***
Намджун должен был стать счастливее, когда наконец-то увидел такого Юнги: обезоруженного, отчаянного. Вот только ожидаемой радости и удовлетворения за этим не последовало, а парень, собственно, и не понимал, в чём дело. Чёрные глаза неотрывно смотрели на беловолосого юношу, недвижимо ожидающего страшной участи в холодном, тёмном заключении за железной оградой. — Вы ко мне? — внезапно, спросил Юнги, а Намджун замер, в надежде на то, что его присутствие покажется не более чем домыслом к чужой, одинокой реальности. Ему ведь ну никак не хотелось быть обнаруженным. — Я Вас не вижу, но прекрасно слышу, — усмехнулся юноша. — Не к Вам, — ответил учёный и хотел было идти, однако заключенный его отпускать так сразу не планировал. — Но я здесь один, — улыбнулся Юнги, а Намджун лишь сейчас оглядел всё помещение заключения. Юнги здесь держали в одиночку, ни за одним ограждением ни одного человека тут больше не было. — Даже если не ко мне… Могу я попросить об откровении? — Исповедь? — язвительно подметил Намджун. — Это не моя религия, вряд-ли я смогу отпустить все твои грешки. — А разве для исповеди так важна религия? Я должен освободить свою душу, я хочу знать, что мне всё ещё есть, что освобождать, — пробормотал юноша, но вдруг замялся и замолчал. — Но если Вы откажете мне — я пойму. — Я выслушаю, — раздражённо буркнул себе под нос учёный, присев на невысокую скамью возле стенки, упершись затылком в холодную шершавую поверхность. — Я никем был, а мне хотелось иметь всё, не важно, какой ценой, главное — не нуждаться больше, не пресмыкаться перед другими, не бродить с места на место, остановиться и просто жить как хочется. Я совершил убийство, чтобы обрести всё то, о чём когда-то мечтал, однако какой ценой… — Вероятно, ты сожалеешь, — тихо прохрипел Намджун, прикрыв лицо ладонями. Глаза его закрылись и погрузились во тьму. Почти такую же, как у Юнги? Или же, всё-таки, немного иную? Тьма Намджуна, как теперь казалось ему, была куда мрачнее, куда страшнее и бездоннее. Душа не находила покоя, ведь с этого момента её грызла не ненависть к Юнги, а ненависть к себе. — Я так поздно это осознал. Уже когда был безгранично счастлив с той, кого так сильно полюбил, я осознал свой грех. В полной мере осознал и понял, что теперь придётся за него платить. А ведь я мог бы обрести всё и без него. Деньги, которые мне не нужны, власть, которая мне ни к чему… Всё это оказалось таким неважным в сравнении с тем, что я обретал без помощи силы. Намджун стягивал в пальцах собранные в пучок смоляные волосы, искривлял от боли губы и тихо-тихо шипел, стараясь дышать ровно. — Возможно, Вы тоже совершили когда-то то, о чём жалеете? — Грех, — коротко ответил Намджун. — Я ужасный человек. — Если Вам больно за Ваш поступок, то не такой Вы и ужасный, — сделал длинный выдох в потолок Юнги, а губы его растянулись в светлой, доброй улыбке. — Я не вершитель судеб, однако, возомнил себя им. Я впустил в своё сердце ненависть, черноту, злобу, хотя, по определению, не должен был даже задумываться о таком. — Вы же никого не убили? — Убил. — Раскаиваетесь? — Больше всего на свете. Будь моя воля, я бы всё изменил, — шептал учёный. — Тогда он наверняка простит Вас. Намджун медленно поднялся на ноги и, ничего не ответив, развернулся в сторону выхода. Не простит. Как можно простить такое? Его никогда не простят, и он себя тоже никогда не простит. — Спасибо, — прошептал Юнги вслед уходящему. Исповедь сделала своё дело. Ему, правда, теперь намного легче. Теперь ему спокойно.***
