Часть 2
6 апреля 2017 г. в 00:04
Лиза всегда любила ввязываться в какие-то непонятные авантюры, искать приключения на свою голову и не только, а может и не всегда — она просто привыкла так говорить и так думать. Она, возможно, была в детстве очень тихим и скромным ребёнком, сидела вечно дома и не ходила с ребятами со двора на соседнюю с домом стройку — но она этого никогда и никому не расскажет, да и братишка её любимый тоже не рискнёт этого делать, ведь даже если девушка и была когда-то тихоней, это не значит, что она плохо выучила приёмы самообороны. Лиза порой даже и не задумывается над тем, куда могут её затянуть все дела брата и его шайки, в которые она так охотно, даже нагло сует свой прекрасный носик. Ей просто нужен достоверный и невероятно полный «пакет» материалов для своей первой настоящей книги. А, может, есть и другая причина для всего этого внедрения в подростковую банду — она не станет рассказывать каждому встречному, ведь даже сама себе не признаётся, скрывает в каком-то дальнем углу сознания, за непробиваемой дверью в три слоя, ключ от которой давно потерялся, запутавшись в выдуманных ей самой историях и защитных барьерах.
— Просто понимаешь, там романтическая линия намечается, — рассказывает Гоша, переминаясь с ноги на ногу и с силой сжимая в кулаке тоненький стебелёк цветка, название которого любезна назвала ему продавщица в магазинчике через дорогу, но которое он благополучно забыл, едва выйдя на улицу.
Он воодушевлённо рассказывает о взаимной симпатии дяди Валеры и его верной боевой подруги, чуть ли не во всех красках начинает описывать, какими должны быть их отношения, их совместная жизнь и даже свадьба — необычная тема для парня, но Гошка не обращает внимания на такую мелочь. Лиза же и вовсе пропускает мимо ушей больше половины сказанных слов, витает где-то в пелене собственных мыслей, потеряв счёт времени, и всё никак не знает, как ей поступить. Согласиться на эту загородную поездку, и правда надеясь, что получится красивая и удачно вписавшаяся в сюжет линия? Или отказать человечку из банды брата, болезненно вогнав ему лезвие клинка прямо под сердце — он ведь так светится, мечтая о простом летнем приключении?
— Лиз, — его рука осторожно трясёт девушку за плечо, и она только сейчас понимает, что некрасиво себя повела, сама того не понимая, перестав слушать рассказ товарища. Она едва заметно встряхивает головой и поднимает на парнишку взгляд, молча прося повторить вопрос, который он, судя по всему задал пару мгновений тому назад. — Я спрашиваю: ты поедешь? Да, это тебе, — опомнившись, Гоша протягивает сестре друга тот самый цветок, окрещённый им простым названием ромашка.
— Спасибо, — улыбается, отмечая про себя, что уже сто лет не получала цветов без повода. Да и в день рождения дарили лишь папа и Тим. — Раз ты говоришь, что там интересный сюжет намечается, любовная линия не главных, но очень важных героев, — она говорит размеренно, даже чересчур медленно, будто продолжая обдумывать про себя окончательный ответ. С одной стороны хотелось побыть дома, описать в главе одно из недавних приключений могучей четвёрки. А с другой — очень уж хочется посмотреть, как развиваются отношения у взрослой пары, где люди отчётливо понимают, как нужно поступать и что может быть в противном случае — на Тима с Леной она уже насмотрелась, да и у Иры с Жуком не намечается, как ей кажется, никаких особых поворотов в истории любви. — Я поеду.
— Здорово! — Гошка от гадости едва не подпрыгивает, сейчас совершенно не выглядя участником подростковой преступной группировки, скорее простыми мальчишкой, в голове у которого мысли о всякой ерунде и о девчонках, который не замешан во множество неприятностей, а лишь пропадает на футбольном поле сутками напролёт да поёт песни под гитару, этой самой гитары в компании не имея. — Я тебя тогда тут подожду, а ты собирайся.
— Минута — и я готова, — Лиза скрывается за дверью квартиры, оставляя своего сегодняшнего спутника одного. В голове начинают мелькать обрывки фраз, которые она в дальнейшем может вписать в новую главу своей книги, если, конечно, не забудет, как это часто бывает, эти красивые слова, когда наконец дотронется до рукописей.
