Вкус ночи

      Меня заковали в цепи и отправили в тюрьму, что у церкви, для допроса. Но все известно — люди, попавшие на допрос к инквизитору, получали тяжелые увечья. Я находилась в камере вместе с Тревором, который выложил передо мной многочисленное орудие для пыток. А у камеры стояла Мередит, которая науськивала его. — Эвелин Трюдо, ты обязана рассказать, кто еще находится в твоем шабаше, — проговорил инквизитор, приближаясь. Я хмыкнула, собираясь в десятый раз повторить, что я не ведьма. Но в камеру принесли стул, и инквизитор довольно улыбнулся. Он был деревянный, и на нем, абсолютно везде, были острые шипы. На сидении, подлокотниках, у шеи — везде. — Знаешь, что это? — мужчина оперся на свой стул ногой. — Давай, Эвелин, присаживайся. Грубо взяв меня за руку, он толкнул на этот стул. Шипы больно вонзились в тело, и я вскрикнула. — Малейшее движение, и тебе станет больнее, — подхватила Мередит, держась руками за прутья камеры. Насвистывая свою любимую мелодию, инквизитор подошел к столику и взял тиски. Улыбнувшись, он провел кончиками пальцев по железяке и присел рядом со мной. — Мои любимые. Обхватив тисками мою ногу, он сжал их, заставляя закричать от боли. На секунду мне показалось, что кость хрустнула. — Я не виновата. Это все Мередит! — злобно шипя в сторону девушки, я дернулась, забыв о том, что шипы воткнутся в тело сильнее. Услышав имя возлюбленной, Тревор сильнее сжал тиски, а я закусила губы. Вкус крови я почувствовала сразу. Надеюсь, когда выберусь отсюда, убью всех их, включая Мередит! Инквизитор повторял вопрос вновь и вновь, словно издеваясь надо мной. Ведь он знал — я не ведьма. Что же сделала с ним Мередит?       Не знаю, сколько я провела времени на этом стуле, но Тревор всячески делал так, чтоб я шевелилась и причиняла себе боль шипами. Поначалу Мередит удавалось даже пугать меня, от чего я вскрикивала и дергалась. Но потом я перестала обращать на нее внимание. Силы были на исходе, правая нога ужасно болела, и на месте тисков остался кроваво-фиолетовый след. Но Тревор отказывался от того, что я не ведьма. Ему нужно было мое признание. Но разве можно согласиться с тем, что ты не делал? Интересно, Майклсоны знаю, что я здесь? Вероятно. Но почему они не спасают меня? Хотя… я ведь им никто. — Знаешь, Эвелин, думаю, достаточно стула, — Тревор резко рванул меня к себе за руку, и я облегченно вздохнула. Освободиться от шипов было куда приятней, чем сидеть на стуле. Но я и не думала, что меня ждет еще одна пытка. Инквизитор провел меня в другую комнату, где стоял стол с шипами. — Ложись! — приказал мужчина. — Только для начала разденься. — Что? Я не буду делать этого! — возразила я. И спустя минуту, в комнату вошли его помощники, которые силой затащили меня на этот ужасный стол. Боль снова разлилась по телу. — Включайте!       По приказу Тревора его помощник включил ледяную воду, что лилась на меня. Сначала я усмехнулась, ведь они не добьются моего признания. Это лишь временно. Но, когда все тело дрожало от холода, я молилась о том, чтобы этот ужас скорей закончился.       Инквизитор вместе с Мередит наблюдали за мной и улыбались. Хотя я не вижу ничего веселого в этом. Если суждено умереть, то пусть смерть придет сейчас. Ибо еще одной пытки я не вынесу.       Словно услышав молитвы, Тревор выключил воду. — Поднимайся! — равнодушно прокричал он, выглядывая в окно. — Думаю, до казни мы успеем поиграть еще. Швырнув мне длинную сорочку, инквизитор прошел к столу, беря в руки кол. — Одна из любимых пыток, — вертя его в руке, он засмеялся. — Знаешь, для чего он. Судорожно сглотнув, я слабо кивнула. — Мистер, — трижды постучав, в комнату вошел один из помощников Тревора. — Пора. Не знаю, Господи, благодарить вас за это или не стоит. Какая смерть страшней? Кол или сожжение?       Опустившись на колени, я начала молиться. Пускай я раньше этого не делала, но я надеюсь, что Господь не оставит меня. Пока я молилась, вечерний свет, струившийся в маленькое, не прикрытое ставнями окошко, постепенно стал тускнеть; наступили сумерки, а потом и полная тьма.

***

      Меня зовут Эвелин Трюдо. Я родилась в небольшом городке в Англии. Как говорила моя бабушка, чьи сильные, красивые руки помогли мне, как и сотне других младенцев, выбраться на свет, я обладала даром чувствовать души людей. Но, как считают священники и инквизиторы, это отметило меня как человека, находящегося в сговоре с дьяволом. Я не поклоняюсь их дьяволу. Но не поклоняюсь также и их богам. Если это делает меня, по их определению, ведьмой — что ж, пусть так и будет. Я ведьма, так же как они — христиане и убийцы.       В моей жизни было много ужасного. Я познала голод, чуму и войну, но самым худшим страданием было то, что это оказалось ненужным — ненужным, потому что было вызвано не волей какого-либо бога, а человеческим невежеством, человеческим страхом. Еще я потеряла всю семью и близкого мне человека — мою подругу Изабелл. Я поняла, что даже сами инквизиторы не подозревают, сколько ошибок они наделали. Те, кто знают правду, не осмеливаются говорить из страха перед дыбой и костром. Инквизиция заткнула рты всем. Но не мне. Если сейчас наступит моя смерть, то я обязана рассказать все.