День казни. С Юнги никто не решался заговорить. Его вывели без слов, к юноше лишний раз боялись прикасаться, его даже не подгоняли. Неизвестное, кроющееся внутри этого парня, пугало, оно ставило в тупик, никто просто не решался узнавать, на что ещё могло быть способно чудовище, сидящее в этом человеке. Шаг за шагом, и вот, уже момент казни куда ближе, чем был вначале пути. Парень лишь надеялся на то, что тот, кто лишит его жизни, в последствии, заполучив волшебную силу, распорядится ей по достоинству. Но как бы там ни было, он очень много думал, пока сидел там, в заключении. Он готов ко всему.***
— Вот они, — шепнул Чимин, и Хосок с Тэхёном притаились, всем телом вжавшись в стену. Там, прямо за ней, четверо стражников вели через длинный тёмный коридор, к выходу, «чудовище» на казнь. А по ту сторону стены стояло трое, облачённых в чёрные халаты, парней, с перекрытыми тёмными материями лицами. Чимин же был одет ни во что иное, а именно в тот плащ, что принадлежал когда-то Юнги. Слишком символично было надеть именно его. Он не стыдился того, что спасал «монстра», ведь Юнги больше не «чудовище». Он — тот самый человек в чёрном плаще, оберегающий горожан от неверных действий и плохих поступков. Из-под объёмного капюшона торчали собранные в тёмно-каштановый хвост волосы, Чимину пришлось убрать те за воротник, ведь теперь, даже самая малая частичка, выдающая его личность, могла стоить ему жизни. Со лба всех троих холодный пот стекал, дышать становилось сложнее, а Юнги подводили всё ближе. Мгновение истины. Чимин коротко кивнул, и юноши похватались за мечи. — Постараться не убить никого — основная задача, — пробормотал Чимин, дальше опустив капюшон на лицо, ещё больше скрывшись под плотным черным куполом. — Оглушить, но не убивать. Мы не преступники, — согласился Хосок, коротко кивнув в ответ. Вокруг Юнги вдруг началось какое-то копошение, охранники, придерживающие его, начали вдруг один за другим теряться, а парень толком и понять не мог, что происходит. Лишь вскрики и глухие удары. Юнги стоял посреди коридора и не знал, в какую сторону ему шевелиться, ведь направляющие его стражники вдруг словно испарились, оставив «слепого» юношу на растерзание пустоте. Пустоте и тем, кто оглушил его стражу. — Идиот, — на тяжёлом выдохе пробормотал Чимин, полоснув острым краем меча по ткани на лице Юнги, и с глаз парня в одну секунду слетели остатки шёлковой ленты, открыв вид на удивительно яркий для юноши свет. Он почти двое суток ни частички от него не видел, а тут всё и сразу. — Знаешь, сколько стражников охраняют тебя и это место? Чего нам это стоило? Юнги не видел лица человека под плотной тенью капюшона своего плаща, но точно знал, кто за ним пришёл. Точно знал и, поджав тонкие губы, незамедлительно подался вперёд, уткнувшись лицом в чужое плечо. Чимин в ответ на такой жест лишь растянул пухлые губы в улыбке, да погладил парня по белоснежной макушке. — Не нужно так делать, прошу, — проворчал откуда-то из плеча Юнги, однако юноша в плаще лишь усерднее начал выглаживать беловолосого, получив в ответ лишь вставшие дыбом волосы и страшное рычание.***
— Забраться-то мы сюда забрались, но самое сложное теперь — выбраться, — сообщил Чимин, оглядевшись по сторонам. — Кого-то из стражи мы прошли случайно, кого-то пришлось оглушить, и теперь, чтобы выбраться безболезненно, надо, во-первых, точно знать куда идти, чтобы не напороться на стражников в сознании, а, во-вторых… Пожалуй, во-вторых будет тоже самое. Нужно просто выбраться отсюда. Это не тюрьма, это катакомбы. — Разделяемся и ищем путь без стражи, — предложил Тэхён, а Юнги лишь теперь узнал, что это Тэхён, настолько парень был для него неузнаваем во всём этом, настолько хорошо он спрятал лицо под полотно черной ткани. Каждый пошёл своей дорогой. Путей было много, и найти тот самый, свободный, единственный, было суждено лишь одному из четырёх юношей. Но это не драма, в которой должен выбраться лишь один, а остальные обречены. Нет. Здесь каждый из четырёх никогда не бросит в беде другого, поэтому, лишь обнаружив свободный путь, счастливчик отправится за другими.***