Молодая писательница собирает в небольшой рюкзачок все необходимые вещи — в первую очередь, естественно, закинув в него любимый планшет и блок-зарядку, а то вдруг по пути захочется прикоснуться к творчеству. Водружает на голову солнцезащитные очки и, едва не выронив прямо на любимую мамину вазу, прячет в рюкзак бутылочку воды, а в добавок ещё несколько каких-то мелочей, которые не то что не пригодятся, даже не будут достаты наружу. Обычно ведь так и бывает — сначала ты собираешься долго-долго, выуживаешь из всех углов квартиры коврики-котелки-палатки, а потом забываешь о них от слова вовсе, замечаешь все эти неимоверно важные вещи лишь в конце однодневного путешествия и обещаешь самому себе, что в следующий раз даже брать с собой не будешь, но всё повторяется вновь.
Она улыбается, сама не понимая с чего вдруг, и как в совсем далёком детстве мечтает, что когда-нибудь она по-настоящему будет ездить со своим молодым человеком на природу, гулять по набережной родного города, держать на плечах его куртку во время ночной прогулки, а не просто изображать девушку перед Валерой и его Лёликом. Лиза как и все девчонки надеется найти своё счастье. А пока просто боится, боится этих самых отношений, которые порой приходят к ней в мечтах, боится быть преданной и растоптанной, боится, по правде сказать, того, чего толком-то и не испытывала за всю свою жизнь.
— Куда собралась? — на пороге появляется Тим, но Лизка, будто и не заметив любимого братишку, продолжает любоваться на себя в зеркало, поправляя успевшую растрепаться причёску.
— Да так, погулять, — пожимает плечами. А в следующий момент всё же поворачивается к собеседнику лицом. — Гоша на шашлыки пригласил. Представляешь, говорит, что дяде Валере пообещал быть девушкой. И более подходящей кандидатуры не нашёл.
— Не боишься, что он как Цыпа? Ну, приставать там начнёт, на место в постели претендовать? — спрашивает Тим, изучая прикид сестры с ног до головы: лёгкая маечка, короткие шорты — ничего особенно, в последние дни она, кажется, только в таком образе и ходит.
— Не боюсь. Гоша не такой.
— Ага, белый и пушистый, — усмехается Тим, не давая девушке покоя. — Лиз, ты Игорька своего вспомни.
— Заткнись! — впечатывая в тумбочку флакончик туши, выпаливает Лиза. Внутренне чувствует, как начинает закипать, но внешне старается держаться спокойно — не хватало ещё выплеснуть на брата все свои эмоции, а то не станет ещё потом все подробности дел рассказывать.
— А что? Ты про него тоже говорила, что он хороший. А этот твой ангел…
— Тим, замолчи! — не крича, просто на повышенных тонах просит брата Лиза, неприлично перебивая его на половине слова. Подходит к парню вплотную, получив отличную возможность заглянуть прямо в его наглые, но в тоже время встревоженные за любимую сестрёнку глаза. — Как ты там говоришь? Свои проблемы я решу самостоятельно. Если они, конечно, появятся.
— Как знаешь, — Тим отступает на шаг, разводя руки в стороны — как бы показывает, что открывает ей все пути, делает абсолютно свободной. Девушка спешит проскользнуть к двери, подхватив свой дорожный рюкзачок и моля, чтобы брат не стал заводить очередной разговор на всё ту же тему. — Лизун, — окликает он, в тот самый миг, когда девушка уже нажимает на ручку входной двери. — Помни, что я тебя предупредил.
— Да пошёл ты, — бросает на последок Лиза и тут же скрывается за металлом двери, не давая Тиму понять тон своего голоса, не позволяя разглядеть эмоции на своём лице и просто лишая возможности ответить хоть что-нибудь, продолжая этот никому не нужный и не приятный разговор.
