Зазеркалье

Кхуши качнуло назад. Арнав успел удержать ее внезапно обмякшее тело... Дежавю. Так было не раз – сквозь едва зарождавшуюся нежность до, через ненависть и отвращение после... В нос ударил больничный запах. – Кхуши?! Тяжело навалившись на его руки, она запрокинула голову. – Кхуши! – повторил Арнав более настойчиво, прижимая ее к себе. Тишина. Страх поднялся до горла, выступил испариной на висках. – Кхуши... – Арнав обнял поникшие, хрупкие плечи еще крепче. Теперь дыхание Кхуши согревало его кожу. Он чувствовал странный, загадочный аромат ее волос – совсем ему незнакомый. Отчего-то они пахли дымом и горькими травами.

***

Кхуши брела во мраке казавшегося бесконечным коридора, не понимая, куда идет и зачем. Тишина вокруг переливалась шорохом ее шагов. Пол расползался под босыми ногами живым песком, мешая идти. Стены терялись в затаившейся темноте. Кхуши попыталась нащупать их и с отвращением отдернула руку, скользнувшую по влажной плесени. Она судорожно вдохнула, сдержав испуганный крик. Странный сон не отпускал, и первоначальный страх начал сменяться усталостью. – Кхууушии... Внезапный тихий шепот хлестнул кнутом по нервам, обжигая память. Он лился отовсюду, обволакивал угрозой и узнаванием. Дыхание перехватило. Кхуши замерла. Ей хотелось броситься назад, но тело будто удерживал на месте тонкий невидимый повод. – Кхууши?.. Бесконечность вернула пределы, раздробила сознание. Повод натянулся, рванув Кхуши вперед. Она взвизгнула от неожиданности и, в ужасе сорвавшись с места, помчалась по коридору. – Ты не сможешь убежать. Шепот опалил плечо. Кхуши метнулась в сторону и ударилась о стену. Та вдруг подалась, изгибаясь под ее натиском. Что-то липкое облепило щеки. С мерзким чавканьем преграда втянула ее в себя, а затем выплюнула, обдав лицо пахнущим гарью воздухом. Упавшая на острые камни Кхуши потерла ушибленный локоть и обреченно всхлипнула. До самых гор, грозно возвышающихся на горизонте, тянулось черное зеркало озера. Над антрацитовой гладью воды клубился огонь. Он лизал темноту причудливыми завитками, а в его свете плясали неясные тени. Ночное небо мерцало беспредельным морем сиреневых звезд. Сверкающие прорехи россыпью загадочных рисунков цеплялись за темный бархат над головой. Их колкий ледяной свет пронзал тело острыми лучами, отчего кровь медленно стыла. Спасения не было. – А я говорил, – будто прочитав ее мысли, равнодушно подтвердил вновь зазвучавший голос. – Ты не сможешь убежать. Сердце оборвалось. – Ты умер... – с трудом выдавила Кхуши. Зубы стучали от страха и холода. Это не могло быть правдой! Все это сон, ведь так? Мысль была слабой, но отрезвляющей. – Тебя не существует! – уже увереннее произнесла Кхуши, сжимая кулаки, чтобы побороть испуганную нервную дрожь. – Ты просто мой сон! Голос недобро, глухо заворчал. – Оглянись. Кхуши охнула и стремительно перекатилась с колен на бедро. Не обращая внимания на жалящие укусы, которыми камни напомнили о себе, она уставилась в огромное зеркало за спиной и закричала... – Если ты чего-то не видишь, это не значит, что этого