Сколько бы Юнги не ходил, а чистого выхода обнаружить так и не сумел, то же было и у остальных. Отчаянию не было предела, а веры в свои силы оставалось так мало. Если они нападут на стражу здесь, то пиши пропало. Эти стражники позовут других, те третьих, и так, пока все не соберутся. Кроме Чимина здесь нет мечников, а в одиночку ему не справиться.***
Юноша в чёрном плаще бесцельно бродил по коридорам, выглядывая за повороты, но за каждым из них светились и нагоняли панику оглушённые ими ранее воины. Чем больше они бродят, тем меньше остается времени на побег отсюда! Нужно скорее найти остальных и менять план, так дело не пойдёт! — подумал Чимин и резко развернулся в обратную сторону, однако, как только сделал это, некто, стоящий до этого прямо за ним, в одно быстрое движение сорвал с парня капюшон. Чимин зажмурился от подступившего к глазам света и инстинктивно начал прикрывать лицо руками. Глаза напротив стоящего стражника округлились, а сердце Чимина чуть в пятки не ушло. Его узнали. — Почему Вы? Зачем Вы это делаете? Идёте против королевской семьи… — неверяще мотал головой молодой воин. Чимину теперь оставалось два выхода: либо убить этого человека и бежать, либо не убивать, и тогда его казнят. Неужели ему суждено вот так умереть? Так и не увидев больше никого из друзей, не улыбнувшись Чоён, не прожив и четвёртой части своей жизни умереть здесь… Или убить, взять на себя груз чужой смерти — грех, который нельзя искупить. Из глаз Чимина покатились крупные горячие, как его сердце, слёзы, а руки крепко схватились за меч, выставив тот перед собой. Стражник, в ответ на жест Чимина, дрожащими ладонями приподнял меч на уровне врага и отшатнулся назад. В глазах читался страх, ведь перед ним сейчас был юноша, который ему не по зубам, Чимин слишком силён для него. Чимин его убьёт! — Прости меня, — надрывно шептал парень, пуская из глаз горькие слёзы, но ничуть не ослабляя хватку на рукояти меча. — Извиняется тот, кто сожалеет, — послышалось неподалёку и Чимин резко дёрнулся. Из темноты вышел Юнги. — Так зачем делать то, о чём уже заранее сожалеешь? Ты не убийца, — мотнул головой беловолосый, и рука Чимина без промедления опала вниз. Стражник тяжело выпустил сжатый в груди воздух и, чуть взглянув на стоящего недалеко «монстра», опал спиной на стенку, резко зажмурившись. — Боишься меня? — ухмыльнулся Юнги. — А ведь я ничего ни тебе, ни кому-то из вас не сделал. Какого чудовища вы все так боитесь? Юнги подошёл к стражнику, а тот вдруг сжался. — Открой глаза, не бойся, — прошептал юноша и воин медленно приоткрыл веки, словно по велению чудесной силы. Открыл глаза и, будто заворожённый, уставился вглубь небесно-голубых радужек беловолосого юноши. — Вот так, — доверительно улыбнулся Юнги, устремив свой взгляд на стражника, — ты забудешь, что видел здесь Чимина, ты никогда об этом не вспомнишь. А сейчас отдохни немного, дай нам уйти. Волшебная сила привела себя в действие незамедлительно, стражник скатился по стене вниз и, коснувшись земли, закрыл свои глаза, погрузившись в дрёму. Чимина всё ещё трясло, он до конца не верил, что только что чуть не убил человека. Юнги где-то в душе смеялся: ну какой же из него лучший в городе мечник, какой из него воин, если ему бы лучше цветочки сажать, да солнышку улыбаться, но никак не посвящать себя военному делу. Юнги уводил Чимина в ту сторону, где их уже давно ждали Тэхён с Хосоком. Путь был Юнги прочищен, вдоль стен лежали ещё десятки таких же, усыплённых им мужчин, которые в последствии и не вспомнят о том, как уснули. Да здравствует свобода!