и тем не менее замечание разозлило его. Драко не любил, когда ему делали замечания.
— Нет, профессор Слизнорт. Но скоро все будет готово, — выдавил Малфой из себя.
— Блейз поторопись и открой уже эту пробирку! — прошипел он приятелю.
Забини хмыкнул и, воспользовавшись крохотной ложечкой, извлек шесть шариков мышиного гуано. Пока Малфой исходился слюной, дабы не нахамить профессору, Блейз изловчился и открыл таки пробирку.
Естественно Грейнджер сдала зелье раньше, чем Малфой. Девчонка была в паре с Ноттом. Теодор самодовольно хмыкнул, бросив взгляд полный собственного превосходства на Старосту мальчиков и Забини.
«Можно подумать, ты сам сварил Зелье! Наверняка все заслуги за Грейнджер!» — с некой нотой зависти подумалось Драко.
Оказалось, что в этом году уроки Зельеварения никому из гриффиндорцев к черту не сдались. Предмет в основном посещали слизеринцы, да равенкловцы в полном составе. Малфой подозревал, что Грейнджер посещала все уроки, которые были доступны, за исключением Прорицаний, которые вела безумная Трелони. Драко в этом году от них отказался.
И пару Грейнджер составлял Нотт. Самодовольный индюк Нотт. Не то, чтобы Драко недолюбливал одноклассника, напротив, ему всегда была интересна компания Теодора, но вот Нотту было все равно на Малфоя. А скакать как цирковая пикси ради внимания, Драко не собирался.
К тому же, где-то в глубине души он подозревал, что Нотт неравнодушен к зазнайке. И этот маловероятный, но возможный факт бесил Малфоя. Просто невероятно бесил. В конце концов, на вольной зубрилу ждал Уизел. Не по-джентельменски это подкатывать яйца к без пяти минут будущей миссис Уизли. А она словно и не замечала, как Тео прижимается к ней, как невзначай касается ее кисти.
— Ты так реагируешь на Нотта, будто бы он твоя загулявшая жена, — прошептал прямо в ухо все замечающий Блейз. Драко дернулся от одноклассника, шепот у Забини был громким, а Малфой ненавидел, когда кто-то слишком громко дышит в ухо. Тем более, если это делает парень. А не симпатичная девушка.
— Ты сдурел что-ли? Я чуть зелье не опрокинул на себя! — зашипел Драко, собирая ложкой волшебную жидкость в чистую колбу, которую предстояло сдать преподавателю.
— Тогда прекрати испепелять его взглядом. Подумаешь, сдал зелье раньше тебя, — Блейз начал складывать вещи в сумку, насмешливым взглядом осматривая Драко, но и не забывая при этом посматривать на Дафну, которая была на грани истерики — зелье Гринграсс явно не хотело вариться правильно. Трейси же было явно наплевать на неудавшейся зелье.
— Ой, брось молоть чепуху. Мне абсолютно все равно, — Драко откровенно врал другу. Впрочем, не в первый раз в жизни. Забини ухмыльнулся и, взяв колбу с готовым зельем, отнес его профессору.
Драко тем временем заскользил взглядом по фигуре Грейнджер. Все та же бесформенная школьная мантия. Непослушные волосы она заплела в косу — девушка всегда так делала на уроках по Зельеварению и ЗоТИ. Драко спустился взглядом к туфлям отличницы. Скромные, коричневые, на маленьком каблуке. Мерлин, у девчонки были такие тонкие, изящные щиколотки, туфли были слишком массивными на их фоне. Он скользнул взглядом по ее тонким, аккуратным рукам. Ее кисти были такими же хрупкими, как и щиколотки. От одного их вида у Драко внезапно перехватило дыхание. Парень мотнул головой, прогоняя из головы наваждение. Блейз, вернувшийся на место, не сдержался и очень громко фыркнул.
***
Ночью во сне Драко мерещились тонкие руки Грейнджер. Он очнулся так резко, будто на него вылили ведро ледяной воды. Сев на кровати, он по привычке запустил пальцы в спутавшиеся от пота волосы.
— Что за…? — проворчал он раздраженно и свесил ноги с кровати, размышляя, хочет ли он в туалет или потерпит до утра.
И тут он услышал хихиканье.
Женский смех раздавался из гостиной. Драко посмотрел на часы, но в темноте невозможно было разобрать который час. Достав палочку из-под подушки, он наколдовал Люмос. Час двадцать после полуночи. Меж тем в гостиной опять засмеялись.
Раздраженный из-за сновидения, Драко надел тапочки и поспешил в общую комнату Префектов.
— Что здесь происходит, Грейнджер? — прорычал он, распахивая дверь и натыкаясь взглядом на два вытянувшихся лица.
Паркинсон и Грейнджер мило сидели на диване в ночных пижамах с ложками и огромным ведром мороженого, которое уже было наполовину пусто. В гостиной скромно раздавалось потрескивание камина.
— Доброй ночи, Драко! — Панси лучезарно улыбнулась, — Будешь мороженое?
— Вы спятили, да? Какого василиска ты здесь делаешь? Время за полночь! — Драко был зол. Причем источника злости он выявить не мог. Зато заметил, что Грейнджер была в коротеньких шортах.
— Мне мороженого захотелось. Гермиона меня любезно выручила. Если ты и дальше собираешься плеваться ядом, то попрошу тебя покинуть гостиную, — улыбка сползла с милого личика Паркинсон, а голос стал безэмоциональным.
— Малфой, лучше уйди, — Грейнджер положила ладонь на плечо Панси и с виноватой улыбкой указала на комнату Драко.
Он хотел было возмутиться с такого произвола, но разумно предпочел ретироваться, не связываясь с Паркинсон. В гневе подруга была страшна.
Устроившись на кровати поудобнее, он прислушался к звукам. Но смеха больше не было. Скорее всего, Грейнджер наложила заглушающее заклинание.
Драко уставился в потолок. Из головы не выходили ноги Грейнджер.