нет. Шьям смотрел на нее из зазеркалья. Неподвижные глаза темнели провалами на обтянутом обгорелой кожей черепе. Из пустоты зрачков выглядывала вечность. Кхуши заледенела от страха. Даже крик хрустальными иглами врезался в горло, не в силах сорваться. – Нет... – Жалкий выдох, отчаянный вдох. – Почему ты убила меня? – произнесло кошмарное отражение, не двигаясь. Зеркало подернулось рябью, словно взбаламученные брошенным камнем озерные воды. Шьям исчез. Появившаяся на его месте Анджали отступила в сумрачную зеркальную глубину, будто не желая приближаться к Кхуши. – Ты убила и ее тоже. – Голос Шьяма всколыхнул серебряную поверхность. – Нет! Нет! – Горло сдавило слезами. – Да. Она умерла из-за тебя. А он? Призрак Шаши поднял слабую руку, скривившись в горестной гримасе. – Если бы не ты... А в зеркале теперь уже родная мать укоризненно качала головой. – У хороших девочек мамы не умирают, – безжизненно произнесла она. Кхуши яростно затрясла головой: отрицая, не соглашаясь, не веря своим глазам. Мелькнула печальная Паяль в свадебном наряде. – Прекрати!!! – Слезы брызнули вместе с болью, прорывая плотину горьких беззвучных рыданий. – Ты – чудовище! – Да. – Вернувшийся в зеркальную раму Шьям вновь смотрел на Кхуши. – Но у каждого чудовища есть создатель. Ты – мой. – Да что ты такое?! – Я – твоя вина. Твоя Нарака. Размываясь в причудливые лики, отражения сменяли друг друга. Опустошенная Кхуши едва заметно раскачивалась, вторя их плавному кружению. – Тебе не избавиться от меня, потому что я – это ты. – Новый голос – потусторонний, незнакомый пришелец – продолжал говорить, завораживая отголосками чужих ветров. – Ты можешь крепко спать, а я буду оживлять твои кошмары. Ты можешь думать, что ты одна. Но я всегда буду рядом. Зеркало вспыхнуло лунными переливами. – Я могу наблюдать за тобой. Круги разбежались к раме и улеглись, открывая обнаженное отражение Кхуши. – Могу показать тебя настоящую. Испещренная глубокими шрамами мелово-белая кожа ее зеркального двойника туго обтягивала изможденное тело. Вершины суставов возвышались над тенями впадин заостренными пиками. Грязные волосы неопрятными прядями спускались на впалую грудь. Кхуши почувствовала, как жар стыда и ужаса заливает щеки, но зеркало уже вновь пошло волнами. – Я могу стать кем угодно! Высокий мужской силуэт шагнул ей навстречу с другой стороны. – Арнав джи?.. – с надеждой прошептала раздавленная Кхуши сквозь слезы. – Я поступил правильно, – непримиримо произнес тот голосом Шьяма. – Ты приносишь только несчастья. Вина разрывала грудь. Кхуши чувствовала, как тают ее силы. Она безвольно уронила отяжелевшие руки и закрыла глаза. – Ты никому не нужна. – Не нужна... – эхом прошелестела Кхуши в ответ едва слышно. – Освободи всех. Останься со мной. – Я устала... – Посмотри на меня. Кхуши слабо мотнула головой, не открывая глаз. Губы совсем онемели. Тело налилось свинцовой тяжестью. – Тогда просто почувствуй мой взгляд. Доверься мне. Внезапно потеплевший голос окутал заботой. Всплеск тепла показался настолько приятным, что Кхуши согласно кивнула.