***
Костя начинает понимать, что просто сходит с ума, перестаёт контролировать собственные мысли, теперь уже не наполненные мечтами о любимой девушке и переживаниями о пропавшем отце. В голове у парня сейчас крутится, не умолкая ни на миг, лишь гневная тирада, состоящая практически от первой буквы и до последней из мата и не допустимых даже в самом неприличным обществе оскорблений, кажется, из всего этого многообразия фраз не возможно выжать не единого полного предложения, которое не стыдно было бы озвучить вслух. Руки молодого человека непроизвольно начинают сжиматься в кулаки, вот только горлышки непочатых пивных бутылок не позволяют ему этого сделать, рискуя погибнуть смертью храбрых, разбиться на мелкие осколки и поймать на себя пару капелек уже закипевший юношеской крови. Цыпа пытается держать себя в руках, но получается это с огромным трудом. Он скрипит зубами, заметив ещё с противоположной стороны дороги Лизу. Да как назло не одну, а с лучшим другом, который чуть ли не первым стал прикалываться, что мастер по маханию трубой по уши втрескался в сестру предводителя шайки. И что теперь? Теперь Цыплаков, как бык на красное покрывало, смотрит на переплетённые в замочек руки этих двоих. Видит, как они улыбаются друг дружке и едва не целуются у всех на глазах, утопая в этой своей нежности и топя вместе с этим и Костю, вот только в противоположном чувстве, лишающем разума и подталкивающем громить всё вокруг, валить чуть ли не всех и каждого. Он не слушает уговоров Гуфи, что не нужно никуда ходить и портить всё окончательно, он огрызается на него, вновь позабыв о всём том хорошем, что мальчишка сделал для него, не прося ничего в замен. Просто покрепче сжимает в руках бутылки — при первой же возможности готов расколошматить её о голову теперь уже, выходит, бывшего друга — и уверенно подходит к сладкой парочке всё ближе и ближе. Цыпа просто не может поверить, что Лиза, эта непростая девочка Лиза, которая своим характером выведет из себя любого, которая не привыкла быть нежной тихоней, отсиживающейся по углам, которая влюбила его в себя одним только взглядом, одним только своим появлением, взяла себе в кавалеры Гошку, хоть и безбашенного, но время от времени трусливого парнишку, который чуть ли не вечно задумывается о том, чтобы послать всё к чертям и не ввязываться больше во все эти разборки, не участвовать в далеко не самых законных делах. Почему он? Почему именно его выбрала красивая девочка Лиза? Костя сплёвывает себе под ноги, уже окончательно близко подойдя к компании, где пары сложились чересчур заметно — даже не интересно как-то. Гоша оборачивается на непонятное шарканье ног за своей спиной и едва не отлетает в противоположную от Лизы сторону, заметив друга прямо напротив себя. — Здорово, парни, — выдавливает из себя Гоша, стараясь держаться спокойно и даже уверенно. Продолжает говорить что-то ещё, но Цыпа его даже не слушает: захотел бы услышать — всё равно бы не получилось, уж слишком громко кричат в голове мысли, буквально оглушая и не давая возможности находиться в реальности. Цыпа не сводит с девушки взгляд и словно напрочь выпадет из реальности — не слышит слов, скрывающихся с уст Гоши, лишь краем глаза замечает, как шевелятся его губы, не обращает ни малейшего внимания на Фила и этих двоих спутников сладкой парочки. Он на миг даже ощущает на себе влияние какого-то непривычного эффекта — звук как по щелчку пальцев пропадает, словно кто-то невидимый, но властный нажал на одну из кнопок на большом телевизоре. Костя не сразу замечает эту странность, его куда больше привлекают глаза обожаемой девочки Лизы. Они то сверкают огоньками, как бы говоря, что она вновь одержала победу в их необъявленном сражении, через секунду уже сменяются взглядом растерянных, но в тоже время слегка переруганным — неужто озорная девчонка испугалась, что её спутник получится сейчас в бубен, не сумев дать отпор? — а в следующее мгновение взгляд её отплетается липкой плёнкой вины. Она виновато склоняет голову и чуть поджимает губы, больше не решаясь смотреть «пернатому» воздыхателю в глаза. — Чё? — только и получается сказать у Кости — не легко ответить что-то более информативное, когда ты мало того, что пропускаешь вопрос мимо ушей, так ещё и думаешь в этот миг лишь в рамках одной единственной темы. — Да ничё. Мы так, просто. Чего ты, Цып? — едва не заикаясь лепечет Гоша. Цыпа едва держит себя в руках, чтобы не раз украсить другу лицо и задаёт себе один только вопрос: «Как только получилось не заметить это предательство раньше?». — Пойдём, Гуф. Цыплаков бросает на Лизу ещё один пристальный взгляд, вынудив девушку вновь оторваться от изучения асфальта под своими ногами. Он с трудом проглатывает подкативший к горлу ком и, едва не столкнув Филиппа с места, разворачивается, не желая больше видеть ни единого человека из этой шашлычной компании, сгорая крикнуть напоследок «Совет вам да любовь!», начинает удаляться прочь, мечтая как можно быстрее оказаться на точке и выплеснуть наружу уже абсолютно все эмоции и чувства. А может он слишком зациклился на этой паршивой девчонке с манией величия, которая не во что его не ставит, которая встреча от встрече лишь издевается, болезненно играя на чувствах, которая, наверное, даже не догадывается, какого это, видеть любимого человека вместе с другим?