***

— И мы будем стоять в стороне? — возмутился младший Майклсон, пытаясь перекричать Элайджу. Вампир стоял, заведя руки за спину, гордо подняв голову. Казалось, его совсем не заботило, что произойдет с девушкой. И вероятней всего — так оно и было. — Она помогла нам, брат, — Клаус смотрел в окно, но мысли его было где-то совсем далеко. — Клаус, Кол, послушайте, эта девушка — всего лишь человек. Мы не должны выдавать себя ради нее. — Но, — Кол хотел возразить, но Элайджа взмахнул рукой. — Предлагаю уехать отсюда. Финн согласно кивнул, поддерживая брата. Ребекка находилась в смятении. — Это привлечет Майкла, — добавил первородный, глядя в глаза Никлауса. Клаус стоял молча, взвешивая «за» и «против». Собственная жизнь куда важнее жизни простого человека. — Решено. Собирайтесь. Мы уезжаем, — холодно проговорил Клаус, отворачиваясь от окна.

***

      Меня под руки вывели на площадь, потому что сама я идти не могла. Правая нога совсем не слушалась меня, а тело обмякло от пыток. Мередит, уже стоявшая в толпе, с презрением смотрела мне в глаза. — Гори в Аду! — я плюнула в ее сторону, за что получила пощечину от инквизитора. Все было расставлено. У костра не хватало лишь меня. И Тревор начал свою речь. — Эта ведьма созналась во всем! — закричал он. Я не удивлялась уже ничему. Если инквизиция захочет обвинить тебя — они это сделают. — Сжечь ее! Один из помощников толкнул меня к костру, обматывая ноги цепями. — Прости, — прошептал он с чувством вины. Неужели остался хоть кто-то с сердцем в груди вместо камня? — Вы поймали не ту. Настоящая ведьма стоит передо мной! — прокричала я, но внезапно в горле образовался ком, из-за которого стало сложно дышать. Я захрипела, но толпе стало весело. Они смеялись, тыча пальцами в мою сторону. Один мужчина даже бросил в меня камень, который больно ударил в грудь. Инквизитор лично подошел с факелом, улыбаясь. — Гори в Аду, ведьма! Сначала меня словно обдало жаром, такое чувство, что по телу покатилось пламя, спустившееся вниз. Затем я начала задыхаться от дыма, уже ощущая жгучую боль. Все тело разрывалось на кусочки, но я не могла это остановить. Цепи вжались в кожу с невероятной силой. Мое тело пылало, и я слышала душераздирающий крик. Мое сознание отказывалось говорить, кому он принадлежит. И только тогда, когда оно начало покидать меня, я поняла, что это кричала я. Теряя сознание, я представляла его лицо… — Буква «К», — прошептала Изи, улыбаясь. — Но я не знаю никого с такими именами, — возмутилась я. — Все ведь еще впереди, — хихикнула Мередит, подталкивая Изи к их алтарю. — Давай все спрячем живо.

***

— Снимите ее и выбросьте я яму с остальными! — скомандовал инквизитор, покидая площадь. Я медленно умирала, не в силах даже пошевелиться. С меня словно содрали кожу и отпустили на рыхлую землю, которая прилипла к телу. Когда инквизиция снимала тело, я чувствовала, как эту землю отдирают с кусочками мяса. Но мое сознание не собиралось возвращаться ко мне. — Она жива, — испуганно прошептал один из мужчин второму. — Она все равно умрет. Давай отнесем тело.       Я — Эвелин Трюдо. Я привыкла бороться за свое место в этом ужасном мире. И никто не заставит меня склониться перед вами. Лежа в этой сырой яме, я вижу лица своих друзей, своих врагов. Отныне никто не сможет причинить мне вред. Я стану той, перед кем вы склоните головы. Я отомщу за свою смерть всем, кто был причастен к ней. Я — Эвелин Трюдо, и отныне я не прощаю.       Капля крови появилась на моих губах в тот момент, когда мозг собирался отключиться. Я слышала голос, голос, просивший меня вернуться. Он принадлежал Клаусу — такой бархатный и мягкий. Он звал меня. Но я уже не могу сделать это. Я проваливаюсь в бездну, из которой мне не выбраться…

***

      Пение птиц так завораживало, что я не сразу поняла, что происходит. Резко открыв глаза, я села, оглядываясь по сторонам. Я лежала посреди поля, заросшего травой. И очень странно, что я видела каждую травину, ощущала этот запах, слышала каждый звук. Неужели, все это было сном? На улице по-прежнему было темно, но я отчетливо видела приближающиеся силуэты. Теней было пятеро. Я опустила голову вниз и закричала — на мне не было одежды, а все тело было обожжено. — Нет! Нет! Это был не сон! — закричала я, хватаясь за голову. Но мои ожоги постепенно исчезали, а боль прошла и вовсе. — Эвелин, — голос Майклсона заставил меня поднять голову. — Добро пожаловать, — вампир улыбнулся, протягивая руку.