***

Арнав уложил Кхуши на кровать и опустился на колени у изголовья. Провел кончиками пальцев по ее горячей щеке. Рука предательски дрожала.Что с ней? Это не просто усталость! Призрачная фигурка Кхуши расплывалась в туманном мираже, окутывавшем палату, а усталый врач все говорил и говорил... О ней. Прошлые сомнения поднялись из глубин памяти, вспыхнули знакомым пламенем, напоминая о собственных ошибках. Это сделал он? Он виноват снова? Арнав взял холодные маленькие ладони в свои, пытаясь согреть. Всматривался в лицо Кхуши, выискивая признаки пробуждения, но тщетно. Красива ли она? Он никогда не думал об этом. Просто знал, что и эта родинка на скуле, и пушистый тонкий завиток растрепавшихся волос на виске, и голубоватая венка, прочертившая линию шеи от подбородка до ямки между ключиц – нужны ему больше жизни. Он не мог жить без нее. Стройная и угловатая. Трогательно-беззащитная и сильная. Почти ребенок, но мудрая, взрослая женщина. Она будила в нем такую нежность, которую он и не подозревал в себе раньше. Он холил ненависть, убеждал себя в правоте, выстроил ад для нее и себя, а сейчас... Сейчас его любви хватило бы на целый мир. Он готов был ласкать ею Кхуши, покачивая на волнах удовольствия и счастья. Мог бы утонуть в ней сам – и захлебывался этим чувством против своей воли. – Прости меня. Я так виноват... – выдохнул Арнав. Нужно было оторваться от Кхуши, вызвать врача, но вдруг показалось, только отпусти он ее, и она уже не вернется... Так что ему делать?!

***

Сначала Богиня отвернулась от нее, потом она отказалась от Богини... Вера не оставляла Кхуши, но слабела, становилась в тягость, а почитание было недостаточным. И расплатой за слабоволие стала одна из адских планет в царстве Ямараджа. Вселенная Махадэв – великих божеств, хранителей мира и создателей кармы – теперь забирала ее себе. А Кхуши подчинялась их воле. Границы неведомого зеркального мира начали сжиматься, вталкивая безмолвную ночь в расслабившееся сердце Кхуши. – Прости меня. Я так виноват... Слова пробились сквозь тягучее серебро, заползавшее в уши. Нарушив покой, раскололи покорную безмятежность души. Кхуши вскинула голову и распахнула глаза, пытаясь увидеть Арнава. – Не слушай. Властный голос больно дернул сердечные струны. Зеркальная гладь вспучилась, поднялась уродливыми буграми, словно неведомые мощные силы боролись с той стороны. В туманной дымке возникло два силуэта. – Нет, послушай его! – Женский голос был слаб в своем тихом отчаянии. – Анджали? – неуверенно прошептала Кхуши. – Мне страшно... – Чем больше ты чего-то боишься, тем больше силы ему даешь, – вздохнул женский голос. – Теперь поздно! – рыкнул чужак. – Никогда не может быть поздно, – произнесла Анджали. – Арнав любит тебя. "Я волновался." "Ты для меня – все." Жаркие, ищущие губы... Память озарила пространство ослепительно ярким светом, разогнавшим ночной мрак. Зеркало вскипело, заклокотало недовольно и угрожающе. Пузыри разбежались по забурлившему глянцу, лопаясь с громкими хлопками. Раздался нечеловеческий вопль – то ли ненависти, то ли боли, и буря вдруг улеглась. Зеркальная поверхность вновь натянулась, и в ней полупрозрачным облаком задрожало отражение Анджали. Позади нее лился небесный ультрамарин, переливаясь звездной пылью и радугой. – Просто поверь ему. Дай шанс доказать. Центр зеркала закрутился воронкой, поднимая стеклянный вулкан. Жерло его зияло чернотой, пугая неизвестностью. Кхуши колебалась. Ведь Боги видели и понимали то, что ей не под силу!.. Их время и мысли были ей неподвластны. Так кто она такая, чтобы оспаривать их правоту? – Кхуши! Арнав звал ее, она слышала. – Пожалуйста, – молил он. – Прошу тебя... Страх звенел в его голосе, свивался кольцами вокруг обессилевшей Кхуши, и прежде, чем она успела осознать – уже шагнула в разверзшуюся зеркальную бездну. Взвыл ветер. Колючие льдинки оцарапали кожу. Вязкая влага хлынула в рот, лишила зрения. Кхуши дернулась, делая шаг в холодной пустоте, а затем... утонула в обеспокоенных глазах сидевшего у постели Арнава.